chasm

намджун

Намджуну было пятнадцать, когда он впервые влюбился. глупо, непонятно и сильно. первая любовь была самой чувственной и крепкой, это Намджун вычитал в книжках, которые пылились дома у бабушки. он любил читать и мечтать, что было очень трудно, поскольку в этом месте, где на переменах тебя окунают лицом в унитаз, мечтать было трудно. напряжение и готовность всегда бежать — было его привычным состоянием. в пятнадцать лет он стал объектом насмешек за большие очки и любовь к чтению. в пятнадцать лет он, лежащий на заднем дворе школы и истекающий кровью, впервые встретил его. спаситель благополучно отвёл его домой. он был старше на два года и был здешним авторитетом. это всё, что Намджун знал о нём. Ким пытался распросить одноклассников хоть что-то о неизвестном, но те лишь гадко улыбались и снова вели его в туалет. через пару дней в обрывках фраз он смог уловить имя своего спасителя. его звали Сокджин. красивое — подумал Намджун, — как и сам парень. в следующий раз Сокджин появился, когда Намджуна впечатали в стену отморозки, которых он никогда раньше не видел. они разбили его очки из-за чего мальчик не сразу узнал, в только что подошедшем парне, своего героя. второй раз, как тот спасает его. второй раз, как сердце Намджуна бьётся сильнее, чем обычно. они подружились. насколько это было возможно при их полном различии. Сокджин подарил ему линзы, какие-то новомодные штуки, которые нужно совать в глаза, чтобы можно было не носить очки. от такой заботы Намджун пустил слезу. объятия друга были тёплыми, от чего сердце затрепеталось в груди. а поцелуй в щеку был спонтанным, но чувственным. через месяц Намджун узнал, что Сокджин наркоман и все его грёзы разрушились в один миг. он пришёл без приглашения и увидел, как тот почти вколол себе что-то в вену. пакет с книгами выпал из рук и Ким убежал оттуда, не оглядываясь. они виделись ещё пару раз. Сокджин хотел поговорить, но Намджун предпочитал бежать от него также, как от тех мерзких одноклассников, которых так презирал. со временем Сокджин прекратил преследовать его, но от этого легче не стало. в душе юноши нестерпимо болело. хотелось кричать и плакать, но ведь парни не плачу, так говорил ему Сокджин, обнимая и вытирая слёзы с пухлых щек. Ким давно понял, что влюбился. это странное покалывание на кончиках пальцев, явно не было симптомом какой-то страшный болезни. а может любовь и есть болезнь? в любом случае любить свой пол — болезнь. так говорили по старому телевизору в доме бабушки, так вторила им сама бабушка. но Намджун не ощущал себя больным, а наоборот чувствовал себя счастливее всех, до тех пор, пока не вскрылась правда. если любовь — болезнь, то Намджун неизлечимо болен. через год Намджун узнал, что Сокджин умер. передознулся в какой-то подворотне, как собака. Намджун был зол, он был в ярости, ему было больно. старший пытался наладить контакт с ним, но по своей глупости Ким оттолкнул от себя единственного друга. возлюбленного. годы идут, шрамы затягиваются, а границы стираются. теперь Намджун тот, кого боятся. он не знал, зачем полез в это всё, но чувствовал себя на своём месте, ощущая азарт, власть и силу. взять всех под контроль было не просто, многих пришлось насильно заставлять, нельзя было терять ценные кадры. чем выше он забирался, тем больнее его била судьба. кладя цветы на могилу бабушки, он в последний раз дал волю эмоциям. он каялся в грехах, словно был на исповеди, понимая, что тут его никто не осудит. когда он уходил оттуда, на надгробную фотографию легла тень. ты во мне разочаровалась, — подумал Намджун, уходя с кладбища. он никогда не навещал могилу Сокджина, считая это чем-то плохим, порочным, да и не знал он, где она находится. возможно, тот сгнил на улице, как подобает таким, как он. от этой мысли тошнота подступала к горлу. Намджуну было двадцать, когда он поступил в университет на учителя математики. ему было двадцать, когда он осознал, что влюбиться можно дважды. ему было двадцать, когда он впервые встретил её. возвращаясь с пар, он случайно заметил кучку громко смеющихся парней. они явно кого-то зажали в свой круг, не выпуская из цепких лап. сначала юноша хотел пройти мимо, мол сами разберутся, но что-то в груди неприятно заныло и он на пятках развернулся в сторону хулиганов. Ханна была хрупкой на вид. её метающийся взгляд и поджатые губы показывали её страх перед Намджуном. он постарался улыбнуться ей как можно мягче, но видимо это не помогло, учитывая, что минуту назад он при ней уложил пятерых парней. — тебя проводить?, — спросил Ким, вздыхая. девушка робко кивнула и они зашагали к границе района. по пути девушка говорила о том, что делала на ремзаводе, словно извиняясь за своё вторжение или же