Странная история, приключившаяся с Мэри Райли, и о которой она никому не могла рассказать

      Когда Мэри пришла в лабораторию на следующее утро, она застала Хайда беспокойно спящим, как это всегда бывало, когда удавалось поймать его в этот редкий момент. Высокий лоб прорезала складка, губы дёргались, он хмурился и морщил нос, дёргал плечом, стараясь спрятать лицо в подушку. Мэри, как могла тихо, поставила поднос на стол и легла рядом поверх сбитого одеяла, пригладила длинные спутанные волосы в надежде успокоить. Дрожь прошла, он затих, судорожно вздохнув, а потом открыл глаза, и в них, словно эхо, блестел далёкий лихорадочный страх. Он легко улыбнулся.       — Здравствуй, Мэри.       — Я разбудила вас, сэр…       — Ты спасла меня.       Чуть повернулся, чтобы высвободить руку, и коснулся пальцами её лица. Мизинец, как это ни странно, почти зажил, как говорил Джекилл, регенерация «вне тела» происходила быстрее. Мэри с улыбкой прикрыла глаза.       — Ты не боишься меня. Единственная не боишься и никогда не боялась.       — Только того, что вы можете сделать, сэр.       — Но не меня.       Чуть приоткрыв рот, он провожал глазами движение пальцев.       — Даже, когда не знала, кто я, когда бежала от моих прикосновений.       Взгляд встретился с её глазами, и Мэри ждала его. Чёрный взгляд отзывался в сердце, тихий голос лез под кожу, сочился по венам. Когда он был так рядом, всё остальное оставалось далеко позади.       — Нет, сэр.       — Почему.       Почти гипнотическое воздействие этих глаз ушло, вытесненное внезапным волнением. Почему…       Мэри отвела глаза и дёрнулась наверх.       — Я… принесла вам завтрак, но я не знала, что это вы — если…       — Оставь, — он не дал ей встать. — Всё в порядке, я поем.       Улыбнулся.       — Почему?       — Я… — она слишком верила в добродетель Джекилла, чтобы допустить, что он приведёт в дом монстра. — Я не посчитала вас таким уж страшным, сэр.       Более того — сам окажется этим монстром.       Снова завладев её взглядом, задержал пальцы на её губах, вызывая на поцелуй.       — Врунишка.       Мягко протолкнул один чуть дальше, встречаясь с языком, улыбнулся, когда она легко сжала зубы.       — Но это не страшно. Если бы не твоя вера в доброго доктора, мы бы все закончили свои жизни иначе.       Неторопливо приблизился, целуя в губы, вызывая дрожь, выпуская на свободу полный томления вздох. Чувствуя исполненный восторга трепет, когда руками обвил её, прижимая к груди, заставляя прижаться ещё крепче — его же руки пошли дальше.       — Жадная, — горячий шёпот, когда она потянулась за ним, не желая отпускать. — Ты и тогда была жадная, но считала, почему-то, что это неправильно.       Озорной, немного наглый блеск в глазах. Он до сих пор смущал её, но она уже могла найти в себе силы, пусть и краснея, с трепетом в сердце — но не отводить взгляд.       — До того, как узнала вас, я считала себя вполне приличной девушкой.       Хайд насмешливо прикусил губу и закинул на себя её ногу.       — И много ли в этом было хорошего?       Она не отрываясь, затаив дыхание, смотрела ему в глаза.       — Вы верите, когда я говорю, что люблю вас?       — Я проверил тебе в самом начале, этого достаточно.       — Почему вы помогли мне с цыганкой?       — Перевернись — скажу.       Мэри послушно легла на живот, предоставив ему в распоряжение своё тело. Хайд сел, согнул в колене её ногу, положил на плечо, снял туфлю, скинул, с лёгким стуком, её куда-то на пол. То же он проделал и со второй ногой, немного щекотно пробегая пальцами дальше по голени. Мэри повернула голову.       — Сэр?..       — Терпение, — прикусив зубами кожу, щекоча дыханием. Мэри смеясь попыталась выбраться, но он держал её крепко. — Терпение, Mäuschen, ты ведь хочешь услышать ответ.       