What Sets Fire in My Belly

      Ноя хотел умереть.       Он хотел содрать с себя кожу, что стала слишком горячей для него. Он хотел вырвать из себя лёгкие, которым не хватало воздуха, как бы глубоко он не дышал. Он хотел сжечь свою испачканную одежду, свою испачканную кровать. Он хотел откусить свои ногти, которые поломались и расслоились из-за того, что он скрёб по разным поверхностям в комнате, комнате, в которой его мать с таким снисхождением заперла его. Он хотел разрезать себя напополам только чтобы избавиться от боли, от этой ломоты, которое испытывало его тело.       Шёл третий день этого ада.       Он хотел умереть.       Он не понимал. Когда он вошёл в возраст, то решил, что он бета, все так думали. Нормальный человек. Он не будет врать, он был немного разочарован, когда понял, что никогда не будет альфой как Рю или Асахи, но он смирился с этим, не позволяя этому факту портить ему радость от жизни.       Но теперь всё полетело к чёртовой матери.       Несколько дней назад он просто проснулся с жаром и тремором, и увидел, как глаза его матери расширились от осознания происходящего. Она отвела его в его комнату, сказала, что позвонит в школу, и, прежде чем запереть его там, добавила, что принесёт ему завтрак. Только когда она вернулась с едой, то объяснила наконец что происходит.       У него началась течка.       Ноя заспорил с матерью, что в этом нет никакого смысла. Он был бетой. У бет не бывает течек. Но, очевидно, что он всё понимал неправильно. Он не был бетой, просто запозднился с раскрытием, и пока его тело не созрело полностью, немного позднее, чем остальные, он выдавал нейтральное присутствие.       Он застонал и в агонии заметался на кровати.       «Это может длиться от трёх до пяти дней, хотя есть случаи, когда это продолжается неделю».       Ноя заскулил. Целая неделя? Он не думал, что его тело продержится так долго. Болело всё. Малейшее прикосновение к коже вызывало покалывания по всему телу, его нижняя часть пульсировала так, словно собиралась сжечь его испачканные штаны. Он не мог перестать течь, как бы сильно не хотел остановиться. Он пытался снять хотя бы часть напряжения и помочь себе руками, или простынёй, или чем угодно, обо что можно было потереться. Но он не мог сосредоточиться и закончить, и оставался в ещё большей фрустрации, чем когда начинал. Он даже не мог переспать это, течка не давала ему заснуть пока он в конце концов не отключался от переутомления. Когда он просыпался, у него было около часа времени чтобы спокойно поесть, пока эта долбанная течка снова не проявляла себя во всю силу, запирая его в бесконечном цикле горящего желания, которому не было выхода.       Смерть оказала бы ему охеренную услугу, если бы снизошла на него прямо сейчас.       Ною оглушало собственное тяжёлое дыхание, и он едва не пропустил оповещение. Он повернулся и, вытянув руку, цапнул телефон с тумбочки и поднёс к лицу. Рю писал ему, когда это всё началось, прямо перед тем, как стадия «некоторый дискомфорт» перешла в стадию «сущий ад», спрашивал, заболел ли он. Ноя просто не стал отрицать и сказал, что свяжется с ним позже. Так как это было несколько дней назад, он ожидал увидеть имя Рю на экране, интересующегося, как дела у его друга. Вместо этого Ноя удивлённо уставился на имя, которое точно было не Рю.       Это был Асахи.       Асахи никогда не писал ему раньше. Он открыл сообщение и уставился на экран.       «Ты в порядке?»       Ноя издал маленький смешок, который перерос в громкий смех. Он мог практически слышать, как Асахи говорит эти слова. Он мог видеть его лицо, как его тёмные брови сдвигаются с беспокойством и добротой, которая так не соответствует его телу. Его высокому телу. Его… сильному… телу…       Ноя зарылся лицом в подушку, когда непрошеные образы начали танцевать у него в голове. Он пытался подумать о чём-то другом, чём угодно, но всё без толку. Он зажмурил глаза и сжал зубы, когда его руки двинулись сами по себе, отбрасывая телефон и ныряя в штаны. Правая рука заработала спереди, левой он ощупывал влагу, стекающую по бёдрам. Он двигал руками в такт воображаемым толчкам, но этого было недостаточно. В конце концов он сдался и, вытянув левую руку за спину, осторожно вставил в себя скользкие пальцы.       Когда он наконец кончил, впервые с начала течки, его накрыло временным облегчением, и он растёкся по кровати. Уютная посторгазменная нега длилась недолго, потому что его глаза распахнулись в ужасающем осознании.       Он только что мастурбировал, думая о своём друге.       Ноя испустил низкий виноватый стон и попытался закрыть лицо от стыда руками, только тогда вспомнив, что они были липкими и покрыты телесными жидкостями.       — Фу! А! Блять! — пробормотал он и вытер руки об уже запачканные штаны. Он стёр то немногое, что попало на лицо, и рухнул на кровать снова. Его течка всё ещё была здесь, он это чувствовал, но сейчас это было и близко не так болезненно, как раньше.       Он не мог поверить, что он только что сделал.       Асахи! Из всех людей, ему нужно было подумать об Асахи?! Он был самый смирный альфа, нет, самый смирный человек во всём долбанном мире. Добрейший болван из всех, кого он знал, и он подрочил на грязные мысли о нём.       — Пиздец! Ёбаный ебучий пиздец! — закричал он в подушку, чтобы быть уверенным, что семья не услышит его вопли.       Он медленно перевернулся и посмотрел на позабытый телефон, безмолвно лежащий на краю кровати.       Теперь он не был уверен, как ему смотреть в лицо Асахи после такого.