Hate

– Милая берлога. Смит закатывает глаза. Назвать его особняк в классическом стиле, на который он заработал пусть и не совсем честным, но все же упорным трудом, – берлогой? – Будь добра, не чувствуй себя как дома, – съязвил в ответ Смит, бросая небольшую дорожную сумку Аланы ей под ноги. – Гостевая спальня здесь, внизу, первая дверь по коридору направо. Он махнул рукой в попытке указать направление, но девушка уже его не слушала – она по-хозяйски принялась расхаживать по гостиной, разглядывая и лапая все подряд. Оставляя свои отпечатки на отполированных и обеспеченных Смитом поверхностях. – Пластинки в алфавитном порядке? Серьезно? – она скривилась, вытаскивая первую попавшуюся пластинку со стеллажа. – Ты либо псих, либо тебе пиздец нечем заняться. Рэймонд выдыхает и скрещивает руки на груди. Ругаться с этой полоумной вообще не хотелось, нужно было лишь вытерпеть её присутствие до завтрашнего утра. – Поставь на место и не трогай ничего без разрешения, – цедит Рэй, придавая голосу как можно более серьезный тон. Алана деланно округляет глаза и, складывая бровки домиком, произносит: – Упс! После чего коллекционная пластинка Боуи 1983 года “нечаянно” выскальзывает из ее рук и летит на пол. Внутри у Рэя зажигается ощутимое раздражение и он думает о том, как же жаль, что Алану нельзя ударить. Но, черт, он же здесь взрослый. Он здесь мудрый, ответсвенный, адекватный взрослый – и он точно не станет вестись на провокации идиотки-Аланы. Просто двинутой, ненормальной до внимания, истеричной девчонки. Мужчина делает вдох и спокойно(насколько то позволяет ситуация) подходит к Алане, после чего приседает на корточки, чтобы поднять пластинку с пола. – Ва-у, – тянет Алана, довольно ухмыляясь, глядя на Рэя сверху-вниз, – люблю, когда ты снизу. А затем вытаскивает наобум еще несколько пластинок и кидает их под ноги Смиту. Рэй резко поднимается и мгновенно становится значительно выше Аланы. Нависает над ней горой - теперь его очередь смотреть на Пирсон сверху-вниз. На эту мелкую дрянь, которая в ответ лишь нагло скалит зубы. Девчонке плевать, что она ниже Рэя почти на две головы. Смиту до ужаса хочется её придушить, и кажется, даже мировой суд оправдает мужчину за это. – Ты меня заебала, Алана, – рычит он и крепко хватает девчонку за предплечье, в надежде оставить там синяки. Видит Господь, он держался! Ну ведь держался же? Рэй тащит Алану в гостевую спальню, на что она даже не сопротивляется и заходится в ненормальном победном смехе. Довольная, вывела из себя, добилась реакции и получила свою дозу адреналина. Смит не был уверен, но судя по всему Алана приходилась внучатой племянницей Дракуле, иначе как по-другому объяснить её энергетический вампиризм? Распахнув дверь в гостевую, мужчина с силой толкает девчонку на кровать. Она неловко плюхается на мягкий матрас и, не стирая с лица победной ухмылки, смотрит Смиту прямо в глаза. – Ты со всеми женщинами такой гостеприимный? – с издевкой мурлычет она, перекидывая ногу на ногу так, что Рэю видно её нижнее белье из-под короткой юбки. Смит сжимает челюсти до скрежета зубов и очень громко, намного громче, чем он бы того хотел, захлопывает лакированную дверь. Ну же, вдох на четыре, выдох на восемь - как учил психотерапевт. “Ебанутая сука” - проносится у него в голове, вместо успокоения. Хотелось плюнуть ей этими словами в лицо, дополнив тем, что Алана никакая нахер не женщина, – она глупая малолетка, у которой серьезные проблемы с головой. С головой, с самооценкой, с поведением, с веществами – Алана Пирсон сама по себе огромная ебучая проблема для всего живого. И так как её предусмотрительный папочка доверял Рэю слишком многое, Алана стала и его проблемой тоже. “Это всего на одну ночь, Смит” – пожимает плечами в безапелляционной просьбе Микки. – “Мы вернемся из Эссекса завтра. Сам понимаешь, я не могу оставить её дома одну.” “Босс, я ужасно сплю в чужих домах” – Рэй не теряет надежды слиться с этого переходящего все мыслимые и немыслимые границы поручения. Если бы ему сказали, что помимо отмывания денег и убийства неугодных Пирсону людей, Рэймонд еще и нянькой станет – Смит бы точно завязал с криминалом. “Тогда выдели для Аланы свою гостевую спальню, у тебя там дивный ремонт” – ухмыльнулся Микки и Рэя разве что не передернуло, уж очень похожая ухмылка была и у самой девчонки. Теперь в этой "дивной гостевой" сидела самая настоящая бестия. Рэй помнил дочку Пирсона еще совсем шмакодявкой, да и то — мельком. Алана была дочкой Микки от первого “брака”, если так можно было назвать его сожительство с очень ветреной особой в девяностых. Особа забеременела, а после родов скоропостижно пропала с радаров. Что произошло с той дамой - вопрос остался без ответа. То ли она укатила в поисках лучшей жизни, то ли Микки её грохнул за интрижку с водителем. В любом случае, Рэй слышал все эти истории лишь из третьих уст, не рискуя спрашивать босса о подробностях. Да и к тому же, это было глубоко не его делом. Когда Смит устроился на “работу” к Микки, Алане уже было лет 5, а рядом с Пирсоном появилась новая миссис Пирсон в лице Розалинд. И хотя Рэймонд в то время не был вхож в личное пространство Микки так, как сейчас, все равно кое-какие тенденции и настроения улавливал. Розалинд была настоящим алмазом - высокая, красивая, статная. С хищным прищуром и такой же улыбкой. С её свирепым нравом, стальной хваткой и закалкой уроженки Эссекса - Роз была идеальной партией для Пирсона. Но совсем неидеальной мачехой. Смит даже мог отчасти её понять - какая женщина захочет жить под одной крышей с вечным напоминанием о бывшей любимого мужа? Пожалуй, кульминацией этой сломанной игры в дочки-матери стало происшествие трехлетней давности. Рэймонду повезло стать свидетелем чудесной ссоры между Роз и Аланой, во время которой они обе наговорили друг другу таких вещей, каких Рэй не слышал даже на Юге Лондона, где вырос сам. И все бы ничего, пока Смит не услышал звонкий и очень знакомый звук с пластиковым дребезжанием – Алана держала в руках хер-пойми-откуда-взявшийся травмат Макарова, а резиновая пуля пробила гипсовый потолок аккурат над головой Розалинд. После этого, заботливый отец отправил единственное чадо в закрытую школу пансион где-то в Швейцарии, якобы, ради образования. Но Смит знал, что Микки просто хотел отослать дочурку куда подальше, в надежде, что заграничное образование поумерит её пыл. Еще Смит знал, что в пансионах детишки, в большинстве своем, заняты тем, что точат зубы и закаляют ненависть к сославшим их невесть куда родителям. Алану он запомнил вредной девчонкой в расцвете пубертата — рост метр с кепкой (видимо, в мать, ведь Микки был высоким), брекеты и бесконечные ссоры с Роз. Было бы наивно полагать, что за три года у черта на рогах Алана превратилась в ангела. Даже Рэй предпочел бы три года провести в одиночке, чем в закрытой школе для девочек. О том, что Алана возвращается в Лондон, Смит узнал за пару дней до её приезда. “Её отчислили за неуспеваемость и проблемы с дисциплиной. Даже деньги за семестр вернули, сраные пацифисты.” – устало обронил Микки, когда они с Рэем занимались бумагами в их пабе-офисе. - “И куда мне пристроить тинейджера в разгар учебного года?” “Попрошу Банни пробить приличные школы в городе, наверняка где-то найдется директор, которому недоплачивают”, - хмыкнул в ответ Рэй, не отрываясь от работы. Ему было фиолетово, куда там пойдет дочка Микки, но многолетняя работа с Пирсоном приучила Смита машинально искать решения любых ситуаций. “Ни одна приличная школа не возьмет к себе девчонку с таким внушительным досье, а в публичные школы идти небезопасно”, - отмахнулся Микки, задумчиво глядя в свои записи. “Я посмотрю, что можно сделать, босс.” Рэй не сомневался, что связи и деньги могут решить любую проблему. Особенно в случае с Микки, когда у него в быстром наборе были лорды и лордессы. Так и вышло - примерно к концу следующего дня Алана Пирсон была зачислена в Руквудскую Частную школу для подростков с проблемами поведения. Контактом директора любезно поделился лорд Прессфилд, все еще пребывавший под впечатлением от помощи Пирсона в поисках дочери. Как оказалось, Лора тоже когда-то посещала эту школу. Приветственный сайт школы обещал особое отношение и индивидуальный подход к каждому студенту, а также помощь в коррекции поведения и наблюдение опытных психологов. “Ну да,” - усмехался Смит, глядя на эти лживые строки и дебильный синий герб с белой ланью, - “скажите это почившей Лоре Прессфилд.” Однако, очень скоро Смит приходит к выводу, что никакие психологи Пирсон точно не помогут, потому что Алана ебанутая. Вот такая вполне себе очевидная истина посещает его разум, как итог наблюдения за девчонкой в течении нескольких недель после ее возвращения. Конечно, думает Смит, девчонку понять можно — сложно не быть ебанутой в семейке гангстеров. Алана носит небрежный, даже неопрятный макияж в стиле героинового шика. (Героин, кстати, дочурка