What Sets Fire in My Belly

      Ему не было страшно. Совсем не так, как раньше.       Чужие лица, чужие руки, чужие запахи — это были страхи, о которых он даже не подозревал, пока не оказался припёрт ими к стенке. Он был уверен, что никогда не сможет это забыть, хоть и хотел бы.       И затем появился Асахи.       Никогда ещё Ноя не видел его таким, в состоянии такой первобытной ярости. Всё это время Ноя жил в уверенности, что в Асахи нет ни малейшей капли жестокости, способности причинить насилие другому живому существу. И оказалось, что он ошибался, когда на его глазах Асахи довёл до слёз двух других альф и превратил их в трясущихся от страха сопляков. С этим жжёным запахом, которым он наполнил воздух вокруг себя, и яростно сузившимися глазами, как далеко Асахи смог бы зайти, если бы Ноя не смог выдавить из себя его имя и не попросить остановиться. От одной этой мысли его пробирал озноб.       Но стоило альфе повернуться к нему, вся эта ярость моментально испарилась. Та самая рука, которая чуть было не раздавила чью-то челюсть, гладила его волосы так нежно. Его глаза стали обычными, его лицо стало обычным, он снова был тем Асахи, которого он знал, заботливым кротким гигантом. Ноя подозревал, что если он попытается рассказать кому-то о произошедшем, о том, что их диагональный с хрустальным сердцем при сильной провокации может превратиться в бешеного зверя, ему никто никогда не поверит. Чёрт, Ноя сам не мог поверить в это, когда всего лишь пару мгновений спустя Асахи говорил с ним так мягко и обращался с ним так осторожно.       И даже увидев всё это, и услышав предупреждение альфы о том, что он может сделать с ним, Ное не было страшно. Доверие, которое он к нему испытывал, было сильнее любого прокравшегося в него страха.       Ноя внимательно наблюдал за Асахи, как делал каждую тренировку и каждую игру, он видел, как его зрачки резко расширились, как только он сказал, что всё нормально. Они были такими огромными, что Ное казалось, что они могут поглотить его прямо сейчас.       Тот злобный запах давно исчез, и теперь от Асахи исходил другой аромат. Это напомнило Ное тот единственный раз, когда Асахи открыл ему свой запах, но сейчас он был сильнее, теплее, и не затруднял дыхание. Описать этот запах можно было как безопасный, и может, возбуждающий, так как из-за него по его и без того чувствительному телу пробегали маленькие электрические разряды. Асахи не кинулся тут же к его одежде или скрытому под ней телу, его руки легли на его лицо и затылок и приподняли голову, чтобы их губы наконец встретились.       Поцелуи были жадными, почти отчаянными, как будто Асахи изголодался по ним, но Ноя от него не отставал. Язык альфы словно был на миссии исследовать его губы, и его рот, и узнать, каково всё остальное на вкус, когда он скользнул по челюсти к ушной раковине и дальше вниз, по оголённому участку шеи. Ноя оказался с силой вжат в матрас, когда Асахи навис над ним, колени Нои сжимали его с двух сторон. Их губы снова встретились, и руки Асахи начали избавлять его от одежды. Он двигался быстро, в каждом его движении чувствовалась мощь, и кожа Нои словно отзывалась криком на каждое прикосновение этих рук. Они исчезли только для того, чтобы избавить самого Асахи от жилета и рубашки, окончательно разрушая то, что оставалось от пучка его волос, позволив им рассыпаться по его плечам. Он, казалось, этого даже не заметил, он снова припал ко рту Нои, притягивая его тело ещё ближе, пока бёдра Нои не оказались у него на коленях, а голова и плечи остались прижатыми напористыми поцелуями к кровати.       Он чувствовал, как Асахи трётся об него, своей чувствительной кожей через ткань его штанов он ощущал его очень твёрдый член. Сквозь свои собственные вздохи и всхлипы он услышал тихий стон. Ноя даже не был уверен в том, что действительно услышал, пока Асахи не потёрся снова, издав этот звук ещё раз. Честно говоря, он звучал мучительно.       — Ты, — Ноя схватил ртом воздух, когда руки Асахи дотронулись до его члена, и смог выдохнуть: — сдерживаешься.       В ответ руки альфы переместились на его бёдра и сильно сжали, заставив Ною захныкать. Они столкнули его с коленей и вжали в кровать, и больше уже никто не сдерживался.       Голова Нои металась, он задыхался, настолько переполненный ощущениями, что дыхание, казалось, перестало быть автоматической функцией. Одна рука ласкала его член, когда пальцы другой толкались в него, они крутились внутри, растягивая. В движениях не было нежности, но и жестокости тоже не было. Когда пальцы исчезли, Ноя видел, как Асахи, чей взгляд никогда не покидал его, облизывает их дочиста.       Казалось, каждый дюйм его тела полыхает в огне, и он воспылал ещё сильнее, когда Асахи спустил свои брюки и его запах настолько мощно окутал его, что он чуть сразу не кончил.       И затем Асахи толкнулся в него.       Что бы он ни представлял себе в прошлую течку, это и близко не лежало. Что его спина будет выгибаться до своего предела, пока его плечи стиснуты сильными руками, что своим пахом он будет вжиматься в Асахи, который будет неутомимо вбиваться в него. Тихие постанывания и вздохи альфы давно были забыты, их заменило нечто более громкое, свирепое и животное. Его взгляд припечатывал к месту, и, между поцелуями и укусами, он не отрывался от лежащего под ним Нои. Его губы слегка жгло, но Ноя игнорировал это. У него уже не оставалось разума, чтобы беспокоиться об этом. Он просто пытался не лопнуть от всех этих невероятных ощущений, переполнявших его.       Не было ничего общего с прошлой течкой, и ничего общего со случаем в уборной. Не было ни страха, ни боли, ни отчаянного желания снизошедшей на него смерти. И, несмотря на своё рваное дыхание, сопровождающееся рычанием Асахи, и ритмичные удары плоти о плоть, он мог бы поклясться, что может чувствовать то, что чувствует Асахи, словно их сущности вошли в унисон. Это звучало глупо и по-детски, но что-то такое было, что схватило саму их основу и переплело между собой. Им больше не требовались слова, он просто знал, и был готов, когда что-то разбухло внутри него и пламя поглотило их обоих.       Течка ушла, и его охватило блаженство.