перемены.

      Олега все сильнее дурманить начинает. чем дольше он думает о том, что перед ним объект симпатии крутится, тем сложнее дышать становится. подавители скоро и вовсе действовать перестанут, заставляя в лужу распластаться или накинуться на первого попавшегося под руку альфу. каждый раз все ближе и ближе к Матвееву пододвигается и ответную реакцию видит, либо, ему просто кажется. но, его как минимум не отталкивают, позволяя хотя бы так душу потешить.       Дима лишь улыбается, слегка клыки оголяя, но не перестает свои строки превосходно слушателям доносить, чувствует усилившийся запах цитруса. тут бы даже человек без обоняния почувствовал такой наплыв столь терпких и густых феромонов молодого организма, который беспардонно ими раскидывается. только вот, адреналин в кровь ударяет, когда с каждым новым словом финальная песня к концу подходит. нет, он ни в коем случае не отступит и не позволит его остановить, но это внутреннее волнение продолжает присутствовать и давить на мозг. а вдруг, Шепс просто из-за гона так липнет к нему? нет, точно не поверит в такое. не поверит, что все эти кроткие смешки и взгляды были понапрасну. никогда не захочет в это верить. кажется, его мысли скоро станут настолько материальными, что их начнут слышать остальные.       звучит партия Олега и татуированный затихает, переставая так шустро по сцене ходить. притих в ту же минуту и стал вальяжно вышагивать в чужую сторону, положив руку на широкое плечо, начиная ближе к себе тянуть. взгляд переводит и сразу же зрительный контакт улавливает, улыбаясь еще ярче. у Шепса, кажется, в эту же минуту сердце готово остановиться. слишком близко и слишком горячо. дыхание сбиваться начинает, но не в коем случае не фальшивит.       но знал бы юноша, что в эту минуту то самое слабое сердечко действительно на несколько секунд остановится, прямо как и почти весь шум в зале. кажется, время остановилось, а все застыли то ли в удивлении, то ли в полном шоке. но все эти зрительские сенсации не сравнятся с тем, что ощущает альфа в тот момент, когда партия остается незаконченной по той причине, что чужие губы с напором касаются, но не углубляются, боясь перегнуть палку. хотя, о какой «палке» может идти речь, если Матвеев прямо сейчас беспардонно в поцелуй затягивает музыканта, поступив вполне эгоистично, никому ничего не сказав и не дав закончить выступление.       Олег ошарашенно глаза округляет и растерянно пытается ответить, только эти несколько секунд неожиданности резко обрываются, позволяя под крики фанатов с сорванным голосом допеть эти блядские строчки. дышать тяжело становится, а карие глаза продолжают по блядски блестеть, пока руки шею обвивают. ноги подкашиваются то ли от радости, то ли от состояния мандража.       Дима сам в этот момент ощущает, как сердце начинает рваться на части от волнения. он сделал это. пообещал самому себе, и превосходно выполнил свое обещание. отстранился первым и кинул взгляд в сторону сзади стоящих, видя не менее ошарашенный взгляд брата, который ожидал, что угодно, только не это. прекрасно знал чужую без стеснительность, но чтобы настолько много наглости было в этом человеке — представить себе не мог. татуированный чувствует чужую руку на пояснице, которая не особо торопится грубо сжать и прижать, скорее наоборот, боится бархатной кожи коснуться. а может стесняется, вдруг, Шепс не такой смелый, как стоящая около него омега? даже внутренний зверь, который подсказывает на ушко тихо прямо здесь и сейчас разложить выскочку на одной из громадных колонок, совершенно позабыв про тысячи людей, окружающих их, затих.       только, Олег пока не может переварить у себя в голове все произошедшее. кажется, что это просто сон или мысли решили настолько сильно разыграться, что кажутся материальными. либо он действительно с ума сходит, либо все происходит наяву.       — так много разных мест, но наше любимое — бар «две лесбухи», — допевает альфа, поднимая руку с микрофоном вверх и пытаясь дыхание восстановить.       зал тут же аплодисментами и восторженными криками заполнился. только парню было далеко не до этой толпы. звон в ушах эхом раздавался приглушенно, а последнюю фразу «спасибо вам за этот чудесный концерт» Шепс и вовсе как в тумане сказал. пытается у себя в голове срастить все происходящее, и пока что, все выливается в картину безмолвного согласия на отношения.       — пойдем через запасной выход, — предлагает Дима, глазками хлопая. им явно есть что обсудить и эти обсуждения будут очень долгими. но скорее всего, дискуссию придется отставить, потому что Олег не в том состоянии, чтобы здраво мыслить и рассуждать. внутренний голос еще сильнее подбивает на то, чтобы впиться клыками в татуированную шею и разодрать от переизбытка чувств. юноша лишь головой кивает положительно, и продолжая придерживать за талию, ведет в другой выход в закулисье, через который нету прохода до общей гримерной, но есть укромное и достаточно тихое местечко.       Матвеев голову поворачивает в сторону младшего брата, который по прежнему пребывает в шоковом состоянии, и жестом головы показывает, что все в порядке. и как бы тут все было не в порядке, когда положительные эмоции бьют ключом, тебя под руку ведет человек, которому ты смог открыться, а о большем даже думать не хочется.       по лестнице спускаются и почти в полном молчании, не считая слышащихся голосов в зале, проходят до пустой гримерной. Олег дверь открывает и сначала запускает омегу, а затем сам заходит, дверь прикрывая. он чувствует, что подавители последние минуты действуют, а это значит, что расклад будет не очень благоприятным. Дима улыбается кратко, оголяя слегка острые клыки и обвивает чужую шею руками, желая ближе находиться.       — поехали ко мне, — предлагает татуированный, голову чуть набок склоняя.       Шепс в тот же миг глаза округляет, не понимая, как расценивать такое предложение. он надеялся хотя бы на недельный конфетно-букетный период, чтобы показать всю свою романтичность. да и Дима не дурак, сам прекрасно понимает, что если зовет к себе человека с гоном, очень мала вероятность обычных бесед. хотя, уму непостижимо, чтобы омега звал к себе альфу в столь опасный период, тем более после самого начала так называемых неофициальных отношений.       — Дим, прости, я не могу, — смотря бешеным взгляд на парня, тяжко стонет Олег, — я тебя очень люблю и был бы рад приехать, но сейчас тебе лучше ехать домой одному, а я пару деньков отсижусь и мы увидимся вновь.       руки под слегкв задравшийся пиджак по хозяйски лезут, оглаживая ребра, которые пересчитать можно. борется с самим собой, чтобы глупостей прочих не натворить, дав согласие. он уверен, что сможет сдержаться и просто быть рядом, но это ли нужно? будешь больше на псину неуравновешенную похож, у которой настроение от таблеток меняется       Матвеев сам на секунду задумался, решив не поддаваться на столь быстро принятое желание. зрительный контакт соблюдает и дышит рвано, пытаясь дыхание восстановить. он знает, прекрасно знает, что его может ждать с самого порога собственной квартиры. и наверное, им все таки следует действовать принятому понятию, что прыгать в койку после начала отношений нужно не сразу же, а лишь со временем. но почему-то татуированный сейчас был уверен в другом человеке намного больше, чем в ком либо. кажется, даже готов понести чужую метку, если спросят.       — и я тебя люблю, поэтому считаю, что нам стоит вместе провести время, — продолжает стоять на своем Дима, глазами в чужую сторону сверкая, — я так хочу, значит я уверен.       Олег губу прикусывает нервно. еще немного и вкус крови ощутит. татуированный и вправду слишком властно звучит, чтобы отказать ему. аккуратно ладони укладывает на чужие скулы, большим пальцем к губам ведя аккуратно. ему так чуждо видеть такую интимную близость, ведь, еще несколько недель назад он даже подумать не мог, что будет чуть ли не трястись от нервного возбуждения, пока напротив него стоит черновласая бестия, которая интуитивно рот приоткрывает, чтобы свежий воздух вдохнуть.       — ты точно уверен, Дим? мне будет очень сложно просто сидеть на одном месте, — начинает подходить ближе к сути Шепс, дав возможность лишний раз подумать насчет своего решения.       — уверен на все сто, — без лишних раздумий отвечает омега, позволяя шершавой подушечке пальца бледную кожу оглаживать, — никто не будет сидеть ровно на одном месте.       он понятия не имеет, пожалеет ли спустя какое-то время, но сейчас полностью уверен. а может быть просто поддался чувствам, поэтому так с широкого плеча сразу же предложил.       Олег вдыхает воздух полной грудью, а после все таки отпускает парня, переплетая пальцы. выводит из незнакомой гримерной и ведет к той, где остальные члены коллектива должны сидеть. а может быть давным-давно ушли и это просто Шепс потерялся во времени, думая, что прошло всего несколько минут. в нужный коридор сворачивает и видит, как за угол уходит чехол от гитары, говоря о том, что все постепенно начинают расходиться. конечно, очень много вопросов появилось не только у аудитории, но и у друзей, которых оставили в полной неизвестности. чуть позже обязательно расскажут все.       в гримерную заходят и видят пустое помещение. конечно, будь зверская воля, Шепс бы и здесь «романтический вечер» закатил, но вместо этого быстро скинул свои некоторые вещи в рюкзак и вызвал такси, дожидаясь, когда омега перепроверит всю гримерку на наличие оставленных вещей кого-то из друзей.

