Метод 3

Дачный домик Алика и Альбины стоял в отдалении, буквально в нескольких метрах от песчаного пляжа, окруженный деревьями. Нагруженный вещами, Меглин вошел на застекленную террасу. Оккупировав широкий удобный диван, следователь предоставил возможность Есении оглядеться. Ему вполне хватило дивана и фляги с коньяком. Солнце уже стояло высоко. Как обещал Алик, этот уголок был безлюдным. Меглин, развалившись в шезлонге наблюдал за Есенией и Верочкой. Девочка звонко хохотала, окруженная брызгами воды. Стеклова казалась моложе и счастливее, чем раньше. – Зачем она в это ввязалась? – Родиона снова окружили мрачные мысли. Шрам на лице можно убрать пластикой, а как убрать шрамы с сердца, с души? Он приложился к фляге. Коньяк немного ослаблял давящее чувство вины. Как же он так расслабился, знал же, что не сможет жить, как все нормальные люди, что само понятие нормальности не про него? И что теперь? Жить в бегах? Так найдут же. И, ладно, он, как быть с ребенком? Должно же хоть у нее быть детство без постоянного чувства страха! Сквозь опущенные ресницы Родион продолжал наблюдать за выходящей из воды Есенией. Она завернула Верочку в пушистое полотенце и вместе с ней заняла соседний шезлонг. Меглин встал. - Отвела душу? - Ага! – счастливо улыбнулась Есеня. В этот момент она так напомнила следователю прежнюю Есению, когда она только пришла на стажировку, вдохновленная «романтикой» борьбы с преступностью. - Рад за тебя. – буркнул Родион. – Я недолго. Прохладная вода успокаивала. Родион дрейфовал на спине по волнам. Солнце приятно согревало испещренную шрамами грудь. Немного спокойствия, для разнообразия, вполне неплохо. О том, что будет дальше, думать не хотелось. Будущее висело в мрачной дымке. Меглин тяжело плюхнулся на согретый солнцем шезлонг, потянулся к фляжке, отметив, что она заметно легче. Покосился на Есеню, он делала вид, что следит за копающейся в песке Верочкой. Следователь продолжал терзать девушку взглядом. Она не выдержала. - Ты мне мораль читать будешь? - Я? Шутишь?! Ты можешь пить, гоняться за маньяками, лезть под пули. Ты же бессмертная, да?! – Родион ухмыльнулся и бросил взгляд на ребенка. Есения тоже посмотрела на мирно игравшую дочь. – Что я могу ей дать? - Любовь, тепло, дом… - Думаешь, этого достаточно? - С чего-то же нужно начинать? – подмигнул ей следователь, и улыбнулся. От этой мимолетной улыбки у Есении свело живот и стало трудно дышать. Она смотрела вслед идущему к дому Меглину и глупо улыбалась. Ну как можно ТАК любить абсолютно невыносимого человека? Психопата с манией величия?! Захныкала Верочка. Есеня похвалила себя за то, что захватила с собой еду для нее. После обеда Верочка мгновенно уснула, вместе с ней отключилась и размечтавшаяся Есения – морской воздух и насыщенный день сделали свое дело. Время первого дня так называемого отпуска пролетело незаметно. Вечер уже заметно уступил свои права. Уставшая от впечатлений, крепко спала Верочка, сжимая в руке ухо купленного Родионом зайца. В соседней комнате на огромной кровати разметалась Есения. Меглин ожидаемо предпочел террасу. Которую ночь Есения просыпалась от кошмаров – преследования, погони, смерти – все сплелось в один душащий клубок сновидений. Эта ночь, несмотря на приятную усталость, исключением не стала. Стеклова на цыпочках, чтоб не разбудить спящих, вышла на крыльцо. Прохладный ночной воздух успокаивал разгоряченную кожу. - Не можешь уснуть? – раздался хрипловатый баритон. Меглин опустился рядом и закурил. – Небо-то какое звездное! Никогда не замечал раньше. Не смотрел. Какое-то время сидели молча. Родион курил. Щелкнул окурком в темноту, встал и протянул Есении руку. - Идем, нечего тебе одной в темноте. Есения поднялась. Меглин не отступил, продолжая стоять почти вплотную. Есения чувствовала его дыхание с нотками коньяка, и боялась поднять глаза, знала, что следователь