Этому городу нужён новый герой

      — Так это правда? Ты реально взял под крыло какого-то мелкого писюна?       Доктор Позов спрашивает от лица всех присутствующих в башней Мстителей, потому что предвкушающие ответ глаза остальных супергероев устремлены прямо на стоящего во глове стола Арсения. Тот вздыхает тяжко, пытаясь не реагировать слишком уж ярко, а после переводит укоризненный взгляд на Варнаву, которая сидит по правую руку от него с закинутыми на прямоугольный стол ногами в шпильках и непринужденно хлопает длинными ресницами, как будто бы вообще не понимает сути происходящего. У нее всегда отлично получалось играть наивную дурочку без единого грамма мозгов в черепной коробке, иначе бы она не стала одной из самых лучших шпионок стран СНГ, но в данном случае хочется развеять напыщенный образ, сорвать накладные ресницы и спросить, какого хуя абсолютно каждый человек за столом знает о неком новоявленном герое, если информация носила вполне себе оговоренный тайный характер.       По переговорному залу разносится сдавленное покашливание Матвиенко, который тут же ловит внимание Арсения и многозначительно поджимает губы, глядя на друга с немыми извинениями. Попов не может понять, просит ли он прощения за Катю или намекает на собственную причастность к распространению слухов, поэтому в ответ лишь раздраженно закатывает глаза и решает отпустить ситуацию плыть по течению. Он на самом деле и не ждал, что из Антона получится сделать какой-то неебический секрет военного масштаба, чтоб вываливать его на поля боя аки козырь из рука в самые неожиданные моменты, но неприятное покалывание где-то под реактором все равно чувствуется. Арсений надеется, что его необдуманные решения не вскрыли хотя бы личность Антона для кого-то, кроме Кати, пусть та и узнала обо всем сама через свои проверенные источники (что за источники — известно одному лишь богу, поэтому Арс про себя называет их "святыми" в честь марки воды).       Нормально позлиться на горе-сплетников ему не дают: Позов начинает требовательно стучать пальцами по белоснежной поверхности стола и совершенно по-уебански играть бровями. Их и без того слабо видно, а сейчас вообще страсть как жутко смотрится. Сбежать от вопроса в лоб не получается, поэтому Арсению приходится с доблестью средневекового рыцаря принять вызов.       — Да, — коротко и ясно, все как завещал многоуважаемый Антон Павлович Чехов. А уважать его было за что — у того, как минимум, был друг гей.       Диму подобный ответ, очевидно, не устраивает от слова нихуя, но лезть глубже в дебри пассивной агрессии и отторжения всего живого у него желания нет никакого, и это видно по его в миг скисшему лицу. У Арсения уже было отлегает от сердца, как в скупой диалог буквально влетает уже заведенный Дзюба, у которого есть не только желание лезть в дебри, но еще и извечное шило в жопе. Хотя, как показывает помнящий абсолютно все интернет, в контесте Артема зачастую фигурирует нечто побольше шила.       — Не-е-е, дорогой мой, давай рассказывай, что за внезапное пополнение в наших рядах! Кто он? Как зовут? Я хочу помахаться с этим мальцом на нашем ринге, чисто ради проверки навыков, — с неподдельным энтузиазмом начинает лить в уши Артем, и если он продолжит трещать, то остановить его будет просто невозможно.       — Нет, — и все-таки, краткость — сестра таланта.       — Да ну бля тебя нахуй, заебал морозиться, — в своей привычной манере выдает Дзюба, и его абсолютно не смущает около официальная атмосфера на общем собрании героев. По его переполненной красками речи и не скажешь сразу, что именно он является бывшим военным офицером, находящимся в команде Мстителей под гордым именем "Воитель". Благо, что при спасении мира много говорить не требуется, а у остальной команды есть возможность поубавить громкость его матов на общем канале связи.       — Мы, вроде как, собрались здесь для того, чтобы обсудить нависшую над Москвой угрозу. Или я перепутал заседание супергероев с захудалым баром на Фрунзенской? — Арсений звучит спокойно и непринужденно, от чего заложенное между строк "Если сейчас же не прекратите весь этот цирк, повылетаете нахуй из башни" читается очень даже легко и очередной плеяды докучающих вопросов не вызывает. Правда, Артем еще силится ответить что-то несомненно остроумное, но от своей идеи отказывается, когда Варнава угрожающе наклоняется в его сторону.       И кажется, что тема закрыта, однако присутствующие просто не могут не начать переглядываться после того, как получили новый повод для сплетен. Порой Попову кажется, что созданная инициативой Щ.И.Т. группа героев была собрана для целей более приземленных, нежели спасение мира от вездесущего зла во всех его проявлениях. Хваленная команда ведет себя совсем как типичный офисный коллектив какого-нибудь американского ситкома: промывают кости каждой криво стоящей тумбочке и активно отлынивают от бумажной работы. А Арсений в этом сериале почему-то играет роль злобного начальника, на котором, собственно, держится как и вся компания, так и сама сюжетная линия, ведь без его вечных втыков и ругани герои бы так и продолжали ютится в курилке по полчаса (а еще без него бы сильно ухудшилась комедийная составляющая).       Под шуршание поползших по переговорке шепотков, Арсений измученно вздыхает. Разговоры об Антоне заставляют его невинно взглянуть на лежащий с краю стола телефон, на дисплее которого пестрит целая лента уведомлений от кого угодно, но только не от человека с рваными на заднице штанами. Забавно, учитывая тот факт, что Антон физически ему написать не может — у него тупо нет нужного номера, чтобы связаться. Да и с чего бы ему, взрослому мужику, нежным взглядом смотреть на свой телефон, трепетно вздыхать, аки принцесса в высокой башне, и ждать весточки от симпатичного парнишки?       