Мэри постаралась затихнуть, не обращать внимание на пальцы, что едва касались голени, бедра, поднимали юбки и уже почти невыносимо щекотали кожу; она старалась глубоко дышать, сминая пальцами простынь, смотря через плечо в его спокойное расслабленное лицо, глаза, в которых теплился, успокоенный на время чёрный огонь — он наблюдал за ней, чуть опустив голову, положив её ей на ногу, выводя пальцами по коже приятные но такие щёкотные узоры. Она пыталась расслабиться. Зажмурилась. Тело, не выдержав, дрогнуло. Пальцы с силой обхватили бедро, выдохнула от резкой перемены, выгнулась. Он словно ждал, подался вперёд, оставляя поцелуй на шраме над воротом, коленом раздвинул ей ноги, пальцы на бедре, дразня, поднялись выше. Мэри выгнулась, закатив под веками глаза, подставляя ему шею, но он уже переместился к уху.       — Я не смог отказать себе в удовольствии сбить с цыганки её напускную спесь, — горячий шёпот сводил с ума, Мэри прикусила губу, прижимаясь к нему спиной. — К тому же, у него было много времени, он бы мог посылать тебя снова и снова. Снова.       С каждым словом, пальцы поднимались выше по бедру, становились ближе, касались — и останавливались, дразня, распаляя, заставляя себя просить. Мэри всхлипнула, сильнее сжимая простынь, прося пощады, пряча лицо в подушку. Хайд, наконец, сжалился над ней и развернул к себе её голову, ловя на издохе её голос, и, вжимаясь губами в губы, даря избавление.       Сердце ещё долго не могло успокоиться, кровь шумела в ушах, Мэри уютно лежала, свернувшись в его руках, чувствуя спиной его сердце, чувствуя затылком его дыхание, а тело казалось тяжёлым и лёгким одновременно. Сейчас он затих, уткнувшись лбом в выбившиеся из причёски рыжие густые волосы, но она знала, что он скажет, когда снова поднимется на локте, сжимая второй рукой ей грудь через форму, влажно и глубоко целуя в шею.       — Мэри, мне нужна эта тетрадь.       — Прошу, дайте мне пару дней.       — Тебе нужно подумать, я всё понимаю, но времени осталось не так много, и моё терпение не бесконечно, — усмехнулся на выдохе. — Я уничтожил партию тинктуры, но это не выход — он знает, как вывернуться.       Наклонился, чтобы заглянуть в лицо и озорно подмигнул.       — Тебе понравится.       Мэри напряжённо вздохнула, отвернула голову, уперев взгляд в ткань подушки. Она готовилась к этому, но боялась, что готовилась недостаточно.       — Это серьёзное решение, сэр, прошу, дайте мне время.       — Хорошо, — он поднялся над ней, а Мэри сжалась, словно пыталась убаюкать знобящий в груди холод. Она была готова, но ей было очень страшно. Тепло улыбнулся, осторожно ведя пальцами по рыжим волосам, нежно, почти воркуя. Мэри подняла глаза, и он утёр ей слёзы, наклоняясь ближе, закрывая от всего мира. — Не бойся, Mäuschen. Это правильный выбор. Мы все это знаем.       — Мэри, я обнулил комбинацию на сейфе — тебе будет нужно придумать и ввести свою.       После первой неудачной попытки обезопасить тинктуру, Джекилл решил поступить проще: запереть готовый раствор в несгораемый сейф у себя в кабинете, а заботу о нём поручить Мэри.       — Надеюсь, не стоит напоминать, что я не должен знать о ней.       — Нет, сэр… Но я не знаю, что я должна делать, чтобы ввести её.       — Не беспокойся, я покажу тебе — это не сложно.       Придумать новый девятизначный замок, чтобы ещё и запомнить его, оказалось куда сложнее. Но, подумав, она решила, что справилась, тем более, что первые две цифры, казалось, навсегда врезались ей в память. Пусть и сразу после ввода, Мэри начала в себе сомневаться. В сейфе, кроме проложенного соломой ящика с тинктурой, находилось некоторое количество наличных денег и нотариально заверенные документы. В основном, это были копии за подписью Аттерсона, но Мэри успела увидеть и документ о владении домом.       Она подняла большие глаза.       — Сэр, вы доверяете мне всё это?..       Джекилл лишь пожал плечами.       — Я доверил тебе свою жизнь, Мэри. Без неё всё это ничего не стоит.       