Пирсонов не употребляет — Рэймонд подозревает, что придурошная любитель «дизайнерского Стаффа»). Шмотки тоже выбирает себе под стать - какие-то драные колготки, идиотские туфли то с острыми носами, то с платформой в двадцать сантиметров, микро-шорты и такой же длины юбки и, конечно же, открывающие тощее пузо топы. Где-то через неделю после возвращения Аланы, Смит вновь стал свидетелем еще одной чудесной семейной сцены. Решив заскочить в паб-офис после рабочих дел, Рэй наткнулся взглядом на молчаливого бармена, усердно потирающего никем не использованные бокалы. Его молчание было очень красноречивым, ведь из-за закрытой двери в кабинет Микки звучала самая настоящая ссора. "Я не буду ходить в эту сраную школу!" – голос у Аланы был сипловатый, не самый приятный и уж точно не подходивший девчонке ее возраста. – "Учиться с аутистами и уголовниками, нет уж спасибо! Этого мне и дома хватает!" От таких слов даже у Смита брови поползли вверх. Бедняга бармен воровато бросил взгляд на Рэя, после чего вновь уткнулся в свои бокалы. Да уж, Микки Пирсон закапывал людей в землю и за более мягкие выражения. Следом за секундной тишиной послышлся звонкий шлепок, грохот и очень смачные девичьи ругательства. Затем резная массивная дверь с силой распахнулась и из кабинета Микки выволок свою дочурку буквально за шиворот. "О, мистер Смит," – оскалился Пирсон, едва сдерживая себя, – "отвези леди домой. И скажи охране, чтобы никуда её не выпускали." Девчонка с силой вырвалась из хватки отца и, одарив его самым ненавистным своим взглядом, с чувством харкнула папаше под ноги. Смит решил не дожидаться экранизации картины “Иван Грозный и сын его Иван”(хотя Рэю было очнеь интересно, что было бы, плюнь Алана Пирсону в лицо) и поспешил увести девчонку на улицу. Мужчина подцепил Алану под локоть и к его удивлению, она даже не сопротивлялась. Но стоило им выйти за пределы бара, как Алана попыталась смыться в стиле дешевого кино про подростков. Рэю ничего не стоило сгрести её в охапку и с силой затолкать на переднее пассажирское сидение своего мерседеса. Уже тронувшись с места, Рэй разглядел, как под внушительным слоем косметики на левой щеке Аланы наливался фингал. А еще заметил, что Алана решила не пристегиваться. И все бы ничего, но, сука, как же он ненавидел, надоедливый писк приборной панели, сигнализирующий непристегнутого пассажира. "Пристегнись," – придав голосу всю серьезность и строгость, сказал тогда Рэй. "Иди нахуй," - не глядя на него, процедила Алана. Смит проморгался и бросил взгляд на девчонку – она демонстративно скрестила руки, а под её чуть пухлыми щеками ходили жевалки. Рэй решил не вступать в перепалку с малолеткой, хотя, и он мог признаться себе в этом честно, Алана начинала будить в нем ярость. Он помнил таких девчонок у себя на Юге Лондона. Одевались так же, сосали за дозу, а в перерывах корчили из себя хуй-пойми-что. Пожалуй, Алану от них отличало лишь наличие влиятельного отца и частная школа в послужном списке. Мужчина перекинул руку через её плечо, чтобы схватить ремень безопасность и пристегнуть его самостоятельно. "Я же сказала иди нахуй!" – Алана извернулась под его рукой и с силой укусила Смита в районе предплечья, оставив мокрый след на рукаве серой рубашки. "Завали ебало и сиди смирно!" – от неожиданность Смит дернул руль, едва не вылетев на встречку. Благо, на дороге было немного машин, и Рэй отделался лишь нервным тиком. "Останови свою вонючую тачку, придурок! Уж лучше я пешком пойду, чем буду ехать с таким душным уродом!" Смит сглотнул и пытался посчитать до десяти. Абсолютно ебанутая дочь Пирсона каким-то чудом смогла вывести его из состояния душевного равновесия за каких-то десять минут, еще и не затыкающийся писк индикатора – все это побуждали Рэя выбросить девчонку из машины прямо на ходу. "Еще одно слово и я клянусь, разобью машину специально, с ударом на пассажирское сидение. Ты забываешься, Алана," – Рэй прижимает локтем ключицы Аланы к сидению и, наконец, защелкивает её ремень безопасности. "О да, папочка, прижми сильнее, мне это нравится," – шипела она с напускной похотью и демонстративно развела колени в стороны, провоцируя. Рэю всерьез хотелось её придушить, но он глубоко вдохнул и, не отрывая глаз от дороги, ответил: "Будь здесь твой папочка, ты бы схлопотала еще один нехилый такой фингал на своей тупой мордашке." Этого хватило, чтобы Алана вмиг поменялась в лице и заткнулась. "Что? Может тебе фингалы тоже