Смерть после жизни

      Фурина дрожала, находясь в одиночной камере, окруженная сырыми и мрачными стенами: они давили на последние остатки сознания, пробирая тело до дрожи. Белокурые волосы были растрепаны, а глаза полны слез, струившихся по бледным, ледяным щекам. Прошел год с тех пор, как ее схватили, а Дотторе так и мучил девушку день и ночь, доводя до истерик и изнеможения всевозможными пытками. Даже спустя время, она чувствовала каждую из них, а сил, чтобы это терпеть, становилось все меньше. Тяжелые увечья и душевные муки казались бесконечными, и каждый день Доктор возвращался и причинял новые страдания. Отчаяние было невыносимым, и сколько бы девушка не прикладывала усилий для того, чтобы вымолить пощаду в виде смерти, Дотторе прикладывал все больше сил, чтобы она находилась живой и в сознании как можно дольше, но конца мучениям не было видно. Участь поистине страшная, хуже любой смерти.       Впав в безразличие ко всему, Фурина находилась на грани потери рассудка, а разум был практически покинут. Чувства к миру, к жизни — ко всему окружающему пропали, ведь она была не в состоянии что-либо изменить. И все же, проведя бесконечные часы в этом сыром помещении, она изредка вспоминала о том времени, когда играла роль Гидро Архонта, о своем правосудии и справедливости. От этого справедливого порядка ничего не осталось, а на его смену пришла лишь беспощадная жестокость. Когда нескончаемый мрак породит кровожадное сумасшествие? Она не знала точно, но была уверена, что уже находилась на грани.       Отчаяние, сводившее тело вплоть до кончиков пальцев, заставило ее судорожно сжать кулаки, и тут же по белоснежным запястьям, тонкими каплями, засочилась кровь. Фурина не могла понять, сколько времени провела в полном глухом одиночестве после ухода Дотторе. Когда-то давно она пыталась определить по поставке еды время суток, но после настолько потерялась во времени, что вскоре отложила эти глупые попытки. От того каждый день до смерти был невыносим.       — Так одиноко, — послышались судорожные всхлипы. — Сколько еще? — эмоции наконец нашли выход, окутывая Фурину с головой. Один на один с рухнувшей честью, однако, как она могла быть готова к такому кошмару, который поджидал? Нескончаемый хаос заполонил голову, и она задыхалась от продолжительного жалобного плача. Внезапно наступила тишина — утомленное сознание провалилось в дрему.       Вдруг ощутив чье-то присутствие, ей потребовалось совсем немного времени, чтобы по шагам определить, что именно Четвертый Предвестник приближается к ней. Фурина сравнивала ее шаги с похоронным маршем, а саму Слугу — с демоном в человеческом обличье. Стук каблуков раздавался в такт оглушительным ударам ее сердца. Она была слишком измотана, чтобы испытать испуг во всем объеме, и потому не сразу ужаснулась, однако, в ее душе еще теплилась капля хрупкой надежды. Эта капля была настолько мала, что крупные капли ее слез были несравнимы с ничтожной надеждой.       Арлекино с самодовольной улыбкой на лице подошла к ней и опустилась на колени. Взяв лицо бывшего Архонта в свои руки, она заглянула в покрасневшие от слез глаза, и голос приобрел очень мягкий, почти утешительный оттенок. Слуга была до жути красивой, когда производила впечатление милой особы, до тошноты привлекательной, пока не открывалось ее истинное «я». Настроение этой «милой особы» было непредсказуемо, и когда она казалась такой добродушной, Фурина всегда кривилась и переключала внимание на ее изящные руки. Смотрела на ее черные ногти — самые настоящие когти хищника — и думала, не переставая думала, как хорошо бы ей было, выколовши Арлекино ими ее тусклые голубые глаза.       — Ты хорошо служила своему народу, правила справедливо. Однако, все те страдания, которые довелось пережить в этом месте… Ты заслужила все это, и даже больше. Ох бедная, маленькая богиня… — Слуга мрачно усмехнулась, а после ее лицо исказилось в жестокой ухмылке. Такой знакомой, но непохожей на обычную. Фурина знала, что это не ее мысли, а лишь отголоски ярости, которую в очередной раз выместят на ней. — Но я полагаю, что такая судьба была неизбежна для тебя, не так ли? Ведь ты была воплощением справедливости. Просто теперь, — женщина слегка наклонилась вперед. — Ты видишь, как мало она может для тебя сделать. — она рассмеялась, тон ее был легким и небрежным.       