Приходится раздраженно мотнуть головой, чтобы откинуть подальше весь этот романтический розовый флер. Симпатия Шастуна настолько очевидна, что даже слепому не составит особых проблем ее распознать уже на пятой минуте нахождения Антона рядом с Арсением. А сам Арсений не слепой, у него всего лишь дуговой реактор в грудине, поэтому ему хватило одной минуты, чтобы сопоставить очевидное: он нравится Антону. И не то, что бы Арсений хоть когда-нибудь чурался чужих жарких чувств к его всенепременно восхитительной персоне, нет, абсолютно нет, тут проблема была скорее в другом. Антон — очередной фанат Железного человека, который Арсения Попова, Арса, знает от силы часа три, и их дальнейшее взаимодействие, если оно хоть немного отойдет с курса сугубо рабочих, ничем хорошим уж точно не кончится. Попов никогда не был приверженцем коротких страстных интрижек с поклонниками, коих в его медийной жизни было до неприличия много. Если говорить совсем уж честно, то его даже по молодости, когда границы собственной ориентации были еще слишком размыты, легкие отношения не интересовали, а уж в свои тридцать тратить силы на мимолетные увлечения казалось занятием совсем бесполезным.       И да, на серьезность чужих намерений рассчитывать в данном случае не приходилось, потому что Арсению все еще тридцать и он лет так пять назад понял, что значит фраза "учиться на своих ошибках".       Наступать на те же грабли и ебашится лбом об деревянный черенок Попов больше не намерен, поэтому до сих пор придерживается своей главной тактики в отношении с любым фанатом: много времени не уделять, намеков не подавать, из массы не выделять. С Антоном отработанный годами план впервые дал осечку, учитывая его не совсем обычный статус супергероя, однако Арсений не намерен сдаваться. Нет ничего сложного в том, чтобы продолжать ограничивать контакт с Шастуном до сугубо деловых и, возможно, наставнических отношений. Ему очень даже легко будет игнорировать чужие пружинистые кудри, бороться с желанием до них дотронуться, не отвечать на буквально слепящую своей солнечностью улыбку и не пялиться на длинные-длинные пальцы с дешевой бижутерией. Более того, Арсений без проблем сможет подавлять иррациональный, хер пойми откуда берущийся девчачий трепет, появляющийся после каждой встречи с Антоном.       Ладно, возможно это будет не так уж и легко, как казалось на первый взгляд. Но Арсений слишком много раз пересматривал фильм "Миссия невыполнима", чтобы знать, что она выполнима.       — Так чего ради ты повытаскивал добрую половину Мстителей в их законный отдых от очередного вторжения инопланетян?       Разгонять мысли об Антоне все равно что биться головой об стену, свято веря, что за ней находится платформа девять и три четверти. Вот и Арсений, видимо, добился до такой степени, что вылетел из реальности на несколько секунд и тупо стоял, упершись взглядом в дисплей телефона. Благо, Димка Позов всегда умел отрезвить похлеще говяжьего бульона из студенческой общаги, не зря же он когда-то получал степень доктора наук.       Прежде, чем официально начать встречу с героями и приступить к обсуждению пиздеца на повестке дня, Арсений предусмотрительно переворачивает смартфон экраном вниз.       — Справедливости ради, я вытащил далеко не всех, — Попов говорит правду, потому что капитан Россия вместе с Зимним Солдатом до сих пор балдеют где-то на окраинах Ваканды, Алая Ведьма счастливо занимается своими семейными делами в уютном гнездышке где-то в Подмосковье, а Оса и Сокол прямо сейчас колесят по всей стране с сольными стэндап концертами. Отрывать их от столь важных дел (ирония) не было необходимости: как таковая угроза пока что не установлена, приоритет отдан секретным вылазкам и разведке. — Однако это не преуменьшает важности случившегося.       — Да-да, мы все знаем, что ты конкретно объебался со своей супер-мега-ультра крутой защитой Меркурия, — Дзюба в открытую стебется над Поповым, от чего этому шутнику хочется напомнить, благодаря кому именно он все еще может ходить. Посмотрим, кто будет смеяться последним, когда бионические опоры Артема внезапно перестанут работать посреди какого-нибудь футбольного матча, на которые он ходит с завидным постоянством.       — Поэтому я вас и собрал, — на выдохе произносит Арсений с таким видом, как будто объясняет маленькому ребенку, почему трава под его ногами зеленая, а не фиолетовая, — Нужна информация. Как можно скорее, потому что Щ.И.Т. уже конкретно присел мне на уши и не только. Разобраться надо самим, иначе проблем потом не оберемся.       Варнава понятливо кивает — кому, как не ей, знать всю проблематичность вмешательства Щ.И.Т. в дела героев. Тем более, что ситуация в мгновение ока могла превратиться в серьезную угрозу национальной безопасности, кто бы там не стоял за причиной всего замеса. Пока можно — нужно работать тихо и своими силами, не поднимая паники среди золотых воротничков, сидящих тихо-мирно в своих правительственных кабинетах особой важности.       — Окей, с этими двумя все понятно, — Позов небрежно обводит рукой сидящих за столом Варнаву и Матвиенко, — Секретность им в голову въелась. Артем может потормошить военных, разузнать про дронов и заодно навтыкать нашим правоохранительным органам. Я-то здесь каким хером очутился?       — Таким, Дим. Если ты еще не совсем обмяк от счастливой женатой жизни, мне понадобятся любые твои знания для усовершенствования системы защиты башни и модификации Субботы.       — Снова рвать за тебя жопу и подвергать свою жизнь опасности? — вопрос, очевидно, риторический с легчайшими нотками иронии, от которых у Арсения начинает дергаться глаз, — Ох, как же Катя обрадуется этой идее.       — Она обрадуется еще больше, если ты перестанешь вести себя, как пубертатная язва, — огрызается Попов.       — Как раз-таки поэтому она согласилась выйти за меня, — Дима самодовольно улыбается и вскидывает свои прозрачные брови, — Ничего ты не понимаешь в любви, Арс.       — Пошел бы ты на... — Попов крутит рукой в воздухе, вырисовывая какую-то крайне странную фигуру, — Все четыре стороны, Дима.       Проматериться хочется до зуда на языке, но Арсений слишком хорошо воспитан для такого низкого выражения своего негодования на официальных мероприятиях. Жаль только, что он единственный из присутствующих считает это сборище хоть чем-то похожим на действительно серьезное заседание.       Серьезным данное мероприятие назвать действительно сложно, ведь после взаимного обмена комплиментами идет непосредственное обсуждение плана дальнейших действий команды, которое проходит скорее в духе сценки из уральских пельменей: Дзюба все никак не может заткнуть фонтан своих искрометных замечаний, Варнава совершенно карикатурно на него за это злится, а Матвиенко, будь он не ладен, своим бесконечным тупежом без конца смешит уже растерявшего всю серьезность Позова. Была бы возможность, Арсений еще минут пять назад крикнул "Стоп, снято!" и отправил полученный материал в заброшенную студию шести кадров. Таких сюжетов там не видели еще с самого начала съемок шоу в 2006 году.       