Метод 3

- Есень… Ну, давай-давай, просыпайся. Есеня… - мягкий баритон раздался возле самого уха. Не открывая глаз, она повернулась к источнику звука, уткнулась носом в шею. Раздался хрипловатый смех, - Доброе утро! Есения недовольно открыла глаза – полуденное солнце освещало больничную палату. Она испуганно подскочила, отбросила растрепавшиеся волосы, - Сколько времени? – севшим голосом спросила она у развалившегося на кровати Меглина. – За полдень перевалило, - перехватил потянувшуюся за телефоном руку Есении, - Чего переполошилась? Позвонил я уже, позвонил! - говорил, улыбаясь, Родион, - Я тебе тут завтрак организовал… Ешь. Да не смотри ты так на меня! – уже с ноткой раздражения скомандовал Меглин. - Слушаюсь, товарищ полковник! – съязвила Стеклова. - Молодец, быстро соображаешь. – не растерялся следователь, - Короче, в Н. все хорошо, Верочка в порядке. Ее там мальчишки развлекают. Привет тебе от Али, говорит, чтоб ты не беспокоилась. - Угу, - махнула головой Есеня, - я постараюсь. А сама следила за Родионом, пребывавшим в редком для него приподнятом настроении. Это одновременно радовало и пугало. - У тебя дела в городе есть? – поинтересовался Меглин, когда Есеня привела себя в порядок. - Есть. – посерьезнела девушка. Нужно было решить вопрос с недвижимостью. Оба дома навевали не слишком приятные воспоминания. Душ, фен, переодеться… Есеня вернулась в палату и обнаружила там Бергича. При ней мужчины замолчали, Родион казался задумчивым. - Ну что, прощаться будем. Подлечили меня. Остальное уже сам, дома, а там, как известно, и стены помогают. Ты звони. – он многозначительно посмотрел на Есению. Потом бросил быстрый взгляд на Родиона, который кивнул в ответ. Предметы хранят в себе воспоминания, в том числе и те, которые хотелось бы навсегда выбросить из головы. Дома-здания. Одно фото в сумочку, то, где родители. Всё. Даже не оглянулась. Пробежаться быстренько по магазинам. Платье-футляр – простое, фигуру подчеркивает… и берцы. Удивительное сочетание элегантности и грубой силы. Бельё кружевное, чулки. Она прекрасно себя чувствует в джинсах и кроссовках, без всех этих заморочек, но она же не для себя, нет, ну для себя тоже, чтоб увидеть полуулыбку на строгих губах, ей это, как воздух необходимо. Вышла на улицу, улыбнулась своему отражению в витрине. Сердце пропустило удар… На капоте сидел Меглин. Песочный плащ сменило черное кашемировое пальто. Колени задрожали. Надо взять себя в руки! Сейчас привычный образ следователя изменился до неузнаваемости. - Все? Или еще на пару часов зависнешь? Поехали! – Родион выбросил окурок и протянул руку – Ключи! Вместо рубашки мягкий серый джемпер… Интересно… «Волга» выехала из города. - А мы куда? – запоздало спросила Есения. - Домой. - А… В смысле? Тебя выписали? - Мг… – буркнул Меглин. Знакомая гостиница. Мрачный Родион, в одних пижамных штанах, с забинтованным торсом, закинулся обезболивающим, запив, по своему обыкновению, коньяком из фляги. Рухнул на кровать. В номере курить нельзя, но разве условности его когда-то волновали? Есеня вздохнула и пошла в освободившийся душ. Что могло измениться за эти несколько часов? Что сказал ему Бергич? На эти вопросы ответов она не получит. Вернулась в комнату. Спит? Тихонько, боясь потревожить, легла рядом, повернулась на бок. Сон не шел, слишком много тревожных мыслей. Приподнялась, повернулась. Глаза ясные, насмешливые, на губах ухмылка. Опять! Ну что это такое! Меглин лежал, вглядываясь в темноту. Рядом сопела Есеня, – Не спит, ведь! Как же так вышло, что он потянул ее за собой в свою тьму? Его тьма густая и непроглядная, она по углам сознания прячется, но никогда не отпускает. У его девочки теперь тоже своя тьма. Его! Когда же он стал так думать о ней? Как вышло, что сама мысль о неизбежном расставании стала приносить боль? Он же не умеет любить. Его не научили. Убивать научили, а любить – нет. - Не нужно было брать тебя на стажировку. - Жалеешь? – Есения села на кровати, - я бы все равно до тебя добралась. Меглин погладил ее кончиками пальцев по щеке, - Я не знаю, сколько у меня времени. - Это Бергич сказал? Родион коротко рассмеялся, - Бергич много чего наговорил… - погладил плечо, спускаясь к тонкому запястью, - Иди сюда… Она наклонилась ближе, убирая волосы за уши, губы встретились лаская, поддразнивая… Ну почему с ним всегда как в первый раз? И этот поцелуй – не закрывая глаз, вглядываясь друг в друга, словно в поисках ответов на самые сложные вопросы? Главное помнить, что Родион еще не восстановился, но он и без того редко отдавал инициативу ей, предпочитая все контролировать. И сейчас, захватив все в свои руки, Есения хотела стереть все воспоминания о других женщинах из его памяти, чтоб только она занимала все его мысли. Прикосновения губ, рук, языка, пальцев – пока вместо дыхания не послышалось рычание нетерпения. Ощутить его между своих бедер, вобрать в себя полностью, без остатка… Он задохнулся, когда она нетерпеливо поерзала, глубже вбирая его в себя. Взгляд следователя, прикованный к ее лицу, затуманился. Найдя нужный ритм, она осторожно двигалась, опасаясь потревожить раны. Меглин обхватил ее лицо ладонями, притянул к себе, жадно впиваясь в ее рот, руки скользнули по ее влажному телу, переместились на бедра, ускоряя ритм. Весь мир сосредоточился в том месте, где их плоть соприкасалась. В миг, когда девушка достигла пика, он еще глубже опустил ее на себя, надавив на бедра. Она дернулась от непонятно-сладкой боли, ее внутренние мышцы непроизвольно сократились, плотнее сомкнувшись вокруг него, острее почувствовав его освобождение. Есеня обессиленно рухнула на кровать, – Ты убьешь меня, – пробормотал она, чувствуя, как его губы, прижатые к ее плечу, изогнулись в улыбке.