Узница была почти удивлена словам, которые услышала от Слуги, но со временем у нее практически выработалась привычка сдержанно принимать все слова, какими бы они ни были, Предвестников в свой адрес. Практически. Она знала не понаслышке, что Арлекино — существо двуличное и жестокое, под маской которого скрыта чудовищная часть, которую ей довелось не раз лицезреть. Ни для кого не секрет, что она — чистое безумие. Фурина свыклась с этим фактом в первые месяцы после похищения, ведь Четвертый Предвестник настораживала всех, даже своих соратников. Яд в целебном отваре. Волк в овечьей шкуре. Дьявол во плоти. Она долго, истерично смеялась в первое время нахождения в этом отвратительно сыром месте, придумывая ей новые прозвища, а после заходилась в пронзительном плаче. Дотторе часто называл ее как и всех похищенных «материалом», а также травмированным ребенком, пусть и прожила она несколько веков, а Фурина всегда в ответ смеялась, да смеялась так надрывно, что тот нарек ее безумной девкой. Нервный смех стал обыденностью, — пока улыбаешься — ты счастлив, но была ли она счастлива, хоть когда-то? — огораживая от травмирующих событий, превративших ее в ту самую «безумную девку». Вот только такой она стала, проведя несчастные месяцы в одиночной камере. Если бы Доктор только знал, сколько детских страхов таилось в ее душе во время правления, и сколько еще прибавилось в плену. Фурина не может их счесть, да и не считает нужным. Пустая трата времени для человека, живущего лишь в страхе в условиях, которые с каждым днем становились хуже. Хотелось вернуться в Фонтейн, даже если бы ей пришлось строить дуру и срастись с выдуманной ею же маской, а не прожить недолгую человеческую жизнь, — она привыкла, но больше всего она хотела смерти, ежеминутно прокручивая самые гнусные мысли в своей голове. Исход, о котором она мечтала безостановочно.       — Почему вы не были такой жестокой, как Дотторе, не мучаете ради развлечения? — будто нарываясь хищнику в пасть, она выжидала, когда терпение мучителя исчерпается. Фурина вырвала голову из черных рук и напряглась, опустив взгляд и ожидая следующего удара. Она была готова к чему угодно, но не хотела видеть чьей-либо жалости в глазах, ее цель противоположна. — Почему же я избавлена только от вашей жестокости?       Арлекино, пребывающая в непонятном настроении, лишь хмыкнула после невинного вопроса. Глаза Фурины расширились от удивления, ее переполняли растерянность, страх и надежда. Почему после всех страданий, выпавших на ее долю здесь, Слуга в конечном итоге относится к ней с каплей доброты? Может быть, это ее спасение? Быть может, это ее шанс вырваться отсюда и наконец-то увидеть конец мучениям и непроглядной тьме? Ей понадобилось мгновение, чтобы осмыслить все сказанное Слугой, прежде чем она окончательно вернулась к действительности.       — Видишь ли, маленькая капелька, такими привилегиями обладаешь пока только ты, сугубо из-за моего личного интереса, в отличие от других несчастных, оказавшихся здесь. Поверь, я бы наслаждалась каждой секундой твоих страданий, но ты не одна из них, — Женщина встала во весь рост, аккуратно сложив руки за спиной и немного склонив голову, и в этот момент Фурина почувствовала исходящую от нее невероятную силу. Ее угрожающая фигура лишний раз обозначила разницу в положении, и, помолчав некоторое время, Слуга позабавилась неоднозначной реакцией на лице бывшего божества, — В любом случае, у меня есть к тебе предложение. — Девушка слегка оживилась от услышанного, вдруг залившись слезами осознания.       Постепенно ее надежда сменилась растущим чувством настороженности, стоило ей выслушать до конца. Она нахмурилась, склонив голову и вытирая слезы, обдумывая, какой подвох кроется в этих словах. Однако Фурина не могла удержаться от любопытства. В тот самый момент, когда она уже готова была сдаться и смириться со своей участью, ей сделали неожиданное предложение… маленький луч надежды в этих темных четырех стенах. Это ли не шанс и заветное спасение?       — Предложение? — тихо и медленно спросила Фурина, растягивая слово, в глазах блестели неуверенность и отчаяние, а затем голос сорвался на крик: — Разве у меня есть выбор? — она устало опустила голову и тихо продолжила, — Даже если ты мне лжешь, я все равно предпочту смерть от твоей руки, чем от руки Дотторе. Но… Я не могу понять, зачем тебе кто-то, вроде меня?       — Для начала, — Слуга опустилась на колени, не боясь запачкать одежду в застоявшейся луже крови. Ее голос перешел на шепот, когда она продолжила. — Я бы хотела предложить небольшое сотрудничество, моя маленькая богиня, тебе это интересно?       Сердце Фурины бешено заколотилось в груди, интуиция подсказывала ей, что нужно отказаться от предложения. Тем не менее, любопытство переполняло каждую клеточку тела, и она не могла не испытывать извращенного чувства радости от этих мрачных переговоров.       — Что ж… — она глубоко вздохнула, стараясь сдержать волнение и сохранить спокойствие. — Да, мне действительно интересно узнать больше о том, что Вы предлагаете. Пожалуйста, расскажите подробнее.       Арлекино слегка улыбнулась, чувствуя удовлетворение от того, что Фурина, похоже, находилась на грани между принятием и отказом от предложения. Лицо Предвестника стало мрачным, а голос — строгим.       — Я устала от бесполезных экспериментов и так называемых исследований Дотторе. Царица поручила мне одно важное задание, и я думаю, что твой уникальный опыт и способности будут нам очень полезны. — Слуга сделала глубокий вдох, прежде чем продолжить: — Видишь ли, исследования, проведенные нашим славным Доктором, были всего лишь ступенькой. Результаты, которые мы получили в ходе его изучения, действительно были полезны, но это лишь начало.       Она выпрямилась и провела тыльной стороной ладони по щеке Фурины, легонько надавливая, чтобы та склонила голову набок и могла ясно видеть черные глаза. Ее воля была парализована, а взгляд прикован к красным крестам в глазах, словно они гипнотизировали.       — План, о котором я говорю, требует абсолютной секретности, — Арлекино слегка помедлила, чувствуя напряжение, исходящее от девушки. — Царица попросила меня помочь в воскрешении старого бога, о котором никто не слышал уже много веков.       По телу пленной пробежал холодок, когда она прислушалась к словам Арлекино.       — В прошлом Фатуи неоднократно пытались сделать это, но попытки всегда оканчивались неудачей. Однако недавно они обнаружили часть древней и утраченной технологии, которая может помочь нам в этом.       Мысли Фурины по поводу всей этой ситуации были одновременно настороженными и взволнованными. С одной стороны, Арлекино предоставила ей шанс наконец-то выбраться из этого места, хоть и для выполнения задания, но об этом секретном плане было известно не так уж много. С другой стороны, ее заинтриговал тон Предвестника и ее манера говорить об этом. Она медленно кивнула головой в ответ.       — Я понимаю. Абсолютная секретность. Чего Вы ждете от меня?       Арлекино улыбнулась и снова встала, окинув испуганную торжествующим взглядом.       — Замечательно, леди Фурина.       Она подошла к скрытой панели на одной из каменных стен и, словно произнеся таинственное заклинание, легко нажала на кнопку, и панель плавно отодвинулась, открывая мир тайн и возможностей. Внутри расстилалась коллекция колб, шприцев и прочего оборудования, заряженного энергией и загадками. Колбы, подобно множеству маленьких волшебных флаконов, сверкали разноцветными сияющими жидкостями, словно звезды на ночном небе. Аромат запретного знания и обещание невероятных открытий заполнили воздух в комнате, придавшие этому месту магическую, но ужасающую атмосферу.       — Для начала нам нужно извлечь каждую каплю твоей божественной сущности. Царица хочет использовать ее для питания найденной нами технологии. После того как бог будет воскрешен, он должен будет исполнить очень важную задачу.       