Несмотря на устроенный балаган, единожды чуть ли не дошедший до драки между Дзюбой и Варнавой, работа проходит гладко, если такое выражение вообще будет уместно здесь использовать. Вся команда быстро вливается в рабочий лад, пусть и время от времени выдавая какие-нибудь отвратительно-несмешные перлы, чтобы разрядить сгущающуюся атмосферу легкого пиздеца и неизвестности перед неосязаемым врагом. Они все привыкли к подобному формату общения, так что Арсению вообще грех жаловаться, учитывая, что и сам он не чист на редкие, да меткие ядовитые замечания, которые в 90% случаев обращены к доктору Позову. Потому что: "Клин клином вышибают, Дим, знаешь же".       Первым зал переговоров покидает Сережа — он громко хлопает обеими ладонями по столу и заявляет, что умных речей он успел наслушаться досыта, поэтому целесообразней ему будет пойти молча делать свою работу. Останавливать его никто не стал, потому что нахуй надо? Его полезность действительно раскрывается в действии, в отличие от того же Позова, которому порой намного лучше посидеть в тесном кабинете наедине с микроскопом, чтобы своими активными действиями случайно не расхерачить половину Москвы (такое было в прошлый раз, никому не понравилось, поставили одну звезду и поклялись больше никогда этой услугой не пользоваться).       Немного погодя уходит и Катя, ибо со своей "Тамарой" она всегда старается ходить парой, а проконтролировать Матвиенко в его делах лишним никогда не будет. Арсений отпускает ее с миром, предварительно успев поблагодарить за содействие и взяв с нее обещание сообщать о всех новостях лично ему.       И когда тема собрания наконец-то окончательно исчерпывает себя, Дима со спокойной душой, но не без показушного ворчания ретируется в свою личную лабораторию на пятидесятом этаже, где по нему уже как несколько месяцев скучают склянки с плесенью в обнимку с взрывоопасными реагентами. И если Позов возвращается к своим обязанностям добровольно и без лишних напоминаний, то вот Дзюбу приходится выгонять пинками — тот до последнего пытался выпытать у Попова хоть какую-нибудь информацию про новенького супергероя. Благо, угроза конфисковать железную броню Воителя сработала естественным образом: в конце концов Артем капитулировал.       И, благодаря таким незатейливым махинациям с использованием шантажа и уговоров, Арсений остается в переговорной один. Солнце, едва виднеющееся за высокими шпилями небоскребов Москвы-сити, упорно катится куда-то за горизонт, а его покрасневшие лучи так и лезут в глаза, заставляя Попова глупо жмурится. По-хорошему, надо бы пойти в мастерскую и продолжить осточертевшие танцы с бубном над дронами, но гениальные мозги кипят настолько сильно, что даже одна мысль об исследовании вызывает у Арсения неконтролируемый приступ тошноты. Оно и понятно, работа над одним и тем же проектом на протяжении нескольких суток с редкими трехчасовыми перерывами на сон и кофе до добра никого не доведут, кроме, наверное, Позова, которого и человеком-то считать сложно, что уж говорить про простого парня с реактором в груди.       Вывод напрашивается сам: необходим отдых.       И Арсений мог бы сейчас похвастаться, сказать о том, какой он рассудительный взрослый мужчина, способный здраво оценивать собственное физическое состояние, что он сам знает, когда ему нужно упорно трудиться, а когда взять небольшой перерыв. Но тогда Арсений солгал бы, как самый настоящий пиздун.       Будь его воля, он бы еще столько же усирался с бесполезными, ни к чему не ведущими исследованиями дрона, загружал бы Субботу идиотскими задачами и анализировал бесконечные потоки взятой с неба информации. Однако у него была Аня Захарова и ее вездесущий нос; была Катя Варнава со своими околоматеринскими потугами оказать помощь; был Серега Матвиенко, который решил, что ободрительное письмо на электронную почту точно заставит его лечь в кровать и проспать законные восемь часов. Все они, как умели, проявляли какую-никакую заботу, потому что прекрасно знали, во что может превратиться отказавшийся от отдыха в угоду одной единственной цели Арсений. В крайний такой раз, когда усталость Попова дошла до критической точки, многократно увеличились не только его круги под глазами, но и размер его внутреннего эго, которое выплескивалось наружу через желчные замечания и едкие подъебы. Тогда плакать от ужаса хотелось каждому, кто приближался к эпицентру бури хотя бы на десять метров.       Не сказать, что Арсений сильно раскаивается за тот период, все-таки цель почти всегда может оправдать средства, но игнорировать просьбы друзей и дальше не позволяют остатки побитой совести в глубине его железной (буквально) души. Будь он хоть трижды эгоцентричным гондоном, каким его видит желтая пресса, мнение близких ему людей он уважал всегда (пусть и предварительно пропускал его через свою призму недюжинного скептицизма). Если Захару, Варнаве и Матвиенко кажется, что ему стоит уделить несколько дополнительных часов на отдых, то, возможно, в их словах есть какая-то мизерная доля правды. В конце концов, что может быть плохого в здоровом сне?       Правильно! Ничего, кроме упущенного времени, которое можно было бы потратить с куда большей пользой.       Но о сожалениях чуть позже. Сейчас Арсений действительно собирается в свои апартаменты впервые за последние дня три-четыре. Или пять, он не помнит точно.       По пути к лифту, в гениальной голове проскакивает шальная мысль выпить холодненького пенного пива. Когда он выходит на нужном этаже, его внутренний консилиум идею успевает окончательно утвердить, оперируя аргументами по типу "Не зря же меня Матвиенко называет пивной анакондой" и "Меня отправили отдыхать, какой же отдых без пива?". Железобетонным доводом становится не так давно прочитанная статья о том, что хмельные напитки улучшают состояние кожи, а Арсений на своем супергеройском посту не молодеет.       