Странная история, приключившаяся с Мэри Райли, и о которой она никому не могла рассказать

      — А ты уверена, что ему можно в дом?       Энни не могла успокоиться и всё время оборачивалась через плечо. Днём её нагрузили работой, но, чем ближе подступал вечер, тем больше тревожных мыслей приходило в голову.       — Может, дверь запрём? Кто знает, что взбредёт в его голову, это щас он спит — а как проснётся?       Мэри с сосувствием посмотрела на неё и обняла, прижимая.       — Бедняжка Энни. Не беспокойся, теперь всё будет хорошо. Хозяин снова стал собой, и всё будет, как прежде.       Но та сразу начала вырываться.       — Не будет! Никогда не будет! Не знаю, что тебя здесь держит, Мэри, я начинаю думать, что Брэдшоу прав, когда говорит об вас, но мне противно даже думать об этом — нельзя делать такое и оставаться человеком!       Энни начала готовиться ко сну, Мэри пыталась её успокоить, чтобы было хотя бы не так громко.       — Мистер Пул уже лёг спать, Энни, думаешь, ему понравится, что ты так кричишь? Даже если он сейчас не появится — подумай о том, что будет завтра.       — Я не могу здесь больше находиться. И никому не советую. Гиблое здесь место — гиблое! Завтра же попрошу расписку.       — Вот и надо, чтобы мистер Пул хорошо выспался. Я не могу тебя держать — не после того, что здесь случилось, но и сама уйти не могу. Тут моё место, Энни. Я не могу его оставить — особенно таким, какой он сейчас.       — Все вы здесь с ума посходили.       Она легла и отвернулась. Мэри села на свою сторону кровати, грустно глядя на неё.       — Энни…       — Не трогай меня.       — Я надеюсь, ты найдёшь себе прекрасный дом, Энни.       Она ничего не ответила. Мэри ещё немного смотрела на неё, не говоря ни слова, затем легла сама и затушила свечу.       Мэри проверяла Джекилла каждое утро, заходила в обед и вечером. Её беспокоило, что он так долго спит, но от одного взгляда на его безмятежное лицо, становилось легче. Ему был нужен отдых. Хайд почти не спал. Как и было наказано, Мэри открыла настежь все окна и двери в лабораторию, оставив закрытой лишь ту, что выходила на улицу — и перенесла ящик с сывороткой к хозяину в комнату, спрятав его под кровать. Она подошла к мистеру Пулу и, помятуя их прошлый разговор, извинилась, что сама передаёт поручение, но хозяину было необходимо подобрать новую трость. Дворецкий долго смотрел на неё, после чего кивнул и сказал, что всё в порядке. Правило, касательно её, было упразднено.       Энни, как и обещала, наутро собрала свои вещи и попросила расписку. Мистер Пул не стал её отговаривать, выписал рекомендательное письмо и расчёт и проводил до двери с пожеланием в скорейшем времени найти новую работу. Энни в последний раз посмотрела на дом, глубоко поклонилась дворецкому и вышла.       На четвёртый день, ближе к полудню, Мэри снова пошла проверить хозяина, зашла в комнату, привычно прикрыла за собой дверь — и какова же была её радость, когда он, наконец, открыл глаза.       — Здравствуй, Мэри.       Он выглядел посвежевшим, но, вместе с этим измождённым, и Мэри подумала, как это может сказаться на его состоянии в дальнейшем. Однако радость, пришедшая с его пробуждением, затмила все печали.       — Я так рада, что вы, наконец, проснулись, сэр. — Мэри улыбнулась, отведя взгляд. — Как и рада, что вы, наконец, смогли поспать — вы спали четыре дня, сэр, мы уже начали беспокоиться, что больше никогда вас не увидим.       Мэри не могла долго смотреть на него и всё время отводила глаза. Он улыбнулся.       — Я тоже рад тебя видеть, Мэри, — протянул руку. — Помоги мне сесть.       Она подошла и взяла его за руку, чуть выше запястья — он сделал также, и от этого жеста в груди затрепетало. Аккуратно Мэри помогла ему сесть и застыла в неуклюжей позе, не в силах отпустить руку. Не в силах отвести взгляда от светлых ореховых глаз. Джекилл поднял вторую руку и очень медленно, словно боясь спугнуть, положил её ей на затылок и потянул к себе. Мэри села, преисполненная трепетного ожидания, а, когда он, наконец, накрыл её губы своими, легко вздрогнула. Рука потянулась к его лицу, а на душе у неё летали птицы.       Как ни хотелось ему сохранить этот момент, но нужно было организовать пару дел, а конкретно: вызвать Пула и позавтракать. Джекилл отстранился, с улыбкой глядя в её лицо, гладя пальцами по волосам за ухом.       — У тебя глаза блестят.       — Прошу прощения, сэр, — Мэри отвернулась, смущённо, глупо улыбаясь. — Знали бы вы, как я счастлива.       Его улыбка стала шире. В груди у него разлился покой, который он не испытывал уже давно.       — Тебе нужно идти. Скажи, миссис Кент на кухне, чтобы приготовила завтрак — что-нибудь побыстрее, я умираю с голода.       Мэри птицей вспорхнула с кровати.       — Разумеется, сэр! Вы не представляете, как будут рады остальные.       В дверях он остановил её.       — Мэри!       Она обернулась, одарив его счастливым взглядом, от которого он снова невольно улыбнулся.       — Вызови ко мне Пула.       — Да, сэр.       Теперь она задержалась, улыбка немного угасла.       — Энни ушла, сэр. Три дня назад мистер Пул подписал ей рекомендательное письмо.       Джекилл отвёл глаза, кивнул, помолчал.       — Я надеюсь, Пул дал ей хорошие рекомендации. Девочка не виновата, что… — он не нашёл, что сказать и только с виноватой улыбкой посмотрел на Мэри.       — Всё хорошо, сэр. Мистер Пул уже нашёл новую горничную, и, через два дня, она приступит к обязанностям.       — Спасибо, Мэри.       Она ещё немного постояла в дверях.       — Сэр, а он…       — Он спокоен. Не знаю, надолго ли это, но сейчас я — это я, — Джекилл снова легко ей улыбнулся. — Скажи Пулу, чтоб пришёл побыстрее. И можешь нести завтрак.       — Конечно, сэр, сию минуту, сэр, — она подняла голову и улыбнулась. — Я рада это слышать, сэр. Он забрал у вас много сил.