A little summer story

      Покидая планерку одним из первых, Феликс чуть ли не бегом устремляется к своему домику. Сердце беспокойно стучит, ладони потеют. В голове сплошной хаос. Кто бы мог подумать... Кто бы мог предположить, что они с Хёнджином окажутся напарниками. Напарниками и соседями по комнате на целую смену...       Настоящий пиздец.       Торопливо шагая по узкой тропинке, Феликс по большей части машинально, чем осознано, выуживает из кармана телефон и набирает по памяти номер Джисона.       — Уже успел соскучиться? — слышится самодовольное на том конце провода после трёх длинных гудков. Фоном раздается какое-то гудение, обрывки слов и непонятный металлический стук.       — Джи, — порывисто выдыхает Ликс ему в трубку, залетая в комнату и плотно прикрывая за собой дверь. Сердце грохочет уже в глотке, перекрывая тишину надрывным пульсом в ушах. Приходится сделать глубокий вдох, чтобы прийти в себя, а потом скороговоркой выпалить, — ты мне ни за что не поверишь, что случилось!       — Тебя уже пытался склеить кто-то из вожатых?       — Что?! — Феликс быстро-быстро моргает, переваривая информацию. И как только она окончательно усваивается в воспалённом сознании, спешит заверить. — Нет, нет, конечно нет! С чего бы вдруг? Я по другой причине звоню. Ты прикинь, моим напарником будет Хван Хёнджин.       Пару секунд Джисон молчит. Похоже тоже пытается переварить услышанное.       — Погоди, что?! — до него наконец доходит. — Тот самый Хван?       — Да.       — По которому в твоем универе все текут без разбора? — (и это даже мягко сказано).       — Да.       — И он будет твоим напарником?       — Да, Джисон.       — Аху-е-е-еть.       В этом умозаключении Феликс с ним очень даже солидарен.       — И что ты намереваешься теперь делать? — интересуется Джисон уж очень хитрым тоном. Этот тон Феликсу сразу не нравится.       — В смысле? — уточняет он, потому что действительно не понимает. Пока ему хочется лишь убежать подальше в лес и очень громко прокричаться.       — Чува-ак, ты будешь жить с гребанным секс-символом целую смену, — восхищенно тараторит Хан в трубку. — Подцепи его!       — Чт-.. Не-е-ет, Джисон, не смей даже думать о таком!       — Да почему?! — удивленно вопит друг, из-за чего приходится убрать телефон подальше от уха. — Он же самый горячий, самый желанный парень во всём, мать его, универе. Ты просто обязан утереть другим выскочкам нос и заполучить его.       — Он же не вещь, Джисон! — пытается образумить Феликс. — У него есть чувства, собственное мнение...       — Ага, и огромный член в штанах, которым он частенько пользуется на вечеринках.       Ладонь смачно впечатывается в лоб до жгучего покраснения, после стекая вниз и оставаясь на щеке. Ну почему, почему разговоры с Джисоном всегда принимают такой откровенный.. откровенно-ублюдский характер?!       — Ты-то откуда знаешь? Уж не проверя-...       — Много слухов ходит, — обрывает его Хан, не давая закончить едкое предположение. — Да и Минхо частенько встречал его на разного рода тусовках.       — Что ещё ничего не доказывает. Порой слухи — это всего лишь слухи.       — Но они не берутся из воздуха просто так.       — Как знать, — пожимает плечами Феликс. Эмоциональное возбуждение постепенно спало. Сердечный ритм выровнялся, а вместе с ним вернулась и ясность мыслей. — У меня есть целых три недели, чтобы сформировать о нем собственное мнение. А там посмотрим. Может, всеобщее впечатление о нем окажется обманчивым.       — Ты ж мой маленький оптимист! — беззлобно поддразнивает Джисон с явной улыбкой в голосе, за что оказывается наказан и сброшен без прощания. Феликс ему потом обязательно напишет. Быть может, даже извинится. Но сейчас куда важнее разобрать сумку и немного побыть в тишине.       Принимаясь вытряхивать вещи на кровать, Феликс окончательно успокаивается, принимая свою участь. Ну, подумаешь, будет жить с самым популярным парнем с их курса. Подумаешь, тот всего-навсего нравился ему до дрожи в коленках первые несколько месяцев. Подумаешь, никто не знал об этой влюбленности, потому что у Хёнджина толпы навязчивых поклонников. Подумаешь...       Неожиданно дверь за спиной захлопывается с характерным щелчком проржавевшего замка, прерывая водоворот бесконечных «подумаешь». Ликс испуганно дёргается, оборачивается на вошедшего. У самого порога, прислонившись к тонкой деревянной поверхности, стоит Хёнджин и поигрывает персональной связкой ключей на пальце. Взгляд его карих глаз не читаемый, но в тоже время — до жути пронизывающий. От него ужасно хочется скрыться.       Жаль только некуда.       — Эм.. привет? — неуверенно начинает Феликс, полностью поворачиваясь всем корпусом к парню. Ужасно хочется разрядить гнетущую обстановку, но голос немного скрипит от волнения, в точности как их дверь на расшатанных петлях. И от этого Ликс пару раз прокашливается, смущенно отводя взгляд.       