Он выруливает к своим скромным покоям, не парясь о наличии алкоголя в башне. Миллиардерская жизнь позволяет не бегать в ближайший супермаркет за двумя несчастными бутылками пива. Более того, охерительно-круглая сумма на личном счету избавляет владельца от необходимости тревожить курьеров в вырвиглазных желтых куртах, ибо все необходимое для внезапного пивного настроения ждет своего часа в личном мини-баре. А именно — импортное крафтовое пиво прямиком из Чехии, темное и светлое, фильтрованное и нефильтрованное, дорогое и чуть подешевле. Короче все, чего только может себе пожелать элитная пивная змеюка в железной броне.       Глядя на все это разнообразие, Арсений задумчиво вздыхает и, немного пораскинув мозгами, все равно тянется к родному Хугардену с гейфруктовым вкусом. У богатых свои причуды, что тут еще скажешь.       С бутылкой в руке картина вокруг становится будто на пару процентов ярче: вот и пейзаж за панорамным окном играет новыми оттенками чернеющего неба, минималистично обустроенные апартаменты уже не кажутся такими уж минималистичными, а ближайшее будущее становится каким-то менее пессимистичным и более безоблачным. Но это все из-за животворящего свойства Хугардена, реальность на самом деле куда менее привлекательна. Арсений стряхивает с себя напавший морок и перед тем, как усесться на длиннющий белый диван посреди комнаты, забирает из того же мини-бара качественную открывашку, которая была ему подарена немецким бизнесменом при подписании очередного контракта с Импров Индастриз.       Пить в тишине — занятие не то, что бы скучное, скорее больше напоминающие либо глубокую стадию депрессии, либо прогрессирующий алкоголизм. Арсений отрицает у себя наличие первого диагноза и не уважает второй, поэтому под пиво решает просмотреть новости и заодно поглядеть, чего там стремного в мире творится. Вряд ли голограммный экран во всю стену сможет удивить его чем-то свежим или шокирующим — Суббота каждое утро выдает ему сжатую сводку самых важных мировых событий (политика, экономика и личная жизнь Тейлор Свифт). В пору было бы включить какой-нибудь легкий сериальчик, но в последнее время Попову слишком тяжело даются новинки, а пересматривать Друзей в миллионный раз ему сегодня не хочется. Слишком паршивое настроение для ностальгических хихонек-хаханек.       Когда Арсений делает первый глоток горьковатого грейпфрутового пива, на виртуальном экране перед ним воспроизводится утренний выпуск новостей.       Когда настает очередь второй бутылки, Арсений вбивает в поисковую строку "Супергерои, попавшие на камеру".       Когда немецкая открывашка используется в третий раз, на экране играет подборка видеороликов про Человека-паука. Арсений не понимает, как так вышло.       И ведь правда не рассчитывал изначально на такое времяпрепровождение, руки сами в какой-то момент начали печатать дурацкие буквы и кликать на все более-менее подходящие видео. А их было достаточно много, чтобы образ Человека-паука можно было назвать популярным. Вот, например, на самом свежем из видосов на Антоне уже новый костюм, сделанный самим Арсением (для официальной версии — сделанный Импров Индастриз). На заднем плане видеоролика какой-то из немногочисленных фанатов замечает его апгрейд и кричит прямо в камеру: "Ну наконец-то он выкинул эту ебанную толстовку!". Мат, естественно, запикивается каким-то совершенно идиотским рокотом дельфинов. И чем монтажерам не угодил классический писк?       Антон на всех этих видео просто потрясающий: он досточно пластичен для разнообразных трюков в воздухе, невероятно силен для задержания двух преступников одной рукой и совершенно точно глуп для неумелых заигрываний на камеру. Арсений не может перестать смотреть на эту супергеройскую сторону Антона, которую ему удалось увидеть всего один раз во время их первой встречи, когда тот был полностью укутан маской неизвестной личности. На экране Шастун кажется каким-то... другим, что ли? Уверенным в каждом своем действии, решительным и прущим напролом ради справедливости, которую сам же себе и придумал.       Ну, помимо всего прочего, новый костюм охуительно обтягивает широкую спину и мощные ноги. Арсений мысленно хвалит себя за выбор эластичного суперпрочного материала, потому что таким мышцам просто грех чахнуть под слоями одежды.       На одиннадцатом по счету ролике запечатлен кадр, где Антон ловит горе-оператора и радостно машет тому прямо в объектив. Из Арсения подобный внезапный пролом четвертой стены выбивает весь здравый смысл.       — Суббота, выключи, — от чего-то раздраженно просит Попов, продолжая пялится на счастливого Шастуна в кадре.       — Вы уверены? Составленная Вами подборка длится два часа тридцать шесть минут, — Суббота уточняет, потому что это ее работа. ИИ все равно, что классическое компьютерное обеспечение — переспросит с десяток раз перед тем, как выполнить заданную команду.       — Выключай давай.       Недопитая третья бутылка так и остается стоять на миленьком журнальном столике из стекла, пока сам Арсений со скрипом отрывается от дивана и шагает в сторону кровати. Достаточно с него на сегодня сраных вздыханий по супергероям, пора окунуться с головой в пуховые подушки и постараться ими же не удушиться.       Заниматься вечернем туалетом лень, так как три бутылки пива, пусть и неполные, свое дело выполняют исправно. Тело размякает, голова тяжелеет, а веки постепенно смыкаются, и вот уже не хочется даже стягивать с себя рубашку с тонким пиджаком, которые Арсений надел на собрание, чтобы покрасоваться и немного поднять уровень официоза среди разбалованных отпуском героев. Но заваливаться прямо так в постель все-таки нельзя — никакое алкогольное опьянение не пересилит брезгливость Арсения. Лучше один раз перебороть лень в честном поединке, чем потом всю ночь напролет ворочаться в простынях и чесать голую кожу в попытке оттереть от фантомной грязи.       Педант ли он? Вряд ли. Просто с головой проблемы? Скорее всего.       В итоге в кровать Арсений ложиться чистым, умытым, намазанным кремом от морщин и с мокрыми после душа волосами. В конце концов, не бросать же дело на половине? Комплексные процедуры сами себя не выполнят.       