Фурина почти забыла перевести дыхание, слушая объяснения о тайном плане. Мысль о том, что из нее будут извлекать ее божественную сущность, вызывала неприятные ощущения и заставила поморщиться, но она понимала, что выбора нет. Нужно было бежать из этого места, и единственным вариантом, который ей представился, было принять это предложение.       — О каком боге Вы говорите? Какое задание я должна выполнить после воскрешения этого бога? — Фурина глубоко вздохнула, понимая, что это скорее всего ее последний шанс на спасение.       Слуга звонко рассмеялась.       — В самом деле ты думаешь, что я просто так расскажу тебе все, капелька? Нет, я не могу поступить так.       Арлекино вытащила шприц из одной из емкостей, наполнила его красной жидкостью, которая мерцала на свету, словно живой огонь, и, преодолев расстояние в несколько шагов, опустилась над пленной. Игла шприца с легкостью проникла в тонкую кожу жертвы, словно та была всего лишь куклой в руках Предвестника. Подобно художнику, воплощающему свою волнующую картину на холсте, Слуга начала свое безмолвное действо, вытягивая силу из девушки.       — Ты все узнаешь, как только придет время. А пока все, что от тебя требуется, — не умереть во время этого процесса.       Фурина вздрогнула от боли, когда шприц вонзился в кожу, но изо всех сил старалась сохранять спокойствие. От сильной боли хотелось завопить, но она продолжала кусать губы до крови в попытке игнорировать боль и заглушить крик, который бился внутри нее, зная, что ей нужно быть настолько сильной, насколько она способна. Каждый миг был испытанием, но она отказывалась позволить себе сломиться.       — Я-я позабочусь об этом, мисс Арлекино.       Голос дрожал, а сама она затаила дыхание, с трудом ожидая окончания этого чудовищного действа. Фурина старалась не обращать внимание на всепоглощающее чувство беспомощности, сосредоточившись на возможности получить свободу, которая, возможно, лежит за пределами этой мучительной пытки. Арлекино пристально глядела на нее холодным, бесстрастным взглядом, извлекая божественную сущность. Ее не беспокоили ни возгласы о боли, ни ее попытки сдержать свои эмоции; более того, Слуга, казалось, наслаждалась чудовищной болью, которую причиняла.       После извлечения всей божественной эссенции Арлекино подняла шприц и осмотрела его, отметив, что он наполнен красной сверкающей жидкостью. Она удовлетворенно кивнула и снова обратила взгляд на Фурину, которая казалась теперь такой бессильной и хрупкой — так и хотелось надавить и сломать.       — Похоже, этого достаточно.       После процесса извлечения бывший Архонт была настолько слаба, что не могла говорить внятно. Тело было слабым, будто выжатым до последней капли энергии. Она обливалась потом и была измотана до такой степени, что зрение стало расплывчатым и искаженным, контуры всего окружающего исказились и губились в этой неясности. Сердце неприятно пульсировало в груди, и Фурина не чувствовала ничего, кроме собственной тянущей боли и ощущения холодного металлического шприца, игла которого была воткнута в ее руку всего мгновение назад.       — Пожалуйста… не нужно снова… это так больно.       Она еле перевела взгляд со шприца на Слугу, с отчаянием в глазах пытаясь собрать все остатки самообладания, чтобы попросить о пощаде. Арлекино с презрением посмотрела на нее и, засмеявшись, наклонила голову набок.       — Фурина, какой же ты жалкий божок, не правда ли? Наверняка жителям Фонтейна было бы стыдно поклоняться тебе. Ты, несомненно, не обладаешь могуществом настоящего божества.       Голос становился все более угрожающим и зловещим, когда она схватила девушку за волосы и притянула к себе.       — Я готова поспорить, что ты чувствуешь себя в тысячу раз хуже, чем любой человек, которого когда-либо пытали в этом доме ужасов. — она снова издала мрачный смешок, отпустив голову беззащитной жертвы, позволив ей мягко и беспомощно упасть на холодный каменный пол.       Бывший Архонт внимала колким словам, а в глазах наворачивались слезы от пережитой боли. Она была на грани срыва, но в глубине души понимала, что не может сдаться сейчас. Должен быть способ сбежать из этого места. Фурина продолжала смотреть на шприц с напряженным выражением лица, а затем вернула свое внимание к Слуге и медленно кивнула головой в ответ на ее слова.       — Вы правы, у меня больше нет сил… — Фурина сильно растягивала слова, словно они давались ей с большим трудом.       Арлекино опустилась напротив нее на колени и заглянула в опустевшие глаза. Несколько секунд она всматривалась в их глубины, затем на губах появилась жестокая улыбка, и она решительно протянула шприц.       — Хорошо, что ты еще в сознании. На долю секунды мне показалось, что ты можешь отключиться, — Арлекино снова приподнялась и уставилась на шприц, по-видимому, о чем-то сосредоточенно размышляя. — Знаешь, я могла бы просто поместить божественную сущность, которую пришлось извлечь, обратно в твое тело… — тон был по-прежнему мягким, но она смотрела на девушку садистским взглядом.       Фурина судорожно боролась с навалившейся на нее усталостью, отчаянно сражаясь с желанием погрузиться в объятия сна и ускользнуть от дальнейших слов. Она смотрела на Слугу стеклянными глазами, чувствуя, как слабеет ее тело с каждой секундой, не в силах даже немного пошевелиться. В душе возникло сомнение, не была ли эта обещанная возможность вернуть божественную сущность в ее тело всего лишь очередной жестокой игрой, в которую Слуга пыталась сыграть с ней.       — Вы… в самом деле можете это сделать?       От недостатка физических сил она не сразу заметила, как Предвестник подошла к скрытой панели. Черные пальцы ловко и точно выполняли свои действия, наполняя шприц изумительной субстанцией — голубой, светящейся жидкостью. Волшебное сияние, которое исходило от нее, словно окутывало помещение загадочным и магическим светом. Улыбка играла на губах Предвестника, отражая ее зловещую радость.       — Понимаешь, моя леди, в отличие от Дотторе, я не сторонник растрачивать ни единой капли твоей драгоценной эссенции. Я действительно верну ее тебе… вместе с необычным подарком.       В этот момент Фурину охватило множество противоречивых эмоций: облегчение, удивление и еще большее замешательство. Но среди мельтешащих в голове мыслей все реальнее становилась возможность побега из этого места.       — Подарок… Что Вы имеете в виду? — с замиранием сердца девушка ждала ответа на свой вопрос.       — Я не просто верну тебе твою энергию, а сделаю тебя еще сильнее, — по мере того, как она говорила, тон менялся на более жесткий и опасный, и Арлекино медленно подошла к ней. — Но не забывай, что ты принадлежишь нам. Ты будешь одной из моих… воспитанниц, частью Фатуи. Если когда-нибудь осмелишься бросить нам вызов, то считай это предупреждением. — С мрачным выражением лица, она подняла шприц и приблизила его к плечу Фурины, готовясь ввести инъекцию. Внезапно, время замедлилось, словно весь мир затаил дыхание, в ожидании этого рокового момента. Шприц медленно проник в кожу, и девушка почувствовала, как странная жидкость начала распространяться в ее крови.       Следом по телу пронесся импульс острой боли, словно молния разрывала ее нервы. Адская боль пронзила каждую клеточку тела, заставив ее закрыть глаза в попытке справиться с невыносимыми ощущениями. Фурина сжалась, пытаясь сдержать свои эмоции, но болезненная агония была слишком сильной, чтобы ею управлять.       — Больно… Что ты делаешь со мной… что происходит?! — как в бреду кричала она, метаясь на ледяном полу.       Погруженная в полнейший ужас, Фурина едва могла сосредоточиться на разговоре. Зрение стало размытым, словно пелена неопределенности окутала мир вокруг нее; разум был затуманен, а мысли смешались в хаотичном потоке.       Чувствуя присутствие Слуги позади себя, она ощутила волну тревоги, но была слишком ошеломлена, чтобы произнести или думать о чем-либо кроме нестерпимой боли. В этот момент ее мир сузился до единственной точки — невыносимой муки, которая захлестнула ее существо и лишила способности воспринимать и реагировать на окружающее. Она оказалась пленницей своего собственного страдания, беспомощной во власти этой мрачной исступленности.       