Papa's girl

Змеи медленно извивались возле неё, вытягивая язычки. Девочка в силу своего возраста изучала мир и наблюдала за ними. Змеи не трогали её, а только ползали рядом, издавая тихое шипение. Одна из маленьких ползла по её телу, обвившись у самой руки. Послышались шаги. Эми сидела под большими лопухами у большого дерева. Это было её любимым местом. Её покой нарушил шелест, и перед ней тут же показалось знакомое родное лицо. — А ты молодец, выбрала укромное местечко, — хриплый смешок. Орочимару в черной юкате подвязанной фиолетовым поясом, что делало его образ непривычным. Он так привлёк внимание девочки, что она улыбнулась. Он протянул ей свои руки. Девочка ухватилась за него, и тот поднял её с земли. Змеи зашипели, давая понять, что девочка им приглянулась. Но стоило Орочимару просто бросить на них взгляд, как они уползли в рассыпную. Мужчина вернул всё своё внимание дочери. — Ты красивый, — тихо произнесла она. Её щёчки покрылись лёгким румянцем, она уткнулась в рукава своего кимоно. Орочимару усмехнулся. Редко можно было услышать от неё что-то за день ведь Эми молчаливый ребенок. Поначалу Орочимару даже думал, что у неё проблемы с речью, пока не вспомнил, что в детстве был таким же. Эми, ты очаровательна. — Мне приятно, — он крепко держал её одной рукой, а другой гладил по черным волосам, что были такими мягкими на ощупь, чем его жёсткие. — У меня есть для тебя подарок, — его бледная рука вытянула чёрный рукав вперёд. Обхватив вещь ладонью оттуда. Это была золотая заколка в виде рельефной змеи. Орочимару присел на корточки так, чтобы она могла усесться на его колене. Он поправил волосы и заколол змею. — Спасибо, папочка, — улыбка засияла на её лице, отчего появились ямочки. Как же мало нужно для счастья ребенка. — Улыбайся чаще, мне так нравится. Только недавно исполнилось двенадцать. Свечи пылали в комнате, где царила тишина. Тело без сознания лежало на кровати. Чёрные длинные волосы рассыпались по всей подушке и лежали на белой простыни. Кабуто сидел у кровати, прочитывая очередную книжку за день. После недавнего инцидента, он застрял здесь надолго. До тех пор, пока она не придет в себя. Не очнётся и как обычно не завопит, взывая отца. Ей досталось и очень даже сильно. Температура тела по прежнему оставалась пониженной, но пульс и дыхание оставались равномерными. Он предупреждал её много количество раз. Эми, нельзя. Эми слушайся. Эми не перечь. Эми не злись. Эми не выходи за грани дозволенного. — Кабуто, — строгий и властный голос послышался сзади. Силуэт начал приближаться и остановился у самого изголовья кровати. Окинув её нахмуренным взглядом, он приложил свою холодную ладонь к её щеке. Холодная. — По твоим подсчётам, когда она придет в себя? — обратился тот к парню. — Она обязательно оправится, но организму нужно больше времени для восстановления, — ответил Кабуто, поправив сползшие очки. — Сколько? — Месяц или больше. Орочимару прикрыл глаза, глубоко вздохнув. Похоже планы придется отложить на потом. — Глупая, — он присел у края кровати, оглянув стопку книг, вероятно прочтённых. — Иди отдохни, Кабуто, ты устал. — Орочимару-сама, ничего… — он поймал взгляд злых глаз и кивнул. — Для начала мне нужно снять старые бинты и наложить новые. — Сделай. Орочимару следил за тем, как тот оттягивает одеяло в сторону. Развязывает черную юкату, под которой находилось перебинтованное тело. Снимает прежние, накладывает новые. Вновь подвязывает поясом, но не сильно. Кабуто кивнул ему и направился к выходу. Отойдя на десять метров от комнаты, он тут же встретил троицу ниндзя из Ото. — Кабуто-сан, где Эми-сан? — поинтересовалась Кин. — Мы слышали, она болеет. — Вас это не должно касаться, — грубо протянул Якуши. — Все на полигон, живо. — Орочимару-сама её убил? — поинтересовался Заку. Когда-то этот малец был всего лишь бродячей сиротой, что воровал еду, пока на пути ему не встретился Орочимару. — Заткните рты, и не смейте это кому-либо рассказывать. Языки по отрываю, — злостно прошипел Кабуто. Ребята понимали, что он не шутит. Якуши был способен на такое. Перечить не стали и испарились. Кабуто невольно стал свидетелем произошедшего. Он помнил, как тем вечером, шёл в приподнятом настроении в предвкушении нового эксперимента, как встретил Орочимару и Эми, последняя в свою очередь кричала на него и что-то говорила. Ему не удалось расслышать, что именно она сказала саннину, но после сказанного в миг была сокрушена ударом техники, отлетев на десять метров, и была припечатана к стене. Ударившись головой и телом об стену, медленно