прочитает все ее мысли и чувства, всю тоску и желание, любовь и страх. В конце концов, сколько она может унижаться! Стеклова резко развернулась, чтоб уйти, сбежать от сводящей с ума близости, но Меглин схватил ее за запястье и притянул к себе, обнял так, что больно стало, зарылся лицом в волосы. Дрожащими руками она вцепилась в футболку, беспорядочно осыпая поцелуями щеки, глаза, губы, не замечая, что по лицу текут слезы. Меглин резко прижимает девушку к перилам, перехватывает кисти рук и резким движением заводит за спину, обжигает ее губы властным поцелуем. Больно, но как же сладко! Ведет куда-то… Глаза, ослеплены слезами и страстью, ноги подкашиваются, если бы не руки Родиона, Есения растаяла бы прямо на ступеньках крыльца. На ходу снимает с Родиона футболку. Он развязывает поясок атласного халатика, который тут же стекает с ее плеч, повинуясь нежным движениям горячих ладоней. Его пальцы касаются ее лица, срывают слетающие с губ вздохи. – Господи, всю жизнь бы слушал! Единственное, чего мне не хватало! – успевает подумать Меглин. Он чувствует, как ее ногти впиваются в спину, царапают плечи, спускаясь ниже, к резинке спортивных штанов. – Где же этот чёртов диван! Что же я, как мальчишка-то! Едва не рухнув вслед за ней, опускает девочку на прохладную простыню, - Да оставь в покое уже эту резинку, я не железный… черт, эти поцелуи сведут с ума даже мертвого. Остановись! – мысли Меглина такие же горячие и нетерпеливые, как губы Есени. Его голова утыкается в ее шею, туда, где бьется беззащитная голубая жилка. Ее пальцы пробегают по каждому шраму, по каждой мышце на его спине, гладят руки, пытаясь отвечать на его ласки. Его язык ласкает губы, скользит между ними и проникает в рот, она встречает его на полпути, торопит абсолютно бесконтрольно и жарко. – Ну нельзя же так, девочка! Не торопись, у нас еще есть время! – мысленно просит Меглин. Но тяжелая волна страсти целиком поглотила обычно стойкого и сдержанного следователя. Одним движениям сдернув с себя штаны вместе с боксерами, он притянул Есеню к себе. Скользнул во влажную жаркую глубину, не полностью, мягко, боясь причинить боль. Она дернулась, торопя и подталкивая. – Не сейчас. Сейчас будет словно впервые, словно никогда и ничего не было. С чистого листа. – Меглин отвел руки Есении, переплетя пальцы. Движения медленные, расслабленно-тягучие, абсолютно не сочетающиеся с золотисто-красноватым оттенком глаз, где через край плещется яростное желание и страсть. Есения задыхалась, боясь криком разбудить спящую дочь. Волны удовольствия накрывали с головой, контролировать и сдерживаться не было ни сил, ни желания. Она так долго ждала этой сокрушающей близости! Притянув Меглина, она уткнулась ему в плечо, пытаясь сдержать рвущийся наружу крик. Только с ним ей было по-настоящему хорошо, только он чувствовал и предугадывал все ее желания и настроения. Движения любимого стали яростнее, разрядка пришла неожиданно, чтоб хоть как-то сдержать бьющие через край эмоции, Есения впилась зубами в плечо следователя, выгнула дугой спину и изо всех сил стиснула лодыжки за спиной Родиона. Перед тем, как окончательно потеряться в отзвуках наслаждения, она ощутила на губах металлический привкус крови. У Родиона перед глазами заплясали оранжевые пятна. – Ненормальная, - усмехнулся про себя мужчина. И тут же, вслед за еще вздрагивающей девушкой, закончил, не выходя из нее, лег на бок, и прижал к себе дрожащую Есеню. Она обхватила его ногами, руками, всем телом прижалась, словно боялась, что он опять исчезнет. - Люблю тебя. – едва слышно, хриплым голосом сказал Меглин. - Люблю, безумно, люблю, люблю. – шептала в ответ Есения, пытаясь бороться со сном, изо всех сил стискивая руки, обнимая его. Меглин усмехнулся в усы. Самое простое решение. Просто дать волю чувствам. Она опять победила. Не важно, сколько времени осталось, только бы вместе.