Как бы ни была огромна его накопившаяся усталость, на здоровый и крепкий сон он особо не рассчитывает, ибо в чудеса не верит еще с самого детства. Ну не могут его многолетние проблемы со сном внезапно улетучиться на одну ночь по взмаху волшебной палочки Варнавы, такими сверхъестественными силами ее втыки не обладают. Он прекрасно знает, что если даже ему удастся быстро отключится, любимейший организм все равно поднимет его вместе с первым пением петуха (вряд ли они есть в Москве-сити, просто к слову пришлось), как и положено самым конченным жаворонкам. И почему только его гениальный мозг не хочет переквалифицироваться в сову? Арсений недовольно ворочается — удобную позу найти никак не получается, что, в принципе, совершенно обычно для любого человека. Но долго драться с одеялом все же не приходится, так как выпитый алкоголь проявляет себя в качестве легкого снотворного и заставляет Попова замереть как попало, чтобы, наконец, уснуть.       Как и предполагалось, спит он совсем недолго.       Когда во всех апартаментах эхом раздается глухой стук, смарт-часы показывают четыре часа утра, что слишком рано даже для самых конченных жаворонков. Арсений по началу и не слышит ничего, только очередной раз поворачивается на другой бок в тщетных попытках поймать ускользающие от него минуты сна. Стук повторяется, теперь звучит громче и с явным требовательным подтекстом.       Несмотря на то, что Суббота праведно помалкивает себе куда-то в цифровые системы, Попов все равно вскакивает с постели быстрее солдат на срочной службе, хотя в армии он никогда не был и сравнивать ему не с чем. В груди начинает зарождаться паскудное чувство всеобъемлющей тревоги, а мозг уже вырисовывает самые неблагоприятные картины. Арсений, может быть, и не отреагировал бы столь бурно на неизвестный раздражитель, если бы несколько дней назад на его башню не напало полчище ебучих дронов и не уничтожило бы верхние этажи подчистую. Что было однажды, то будет и дважды — великая народная мудрость, перекрывающая всякие присказки про не бьющую в одно место молнию. В конце концов, на Меркурии стоит громоотвод.       Голову нещадно рвет пополам от прерванного сна и не до конца выведенного алкоголя, поэтому к панорамному окну Арсений подлетает, держа одну руку около стучащего виска, а другой на ходу включая в комнате свет. Будет крайне забавно, если тайный недоброжелатель действительно решил повторить недавний ночной визит, потому что Попову придется встречать его технологии в пижамных штанах и ночной хлопковой рубашке. Так сказать, теплый прием гостей.       — Суббота, доложи текущее состояние защитной системы, — просит Арсений, внимательно осматривая периметр из окна апартаментов.       И эта несчастная пара секунд до ответа компьютера кажется минимум бесконечностью. Арсений понимает, что если сейчас ИИ не отреагирует на его запрос, то следующим его действием будет мысленное прощание с оставшимися этажами башни. Придется вручную включать тревогу и надеяться, что систему оповещения Меркурия эти гандоны еще не успели порубить, ведь иначе... иначе начнется сущий кошмар.       — Все системы стабильны. Радар чист. Защита работает в штатном режиме.       Оказывается, Арсений просто перенервничал. Но имел на то полное право! Всегда лучше перебздеть, чем недобздеть — так говорил еще его дедушка, а он, между прочим, был заслуженным врачом СССР, так что причин ему не верить не было. Начинающий постепенно успокаиваться, Попов для большей уверенности запрашивает у Субботы дополнительную диагностику работоспособности всех оборонных механизмов и датчиков слежения, чтобы наверняка исключить вариант системного взлома.       Стук тем временем раздается в третий раз, при чем звучит он откуда-то снизу, что вообще кажется крайне странным. Не враги, так мыши что ли завелись? Дурацкая догадка, но Арсений на всякий случай смотрит себе под ноги, словно там в самом деле может оказаться хвостатый грызун. Никаких зверей внизу нет, зато есть человеческие пальцы, держащиеся за малюсенький выступ у стыка окна и внешней обделки башни. Первая и самая искренняя реакция — моментально отпрыгнуть подальше от такого стремного вида из фильма ужасов, однако Арсений ограничивается поспешным шагом назад и поступает куда разумнее:       — Суббота, кто блять висит за моим окном? — голос выходит слегка сиплым, зато до жути требовательным.       — Это Человек-паук, Арсений Сергеевич, — искусственный интеллект отвечает так, как будто поведанная ею информация — само собой разумеющееся.       — И почему, позволь узнать, ты не предупредила о его визите? — в порыве раздражения Арсений взмахивает руками и вперивает взгляд в потолок, хотя знает прекрасно, что его собеседница находится не там.       — Вы просили доложить о состоянии системы защиты башни. Человек-паук является супергероем. Радары не принимают его за угрозу.       — Серьезно?! Неужели тебе было так сложно... ладно, плевать, — сейчас совсем не время для споров с искусственным интеллектом, у него за окном буквально висит Антон Шастун.       Зная способности этого паукообразного героя, он мог спокойно закрепиться на стекле благодаря цепким пальцам, но ему почему-то приходится держаться за тоненький выступ. Вряд ли Шастун таким странным способом в четыре часа утра решил пранкануть Железного человека, поэтому в голову закрадываются нехорошие мысли, которые кажутся самым вероятным вариантом: с Антоном что-то случилось.       Окно в своих апартаментах Арсений не открывал с доисторических времен, ибо они, во-первых, были горизонтальными, во-вторых, на высоких этажах всегда нещадно дуло, особенно в окружении точно таких же стеклянных небоскребов, а в-третьих, он был достаточно обеспечен, чтобы установить себе несколько кондиционеров и нормальную вентиляцию. Собственно, именно по этим причинам Попов сильно медлит и не понимает, как разблокировать этот стеклянный ящик пандоры, пока сам Антон продолжает мирно висеть на краюшке Меркурия.       Только с четвертой попытки шайтан-механизм все-таки поддается и распахивается затворкой к верху, от чего в лицо Арсения тут же бьет прохладный ночной ветер. Черт бы побрал эти новомодные небоскребы с абсолютно конченной системой окон.       — Антон! — Арсений высовывается наружу почти по пояс, вниз не смотрит, только окликивает висящего бедолагу в надежде хоть на какой-нибудь фидбек, — Сможешь доползти до окна?       