*      *      *

      Олегу путь до чужого дома казался целой вечностью. он нервничал в такси еще сильнее, чем в тот момент, когда только ехал на концерт. вновь таксист альфа, так под рукой еще и нынешний кавалер непомеченный сидит, из-за которого ноги подкашиваются. понимает прекрасно, что это просто водитель и не более, но на подкорке разума заложена какая-то внутренняя тревога и агрессия. они так же быстро покинули это такси по приезде, и уже в лифте Шепс жар стал чувствовать. видит, что Матвеев совершенно спокойно стоит и ключи достает, от этого хоть немного легче становилось.       только вот, Дима может быть виду и не подавал, но сам был готов трястись, только не от нервного возбуждения, а от волнения. понятия не имеет, что произойдет буквально через несколько минут и произойдет ли вообще. у него есть время сказать то, что может повлиять на ход событий, но впервые за долгое время чувствует страх, что в чем то не идеален и не может показать свое превосходно. поэтому просто молча стоит, словно воды в рот набрав.       — точно не хочешь, чтобы я просто подавители выпил? у меня есть с собой, — интересуется альфа и взгляд вниз на татуированного опускает, решая удостовериться, что все хорошо.       — точно. Олег, мне не пять лет, чтобы метаться между решениями, — тяжко вздыхая отвечает Дима. наверное, он пытался успокоить самого себя.       дверь в квартиру растворяется и оба вваливаются на порог, тут же встречаясь взглядом с псом, который явно был не готов так скоро увидеть незваного гостя. Олег заботливо помогает джинсовку снять и пятка о пятку обувь стягивает, дожидаясь, когда Матвеев вслед за ним пройдет. у него смешанные эмоции насчет всего происходящего. хочется просто лечь, обговорить абсолютно все, но в тоже время, мозг настолько пьян от этого запаха вишни, что совершенно ни о чем разговаривать не хочется.       — как долго ты продумывал план к финальному поцелую? — интересуется юноша, притягивая Диму к себе за руку.       — не поверишь, за пять минут перед концертом придумал, — усмехаясь, отвечает Матвеев и к чужой груди прижимается, глядя в серые омуты. легкую неуверенность в них видит, и, о черт, очень надеется, что она у него в глазах не отражается.       вновь чувствует у себя на талии широкие ладони, которые аккуратно поглаживают, а затем мягкие губы, которые с такой же осторожностью касаются чужих. Матвеев вздохнуть облегченно успевает и глаза прикрывает, пытаясь удовольствие получить от происходящего. он не помнит, когда последний раз ощущал что-то подобное. все действия прошлого молодого человека были слишком грубыми, усталыми и… неискренними? несмотря на всю ту агрессию, которая глубоко в Шепсе копится, татуированный давно прощупал, что к нему она не относится. именно поэтому прямо сейчас Олег с такой нежностью поцелуй углубляет и пытается чуть ли не вдавить в себя хрупкое тело. только боится повредить что-то.       сердце вновь бешено стучать начинает, только мозг пока что чисто настоящим живет, не думая о том, что произойдет позже. а может просто не хочет запугивать молодой организм, для которого это совсем чуждо. Олег чуть грубее начинает талию сжимать, наконец-то получив то, к чему стремились эти двухнедельные самокопания и внутренний зверь. первым отстраняется, и не отпуская, к спальне ведет, ногой дверь прикрывая, чтобы назойливый пес не лез на кровать и мешал. на кровать садится и парня сверху усаживает, пока пиджак элегантно с плечей слетает, оголяя выпирающие ключицы. вновь к губам припадает, а сам поверить не может в происходящее. тело током щиплет мелко, передавая все эти переживания. но внешнее спокойствие Димы передается воздушным путем, заставляя почувствовать себя немного лучше.       