Он разогрел сразу три горелки: две под перегонным аппаратом, названия отдельных элементов которого Мэри так и не могла запомнить, и под отдельно-стоящей колбой. Мэри старалась следить за его действиями, благо, они были однообразны: смешать, очистить, снова смешать, разогреть, избавиться от осадка, а после, перелить — чтобы, если, не приведи Господь, ей бы пришлось совершать их одной, она могла всё повторить. Джекилл был сосредоточен, старался не торопиться и тщательно проверял подготовку каждого этапа по созданию волшебной тинктуры — но волнение выдавало его. Он знал, что Хайд был готов появиться в любой момент, и, чем явственнее виделся ему финал невероятных своих мучений, тем меньше времени ему оставалось между обращениями. Мэри пыталась помочь, как могла, и, когда у него начинали дрожать руки, искажалось лицо, учащалось дыхание, она была рядом, чтобы успокоить, поддержать, придать сил, когда их уже не осталось — но с каждым разом это становилось всё труднее. Последнюю колбу Мэри пришлось переливать самой, и она едва успела закрыть готовую тинктуру в сейф, когда на ведущей в кабинет лестнице послышались торопливые шаги.       — Мэри, ты ведь не закрыла замок?..       Она отступила на шаг.       — Прошу меня извинить, сэр…       Он вышел из-за шкафа, не потрудившись надеть рубашку, со всклокоченными волосами. Прислонился к торцу, подняв руку к лицу и покусывая костяшку пальца, не сводя с неё прищуренного взгляда. Лицо внезапно разгладилось.       — Ты хорошо справляешься. Мне приходится прилагать гораздо больше усилий, чтобы появиться. Ещё пара таких дней, и всё будет готово. Ты должна сказать мне код от сейфа.       — Нет, сэр.       — Прошу прощения?       Даже захоти, она не смогла бы пошевелиться, загнанным зверьком сжимаясь перед ним.       — Я не могу сказать вам цифры, сэр.       Хайд сделал несколько медленных шагов в её сторону.       — Мне казалось, у нас уговор.       — Он не касался сейфа, сэр. Только тетрадей.       Мэри, словно, вросла в землю, её пробил неприятный озноб, стоило ему подойти и посмотреть вниз, страх крепкой рукой сковал горло.       — В этом сейфе находится нечто крайне вредное, я бы даже сказал, опасное для нас, Мэри. С той же уверенностью ты можешь использовать флакон с ядом, который ты наверняка всё ещё хранишь среди своих вещей. Ты настолько желаешь нам смерти?       У Мэри к глазам поступили слёзы.       — Я прошу меня извинить, сэр.       Хайд цыкнул языком и с рыком, с грохотом ударил кулаком в металлическую несгораемую стенку, снимая оцепенение, заставляя зажмуриться, вздрогнуть — и переключил своё внимание на сейф.       — Он слишком тяжёлый и квадратный, чтобы можно было перевернуть.       — Возможно, в этом смысл, сэр.       — В этом нет никакого смысла — смысл в том, чтобы не дать ему уничтожить меня.       Прижался к стене, в поисках хоть сколько-нибудь существенного зазора и снова направил на Мэри горящий в безумии взгляд.       — Мэри, пойми правильно. Я забочусь о тебе, я прихожу к тебе на помощь, я рядом, когда тебе плохо, он — нет! Он думает только о себе, он выучил тебя для себя. Я помогаю тебе раскрыться, прочувствовать себя, — он тебя только использует. Я знаю, что у него в голове, я не просто так говорю, Мэри, я сожгу здесь всё!       Мэри не смотрела на него. Больше того, она понимала, что выбора у неё нет.       — Я привезу вам тетради. Завтра я поеду и привезу их.       Ответ, кажется, его удовлетворил. Хайд шагнул к сейфу и побарабанил пальцами по крышке.       — Ты забываешь ещё кое-что.       — Без пропорций тинктура бесполезна.       На этот раз он улыбнулся.       — Хорошо. Пусть считает, что зелье в безопасности. Пока что, — наклонил голову, не то капризно — не то кокетливо. — Ты ведь останешься со мной?       — Вы позволите ему вернуться?       — Конечно, — чёрные глаза блеснули. — Иначе пропадёт всё веселье.