Внятного ответа не следует, вместо него Антон начинает не шибко быстро лезть вверх, к открытому настежь окну. Ему нужно преодолеть всего-то около метра, и по сравнению с тем расстоянием, что он уже прошел, эта финишная прямая должна быть детским лепетом. Но дается она ему с большим трудом, это видно по дрожащим рукам и крайне осторожным движениям, словно он боится в любой момент сорваться вниз.       Когда руки Антона хватаются за оконную раму, его за локти подхватывает Арсений и силой втаскивает внутрь, аккуратно удерживая за бок, чтобы тот случайно не ебнулся на пол. В благодарность за содействие Шастун что-то неразборчиво мямлит, а затем и вовсе загнанно хрипит, точно скаковая лошадь после забега со стокилограммовым кучером. Антона приходится держать — пусть он и пытается скрыть, но его левая нога слишком заметно дрожит при каждом шаге. Арсений отчего-то уверен на все тысячу процентов, что основная проблема заключается далеко не в трясущемся колене, а в чем-то, что надежно прикрыто остатками порванной эластичной ткани костюма в районе ребер.       Шастун даже не оглядывается на новом месте, самостоятельно (как он думает) и уверенно двигается в сторону кожаного дивана, на который тут же тучно заваливается, оставляя на белой обивке алые разводы. Становится очевидно, что красный цвет своего супергеройского костюма он выбирал намеренно, с чувством и расстановкой, а не просто потому что нравится. Уже лежа на горизонтальной поверхности, Антон позволяет себе стянуть с лица маску, от чего миру открывается наичудеснейший вид на синеющий фонарь под глазом, что светит ярче любого билборда на автотрассе.       Теперь, когда никто больше не весит на краю башни и не стучится в окна, состояние Шастуна можно оценить в полной мере. И состояние это неутешительное: перемазанный в дорожной пыли новенький костюм, теперь походивший на древнеисторический, очевидно беспокоящая рана в районе левого бока, беда с ногой и, до кучи, фингал, хер пойми как пойманный человеком с паучьим чутьем. Выглядит это все... мягко говоря, не очень хорошо. Грубо говоря — пиздец.       У Арсения на языке крутится такое количество вопросов, что впору было бы их разжевать, да проглотить и наесться вдоволь, однако вслух он произносит лишь короткую, немного оттененную беспокойством констатацию факта:       — Я вызываю доктора.       Глаза Шаста, что до сего момента были по-покойнически прикрыты, распахиваются тут же, сам он заливается мокрым кашлем и силится подняться с уже измазанного кровью дивана. Попов не позволяет, толкает в правое плечо, удерживая на месте беспокойного героя (теперь уже в целых штанах, но с раненым боком. Не одно, так другое, ей богу, что за геморрой).       — Лежать, — тон приказной, железный, соответствующий "сценическому" псевдониму, — Ты сам притащился сюда, теперь это моя ответственность.       — Простите! Не надо доктора, со мной все окей, — борясь с приступами кашля, выдавливает из себя в ответ Антон, которого суровые интонации в голосе Попова не смущают ни капли.       — Я вижу, — так и хочется закатить глаза.       — Клянусь, Арсений Сергеевич, — он даже прикладывает свободную ладонь к груди в знак обещания, делая взгляд совсем уж честным-пречестным. И Арс, может быть, даже поддался бы уговорам, если бы не огромнейший синяк под этим честным глазом. И Антон это неверие замечает. — Мне нужно п-просто немного отлежаться... и все. У меня регенерация быстрая, не забыли?       Шастун пытается перевести дыхание, потому что длинные реплики ему даются не так легко, как хотелось бы его болтливому рту. Он вздыхает и тут же кривится от боли в ребрах, пытается скрыть гримасу, однако на лбу все равно появляются предательские складки. Он продолжает говорить в попытке отвести лишнее беспокойство.       — Я бы домой пошел, но там мама, понимаете? Мне часик хотя бы, и я...       — Тихо! — Арсению кажется, что еще чуть-чуть, и он начнет лаять на него, словно дворовый пес, увидевший за забором мусоровоз. Нет, правда, если этот недо-герой продолжит противиться помощи и дальше, ему придется ударить его по макушке чем-нибудь тяжелым, чтобы вырубить буйного пострадавшего хотя бы на пару минут. А что? Быстрая регенерация, не забыли? Арсений сжимает челюсти. — Помолчи, ладно? Я вызову личную специалистку. Она никому ничего не скажет, если тебя беспокоит конфиденциальность.       По глазам видно — конфиденциальность его еще как беспокоит, и так легко этот вопрос он опускать не намерен. Благо, что Арсений спокойно может преподавать основы твердолобости и упорства в лучших ВУЗах страны, ибо стоять на своем он научился еще будучи в утробе матери. Именно поэтому очередную попытку протеста он обрубает еще на корню, когда Антон успевает только открыть рот.       — Ты не выйдешь из этой комнаты, пока тебя не обследует врач, а все твои жалкие отговорки я буду игнорировать. Поверь, это у меня отлично получается, — и чтобы не дать ему времени среагировать, Арсений сразу же добавляет, — Суббота, вызови ко мне Тузовскую.       — Я хотел сказать... — видимо, горлу Антона тоже успело достаться, иначе такой частый и отчаянный кашель Попов объяснить не может. Хотя он и не врач вовсе, не ему ставить диагнозы. — Что тогда хотя бы надену маску. Лицо прикрыть.       Арсений не собирается спорить. Пусть хоть сову на глобус натянет, лишь бы не начал исполнять с пробитыми ребрами и раненой ногой.       Суббота докладывает об успешно переданном сообщении в медицинский отсек башни и сообщает, что Даша Тузовская, штатный медик Меркурия на время ночных смен, уже на пути к лифтам. В ее профессионализме можно не сомневаться, однако Арсений мысленно готовиться к саркастичным комментариям в его сторону: ну не сможет эта женщина не прокомментировать наличие в личных апартаментах Железного человека гостя мужского пола.       В помещении повисает гнусная тишина, нарушаемая только едва слышными завываниями ветра из распахнутого настежь окна. После электронного оповещения время начинает тянуться невероятно медленно, хотя казалось бы, подождать нужно всего минуты две от силы. Оно так всегда — часы как будто специально задерживают секундную стрелку, чтобы все люди успели сойти с ума в бесконечном ожидании.       Вот и Арсений понятия не имеет, куда себя деть. Пойти закрыть окно? Переодеться из пижамного во что-то более приемлемое? Включить телевидение, чтобы не сидеть в тишине? Вариантов много, поэтому Попов просто садится на край углового дивана и оказывается практически напротив своего незваного ночного гостя. Не может смотреть никуда, кроме места раны на чужом боку.       — Вы тут отдыхали, как посмотрю. Я помешал? — приходится перевести взгляд на лицо Антона, чтобы понять, что именно имеется в виду, но тот уже лежит с натянутой обратно маской. И когда успел только?       Заметив смятение, Шастун кивает в сторону небольшого журнального столика около дивана. Недопитое пиво и две пустые бутылки. Забыл убрать, вот ведь дурак.       — Не помешал. Я уже спал, когда ты пытался вбить стекло кулаком, — от части уныло усмехается Арсений, снова глядя в два паучьих глаза на красной маске.       Он почему-то уверен, что Антон улыбается тоже.       Хочется сказать что-нибудь еще, возможно, оправдаться перед раненым студентом за беспорядок, объяснить, почему пил в полном одиночестве, придумать отмазку. Сам не понимает, от чего вдруг стыдно стало, но нужных слов так и не находит, потому что в апартаменты с металлическим кейсом наперевес влетает Тузовская, и Арсений подскакивает с места.       Выглядит Даша, по меньшей мере, перепуганной. Конечно, не каждый день ее вызывают из медпункта лично к Арсению, она куда больше привыкла к выездным миссиям и дежурству в башне для "галочки", чтобы время от времени принимать жалующихся на головную боль Мстителей и уставших от работы сотрудников Меркурия. А чтоб вот так целенаправленно, в срочном порядке да в личные апартаменты — такое было только во времена экспериментов с первыми костюмами Железного человека, когда Арсений по неопытности обжигал себе руки и бил стекла внезапными выстрелами из репульсоров.       Завидев на диване лишнего человека, Тузовская начинает понимать всю суть дела. Лишних вопросов не задает, времени зря не теряет, сразу подходит к дивану и раскрывает массивный кейс с нужными ей приборами и прочей медицинской приблудой.       — У него что-то с ребрами, держался за левый бок все время, — стараясь не отвлекать девушку от работы, докладывает Арсений. Он стоит аккурат позади сидящей на коленях Даши и внимательно наблюдает за процессом. — И нога, тоже левая. Не знаю, что с ней, но при ходьбе дрожит точно.       — Поняла. А теперь брысь отсюда! — бросает через плечо, — Будем вытаскивать твою ночную бабочку.       Антон после такого заявления аж вскидывает голову и напрочь забывает про старательно оберегаемую конфиденциальность.       — Эй! Я, вообще-то, не...       — А ты молчи давай! Не то проткну тебя случайно, — причитает Тузовская, одновременно с этим разрезая огромными специальными ножницами уцелевшую ткань сбоку супергеройского костюма. У Арсения в этот момент сердце екает то ли от обиды за свое навороченное детище, то ли потому что Даша вполне способна проткнуть Антона вовсе не случайно, если тот будет ей мешать.       Ему приходится отойти в сторону, потому что висеть над душой работающего человека — один из семи смертных грехов, за которые люди отправляются в Ад на самый последний его круг (по себе судит). И чтобы хоть как-то отвлечь себя от происходящего, он идет убрать пустые бутылки со стола. Травмы травмами, а порядок в доме должен быть вне зависимости от ситуации, даже если как таковой беспорядок уже был замечен. Но выкинуть три стекляшки — дело десяти секунд. Очевидно, что надолго уборку растянуть не выходит, поэтому Арсений, не долго думая, идет за сменной одеждой для Антона, ведь отпускать этого бедолагу со свежими ранами в эту ночь он уж точно не собирается. Пускай полежит, возобновит свой нереальный метаболизм и хоть немного отдохнет, хуже от лишних нескольких часов нахождения в башне ему явно не будет, тем более с рекомендациями квалифицированного врача.       И пока Арсений ищет хоть одну футболку без кринжовых надписей, он невольно задумывается о том, что в данный момент противоречит сам себе. Точнее, своему тщательно выработанному плану, по которому он, как добропорядочный супергерой, должен был до предела ограничить связь с Антоном, как с его фанатом. Серьезно, если бы Попов праведно следовал самолично придуманным пунктам, то его прекрасный белый диван сейчас был бы чист и пуст, а побитого Шастуна уже везли бы в карете специальной скорой помощи по направлению к частной клинике, гарантирующей секретность своих клиентов и пропагандирующей сугубо индивидуальный подход.       Однако его диван вымазан в крови, Даша хлопочет над чужим пробитым боком, а сам Арсений держит в руках футболку с надписью "Батон" и рисуночком хлеба под ней.       Просчитался. Но где?       Хватая с нижней полки шкафа рандомные черные спортивки (Антону не привыкать), недовольный собственными умозаключениями Арсений возвращается в центр апартаментов. Он решает подумать о противоречивости немногим позже. Например, вечером тридцатого февраля.       — У него ускоренная регенерация? — спрашивает Тузовская сразу же, как хозяин апартаментов показывается в поле ее зрения. А зрение у нее ни к черту, очки аж носит на постоянной основе.       — Да, — вместо Арсения говорит Антон, потому что его, судя по всему, оскорбляет общение о нем в третьем лице в его же присутствии.       — Да, — сам Попов немного запаздывает с ответом.       Тузовская только хмыкает, не отрываясь от обрабатывания кровоточащей раны. Рана эта, кстати, представляет из себя стертую напрочь кожу и разливающиеся по всему боку синяки, синее которых только морское дно. Арсений не может не кривится, потому что примерно представляет процесс получения таких цветных разводов на теле — Антона, вероятно, здорово прочесало по бетону или асфальту. Ткань костюма слишком прочна, чтобы стереться полностью, чего нельзя сказать о человеческой коже, которая от подобного трения могла бы и вовсе соскоблиться до костей, если бы не наличие более-менее прочной защиты.       Антон сдавленно шипит, когда врач прикладывает к его боку пропитанный чем-то едким медицинский бинт, и рану, видимо, начинает сильно жечь. И не то, чтобы до этого ему было шибко приятно — Арсений видел, как тот ворочался и ерзал по дивану, словно ему иголки под кожу загоняли, а не дезинфицировали поврежденное место. Тузовская в ответ на такую несдержанность может только злобно цокнуть, каким-то чудом удерживая в себе саркастичные комментарии. Она-то знает, что впереди бедолагу ждет куда более неприятная процедура с вправлением вывихнутой ноги, что по определению не может быть приятно.       