Матвеев мысленно вздыхает тяжко и пытается мозг отключить, на коленях непроизвольно ерзая. по интуиции действует и как в фильмах для взрослых показывают. если знаток Шепс не задал еще ни одного вопроса, значит точно правильно все делает. не замечает, в какой момент поцелуи плавно перешли к шее, а затем к ключицам, возвращаясь к запаховой железе, куда в любой момент могут метку поставить. и черт его знает, спросят разрешения или нет. тело мурашками пробивает в такие моменты, заставляя напрячься и помешать получению удовольствия.       ему приятные слова на ушко горячо шепчут, вновь заставляя трястись. даже думать не хочется, что прямо сейчас ощущает Олег, которого пожирает природа с ног до головы, заставляя все человеческие пороки вылезать наружу и проявляться. не помнит, в какой момент оказался прижатым к кровати, пока серые омуты взглядом пожирают оголенный торс. черная изолента давно улетела с розовых раскрасневшихся от поцелуев бусин. полную беззащитность чувствует в этот момент, даже несмотря на то, что в собственном доме находится. вновь подпустил близко и пока что не собирается жалеть. наверное, такое волнение всегда должно быть свойственно, вот только омега как будто теряется между такой уверенностью Шепса.       узкие джинсы летят куда-то в сторону, что с тонких бедер, что с подкаченных ног. наверное, это тот самый момент, когда слова «стоп» уже нету и быть не может. зашли слишком далеко и будет выглядеть крайне глупо отказываться.       — точно все хорошо? — вновь шепчет на ухо Олег, аккуратно оглаживая впалый живот, потянув за собой целый табун мурашек.       — точно, — кратко и четко отвечает Дима, а сам сильнее за чужие плечи держится, ощущая волнение за свое состояние.       — Дим, ты просто прекрасен, — продолжая пьянеть от чужого вида добавляет альфа, поцеловав юношу в области ребер и солнечного сплетения.       у татуированного уши краснеют. это уже не первый комплимент за несколько минут, который он слышит. такой искренний и приятный. хочется получать-получать-получать их, лишь бы Олег не замолкал. его это успокаивает, хоть низ живота по прежнему продолжает скручивать не только приятным спазмом, но и время от времени болезненностью.       альфа остановиться не может, хочет продолжать целовать и оставляя красноватые следы на этой бледной коже. все происходящее прямо сейчас — настоящий порок и не более. разве обычные люди согласятся столь быстро сразу же после внегласного признания переспать, даже если и по любви? а может быть действительно истинность, или как там принято ее кликать, любимое Мишино слово. а может быть брат просто накаркал. только явно не совсем это подразумевал. разум полностью пьян, и по правде говоря, Олег не знает, что на самом деле им руководит: внутреннее зверье или еще осталась часть рассудка. не хочет опускаться ниже плинтуса, показывая свое неумение сдерживаться. он действительно питает любовь к этому человеку и не хочет, чтобы это выглядело так, словно единственное, что ему нужно — секс.       прямо сейчас хрупкое тело лишь нижнее белье защищает, и то не особо помогает. этот момент, когда даже последняя тряпка на теле начинает постепенно исчезать. Олег налюбоваться не может на эту картину. омега колени сводит непроизвольно, создавая максимально беззащитный вид, только это еще больше к себе притягивало такой недоступностью. юноша в карие глаза смотрит и немой вопрос задает, дожидаясь согласия. Дима головой кивает неуверенно, выдержав паузу в несколько секунд. Шепс по новой тело оглядывает и аккуратно пальцем колечка мышц касается, собирая влагу, которая даже несмотря на тревожность выступила. наверное, он точно такое же животное, раз в какие-то моменты полной слабости поддался.       тихий стон слетел с уст после такого, заставляя сжаться от неожиданности. омега не хочет сделать хуже и замедлить процесс, но в какие-то моменты становится не по себе, хоть и знает, что это просто неизбежно.       — расслабься, дорогой, — полушепотом говорит юноша, а после аккуратно перемещает руку на член, оглаживая.       Диме заскулить хочется в этот момент. и если сначала он думает, что ему стоит сдерживаться, то сейчас понимает, что это вовсе не надобно. за простынь мягко хватается и губу прикусывает, когда Олег по головке розоватой несколько раз проходится, а после невзначай возвращается к колечку мышц, прежде чем убрать руку. будь его воля, он бы просидел так вечность, лишь разглядывая превосходные изгибы тела. только эта вечность должна немного подвинуться, потому что хочется забежать вперед. татуированного по прежнему смущение с головой съедает, потому что очень чуждо понимать, что прямо сейчас он лежит полностью нагой, пока над ним «измывается» человек, который вот-вот сказал «я люблю тебя» без любой проверки на безопасность и искренность. но эту проверку Шепс прошел, кажется, еще месяц назад, беспрекословно выполняя довольно крупные хотелки юноши в виде приездов.       — принимай удобную позу, милый, — дает проявить инициативу альфа, а после легонько шлепает по бедру, выбивая тихий стон.       Матвеев взгляд в сторону отводит, думая очень тщательно. с одной стороны, чтобы новую волну смущения не получать, стоит лицом в подушку уткнуться, но не будет ли пугать неизвестность за то, что будет происходить за спиной? в тоже время, шея устанет постоянно в согнутом состоянии находиться. решает все таки довериться этому человеку, поэтому прямо сейчас головой кивает и приподнимается на локтях, переворачиваясь на живот, зад отклячив слегка на согнутых коленях. понятия не имеет, насколько пригодно это выглядит, но раз Олег восхищенно охнул, значит – прекрасно.       альфа руки на ягодице устраивает удобно, поглаживая и оттягивая ягодицы, не забывая аккуратный шлепок оставить, заставляя тут же порозоветь место удара. продолжает как завороженный любоваться на идеально выбритое тело, осторожно подставляя пальцы к нутру. естественную смазку распределяет, слыша томные вздохи в подушку.       — это просто превосходно выглядит, Дим, — говорит Олег, продолжая не повышать тон, — сейчас нужно немножко потерпеть и все будет прекрасно.       Дима к себе подушку ближе прижимает, а после глаза округляет, когда Шепс говорит про потерпеть. неужели не напрасно волновался? действительно будет момент, когда нужно терпеть? а если он подразумевает всю длительность от начала до конца? головой одобрительно кивает, а сам напрягся, начиная неизвестности бояться. он ведь мог с самого начала сказать все как есть, а может и вовсе отказаться. только травить Шепса подавителями и своим таким далеким нахождением в момент гона не хотелось. не понимает, в какой момент эгоизм ушел на второй план и Матвеев решил подумать о другом человеке и его комфорте.       но не долго пели голоса в голове, заставляя мозговой шторм устраивать. парень почувствовал, как Олег начал пытаться первую фалангу пальца завести внутрь, и омега зубы стискивает, вовсе не готовясь к тому, что будет так туго. скулеж сквозь зубы источает и альфа тут же склоняется, оставляя дорожку поцелуев по позвоночнику, позволяя привыкнуть, прежде чем дальше двигаться. Дима ценит и хватается за те моменты, когда Шепс просто поцелуями усыпает. только их чертовски мало в этот момент.       даже представить себе не мог, что когда-нибудь закончит один из концертов почти без обстоятельственными потрахушками, и то ли он так низко упал, то ли его затянули на это дно. но слегка ноющая боль говорит о том, что это все таки он поддался на провокации зверька, который почему-то тоже сейчас не особо годует, притихнув почти полностью. пытается мозг отключить, только, очень сложно перестать работать этим извилинам, когда с первым пальцем по мнению Олег было покончено и он начал второй подключать. ну не может же быть так больно? низ живота скручивает еще сильнее, спазм вызывая. Матвеев глаза жмурит и более громкий скулеж издает, но пытается его за стон выдать, самого себя закапывая. Шепс не всевидящий, чтобы узнать, что парень на самом деле метается между тем, чтобы сбежать из под крепких рук или терпеть до последнего. вдруг, в конце все таки придет тот самый эффект?       эта любовь точно сведет его с ума. понятия не имеет, кого стоит винить. привык находить виновность в других, но прямо сейчас прекрасно понимает, что главным центром собственной проблемы является он сам и никто другой. откуда этот внутренний страх поселился в маленькой душе? почему не мог просто сказать что не хочет и не будет, как привык делать? если эта истинность все таки существует, она явно работает в пользу только одного.       он только успевает привыкнуть к двум пальцам, как вдруг уже третий ощущает, вновь тяжкий стон издавая. Олег шипит успокаивающе и начинает по новой расцеловывать спину, стараясь делать все максимально аккуратно. только, он даже не представляет, что этой растяжки было чертовски мало для омеги, даже несмотря на кроткие стоны. он просто понадеялся на другого, думая, что в случае чего Дима скажет, чтобы они чуть-чуть сбавили темп жизни.       