Forgiving who you are For what you stand to gain Just know that if you hide It doesn't go away When you get out of bed Don't end up stranded Horrified with each stone On the stage My little dark age
Сколько времени прошло? Руки были скованы морозом, а голова раскалывалась от переполняющих её мыслей, что готовы были вылиться за её пределы. Он напоминал себе чашу с вином. Каждую секунду из этой чаши капало по маленькой капле напитка, пачкая белоснежную скатерть. Но жидкость не кончалась. Как только заканчивался алкоголь, его доливали. По столу стекало всё больше ручейков вина, скатерть пропиталась напитком, что выглядел как свежая кровь. Но кто доливает эту жидкость? Зачем это делают, если напиток не пьют? В чём смысл? Куда деваются ручьи? Есть ли конец стола? Смогут ли вновь восполнить чашу, если её опрокинуть? Неизвестно. Смогут ли её поднять? Вряд-ли. Как заставить их перестать тратить алкоголь? Выгнать гостя? Но как? Есть ли смысл в этом? Может, его судьба – быть напитком из мыслей и предубеждений для кого-то свыше? Но разве он не стал высшим? Кто стоит за ним? Бог? Но он же и есть бог. Хотя, какой он бог... Его обыграл простой смертный. Разве он мог проиграть? Мужчина даже не мог скривиться, представляя из себя статую. Самое главное: как он мог подвести их? Вамм и ЭйСиДиСи. Его верные соратники. Великие воины и великолепные товарищи, что сражались до последнего дыхания, не сдаваясь. Он так и не отомстил за них. Слегка улыбнувшись в мыслях, мужчина почувствовал небывалую лёгкость. Ощущая на себе холод и грубость космоса, он впервые чувствовал себя лучше. Мысли вытекали из головы, создавая приятную пустоту. Интересно, это перестали доливать напиток, или чашу обронили? А может, ушёл неизвестный гость? Около глаза богоподобного существа скопилось немного воды, и вскоре она отлетела от него из-за физики космоса. Он морально устал от себя. Слишком много времени он находится здесь. Когда же он сможет уйти? Можно ли ему это? Мелкие трещинки покрыли спину мужчины. А весь лёд начал потихоньку плавиться. Он приближался к солнцу. Это его не убьёт, нет. Но помучиться заставит. Можно ли отменить его бессмертие, чтобы навсегда раствориться в звезде и встретиться с товарищами? Карс не знал. Но очень хотел бы. Немного грустная улыбка расползлась по его лицу, и он прильнул спиной к горящему шару, чувствуя, как великое пламя разъедает его клетки, плавит органы, сжигает волосы. Он свободен. Кто бы что ни говорил, а он свободен. Свободен от мыслей, что переполняют его голову, въедаются в мозг, ползут под кожей, подъедают органы. Он свободен. В последний раз улыбнулся полубог и откинул голову в сторону звезды. — Я вновь приду.----------------------------------------------------------------------
Переживу, пусть слабаки с разбитыми сердцами плачут, но я смеюсь. Ведь моё сердце холодно, словно лед. Ты не придешь, так кто-нибудь другой придёт. Я слишком хороша для слёз. Яркое солнце, словно тысячи иголок, впивалось в его тело, высушивало его кожу, выпивало кровь, превращая его в пыль. Но вампир не чувствовал боли, нет. Его распирала злоба. Ярость, ненависть. Он всем своим неработающим сердцем ненавидел их. Джостары. Их род принёс ему слишком много проблем. Может, лучшим решением было бы убить Джонатана в детстве? Когда он был беззащитен и наивен? Задушить подушкой, столкнуть с лестницы, утопить в реке? Но тогда он бы не получил внеземную силу, подвластную лишь ему. Чёртовы Джостары. И как только он мог проиграть? Он, Дио! Тот, чьё имя должно было наводить страх и трепет. Он должен был быть богом! Должен был. — А должен ли был? — спросил его внутренний голос. Да.. Да. Да! Он должен был быть лучшим! Лучшие манеры, учёба, поведение! Лучший во всём! Но Джонатан мёртв. Зачем пытаться быть лучшим, если нет противника? Тот, кто практически одолел его три раза, тот, кто заслужил его уважение, тот, кто умер от его руки... А важна ли была его смерть? Сделав себе мысленную пощёчину, Дио одёрнул себя. Важна. Он есть тот, кто послужил ему телом. Он должен радоваться такой возможности! Должен! Должен... Если бы Дио мог, он бы схватился за голову. Противоречивые мысли приходили в разум и сразу же испарялись. Будто стараясь заставить его забыть о их присутствии. Выкинуть столь приятные для давно остановившегося сердца помыслы было трудно, но усилий прилагать не пришлось. Всё само выскользнуло из памяти, не оставив после себя ни следа. А может, был вариант с тем, чтобы оставить в живых ДжоДжо? Забыть о нём, как о страшном сне? Или наоборот, навещать каждую ночь и наводить кошмары? Следить за его жизнью, милашкой Эриной, что давно перестала быть таковой. Наблюдать за его детишками? Просто жить рядом и в один прекрасный день явиться к нему на порог? Увидеть его испуганное лицо, подойти и рассмеяться? До тех пор, пока не выйдет весь воздух из лёгких? Но что потом? Очень сомневаюсь, что завязалась бы милая беседа. Скорее всего началась бы драка. Мы разбудили бы маленьких детей, которые начали бы плакать, зовя прекрасную мать и защитника отца. Но смог бы он прийти? Одолел бы он меня сейчас? Смог бы он обрести станд? Увидеть всё его могущество? Побороться с ним в честном бою? Увидеть своих внуков, правнуков и далее? Взглянуть на своего товарища? Как его там.. Спидвагона? Нет. Нет. Нет! НЕТ!! НЕТ!!! «И знаешь, чья это вина? ЧЬЯ ОНА, ДИО? Ты ведь знаешь! Знаешь! Знаешь, кто убил его! Кто наслаждался его смертью! Кто радовался, видя, как уходит блеск из его голубых глаз?! Это был ты, убийца!» — кричал он в голове, напоминая себе до ужаса знакомый голос сводного брата. Если бы Дио мог, он бы расковырял себе ухо, выколол глаза и вырвал язык, лишь бы никак не чувствовать этого. Лишь бы он заткнулся и оставил его в покое. Он хотел захлёбываться в своей собственной крови, видеть лишь пустоту и ничего не слышать. Но он был ничем. Его бессмертное тело догорало на солнце. Или.. не его? Это было тело Джонатана. Тело его сводного брата. Чей голос впивался в мозг острыми зубьями. Но не как каменная маска, он не давал силы. Он давал лишь боль и отчаяние. Встав на колени, умирающий Дио посмотрел в небо и прокричал из последних сил: — ДЖОДЖО!! — этот последний крик скрывал в себе всё. И боль, и гнев, и печаль. Но никто его не услышал. И лишь юноша, следивший за ним, мягко улыбнулся и по-птичьи склонил голову. Кажется, он знает, что делать с ними.