по ней сползая на каменный пол, издавала тихое хрипение. Вечно спокойный Орочимару был в ярости. Но как только она не смогла подняться с ног, тут же ринулся к ней. Кабуто помнил, как на автомате подбежал к ней, сложил медицинские дзюцу и принялся приводить в чувства. Изо рта брызнула кровь, испачкав его лицо. — Не дышит, сердце останавливается, Орочимару-сама! В этот момент её глаза закрылись, тело обмякло, пока её спасал Якуши. Без искусственного дыхания не обошлось, да и сердце откачивали потом. Кровоизлияние в мозг удалось предотвратить. Орочимару замер на месте, наблюдая за действиями верного помощника. И когда Кабуто выдохнул с облегчением, вернулся в реальность. — Жива. Из-за сильных повреждений внутренних органов, а также тяжёлого сотрясения мозга, она лежала в кровати неделями без сознания. — Температура поднялась до тридцати пяти и пяти, — доложил Кабуто. Все планы и задачи поставленные на ближайшие два месяца, Орочимару забросил. Застревал в своей лаборатории на восемнадцать часов и экспериментировал, пытаясь не вспоминать о произошедшем. — Кабуто, — позвал саннин. Парень поднял на него взгляд своих глаз из-под очков, укладывая термометр обратно в коробку. — Будет ли это иметь последствия в будущем? Я о её здоровье. — Может ограничится лишь головными болями и по моему мнению, провалами в памяти, — он поправил очки в свой манере, посмотрев на Орочимару. Лицо саннина было озадаченным, но таким холодным. — Иди, — приказал мужчина. Якуши кивнул и покинул комнату, оставляя отца наедине с дочерью. Орочимару лёжа уселся у самого изголовья. Сомкнув глаза, он решил немного отдохнуть, тут же постепенно засыпая. Температура поднялась до тридцати восьми градусов. Всю ночь глаз не сомкнул. Кабуто отсутствовал в убежище, был на миссии. На утро, когда она проснулась, сразу начала хрипеть. Когда он протянул ей микстуру с полупрозрачной жидкостью, то она тут же отвернулась. — Фуу… Не буду… Оно горькое! — тут же раздался кашель. Первые несколько лет жизни, Эми часто болела, поэтому её всё время пичкали разными таблетками и жидкостями в прозрачных колбочках. — Самое лучшее лекарство — горькое. Пей, — надув щёчки, девочка повернулась принимая лекарство. Она залпом его проглотила, а потом начала откашливаться. — Умница. Сейчас поешь куриного бульона, и спать. — Ты ведь будешь рядом, пока я болею? — она недоверчиво на него покосилась. — А то, Кабуто-сана как всегда отправишь и забудешь обо мне. — Ох, Эми-чан, — он усмехнулся. — Я не оставлю тебя пока не выздоровишь. — И даже не уйдешь в свою лаботорию? — Не лаботория, а лаборатория. Не уйду, если будешь пить лекарства. Договорились? — Да! Первое, что она почувствовала это сильную тошноту. Дальше шла головная боль, и тяжесть внутри. Внутренности болели, как и спина, словно спала на доске. Разомкнув тяжёлые веки, она огляделась. У тумбочки на блюдце пылали две свечи, в комнате стопка её книг. Попытавшись встать, она тут же почувствовала тяжесть. Испустив тяжёлый стон, она повернулась. Чёрные длинные волосы рассыпались по её руке, а ладонь была в крепкой хватке отца. — Орочимару?.. Тело начало шевелиться, тут же открыв глаза. Орочимару поднял голову и понял, что сполз с кровати. Он посмотрел на очнувшуюся Эми, и слегка улыбнулся. — Очнулась? — Что… Что случилось? Сколько я здесь провела времени? Почему я… Почему мне так холодно… — в попытке встать, её уложили обратно. — Ты ничего не помнишь? — её укутали одеялом, после чего заправили прядь волос за ухо. — Нет. Только, что шла к тебе… А потом темнота… — она тут же схватилась за голову. Головная боль закружила голову. — Не напрягай голову, — Орочимару коснулся губами её лба, проверяя температуру. Холодная. — Я сейчас вернусь, не вставай с места. Через некоторое время, он протягивал ей микстуру с полупрозрачной жидкостью внутри. При одном взгляде на микстуру, её лицо сморщилось. — Оно горькое будет, не хочу… — она вытянула руку в знак протеста, но Орочимару настойчиво схватил её за подбородок, приоткрывая рот двумя пальцами. — Самое лучшее лекарство… — он влил содержимое ей в рот, после чего сомкнул её пухлые губы, заставив проглотить. Проведя большим пальцем по её губам, на лице натянулась привычная для него улыбка. — Горькое. Её лицо сморщилось, и она начала откашливаться. Как же она терпеть не может эти лекарства. — Кабуто вернётся через час. Приготовит поесть, не хочешь чего-нибудь? — Я не буду. Сомневаюсь, что в нынешнем положении захочу есть. — Вечером всё же поешь ужин, а пока поспи немного. * * * Орочимару провел в лаборатории