Что ж, попытка завязать беседу с треском провалилась.       Хёнджин вместо ответного приветствия лишь улыбается одними глазами, всё так же стоя на пороге. А потом произносит:       — Значит... ты мой новый напарник.       По его тону совершенно не ясно, спрашивает он или утверждает, поэтому Феликс склоняется к первому варианту, согласно кивая.       — Да, меня зовут Феликс.       — Я знаю, как тебя зовут, — сухо признается Хёнджин и, отлипая от двери, проходит к своей койке, тоже начиная разбирать битком набитый рюкзак.       Столь равнодушное поведение если не шокирует, то удивляет. И совсем немного задевает за живое. Не такой первой встречи с напарником ожидал Феликс. И уж точно не так представлял себе их знакомство с Хёнджином. Он знал, что ожидание и реальность могут отличаться, но чтобы настолько... Чтобы вечно улыбающийся, со звонким заразительным смехом и глазами полумесяцами Хёнджин, вдруг предстал перед ним надменным недружелюбным принцем... В груди больно колет от обиды и скрыть её оказывается не просто.       Закусив нижнюю губу изнутри, Феликс пару мгновений смотрит на выступающий над футболкой седьмой шейный Хвана и хрипло выпаливает:       — Не очень-то вежливо с твоей стороны так себя вести. Воспитанные люди обычно представляются в ответ, а не проявляют пассивную агрессию. Или мама не научила тебя хорошим манерам?       — Ах, как грубо с моей стороны! — наигранно всплескивая руками, но при этом по прежнему оставаясь стоять спиной, неискренне извиняется Хёнджин. — Я Хван Хёнджин. Хореограф, вожатый и просто самый незаменимый человек в лагере. Очень приятно познакомиться с тобой, Ли. Феликс.       Ликс аж морщится от того, как собственное имя чеканно звучит из уст напарника. Слишком неправильно. Неестественно. Словно кубиком льда застряло между белоснежных зубов и сводит их лютым холодом.       Мда... Кто бы мог подумать, что предубеждения Джисона насчет этого парня окажутся правдивы.       Отвернувшись к своей сумке, Феликс добрую минуту молчит, обдумывая выпад, после чего, разочарованно выдохнув, тихо бубнит под нос:       — Похоже, ты и правда всего лишь заносчивый, напыщенный павлин. Только такие и выигрывают в номинации главного красавчика. Ведь ничего, кроме своего смазливого личика и стройной фигуры, ты дать окружающим не можешь.       Но стоит ему замолчать, что-то острое и твёрдое впивается в выступ между шеей и плечом. Нижнюю скулу обдает ненормальным жаром. Спустя долю секунд до Феликса доходит — это жар чужого дыхания.       — Выходит, — влажный язык скользит по пухлым губам, невесомо задевая в миг покрасневшую мочку уха, — ты был на том мероприятии... до конца?       Феликс всем телом деревенеет. Под ложечкой стремительно холодеет, и то вовсе не от случившегося почти интимного прикосновения. Не от горячего шёпота или ощутимого морального подавления внезапной выходкой. Совсем нет.       Просто оказывается Хван Хёнджин — тот самый, незаменимый и талантливый Хван Хёнджин — всё это время знал его за пределами лагеря.       И никак не подавал виду.       — А тебе-то какое дело? — скашивая глаза в сторону, спрашивает Феликс. Несмотря на внутреннюю дрожь, он не хочет выглядеть уязвлённым. Не хочет, чтобы Хван привык к тому, как легко его можно задеть.       — То есть ты не отрицаешь, что присутствовал в зале? — взгляд Хёнджина, кажется, загорается ярче. И он вгрызается им в самую душу, продолжая давить подбородком в плечо.       — Я такого не говорил, — Ликс резко дёргает корпусом вперёд, чужие зубы тихо клацают друг об друга, срываясь с сустава. — Я просто констатировал факт, что тебя титуловали за внешность. За красочную оболочку, внутри которой, вероятно, нет ничего стоящего.       Хёнджин хмыкает; потирает ушибленный подбородок, выпрямляясь в полный рост. Он выше на несколько сантиметров, гораздо шире в плечах и, стоя чуть позади, буквально давит на психику, заставляя внутренности испуганно поджиматься в животе.       — Ты довольно дерзок для новичка.       — А ты — бестактен, — не остается в долгу Феликс, раскладывая вещи аккуратными стопками на кровати.       — Смелый вывод. Не боишься ошибиться в своих умозаключениях?       С языка практически срывается необдуманное «я уже», но Феликс вовремя себя одёргивает. Не за чем Хёнджину знать о его давней симпатии, как и ни к чему давать повод для шуток или горьких насмешек. Он и без него с этим прекрасно справляется чуть ли не ежедневно и в конкурентах вовсе не нуждается.       — Было бы в чём ошибаться, — бросает в ответ хмуро, ловя через отражение оконного стекла чужую улыбку. Странную, немного пугающую, самоуверенную улыбку.       — Поверь мне, — растягивая гласные, признаётся Хёнджин. — Ты даже представить себе не можешь, как сильно заблуждаешься.       И, достав из рюкзака теплую кофту, он покидает комнатушку, не забыв эффектно хлопнуть дверью напоследок.