нравятся?" – Смит не мог отказать себе в удовольствии плюнуть ядом, – могу устроить, если хорошо попросишь. Девчонка молчала, и Рэй даже решил, что победа за ним. Что он нашел болевую точку, которая могла заткнуть даже такую заносу, как Алана Пирсон. И это было бы так, если бы Алана, эта ебанутая на всю голову девчонка, не выдала Смиту хищный, почти как у её отца, оскал: "Ну давай" - процедила она а затем... Затем эта ненормальная принялась с силой биться головой о пассажирское окно автомобиля. Рэй даже растерялся на сукунду, все же такое на его практике было впервые - чтобы кто-то сам пытался разбить себе бошку? Да еще и в его мерседесе?! "Да блядь!" - вырвалось у Смита, когда он резко выкручивал руль, выруливая на обочину. Алана хохотала каким-то жутким смехом, а на стекле уже появились первые капли крови. Все же это не мустанг двадцатилетней давности, и Пирсон реально скорее расколет себе череп, чем повредит немецкое стекло. И Рэй был бы не против, только вот тогда Микки расколет череп ему. Рэй слабо помнил, как вытаскивал Алану из машины и что именно он ей говорил, скручивая руки и закидывая девчонку на заднее сидение машины. Доставив девчонку в поместье Пирсонов, Рэй был готов перекреститься. И вот теперь, эта чокнутая девка сидела в его гостевой и вела себя так, будто этот дом, да и вообще сам Смит - принадлежали ей. Рэй уперся взглядом в дорожную сумку, которая так и осталась валяться посреди гостиной. Мужчина раздраженно зацепил сумку и вернулся к гостевой, чтобы закинуть вещи их обладательнице. Он без стука открыл дверь, готовый бросить вместе с сумкой что-нибудь высокомерно-язвительное перед тем, как хлопнуть дверью снова. Но слова застревают в глотке, когда он видит стоящую к нему спиной Алану. В одном белье. Она лениво оборачивается через плечо и так буднично вскидывает брови, будто бы Смит какой-то швейцар. На ней бесшовное белое белье, которое просвечивает кожу. Рэй цепляется взглядом за её острые плечи и выступающие позвонки - все же, Пирсон была очень худая. Худая, низкорослая, с дебильной татуировкой-портаком на предплечье и с кучей синяков на ногах, она в то же время она была до чертиков складной. С узкой талией и чуть округлой задницей, с этими её пухлыми губами и тонкой шеей. Рэй позволил себе рассмотреть её еще мгновение, затем швырнул сумку к кровати и, прочистив горло, бросил невпопад: – Сиди тут тихо, не то отправлю ночевать во двор. Не дожидаясь ответа, Рэй вновь захлопнул дверь. Внутри стрекотало странное волнение, которое Рэймонд с чистой совестью списывает на расшалившиеся нервы. Немного бумажной работы, бокал хорошего виски и пара затяжек фирменной самокрутки точно расправятся с этим недоразумением. Остаток дня, на удивление, Алана ничего не делала. Она “послушно” сидела в отведенной ей спальне, а их с Рэем взаимодействие ограничилось лишь выбором заказываемой еды на ужин. Но как бы сильно Смит не хотел обмануться, что это он весь из себя такой грозный заставил девчонку угомониться, на самом же деле, если Алана его не доставала, то лишь потому, что сама того не желала. Тем не менее, Рэй решил, что вселенная милостива к нему в этот вечер. После ужина он закрылся в кабинете на первом этаже, и занялся монотонной бумажной работой, которая его успокаивала. Цифры и таблицы не расшатывали нервы, а когда в конце концов все сходилось – Рэй испытывал настоящее невротическое наслаждение. И наслаждение это, к огромному счастью Смита, было куда сильнее, чем раздражение в адрес дочурки Микки. Казалось, провокации были зашиты в ДНК Аланы Пирсон. Когда работа была сделана, а все числа находились на своих местах, Рэй позволил себе раскурить “фифти-фифти” и не заметил, как его пальцы сами застучали по экрану смартфона. Отчего-то мужчина ощутил зудящее желание открыть соцсети девчонки. Благо, она их никак не скрывала, не шифровалась и наткнуться на её профайл мог любой желающий. В её соцсетях, разумеется, творился настоящий Ад. И хотя Рэй в Ад не особо верил, но по другому назвать этот пиздец не мог. Там и фото сомнительных рейвов, и какой-то артхаус, и сэлфи, на которых зрачки Аланы были размером с фунт. А еще, конечно же, очень много фоток в белье. Прозрачные бра, боди-сетки, рваные колготки… На её новой фотографии девчонка держала на плече старомодный магнитофон на фоне какой-то зеленой стены, а через белый лиф отчетливо виднелись её круглые небольшие соски. Растрепанные волнистые волосы и взгляд по типу “пошли все