несколько часов, прежде чем эксперимент провалился. Он ещё не успел толком попробовать усовершенствовать тело, как оно просто взорвалось. По лаборатории валялись оставшиеся куски плоти и торчащие внутренности. Вся рабочая одежда отправилась прямиком на стирку. Для таких моментов были отдельные ванные с наличием одежды. Мужчина принял душ, и надел черную юкату, подвязав её фиолетовым поясом. Решившись немного отдохнуть перед завтрашним днём, который он должен был провести в Отогакуре, саннин направился в свои покои. У входа, он понял, что там кто-то есть. Застав нарушителя врасплох, он нахмурился. Эми что-то смотрела на фотографиях у рабочего стола. Ещё не отошедшая от болезни, девочка выглядела бледнее обычного и довольно болезненно. — Я вроде не позволял тебе входить в мою комнату без разрешения, — его тон показался ей строгим, но она продолжила разглядывать их. — Я видела свою маму… — тихо выдала она. Свечи в комнате Орочимару в момент погасли все. — В твоём состоянии это может быть бред, — его тон смягчился. Он закрыл дверь и подошёл к кровати, где стояли свечи. Двумя пальцами прислонив к губам, он протянул их к свечам. От соприкосновения его пальцев они в миг зажглись, поглощая мрак тёмной комнаты. — Нет, я видела её… — она обернулась к нему. Орочимару присел в кресло наподобие трона и сложил руку под подбородок. — Правда? Можешь рассказать? — уныло протянул он. Это просто бред. — Она приходила ко мне во сне. А проснувшись я всё ещё ощущала её присутствие, — ответила Эми, встав со своего места. Похоже температура подскочила. — Мне было так тепло. Она звала меня. Её голос был таким нежным, она была рядом, — улыбка которую он не видел уже два месяца застыла на губах. Глаза засияли, а на щеках был лёгкий румянец. Точно подскочила. — Я искала фотографии. Я хотела посмотреть на неё, как она выглядела, хотела увидеть её. — У меня нет фотографий твоей матери, — ответил Орочимару, встав со своего места. Он подошёл к ней, выхватил фотографии и засунул обратно в тумбочку. — Но как же? У тебя есть фотографии твоих старых друзей, но нет ни одной фотографии моей матери? — улыбка слезла с её лица, а брови нахмурились. — Нет, — отрезал Орочимару. — Уходи в свою комнату. Встретимся на ужине, и лекарства не забудь принять. Эми не стала перечить. Лишь опустила взгляд и покинула его покои. Вечером, саннин ужинал только в компании Кабуто. Эми пришла под самый конец, когда они пили чай, пытаясь не подавать никаких эмоций. Разогрев себе пюре с подливом, она села на своё место, приступив к трапезе. В убежище как обычно, стоит тишина. Даже криков подопытных не слышно, а ведь точно, их лишают возможности издавать голос. Жестоко, но ей плевать. Ей не до них. Да, она сочувствует им, но сейчас ей абсолютно всё равно на всё. В комнате очень темно, свечей нет, холодно. Она хочет уснуть и вновь почувствовать то тепло, которое испытала во сне дней два назад. Но ей не удавалось. Снов не было, даже кошмаров, что начали сниться после поправки. Эми не помнила, что именно произошло до болезни, но не хотела даже вспоминать об этом. Провалы в памяти были, отчего она потихоньку начала забывать этот образ, что приходил к ней тогда. Эми не помнила, сколько именно прошло времени. Как-то выбравшись из полной пустоты окутавшей с ног до головы, она ощутила падение, тут же встретившись лицом с полом. По губам потекла кровь, а из горла вырвался хрип. Голова кружилась, тело было не в силах подняться, всё перед глазами плыло. Последнее, что она увидела это то, как незнакомая девушка в длинной тёмно-синей юкате приближалась к ней, протягивая к ней свои руки. Она не могла разглядеть лица, но точно видела улыбку на её лице. От неё исходили свет и тепло, которое окутывало её. — Мама. — осипшим голосом она потянула к ней руку, погружаясь в пустоту. На следующий день или последующий, она очнулась в своей кровати. По комнате были расставлены свечи, которые освещали комнату. Больше не было темно, как той ночью. Было тепло. На краю кровати сидел Орочимару, погруженный в свои мысли. — Я изменил свои планы насчёт Конохи. По крайней мере, ты не будешь в этом участвовать. Ложись и отдыхай, — наказал он, повернувшись к ней. Эми кивнула. Хоть что-то хорошее. Орочимару ушёл быстро, не задерживаясь. Немного посидев, Эми заметила как под рукой что-то лежало. Это изображение. Девушка лет двадцати в снаряжении АНБУ Конохи с тёмно-фиолетовыми глазами. На грудь и плечи спадали длинные, аккуратные локоны волнистых волос. На задней стороне было высечено красивым почерком — Амайя. Мама. * * *