татуированного скоро трясти начнет. он хочет слегка положение поменять и делает одно неосторожное движение, когда Олег пальцы на манеру ножниц делает. тело легкой дрожью пробивает, когда альфа комочка нервов касается. Дима сжимается интуитивно и достаточно громкий стон издает, колени сводя. Шепс усмехается кратко такой реакции, начиная поглаживать то самое местечко. только, этот приятный эффект не перекрывает все те моменты, когда стенки благодаря чужому вмешательству раздвигаются с терпимой болью.       в висках кровь бурлит, начиная давить на черепную коробку, когда альфа все таки достает пальцы из раскрасневшегося пульсирующего нутра. вновь оглаживает бедра и сжимает время от времени, получая настоящее удовольствие лишь от одного вида. в нос бьет запах свежей вишни, который по всей комнате распространяется.       — ты готов, милый? — решает поинтересоваться Олег, не видя чужого лица и слезы, собравшиеся в уголках глаз.       тихое мычание слышит, после с собственных бедер нижнее белье до колен стягивает и вовсе в сторону отбрасывает, проводя рукой по всей длине. вновь склоняется вниз, целуя в копчик юношу, а затем выпрямляется, приставив головку ко входу. Матвеев дернулся от неожиданности и вновь поджался, но тут же попытался расслабиться. все таки, зря он решил закрыть глаза железным занавесом и не контролировать все. вдруг, получилось бы избежать все те последствия, которые он расхлебывает. воздух жадно вдыхает и мысленно уши поджимает. понятия не имеет, когда Шепс начнет входить. и наверное, это будет не менее болезненно. теряет всякий смысл половой жизни. разве людям действительно нравится страдать под грузом чужого тела и доминантности? насколько сильно нужно не любить себя, чтобы ловить экстаз после такого?       — сейчас снова может стать неприятно, нужно потерпеть немного, Дим, — и у Олега до сих пор в голове идеальная картина, что возлюбленный забыл давным-давно, еще в самом начале, все эти ужасные ощущения, поэтому решает вновь предупредить.       вот только омега не забывал того, что в самом начале по живому било. вновь старается мозг отключить, настроиться на что-то хорошее, сжимая глаза и заставляя хрустальные крупицы упасть на подушку, чтобы соленость не жгла.       несмотря на всю старательность и осторожность Олега, это не особо помогает унять ноющую боль из-за нехватки растяжки. если бы хоть одна живая душа объяснила, что стоит чуть больше времени потратить на это, тогда бы не вылились все проблемы, собираясь воедино. Матвеев за простыни хватается мертвой хваткой, словно желая разорвать в клочья. только, пока что его душу и тело на части рвут, совсем не понимая этого. кажется, еще немного и боль станет настолько непреодолимой, что сознание потеряет, раз не получилось отключить мозг.       рваный болезненный стон издает, тут же получая успокаивающие поглаживая, только особого облегчения от них нету, просто капля в море. Шепс максимально аккуратно до середины входит и останавливается, давая привыкнуть. хочется со всей грубостью начать вдалбливаться в хрупкое тельце, только держится, порыкивая тихо. слишком влажно и узко, это с ума сводит, заставляя в голову лезть самые непристойные мысли, которые в дальнейшем можно превратить в реальность. а может и не стоит. оглаживает ягодицы, сжимая слегка, только Дима не чувствует этого. совершенно другой болью отвлечен, чтобы обращать внимание на столь мелочные действия.       его начинает тревога с головой накрывать, заставляя ползучее чувство медленно по телу разбегаться. чувство стыда ощущает за то, что не смог ничего сделать, просто промолчав. настоящей тряпкой бесхарактерной себя чувствует, и ради чего это все? ради того, чтобы полюбившийся ему человек ощущал себя превосходно? действительно в жуткую грязь упал, которая теперь под кожей как паразиты бегает. а если бы он доверился Филиппу? насколько высока вероятность, что движения были бы более рваными и мерзкими, навсегда оставив клеймо на теле? от него нельзя отмыться, избавиться, лишь вместе с кожей стянуть, чтобы белого света не видеть. стоило ли вообще ему в новые отношения лезть, особенно без конфетно-букетного периода.       он не представляет, как будет смотреть на себя в зеркало и кого ему придется там видеть. корона гордости давно упала с макушки, так еще и растерянно достоинство. с уст начинают тихие всхлипы слетать, и подушка просто не в силах их удержать, когда Олег вновь начинает темп устанавливать. становятся громче, четче, более жалостливыми. просто не может больше хвататься за простыни и терпеть. слишком больно, как на физическом уровне, так и на моральном. низ живота жаром обдает, буквально обжигая. интуитивно чужую руку находит и сжимает до ран полумесяцев, пока с ног до головы дрожью пробивает.       — Олег, остановись, прошу! — молит Дима, а сам не верит, что буквально в муках захлебывается. еще немного, и его точно прорвет как дамбу.       пытается интуитивно выбраться из этого положения, только боится, что может еще хуже сделать, навредив себе. тихие всхлипы уже не в силах сдерживать, поэтому хныканье слышится. как же долго он оттягивал этот момент. хочет зарыдать навзрыд, волком завыть, спрятаться, загнездоваться. сделать что угодно, лишь бы спрятаться от этой боли, которая не пройдет за секунды. а если Олег не захочет остановиться?       у Шепса, кажется, в этот момент сердце было готово остановиться. он был в состоянии аффекта, не видя абсолютно ничего, но когда за руку схватили крепкой хваткой, тут же опомнился, словно из толщи воды вылезая. глаза округляет и настоящий ужас испытывает, когда видит, как омега сдерживается, чтобы косым дождем не разрыдаться, а самого в разные стороны шатает от боли. внутренний зверь тут же притихает, оставляя лишь холодный разум. моментально останавливается и подхватывает юношу под руки, заставляя развернуться лицом к себе. ужас испытывает, видя раздраженные покрасневшие от соленой влаги глаза, трясущийся подбородок и дрожь во всем теле. сейчас было вовсе не до гона, который буквально еще несколько секунд назад пожирал с головой, а сейчас отступил, и видимо надолго.       — Дим, Дим, что случилось? — ошарашенно спрашивает Олег, чуть ли не скуля.       ему больно лишь от одного вида возлюбленного, но еще больнее от непонимания, что происходит.       — почему это т-так больно? — тихо, словно боясь спугнуть самого себя спрашивает Матвеев, сутулясь и ноги поджимая к туловищу. до сих пор крепкой хваткой за чужую руку держится, пока сердце разрывается в грудной клетке, которая вздымается тяжело и часто. это закончилось.       у Олега еще больше непониманий возникает. он прекрасно слышал время от время появляющиеся звуки наслаждения, видел подрагивая, думая, что они связаны с попаданием по чувствительным точкам, но даже представить себе не мог, что все это время причинял боль человеку, для которого теперь, кажется, готов сделать что угодно.       — Дим, так не должно быть… — судорожно протирая слезы с чужих щек, говорит Шепс, — почему ты не сказал, что тебе неприятно? зачем молчать?       — блять, я думал, что так и должно быть, — отвечает татуированный, а после слегка головой ведет, самостоятельно протирая влажные щеки.       зубы постукивать начинают, а мозг не готов воспринимать огромный поток информации, отдаляясь от реальности. наконец-то начал отключаться, словно по чужому велению.       — как ты мог думать? я думал, что ты знае…       — да откуда мне знать, если я жил с гнидой, рядом с которой даже спать в одной кровати страшно! — не выносит юноша, срываясь на высокие ноты.       почти сразу же замолкает и скулит громко, после чего понимает, что не может справиться с накатившей истерикой. хочется метаться в разные стороны, заклеить себе рот, выколоть глаза и оглохнуть, чтобы точно уйти подальше от всего происходящего. лицо руками прикрывает и сжимается изнутри. этот вой невозможно сдержать и хотелось хотя бы попытаться приглушить. он не знает, кого боится и перед кем ему стыдно сейчас все эмоции выплеснуть. наверное, часть характерности все таки осталась, раз из последних сил, даже несмотря на свое положение, хочет показать, что подобная слабость удел дураков.       альфа к себе хрупкое тело притягивает, начиная аккуратно по спине поглаживать. он знает и чувствует, что татуированному сейчас лишние слова не нужны. не нужны долгие распинания и извинения, лишь успокоение полное. в голову по прежнему очень много вопросов лезет. чувство вины пожирает за то, что не уследил и лично не проконтролировал чужое состояние. себя винит во всем произошедшем, ведь, заметил бы раньше, сразу же прекратил. и если первоначально у него было удивление и непонимание, как Матвеев мог думать о том, что неистовая боль - главная составляющая постельных сцен, то теперь пазл в голове складывался. хотелось зверски рычать то ли от одного лишь воспоминания насчет Фила, то ли из-за своей человеческой глупости, которая буквально испортила чужое восприятие интимных моментов. ему сейчас остается лишь успокаивающе поглаживать омегу по выпирающим позвонкам, все ближе и ближе притягивая.       — Дим, прости пожалуйста, — все таки осмеливается сказать Олег, — так же должно было случиться, понимаешь? я не хотел сделать тебе больно…       а в ответ лишь более громкие рыдания. злоба на самого себя за молчаливость, которая вовсе не свойственна этой натуре, а сейчас прямо таки в один из ответственных моментов решил промолчать.       — ну Дим… — скулит Шепс, не в силах выносить, как чужая душа метается и разрывается на части.       склоняет черную макушку к себе на плечо и пальцами зарывается в крашеные волосы, позволяя горьким слезам падать на плечо. татуированные руки наконец-то находят силы, чтобы в ответ обнять. он по прежнему чувствует боль на физическом уровне, вызывая жар неприятный по всему телу. не понимает, как «зализывать» эти раны. хочет просидеть так час, два, три. остаться в таком положении навсегда, чтобы божий свет не видеть.       чувствует крепкий запах цитруса, который как специально постепенно слаще становится, действуя как успокоитель. он дал себе слабость в несколько минут, позволяя наружу выйти абсолютно всему, что копилось за долгое время. конечно, этот эмоциональный скачок не сравнится с тем, который произошел при Мише, но боль та же, из-за одного очага идет. понимает, что из-за того, что он просто сидит на одном месте ровно, низ живота тянуть болезненно не перестанет и нужно в аптечке хоть что-то найти. прям как и силы подняться. он не может винить Олега, который, кажется, перепугался больше него самого. да как вообще у него может повернуться язык сказать, что юноша виноват? виноват в том, что он как тряпка не смог сказать? определенно нет.       начинает постепенно заканчивать свои завывания, протирая слезы тыльной стороной руки. шмыгает громко и по прежнему трясется, как осиновый лист, но не может контролировать это, даже если сильно захочет. мозг еще не перестроился.       — все хорошо, — шепчет в ответ Матвеев, набравшись сил, чтобы сказать хоть что-то.       даже если чувствует, что все далеко не в порядке и быть не может.       — сильно болит? — игнорирует чужие слова Олег, ближе к себе прижимая. отрицательное мычание слышит, только за этим молчанием вранье грязное скрывается, которое альфа прощупал, не подавая виду, — нужно посмотреть в аптечке, что у тебя есть из обезболивающих. если я помогу тебе, сможешь принять душ?       черная макушка наконец-то поднимается с плеча и кивает слабо, отводя взгляд. ему стыдно. стыдно смотреть красными от слез глазами в серые омуты, в которых продолжает бушевать волнение и беспокойство, смешиваясь с чувством вины. Шепс несколько поцелуев оставляет в области скулы, прежде чем аккуратно пересадить на кровать, чтобы за живое не задеть, а затем стремительно поднимается с кровати, поднимая нижнее белье и натягивая наспех. вновь к кровати подходит и пытается обойти кровать так, чтобы удобнее было подхватить тельце.       — я сам могу, — бурчит Дима, а сам пытается так извернуться, чтобы не сесть болезненно.       — я не сомневаюсь, что ты можешь и сам, но изволь дойти до ванной на моих руках, — отвечает Олег на чужую самостоятельность, услышав недовольное фырчание. но сопротивляться не стал, лишь руки вытянул навстречу.       Шепс ловко подхватывает тело, исписанное множеством татуировок, на которые хочется часами любоваться. в уголок губ целует, как только поудобнее подхватил и направился в сторону двери.       — какой же ты все таки глупый, Дим, — шуточно говорить Олег и вздыхает тяжко. его волнение наконец-то отпустило, как только увидел, что карие глаза не блестят от слез.       — я просто не знал, — недовольно фыркнул Матвеев, крепче обхватывая руками чужую шею.       дверь отворяет и тут же собака под ногами мельтешить начинает, проверяя, все ли в порядке после того, как ее не пустили на свою законную территорию. альфа по памяти дверь до ванной находит и ногой отворяет, наконец-то поставив на твердый пол Диму.       — тебе стоит с чем-нибудь помочь? — продолжает метаться в желании оказать помощь Шепс, щенячьими глазами смотря на возлюбленного.       — можешь принести вещи чистые из шкафа, пожалуйста, — просит татуированный, по прежнему взгляда не поднимая и на собаке его фокусируя, — и в аптечке на кухне мазь лежит, — намного тише добавляет тот, словно стыдясь.       — в ванную сам заберешься?       — Олег, мне не пять лет, — отнекивается парень, прежде чем его за подбородок приподнимают, заставляя все таки соблюдать зрительный контакт.       — прости еще раз, — пропускает чужие слова мимо ушей Олег и оставляет невесомый поцелуй около уголка губ, прежде чем торопливо ванную покинуть.