нахуй” – можно сказать, классика. Рэй решил заглянуть в комментарии под этим фото: Охуенные сиськи) Шлюха Детка, ты крэйзи! Я хочу тебя! Сдохни Под каждый коммент Алана ставила сердечко, что лично Смита бесило больше всего. Мужчина сделал глубокую затяжку, задержал дым в легких на несколько секунд, а после отточенным движениями выпустил изо рта дымные кольца. Весь Ад, который источала Алана, был заразнее чумы. Рэймонд оперся локтями о стол и зарылся пальцами в свои волосы. Было кое-что еще, что разъедало его, похлеще чумных язв. Рэю снились сны. Отвратительные, мерзкие, выбивающий из колеи сны. Ему снилось, что он был в клубе, в каком-то шумном и неоновом месте, где лиц вокруг было не разобрать, а мерцания разноцветных лучей сливались в единый поток. Рэй давно уже не ходил в такие места чтобы повеселиться. Если он и оказывался в клубе, то, скорее всего, по рабочим делам. Во сне ему, как и в жизни, было тревожно. Хотелось поскорее свалить из этого хаоса в свою понятную и (насколько это возможно) организованную жизнь. Но у Смита тут есть дело – забрать Алану и привести обратно в родительский дом. Швырнуть за шкирку под ноги не самым образцовым родителям и, пожав Микки руку, уехать домой. В его снах Алана выглядела почти также, как и в жизни - полураздетая и пошлая. А еще она все время танцует совсем не в такт музыке и неотрывно смотрит на Смита своими черными глазами. Рэймонд все время пытается сказать, что они уходят. Чтобы она заканчивала свои танцы и шла на выход вместе с ним. Вместо этого девчонка безмолвно шевелит пухлыми обкусанными губами, но Рэй всегда все понимает и без слов: “Давай расчертим на двоих”. И Смит хочет возмущенно прыснуть ей в лицо и закатить глаза, мол, что за чушь, он не употребляет уже лет пятнадцать, если не больше. Только вот в следующий момент Рэй не замечает, как уже крутит двадцати-фунтовую купюру и занюхивает сияющую белоснежную дорогу с откуда-то взявшегося потрепанного деревянного стола. С такого стола он нюхал еще будучи хер-пойми-кем в на Юге города, еще до того, как познакомился с Микки. Этот стол смердит въевшимся жиром, разлитым бренди из супермаркета, а еще таким ярким химическим запахом бензина. Запах, который Рэй давным-давно забыл. Думал, что забыл. Запах белоснежного разъедающего слизистую кайфа. Его мозг помнит ощущение прихода до мельчайших крупиц – эйфория волной разливается по телу, возбуждением завязываясь внизу живота. Наконец-то голоса в голове затыкаются, а на смену им приходит непоколебимое спокойствие и ощущение собственного всесилия. Он творил многое. Многое из того, что грызло его до сих пор, и что невозможно стереть из памяти парой сеансов с психотерапевтом. Рэй поклялся себе, что никогда больше не притронется к стимуляторам, но в своих снах он обдолбан и ему это бесконечно нравится. В своих снах Смит смотрит на Алану, и девчонка уже выглядит не как вульгарная малолетка. Мужчина смотрит на её маленькие сиськи, которые острыми сосками торчат из-под тонкой майки и чувствует, как член начинает пульсировать возбуждением, а похоть прорастает внутри терновыми шипами. В этом сне не существует тормозов, как никогда и не существовало тормозов в объебанного Рэя в реальности, и даже слабенькие отголоски совести где-то на задворках подсознания о том, что, вообще-то, как минимум, Алана несовершеннолетняя, а как максимум - дочка Микки, никогда не останавливают его. Похоть захватывает Рэймонда и вот уже через мгновение (или через целую вечность, хер разбери это время во снах) Смит прижимает девчонку к себе. Под руками она ощущается такой хрупкой и маленькой, и такой реальной. Еще реальнее он чувствует её худые прохладные пальцы на своем члене, и громкий стон рвется из его глотки. После таких снов Рэй просыпается в поту, не в силах унять рваное дыхание. Перед глазами плывет, тело сводит судорогой возбуждения, а в мозгу пульсирует тяга. Долбанные двенадцать шагов вбили в бошку, что тяга останется с ним до конца времен. Что каждый день он будет бороться за выбор не употреблять. И Смит думал, что отлично справляется. Только вот после таких снов, Рэй судорожно листает контакты в телефоне, в поисках знакомых барыг и прикидывает, сколько грамм он сможет снюхать, пока не слетит с катушек. Смит перебирает в голове варианты, наворачивает круги по комнате, пока сердце не перестанет стучать так сильно и пока, наконец, он не сможет убедить себя этого не делать. Смита выворачивает от обилия чувств – вина, отвращение к себе, отвращение к Алане и самое липко-неприятное – страх. Смиту страшно, что он может потерять контроль. И к его ужасу, стоит Алане появиться поблизости, как его контроль неизменно начинает трещать по швам. И вот сейчас, стоит ему прикрыть глаза, сознание начинает заволакивать яркими образами из этих ядовитых снов. Ему вновь вдруг кажется, что вызвонить барыгу - это отличная идея. Мозг с удовольствием подбрасываем мужчине воспоминания о приходах и, кажется, будто даже тело начинает откликаться на эти образы. Он резко открывает глаза, обнаружив себя по-прежнему в своем кабинете. Сердце колотится с бешеной силой, а кулаки сжаты в неприятном спазме. Мужчина снял с себя врезавшиеся в переносицу очки и вдруг понял, что из гостиной доносится музыка. Осознав, что музыка звучит характерным для его винилового проигрывателя треском, Смит сокрушенно мычит – одна лишь мысль о том, что Алана без спроса хозяйничала среди его вещей, – и его кровь начинала кипеть. Рэймонд поднялся на затекшие от долго сидения в одной позе ноги и направился к выходу из кабинета. В голове он не без удовольствия перебирал один за другим упреки, прикидывая, какой будет звучать весомее. В гостиной его ждала самая настоящая картина маслом. Сраное современное искусство, которое Рэймонд на дух не переносил. На стеклянной столешнице кофейного столика стояла откупоренная бутылка коллекционного вина. Вот так просто, стекло на стекле. Рядом лежал штопор с нашпореной пробкой, с которой красные капли стекали тоже прямиком на бежевый шерстяной ковер. Из проигрывателя Стинг допевал припев слишком уж радушной для этого вечера “English Man in New-Yourk”, а коробка пластинки так же красноречиво валялась на полу. Финальным штрихом этой картины была, конечно же, Алана, которая беспечно пританцовывала и подвывала песне. В одной лишь рубашке. Его рубашке. Судя по всему, девчонке надоело сидеть в комнате, поэтому она просто решила налакаться дорогущего вина, ну и музыку для настроения поставить. И как-то между делом забыла надеть штаны. – Какой очаровательный праздник жизни, – проговорил Рэй севшим отчего-то голосом. Алана вздрогнула от неожиданности и резко развернулась. Увидев Рэя, Пирсон так же быстро натянула свое привычное выражение лица - самодовольную ухмылку. – Надеюсь, я тебя не разбудила, – притворно сложила брови домиком она, – музыка у тебя, Смит, полное говно. Нашла одну пластинку, которую хотя бы знаю. Девчонка хмыкнула, махнув рукой туда, где валялась коробка от пластинки. Рэй скрестил руки на груди и, сжав челюсти покрепче, прошелся взглядом по девчонке. Только сейчас он заметил, что она нарочно (а как же иначе?) не застегнула верхние пуговицы рубашки, открывая взору очертание её маленькой груди. В голове мгновенно всплыли образы из его снов – её холодные пальцы, жадные губы, острые соски… очень некстати, в штанах стало тесно. – Ты уже нанесла этому дому урон на пару тысяч фунтов, – процедил он, кивая на рубашку и пытаясь отогнать ядовитые мысли прочь. В конце концов, он просто мужчина. Уставший мужчина со свестевшей флягой, который уже очень давно не трахался. – А, это... – осмотрела себя Алана, – облилась вином, вот и решила приодеться. Она хмыкнула и, подцепив бутылку со столика, двинулась в объединенную с гостиной кухню. Рэя передернуло, когда она приложилась губами к бутылке – он не выносил, если пили прямо с горла. Девчонка громко поставила бутылку на столешницу кухонного острова и, прислонившись к нему оскалилась: – Вино, кстати, полная кислятина. – Может тебе вместо вина порошок расчертить? – парировал Рэй, не до конца понимая, зачем сказал это. Алана в удивлении вскинула брови, затем быстро собравшись, лишь скрестила свои худые ноги и протянула: – Да ну, неужели ты наконец-то сказал что-то нескучное? Рэй поставил коробку от пластинки обратно на стеллаж, забрал с кофейного столика штопор и направился в кухню. – В тебе и без того дури хватает, – фыркнул Смит, закидывая штопор в стальную мойку. – И я совсем не удивлен, что веселят тебя только такие вещи. Очень ограниченно. – А, нет, показалось, – наигранно зевнула Пирсон и потянулась так, что ворот рубашки съехал ей на плечо, – очередная душная хуйня. Рэй закатил глаза. Что еще он мог от неё ожидать? Зачем вообще вступил в эту бессмысленную словесную перепалку? Мужчина обошел кухонный остров и оказался прямо перед Аланой. Он оперся ладонями о холодный камень столешницы по боками от девчонки и