Странная история, приключившаяся с Мэри Райли, и о которой она никому не могла рассказать

      «Я обещаю тебе, Мэри…»       Они лежали друг напротив друга, глаза в глаза, и теперь уже он легко касался её лица, словно пытался запомнить что-то ускользающее кончиками пальцев.       — Почему ты до сих пор со мной? Ведь я даже не делаю ничего, чтобы облегчить ту боль, что приношу тебе…       — Вы делаете, сэр — вы рядом. Вы позволяете быть рядом мне. К тому же… чтобы облегчить боль, нужно пережить свою — а у вас её так много… и вы тратите на это все силы.       — Я убил тех детей, Мэри. И многих до них…       — Не вы — а он. И… Если бы этих детей поймали, их бы ждало то же.       — Но не так страшно… Мэри, ты не знаешь — ты никогда не должна узнать… Моё место рядом с ними, я должен стоять на эшафоте. Ты должна вколоть мне сыворотку и вызвать полицию…       — Нет… — она резко подняла глаза. — Нет-нет-нет — ни за что…       Ей вдруг так ярко представилось: его руки связаны, она стоит в толпе и смотрит на помост, её взгляд встречает его, безумный, видит нахальную улыбку, спина прямая, ноги чуть расставлены — как раз перед тем, как палач накидывает холщовый мешок на гордо вскинутую голову, а поверх мешка — верёвку…       Мэри вздрогнула и прижалась ближе, прячась на груди в складках одежды.       — Я сама умру вслед за вами…       — Мэри…       Аккуратно положил руку ей на спину, пригладил, обнимая. Мэри молчала, а он не знал, что сказать. Наконец, она чуть подняла голову.       — Что со мной будет, когда всё закончится? Когда вы найдёте то, что ищете?       — А что бы ты хотела?       — Я бы хотела остаться с вами, сэр…       — Глупая, это не обсуждается.       Она знала, что так будет. Мэри осторожно перевела взгляд.       — Я бы просто могла…       — Куда я без тебя.       Мэри застыла. Глядя огромными глазами, приоткрыв от удивления рот — а он просто по-доброму ей улыбался. Но ведь так не бывает…       — Помнишь, я говорил, что хочу уехать? Куда-нибудь южнее, ближе к Франции — там тепло и тихо, в городах на побережье почти ничего не происходит. И никто нас не знает. Ты станешь моей настоящей ученицей…       — Вы смеётесь надо мною, сэр…       — Я не посмею. Ты в моём завещании, Мэри. Раньше я передавал всё, чем владею Эдварду Хайду, на случай, если мне будет суждено остаться им — но теперь я всё переписал. Если что-то пойдёт не так, если эксперимент провалится, если я погибну — Аттерсон найдёт тебя и передаст часть моего состояния. Этих денег хватит, чтобы ты могла стать, кем захочешь — делать всё, что хочешь.       — Прошу, не говорите так…       Он накрыл пальцами её губы.       — Что бы ни случилось, Мэри, каким бы я ни стал, я обещаю, что буду рядом. А это — меньшее, что я могу для тебя сделать.       Что-то в его взгляде или в голосе — а, может быть, всё дело в пережитом страхе — заставило встрепенуться в груди, и Мэри прижалась губами к его губам, стукнувшись зубами о зубы, прижимаясь телом, держа за плечи, в каком-то бешеном порыве стать ближе так, что у обоих перехватило дыхание, она чувствовала его руки на спине: одна обняла крепче, другая спустилась вниз на юбку…       — Ты всегда такой была, или это я сделал тебя такой? — с трудом оторвавшись от жадных губ, переводя дыхание, прижимаясь лбом.       Мэри увидела кровь. В безудержном своём порыве она разбила ему губу.       — Я не знаю, сэр, — но по шальному блеску в глазах, которыми она смотрела в его помутневшие, кажется, ответом было «всегда».       Джекилл вызвал в лабораторию слесаря с плотником с наделом подготовить в прозекторском столе крепления с фиксацией для всех конечностей, головы и пояса по заранее намеченной разметке. На вопрос «Зачем?», ответил, широко улыбаясь:       — Электричество. Всю Европу захватило новое изучение, и я собираюсь давать здесь уроки. Лягушки уже никого не интересуют, студентам необходим более обширный опыт. Крепления нужны, так как из-за сильного заряда кадавр может упасть со стола и повредить оборудование.       Плотник с сомнением посмотрел на подготовленные дыры.       — Даже руки?       — Ну вы же не хотите, чтобы рука самостоятельно отплясывала джигу. Это может напугать людей.       Слесарь, который оказался человеком, на удивление, более искушённым, сразу же обратил внимание на то, что стол, как и все крепления, выполнены из металла, что, в свою очередь, хорошо проводит электричество. Джекилл поднял брови.       — Где вы узнали об этом, мистер…?       — Кирби, сэр. Мне разрешено два раза в семестр посещать университет в качестве вольнослушателя.       Джекилл уважительно кивнул.       — Всё верно, мистер Кирби, вы правы. Всё дело в том, что я буду подключать электроды непосредственно к столу, а не к кадавру. Интерес здесь именно в проводнике и оставляемых им ожогах.       Плотник продолжал работать и только сильнее сдвинул брови, бурча что-то себе под нос. Слесарь, мистер Кирби, же проявил интерес.       — Сэр, в этом семестре у меня ещё осталось одно посещение. Я могу прийти?       — К сожалению, мистер Кирби, я не допускаю вольнослушателей на практические лекции. Будут приглашены только студенты медицинского факультета.       Мэри стояла всё это время молча в стороне и слушала, смотрела. Рабочие поначалу бросали на неё взгляды, но потом перестали, забыли, что она здесь. На столе теперь блестели металлические оковы, Мэри сама делала разметку — в талии чуть шире, — закрученные снизу большими гайками. И от того, что ему придётся там лежать, ей становилось очень грустно.       Когда рабочие ушли, Мэри подошла ближе.       — Сэр, разрешите я обошью их тканью: края слишком острые, вы можете пораниться.       Джекилл, ещё раз проверявший все крепления, с улыбкой обернулся. Сам он не считал края такими уж острыми, но всё равно благодарно кивнул.       — Это хорошая идея, Мэри. Спасибо.       В итоге Мэри обшила каждую металлическую дугу мягкой шерстяной тканью, проложив ткань на несколько слоёв. Края и правда не были слишком острыми, но, если он сломал палец просто ударив кого-то — вырываясь, он мог навредить себе ещё больше.       Джекилл снова стал наведываться на бойню и в госпиталь, он говорил, что пробы мяса необходимы ему для исследований, но для Мэри эти исследования так и оставались загадкой. Мэри снова сопровождала его, хотя, как и в первый раз, не находила в этом ничего приятного. Множество людей, находившихся так плотно друг к другу, что, в эту холодную погоду, над всеми поднимался густой пар. Запахи сырого мяса, рыбы, крови. Кровь стекала по лестницам, хлюпала под ногами. Джекилл, кажется, этого не замечал, как и Хайд когда-то — кажется, это было невероятно давно — он уверенно переходил от одного мясника к другому, выбирал необходимые ему части туш — то же было и в мортуарии госпиталя. Мэри старалась не отставать, глядя под ноги, и подбирая юбки. В отличие от него, ей здесь совершенно не нравилось…       Вернувшись в лабораторию, Джекилл тут же разложил мясо по ёмкостям с раствором формальдегида, запах которого тут же начал потихоньку заполнять помещение — а потом, скинув тёплое пальто и заменив его на рабочий халат, сразу же принялся замешивать необходимые реактивы, сверяясь с последними записями. Мэри помогала: приносила и уносила реактивы, флаконы и колбы; заглядывала через плечо. В ходе реакции жидкости меняли цвет, соли распадались. Подготовленная плоть реагировала на одни сочетания, а на другие — оставалась неизменной. Джекилл записывал что-то, зачёркивал, переписывал формулы, хмурился и бормотал под нос, как бывало, когда он пытался к чему-то прийти. Подошло время, Мэри принесла обед и поставила поднос на стол в кабинете, чтобы не мешал. Наконец, Джекилл откинулся на спинку и, хмурясь, молча думал, сцепив на животе руки в замок, перебирая большими пальцами. Мэри ждала. Он поднял на неё голову.       — Мэри, мне нужно, чтобы ты съездила в город, и, на этот раз, ты поедешь одна. Я бы ни за что не отпустил тебя, но, боюсь, от меня там будет мало толку. Тебе нужно встретиться с… женщиной. С монстром во плоти. С цыганкой. Она, если так можно выразиться — врач. Лечит порошками, травами и различными сушёными частями живых существ. Мне от неё потребуется конкретный препарат. Делай что хочешь, заплати сколько хочешь — но мне нужен только он и ничего больше. Я зарёкся с ней связываться, но, к сожалению, у меня нет выбора. Я всё тебе напишу, дам чёткие инструкции, как он выглядит, как пахнет, и сколько он должен стоить. Эта… У неё отвратительный характер, она будет подсовывать тебе всё, что угодно. Но ты должна справиться — кроме тебя мне не к кому обратиться.       И, если начинал он вполне уверенно, то закончил, осознав своё положение, крайне потерянным. Мэри отвела взгляд, поджав губы, понимая всю важность возлагаемой на неё задачи и собираясь с силами, чтобы, выдохнув, поднять уже решительный взгляд.       — Вы хотите, чтобы я отправлялась сейчас?