просто скрывая истинную причину. Намджуну было всё равно на это, главное, что с ней ничего не произошло, пока он главенствует тут. его не впечатлил её рассказ, но он активно кивал головой, даря ей ощущение контроля. они попрощались на границе. как оказалось, она была нездешней, поэтому по глупости набрела на тех отморозков. глядя на семёновскую сторону, он невольно подумал о её безопасности там, но девушка уже умчалась в неизвестном направлении. они виделись ещё пару раз. всё на той же границе. оба не знали зачем туда приходили, но сердце твердило "идти" и они шли. обмениваясь парочкой фраз, парень и девушка расходились в разные стороны. в один день Ханна была особенной зажатой и грустной, от чего Киму стало её жалко. он обнял её в знак поддержки, она обняла в ответ. через время на его рубашке появилось мокрое пятно. — глупо искать с тобой встречи, да? — да, — ответил Намджун, вдыхая цветочный аромат, исходящий от её волос. сердце пропустило удар. с тех пор их встречи стали регулярными, а объятия привычными. любить её было правильно. любить её было приятно. она была ангелом во тьме Намджуна. любовь — болезнь? если да, то Намджун неизлечимо болен уже во второй раз. она была нежной и хрупкой, она смотрела на него глазами-звёздами, она любила его искренне. Намджун чувствовал тоже самое, наверно, даже больше. ночные свидания, короткие звонки и робкие поцелуи длились недолго. враг, стоящий напротив него, ехидно улыбался, ковыряя его раны своими словами. "Сокджин" — произнёс он. на душе словно силой отодрали пластырь, который был так слабо приклеен. Намджун Сокджина больше не любил. он его забыл. так врать себе учатся годами. Намджун Сокджина любил. когда-то давно, но не сейчас. не забыл, глядел в зеркало, а видел его. он его простил, за то, что врал, за то, что сделал с собой и с ним. Намджун Сокджина отпустил. Намджун сам Сокджином стал, вот только зависимость у него другая была. увидеть её во время стычки с врагом было неожиданно. Ким едва не раскрыл рот от удивления, когда в его челюсть прилетел кулак. его били, а он ничего не чувствовал, ощущение полной пустоты, как тогда, несколько лет назад. смотреть на неё было невыносимо. она стояла рядом с братом. с братом. они были как две капли похожи, но Ким этого не замечал и не знал. он многого не замечал, как оказалось, но ему было слишком плевать на всех, пока его любовь вся в слезах стояла. держать её в своих объятиях было правильно. гладить по волосам — тоже. неправильно было ощущать на себе сотни злых взглядов и слышать смех Чана, который резах слух. увести оттуда Ханну было правильно. поцеловать в лоб — тоже. простить за обман было необходимо. если любовь — болезнь, то Намджун был уже присмерти. Ханна Ханне было шестнадцать, когда она впервые ушла из дома. Ханне было шестнадцать, когда она впервые нарушила закон улиц и ступила на вражескую территорию. Ханне было шестнадцать, когда она впервые встретила его. в её глазах он выглядел как воин, своими широкими плечами закрывавший от дикарей, которые зажали её на улице. его звали Намджун. Намджун был студентом и многое знал. у него в глазах была грусть. в тот день Ханне нужно было домой. там её ждали пустой холодильник, злой брат и мать, несколько лет страдающая от депрессии. через пару дней она вернулась на границу районов, ожидая своего спасителя. и он пришёл. с того дня началась их история. милые беседы, скромные улыбки и горящие глаза — это всё, что она получала там; а дома — пустоту, тишину и боль. в один момент их ссоры с Чаном стали регулярными. в доме летало всё, что можно было поднять. брат не щадил девушку, крича так, что дом сотрясался. — самая большая проблема в моей жизни — это ты, Ханна! слова резали сильнее, чем осколки разбившейся о стену тарелки. убегать из дома стало привычкой, бежать туда, где в назначенном месте её ждало нечто большое — доброе, родное. расплакаться в объятиях Намджуна было неловко, но в груде появилось острое ощущение того, что это единственное, что сейчас могло бы спасти, это то в чём так сильно нуждалась Ханна, прямо сейчас. — глупо искать с тобой встречи, да? случайная встреча с ним стала для Ханны судьбоносной. ради него она могла сбегать из дома поздно ночью, потому что знала — Намджун защитит; Ханне хотелось знать о нём больше. распрашивать брата о вражеском районе в надежде, что Намджун обычный человек, хотелось до дрожжи в пальцах, но тогда Чан что-то заподозрит. надежды не оправдались, а Намджун вовсе не простой житель вражеского района. в его объятиях было всё также тепло. обида и чувство вины смешались воедино, разрезая душу на кусочки. Чан будет её ненавидеть и Ханна его поймет. но пока Намджун стирает слёзы с её щек, ей ничего не страшно.