склонил голову чуть ниже, чтобы поймать её насмешливый взгляд. – И откуда в тебе только всё это говно? – начал было Рэй, впиваясь крепче пальцами в столешницу, тем самым не давая Пирсон шанса на побег. Ему вдруг захотелось, чтобы она выслушала. – Строишь из себя хер-пойми-что, наряжаешься как шлюха, изводишь дорогих папочку с "мамочкой"... Я видел таких как ты, Алана. Когда у папочки кончится терпение, в лучшем случае, тебя ждет притон, в худшем - передоз. – Ну охренеть, теперь ты мне речи толкаешь? – хохотнула Алана, в насмешке вскинув брови. – Иди нахер, Смит. Рэй реагирует мгновенно и даже не замечает как рывком вжимает её в столешницу и рычит сквозь сжатые зубы: – А за такой длинный язык - пуля в лоб или вспоротая глотка. На дне этих её угольков-глаз вспыхнул огонёк и Рэй готов поклясться, что это был страх. Бинго! Рэй как настоящий охотничий пёс, увидев слабое место, вцепился в него, с твердым намерением показать девке, что на его территории она не может творить что захочет. Пирсон в защитном жесте уперлась маленькими ладонями ему в грудь. Смит чувствует, как за этой насмешливой маской напряжено её тело, и словно в подтверждение его слов из Аланы вырывается судорожный выдох. – Пусти, блядь, – шипит она. Смит резко дергает девчонку вверх, усаживая на обжигающе холодный камень. И тут её маска затрещала по швам – Пирсон рвано пискнула от неожиданности и попыталась оттолкнуть Рэя, но он ловко перехватывает её запястья и крепко прижимает их к столешнице. Вся эта дибильная спесь мигом сходит с ее лица, оставив лишь расцветающий страх. Так то лучше, страх нравился Рэю гораздо больше. Ему ничего не стоит оторвать её ладони от себя и завести её тонкие руки за спину, пригвоздив своей ладонью к столешнице. Ему вообще ничего не стоит сделать с ней все, что угодно. Она никогда не сможет вырваться из его хватки, оттолкнуть или извернуться – силёнок не хватит. Ему ничего не стоит свернуть девчонке шею или просто взять её. Стинг закончил завывать с патефона и на место музыки пришёл скрип иглы по винилу. Пожалуй, лучше саундтрека для этой ситуации придумать было нельзя. Рэймионд смотрел на неё сверху-вниз и думал о том, как он блядь близок к тому, чтобы его сны превратились в реальность. Схватить Алану за шею и поставить на колени. Намотать её лохматые каштановые волосы на кулак и с силой толкнуться членом в её рот. И трахнуть её так, чтобы по девичьим щекам бежали слезы, размазывая остатки небрежного макияжа. Чтобы дрянь давилась его членом и, наконец, усекла, что даже на таких взбалмошных управа найдется. Мужчина скользнул коленом меж ее ног и развёл бёдра, чтобы оказаться к Пирсон как можно ближе. Он изучал ее подрагивающие губы и, о да, она уже была совсем не такой смелой, будучи обездвиженной и прижатой к мужчине почти вплотную. – Куда же делась твоя храбрость граничащая с припиздью? – он не узнал свой голос. Это был рык, такой звериный, что Пирсон вздрогнула. Рэй думал о том, что так то лучше. Пусть испугается и начнёт обходить его за милю. Пусть не посмеет расхаживать перед ним в белье, пусть перестанет огрызаться и вести себя так, будто ей все в этом мире было дозволено. Пусть начнет просить его отпустить, не прикасаться. Может, даже взмолится? Она опустила подбородок, а затем, взглянув на мужчину исподлобья, сделала то, чего Рэй точно ожидать не мог – девчонка с силой подалась вперед, намеренно вжимаясь в него максимально плотно. Смит вдруг остро ощущает, что разделяют их лишь ее хлопковые трусики, и плотная, но недостаточно, костюмная ткань его брюк. Рэймонд тяжело дышит и думает о том, что хочет ее так сильно, что готов сам заказать себе Убер в Ад. Его член наливается кровью и конечно, Алана это чувствует. На её губах расползается привычная ухмылка, которая так бесит Рэя. Бесит до чертиков и до клокочущей в груде ярости. Он наконец делает то, о чем мечтал так долго – его крепки длинные пальцы смыкаются на её тонкой бледной шее, вынуждая задрать подбородок. – Ты такая шлюха, Алана, – яд струится изо рта, клубится в воспаленном мозгу – яд наполняет его первобытной похотью и таким желанием, которому не смог бы воспротивиться даже святой. Как же хорошо, что Рэй святым не был. – Рэй, – хрипло давит из себя девочка. Она впервые назвала его по имени и это совсем не помогает мужчине договориться со своими внутренними демонами. Он смещает пальцы с её шей на затылок и рывком накрывает её пухлые губы своими. Это сложно назвать поцелуем – все