What Sets Fire in My Belly

      Что-то было не так.       В его позвоночник словно впивались иглы, и холод охватывал всё его тело. Дыхание перехватывало, желудок начало скручивать. Он ничего не делал, просто сидел за своей партой и пытался абстрагироваться от запахов своих одноклассников, но без какой-либо причины его охватило это чувство. Оно крепко вцепилось в него, переводя всё внимание на себя, как будто это было самым важным, как будто только оно заслуживало внимания.       Это было чувство чистого неподдельного ужаса.       Что-то было совсем не так.       — Азуманэ? Что-то случилось?       Учитель смотрел на него, как и все его одноклассники. Только тогда он понял, что стоит, а на полу позади него валяется опрокинутый стул. Он даже не слышал грохота от его падения. Он едва смог разобрать произнесённое учителем собственное имя. Звуки были отдалёнными, словно проходили через вату, незначительными. Это место не имело значения, здесь он был не нужен, он не должен был здесь находиться. Он был нужен в другом месте.       — Азуманэ?       Он вылетел из класса, игнорируя как слова учителя, так и всё то, во что врезался на своей дороге. Ничего из этого сейчас не имело значения.       Он не мог объяснить своё поведение, словно его тело переключили на режим автопилота. Он даже не был уверен, куда он направляется, или почему, но он был там нужен, где бы ни было это место. Не имело значения, что он сейчас просто выбежал из класса посередине урока. Не имело значения, что он с шумом бежит по коридору и вниз по лестнице. Мир мог полыхать в огне, но всё вокруг было таким незначительным в сравнении с чувством внутри него, словно чёрная тина охватывает все его внутренности и быстро превращается в мощное пламя. Как будто оно говорило ему поторопиться, и что он почти на месте. Он был уже близко.       Асахи затормозил так резко, что его занесло на полу, он наверняка поднял шум, который даже не слышал. Он был больше озабочен запахом, который остался в коридоре, запахом, который, казалось, исходил из уборной.       Запах хлеба.       Он распахнул дверь и ворвался внутрь, тут же замерев при виде троих человек на полу. Двое, которых он не знал, держали третьего и пытались стянуть с него штаны. Пиджак был распахнут, его кожа горела румянцем, а в глазах стояли слёзы.       Нишиноя поднял на него взгляд, как и те двое. Раздался его слабый голос.       — Асахи.       И он сорвался.       Он слетел на хрен с катушек.       Асахи что-то закричал, но он не был уверен, что это вообще были слова. Он знал только то, что это было громко, и затем, совершенно бесконтрольно, его запах в своей полной силе заполнил помещение. Он видел, как эти двое съёживаются, как их зрачки суживаются от страха, как один отцепляется от Нои и, полностью закрыв нос и рот ладонями в попытке спрятаться от резкого запаха, отползает прочь. Асахи схватил другого, с тёмными волосами, который всё ещё держал руки на штанах Нои, он дёрнул его за рубашку и потянул вверх, пока не уставился ему в глаза, его ноги болтались в воздухе из-за разницы в росте. Он сопротивлялся, безуспешно хватаясь за его запястье, он мотал головой, пытаясь скрыться от запаха настолько сильного, что глаза начинали слезиться. Асахи схватил его за челюсть, заставив смотреть на него. Его зрачки сузились до булавочной головки, он учащённо дышал, Асахи мог чувствовать каждый толчок воздуха из его ноздрей на коже своей руки. Пацан был перепуган до смерти.       Хорошо. Это то, чего он хотел. Он хотел, чтобы этот мерзавец сожалел об этом моменте до конца своей жизни.       — Асахи, остановись!       Он вздрогнул, окружающий его мир немного прояснился, и он осознал, что сейчас творит. Что он с такой силой сжимает челюсть этого парня, что на его руку стекают слёзы. Что другой пацан забился в угол у дальней стены и, закрыв лицо руками, что-то безумно бормочет. Что Ноя, лежащий без движения на полу, уставился на него с болезненно знакомым выражением в глазах.       Страх.       Асахи тут же ослабил хватку, и парень рухнул на пол. Лишь на секунду он глянул вверх, прежде чем рвануть прочь, за ним последовал его приятель. Они, врезаясь друг в друга, вылетели в коридор, спасаясь от гнева более сильного альфы. Асахи больше не обращал на них внимания. Он уже преподал им урок. Сейчас у него было кое-что поважнее.       Он понял, что всё ещё источает свой запах на полную силу, и попытался спрятать его как можно скорее. Он слышал, как дыхание Нои изменилось, как он хватает ртом воздух, и перекатывается на его сторону. Асахи опустился рядом с ним на пол, пытаясь игнорировать растрёпанный вид омеги и его мощный запах, подбивающий сделать что-то, о чём он сам пожалеет.       — Ты в порядке? Они что-то тебе сделали? — тихо, но настойчиво спросил он, запуская руку в волосы Нои в попытке хоть как-то его успокоить.       Ноя повернул к нему несчастное лицо, неуверенный, собирается ли он заплакать или нет. В конце концов он просто покачал головой и, закрыв глаза, потёрся лицом о кафельный пол, скручиваясь ещё сильнее. На это было больно смотреть, просто видеть его в таком состоянии. В представлении Асахи Ноя всегда был сильным и яростным, мощным ураганом, который нельзя было остановить. Но сейчас вся эта сила словно испарилась, оставив только маленького и испуганного ребёнка, который словно распадался на части. Асахи чувствовал, как тело Нои дрожит под его пальцами. Видя, что его прикосновения не помогают, он медленно отодвинулся, но омега потянулся и вцепился в его руку.       — Не уходи, — тихо произнёс он ломким голосом.       — Я не уйду, — ответил Асахи. Он снова положил ладонь ему на затылок и Ноя поднял на него глаза.       — Я так… — начал он, и издал звук, который Асахи не мог распознать, смешок ли это был или рыдание, — …так испугался… такой жалкий…       Асахи смотрел на него с печалью, и Ноя опустил взгляд, снова закрывая глаза и пытаясь выровнять своё спорадическое дыхание. Его лицо раскраснелось, кожа горела. Тело Асахи отвратительным образом реагировало на состояние Нои в данный момент, внутри разливалось тепло, и в районе ниже ремня образовывалась проблема. Он поймал себя на том, что пялится, принюхивается, думает о вещах, о которых не должен думать, особенно сейчас. Ноя был в самом уязвимом состоянии, в публичном, слишком открытом месте, слишком опасном. Ему нужно было в безопасное пространство.       — Ты можешь стоять?       Ноя снова прижался лицом к кафелю.       — Я не знаю. Может быть.       — Давай-ка, — подбодрил его Асахи, помогая принять сидячее положение, — полезай мне на спину.       Ноя слабыми движениями пытался привести одежду в порядок, и уставился на него, будто только услышав, что тот сказал.       — Что?       — Я отнесу тебя домой.       — Но там никого нет.       Асахи до боли прикусил язык, когда в его голове заплясали непрошеные образы, и он потряс головой.       — Не важно. Там безопаснее, чем здесь.       Казалось, Ноя был готов начать спорить, но весь его бойцовский дух был израсходован. Медленно, с помощью Асахи, он забрался ему на спину, обвивая руками его широкие плечи. Сильные руки Асахи крепко держали его ноги, и его ступни безвольно болтались в воздухе. Как только он удостоверился, что Ноя надёжно зафиксирован на его спине, он встал и вышел из уборной.       И тогда он побежал.       Их никто не остановил, да и особо было некому, потому что урок ещё не закончился, и Асахи вылетел в ближайшую дверь, ведущую наружу. Он был благодарен за это, как и за то, что Ноя живёт так близко. Он не был уверен, что выдержал бы долгую пробежку с прижимающейся к его спине разгорячённой омегой, чья голова прижималась к его шее, а сквозь ткань одежды ниже спины медленно просачивалась влага. И пусть это Асахи бежал, но сорванное дыхание Нои было единственным, что он мог слышать. Его брюки были слишком тесными, его кожа слишком горячая, и его школьная обувь не была предназначена для такого быстрого бега, тем более вне здания, и его ноги начали болеть. Ему приходилось всё это игнорировать, каждое неудобство и каждое дико кричащее в нём желание, потому что они сейчас не имели значения. Постоянным напоминанием об этом были маленькие кулаки, цепляющиеся за него изо всех сил.       Наконец они добежали до дома, молча ожидающего их на пустой улице. Асахи остановился перед дверью и уставился на неё.       — У тебя ключи с собой?       Он почувствовал, как Ноя мотает головой, и выругался про себя. Но, прежде чем он начал паниковать и пытаться найти другое решение, Ноя заговорил:       — Под подоконником.       Асахи замешкался на секунду и осмотрелся, а затем понял, о каком подоконнике идет речь. Он переместил ношу на своей спине, чтобы поддерживать Ною только одной рукой, пытаясь не обращать внимания на влагу и небольшие звуки, которые тот издавал. Освободившейся рукой он пошарил под карнизом, пока не нащупал маленькую коробочку. Он ухитрился открыть её, и ему в ладонь упал ключ. Он быстро отпер дверь и запер её за ними, сбрасывая свои искалеченные тапочки и быстро проходя через тихий дом до комнаты Нои, где аккуратно положил его на кровать.       — Извини меня.       Асахи повернулся к Ное, который лежал на кровати прямо на смятых простынях, которые с утра не были прибраны. Он присел на край, оставляя между ними достаточно пространства, чтобы позволить его бедному телу отдохнуть и перевести дыхание.       — О чём ты?       — Я должен был послушать тебя, — произнёс он. Течка делала его голос неровным и мягким. — Если бы я просто сразу же ушёл домой, ничего бы из этого не случилось.       Асахи вздохнул и покачал головой.       — Всё в порядке, — мягко ответил он. — Мне жаль, что я не пришёл скорее.       Ноя замолчал на пару секунд, было слышно только его затруднённое дыхание.       — Как ты… узнал, где я?       Асахи моргнул.       — Эм, — вслух начал думать он, почесав в затылке. Пучок его волос почти распался от пробежки с Ноей на закорках. — Это… ну, честно говоря, я не знаю. Я просто… побежал.       Сиюминутного ответа не последовало, Ноя просто размышлял, закрыв глаза и слегка ёрзая на своём месте. К этому времени аромат, который исходил от него, начинал становиться слишком сильным, чтобы это можно было вынести.       — Это потому что ты пометил меня?       Его желудок резко сжался.       — Что?       — Тот парень, что держал меня за руки, это сказал. Что я помеченный. Это же был ты, верно?       Мысли заметались в его голове. Он не припоминал, что метил его, не говоря уже о том, что он не знал, как метить кого-либо. Он просто знал, что альфы могут это делать, но он даже не был уверен, как, что означало, что если он и пометил Ною, то совершенно неосознанно.       Что означало, что он случайно пометил свою территорию и объявил о своей любви к Ное перед всем миром.       На него накатила внезапная тошнота.       — Прекращай это.       Асахи повернулся к Ное, который смотрел на него.       — Мне жаль. Я не собирался…       — Я сказал, прекращай это, — повторил он, возвращая свой негодующий взгляд, который странно сочетался с его лихорадочным румянцем. — Ты не сделал ничего плохого. Я практически слышу, что ты думаешь. Я не злюсь на тебя.       Асахи смотрел на него и слышал, как голос Нои начинает срываться. Ноя внезапно сжался, и он почувствовал, как мощная волна запаха омывает его, поднимая дыбом каждый волосок на его теле. Он сильно сжал челюсти, а руки в кулаки, чтобы удержать их на месте, не давая им броситься вперёд, как бы они не желали. С таким темпом его тело сдастся и альфа перехватит контроль, как уже произошло в уборной, и он не думал, что в этот раз сможет себя остановить.       Ему нужно уйти. Прямо сейчас.       Как только он начал подниматься со своего места, его схватила горячая рука.       — Ты сказал, — пробурчал Ноя, — что не уйдёшь.       Асахи нахмурил брови. Во имя всего святого, он так не хотел уходить.       — Ноя, я должен.       — Пожалуйста.       Асахи вцепился себе в бедро, чтобы сдержать себя.       — Ноя, я не… я не смогу продержаться ещё дольше…       Его взгляд метался по лицу Асахи, оценивая ситуацию, возможно, впервые осознавая, что его течка делает с альфой, сидящим рядом с ним. Ноя прикусил губу и, сглотнув, выдавил:       — Это ничего.       — Что ты такое гово…       — Просто останься, — взмолился он. — Пожалуйста, не уходи.       — Ноя… — тихо произнёс он, вцепляясь в бедро ещё сильнее, — если я останусь, то не знаю, что сделаю. Я… я не буду в состоянии остановиться.       Он почувствовал, как хватка на его запястье усилилась. Ноя отвёл взгляд в сторону и с трудом начал говорить через сорванные вдохи.       — В первую течку, — медленно признался он, — я возненавидел это. Я думал, я умру. И единственное… что помогло мне это пережить… это ты.       Асахи смотрел на него и молчал.       — Я… думал о тебе и… просто останься, хорошо? Пока это ты, всё в порядке, — он наконец посмотрел на Асахи. — Это всё, чего я хочу. Так что, пожалуйста, останься здесь.       Асахи с трудом сглотнул. Он сомневался, что он слышит это на самом деле. Может, это был больной розыгрыш его разума, который мучает его, пока он плавает в океане аромата Нои. Он пересел, пододвигаясь ближе, и склонился, чтобы увидеть его лицо, увидеть его глаза, чтобы удостовериться, что он всё услышал правильно, и что в этих словах нет никакой лжи.       — Ты уверен? — спросил он настолько спокойно, насколько мог, борясь с дрожью в теле и пожаром в животе.       Ноя медленно кивнул, умудряясь улыбнуться при этом.       — Я доверяю тебе, — ответил он. — Так что… пожалуйста, помоги мне.       И окружающий мир растворился, когда их обоих поглотил огонь.