Закончив перебинтовывать тело, Даша принимается осторожно ощупывать тонкую ногу, не забыв предварительно разрезать вдоль ткань штанины. Получается, кстати, далеко не с первого раза — специализированные ножницы для чертовых супергеройских костюмов успели затупиться за одно только применение. А дальше, признаться честно, Шастун даже понять ничего не успевает, ведь Тузовская, не сказав ни слова, резко вправляет на место его колено одним отлаженным легким движением. Тут уже вскрикивает не только Антон, но и впечатленный произошедшим до глубины души Арсений. И нет, ему не стыдно за этот драматичный писк.       — Ебать! — в отличии от Попова, Шастун не останавливается на одном вскрике, смачно матерится, а после и вовсе протяжно завывает куда-то в спинку дивана. Укус радиоактивного паука, к сожалению, не подарил ему неуязвимость к чувству боли.       — Тузовская, ты могла хотя бы досчитать до трех ради приличия! — возмущается Арсений, которому (внезапно!) стало не по себе от корчащегося на диване Антона.       — Зачем? Ты бы в любом случае завизжал, как девчонка, — хмыкает Даша, уже перетягивая плотным бинтом коленку пациента. Даже суставам мутантов нужен хотя бы кратковременный покой, чтобы восстановиться. — На этом мои полномочия все. Первая медицинская помощь оказана, осложнений не вижу, только разве что трещины в ребрах, а их починить я не в силах. Хорошо было бы сходить на полный осмотр, но я так понимаю, что, если этот... хм, индивид даже маску снять не удосужился, то ни о какой больнице и речи быть не может. Уповайте на регенерацию и помощь божью, а я пойду. Арривидерчи.       На прощание она хлопает ладонью по перевязанной коленке, от чего Антон опять нервно дергается и, наверняка, с мольбой в глазах смотрит на Арсения, благо тому за маской лица не видать. Тузовская деловито подбирает свой кейс и удаляется так же быстро, как и пришла, оставляя после себя едва уловимый запах медикаментов и врачебного спирта. Интересный парфюм, но Попову больше по душе бренды более классические.       Не успевает дверь в апартаменты закрыться, как Антон уже стягивает с лица злосчастный кусок ткани и впускает в себя полные легкие свежего воздуха. После ухода врача он заметно расслабляется, даже как-то размякает, расползаясь неведомой жижей по поверхности дивана. Он не замечает, что испачканные собственной кровью ладони оставляют на кожаной обивке едва заметные красные следы, что вообще-то выглядит крайне жутко. Настолько измотанного осмотром, натерпевшегося и уставшего его трогать не хочется от слова совсем, но оставлять просто так, грязного и вонючего, тоже нет никакого желания. Шастун, в конце концов, хоть и похож на золотистого ретривера, но выгона за порог дома посреди ночи явно не заслуживает.       Арсений аккуратно кладет сменную одежду на свободную часть дивана и утыкается взглядом себе в махровые тапочки, при этом упираясь лбом на сложенную в кулак руку. Смотреть на самого Антона не получается, потому что даже с огромным фингалом под глазом он, сука такая, выглядит слишком уж привлекательно, а так легко палиться перед студентом Арсений не планирует.       — Мне можно остаться? — Антон рвано указывает рукой в сторону стопки сложенной одежды, самостоятельно складывая два и два. Несмотря на обтесанный бок и вывихнутую ногу, соображалка у него работает на оценку пять с плюсом.       — Конечно, — Арсений реагирует слишком уж быстро, боясь, что Шастун вдруг захочет уйти. Мало ли что взбредет в эту вихрастую голову? — В душ доковылять сам сможешь? Или тебе экипаж нужен?       Просторные апартаменты в миг заливаются хриплыми смешками Антона, хотя Арсений не сказал ничего суперсмешного.       — От такого экипажа я бы, конечно, не отказался.       В воздухе повисает неловкий отголосок очень тупого и неуместного для текущей обстановки флирта. Особенно странно такое слышать от окровавленного, грязного и перемотанного в кучу бинтов раненого супергероя в разрезанном трико. Арсений буквально чувствует чужие потуги в подкаты на своей коже, но старается максимально мужественно их отбить безразличным выражением лица. Спойлер: не получается, потому что губы сами собой разъезжаются в снисходительной улыбке.       — Но все в норме, до ванной я дойти уж точно смогу. Как-то же до башни добрался, — после слов слышится усталый вдох, как будто Антону совсем не по душе воспоминания о его дороге до Меркурия. Арсений, если честно, и представить себе не может, как именно этот парень не упал в обморок от бессилия где-то среди Московских улиц.       Шастун еще какое-то время очень заебанно пялится в белый потолок, а потом все-таки решает подняться во имя банных процедур. Он действительно справляется сам, хотя Арсений пару раз искренне порывался помочь, но во время себя одергивал, потому что так сильно навязываться мало того, что некрасиво, так еще и совсем не в его духе. Но поддержать его правда хочется: Антон выглядит сильно измотанным и в край удолбавшимся своим ночным патрулированием, на котором, очевидно, произошло что-то из ряда вон выходящее. Спрашивать подробности сейчас не имеет никакого смысла, поэтому Попов решает дождаться утра и только тогда уже напасть на юного героя с вопросами и пиздюлями за опрометчивое поведение.       Мысли о том, что Антон попал в серьезную передрягу из-за него и его ебанных потугов в альтруизм, Арсений так же откладывает до утра.       Перед тем, как скрыться за дверью в ванную комнату, на которую чуть ранее ему указал хозяин апартаментов, Шастун замирает в проходе и оборачивается. Думает секунды три перед тем, как заговорить.       — И это, Арсень Сергееич, — собственное имя и отчество Арсения безжалостно сжираются заплетающимся языком Антона, — Спасибо. Реально спасибо.       В реакторе Попова, кажется, что-то екает, и он обещает себе проверить механизм в ближайшее время. Слишком уж часто за последние дни его моторчик сбоит, как бы проблем потом с сердцем не было.       — Не за что, Антон.       Только когда из ванной начинает слышаться шум воды, Арсений позволяет себе чуть-чуть выдохнуть и задуматься над тем, как он будет оттирать кровавые следы с обивки дивана. Ну правда, не спать же Антону на грязном?