невысказанное, так давно клокочущее в нем. Он напористо вторгается языком в её рот, рычит, а когда осознает, что девчонка отвечает на поцелуй – тогда Рэю срывает крышу. И он теряет контроль. Рэй отстраняется от Аланы, она закусывает припухшие от злых поцелуев губы, ерзает и скулит. Смит стягивает вниз по её плечам свою рубашку и смотрит на открывшуюся его взору грудь. Её маленькие соски точно такие же, как он видел их в своих снах. Он легко накрывает их целиком ладонью, мнет и вжимает нежную кожу, срывая с Аланы первый настоящий стон. В этом стоне он почти не узнает её – это стон полный желания. От этого стона срывает крышу и все мыслимые и немыслимые тормоза. Член болезненно пульсирует возбуждением и Рэй наспех расправляется с пряжкой ремня, расстегивая брюки и чуть приспуская их. Алана цепляется взглядом за силуэт его члена, натягивающий ткань нижнего белья и пытается дотянуться пальцами. Смит быстро перехватывает её ладонь и вновь заводит ей за спину. Нет, сейчас он устанавливает правила. Мужчина приподнимает ткань рубашки на ней выше и наконец может рассмотреть её трусы. Белые простые спортивные трусы, насквозь промокшие и оттого запросто просвечивающие её возбужденные половые губы. Рэй проводит по ним указательным и средним пальцем, останавливаясь и делая ощутимое нажатие в самом чувствительном месте. Из девчонки вырывается еще один стон, более громкий и смелый. Она вся – для него, оставалось только взять. Смит подцепляет и отодвигает ткань её трусов, чтобы наконец коснуться возбужденной плоти. Алана мокрая насквозь, прикосновение Смита заставляет её дрожать и ерзать, в попытке прижаться к мужчине еще сильнее. Он скользит пальцами по её промежности, задевая клитор. Девчонка была на грани, но ему не хотелось доводить её до оргазма так просто. Предвкушение сносит его и он толкается пальцами внутрь. Рваный девичий вздох, её вмиг напряженные бедра и ощущения, которых он точно не ожидал – всё словно приклад бьет Смита в висок и он резко отстраняется, глядя на Пирсон совсем другим взглядом, нежели мгновение назад. Она вдруг стыдливо сводит колени и на лице её растекается подобие паники. – Ты девственница? – спрашивает Рэймонд, а голос его острой бритвой полосит по девчонке. Она молчит и смотрит на него не мигая. Затем вдруг спрыгивает со столешницы и вновь жмется к Смиту – уже совсем в своем стиле, с избыточным напором, чересчур. Вся Алана была чересчур. Девчонка оседает на колени и цепляется за его бедра, смотрит снизу-вверх, скалится хищно, на грани истерики: – Ну и пусть, – дрожащим голосом, – а ты что, зассал? Рэя словно электрошоком пробивает – гребаная Алана, такая кричащая, избыточная, вульгарная, до ужаса пошлая, с откровенными фотками в соцсетях, – девственница. Пиздец. А он, Рэй, мужчина почти вдвое старше, чуть не выебал её на своей кухне. Морок будто спал и Смит увидел четко и ясно перед собой не психопатку, не истеричку, и вряд ли шлюху – Алана была просто поломанным подростком. И это осознание вспарывает кишки, входит в плоть раскаленной сталью. Он вдруг почувствовал тяжелую, гнилостную и очень очень жгучую ненависть к себе. Ему хотелось блевать от себя, стоящего перед полураздетой малолеткой, что сидела у его ног и отчаянно желала близости, которую, наверняка, путала с похотью. Он грубо, намного грубее, чем планировал, оттолкнул Алану ногой и, чуть отвернувшись, натянул брюки обратно. В голове был полный вакуум, если до этого и хотелось бросить что-то колкое и язвительное в девчонку, то сейчас слова растворились где-то на периферии. Пирсон все так же сидела на полу с неприкрытой грудью, склонив голову. – Поднимайся, – сухо сказал Смит, хватая девчонку за предплечья, помогая ей встать на ноги. Она послушно, словно тряпичная кукла, последовала за ним, так и не поднимая глаз. – Лучше нам сделать вид, что ничего не было, – бросил он, и он этих слов Смит был готов сам себе перерезать глотку. Алана вдруг подняла глаза, и в этих черных огромных глазищах было столько всего, что, пожалуй, Смиту повезло – Пирсон лишь замахнулась и с чувством влепила ему пощечину. – Справедливо, – кивнул Рэй, не обращая внимание на горящую щеку. Мужчина принялся методично застегивать пуговицы её рубашки, стараясь не глядеть в лицо Аланы. Периферийным зрением он уловил стекающие по её щеками злые слезы. Алана была чересчур – недолюбленная, вызывающая, провоцирующая, – она была сломанной куклой. И Рэю отчего не хотелось доламывать её еще сильнее.