Фурина ощутила, как по венам вновь разливается божественная сущность. Холод постепенно исчезал, вдруг она испытала мощный прилив сил, исходящий изнутри. Странное ощущение переполняло ее. Неуверенность, нерешительность, противоречивые эмоции — все это было для Фурины чересчур, и она, пытаясь сохранить рассудок, издала хриплый стон. Слабое тело словно распирало в разные стороны, девушка как будто теряла себя от непривычной боли и божественной энергии, которая все еще текла в ней. Арлекино склонила голову набок, подпирая ее рукой, а ухмылка на лице стала еще шире.       — Знаешь, моя маленькая богиня, — голос внезапно понизился до холодного шепота. — Ты никто по сравнению со мной. Это единственное, что тебе нужно запомнить. — Слуга взяла ее за подбородок, и когти впились в нежную кожу, — Я выражаюсь ясно?       — Д-да, ты права, — выдавила из себя Фурина, страдальчески скривившись от ледяного прикосновения и попытавшись вырваться из стальной хватки.       Затем она умолкла, слишком поглощенная этой болью и собственными мыслями, не желая отвечать. Тем не менее, взгляд не отрывался от Слуги, и она с неохотой кивнула головой, показывая, что поняла и приняла предупреждение.       Арлекино, неустанно исследуя каждую черту лица, все шире растягивала губы в мрачной улыбке. Ее глаза, полные злобы и наслаждения, пронзали жертву, словно она пыталась проникнуть в самую глубину души. Нарастающий страх опьянял, веяло им от Фурины, как от загнанного в угол котенка, так сильно, что все тяжелее становилось держать себя в руках. Приблизившись лицом к припухшей от слез щеке Фурины, Слуга с неистовой злобой впилась ногтями в нежную кожу. Боль ощущалась как огненная вспышка, разрывающая плоть, и девушка не могла сдержать крик.       — Моя леди, ты хочешь знать, о каком подарке идет речь? — в ее шепоте Фурина уловила нотки чистого, ничем неприкрытого безумия, казавшегося почти нечеловеческим. Бывший Архонт зажмурила глаза и старалась не обращать внимание на холодную и зловещую атмосферу, царившую в помещении, в особенности окружавшую Предвестника.       — Да, пожалуйста, — голос дрожал, а сама Фурина еще не оправилась от боли, которую испытала, когда Арлекино извлекла ее божественную эссенцию и влила обратно в тело вместе с таинственным даром. По телу в который раз пробежал холодок, но он отличался от того, который был вызван божественной сущностью, текущей в ее теле.       На лице Слуги играла широкая, извращенная улыбка, и в этот момент она наклонилась еще ближе. Шепот Арлекино был веселым и игривым, но в нем звучала совершенно беспримесная злоба. Ее слова проникали в самые глубины души Фурины, словно ядовитые шипы, оставляющие ожоги и разрушающие все вокруг.       — Ты станешь нашим орудием.       Едва приоткрыв глаза, Фурина увидела, как над ней нависла жуткая фигура. Пелена перед глазами так мешала, что воспаленный мозг подкинул мысль, как неплохо было бы получить тяжелую пощечину, чтобы глаза перестали ее подводить. Вглядевшись, она заметила жестокую и безумную ухмылку Предвестника. Черты лица были холодны как лед, и по лбу девушки снова побежала капелька пота от взгляда, полного животного голода.       Фурина опешила от внезапной смены тона и взгляда: теперь Слуга взирала на нее с неподдельным, неконтролируемым голодом. С каждым мгновением она все больше и больше беспокоилась о том, что та собирается сделать. Она чувствовала, что Предвестник постепенно теряет контроль над собой, и голубые глаза округлились от страха.       — Что Вы затеваете? — Фурина изо всех сил сопротивлялась, пытаясь вырваться из хватки Арлекино, но не могла пошевелиться, тело словно заледенело от охватившего ее ужаса.       — Тебя так легко прочесть. Видела бы ты, какое у тебя сейчас очаровательное лицо, — она так крепко стиснула подбородок, черные ногти с такой силой вонзились в кожу, что воображение Фурины уже рисовало ужасную сцену, как раздается звук ее ломающихся костей и рвущейся плоти. — Смесь растерянности, любопытства и страха. Какая интересная комбинация эмоций, — в ее глазах появился слабый блеск, всем своим видом она демонстрировала то, как упивается страхом Фурины. — Интересно, сохранится ли это сияние после всего, что сейчас произойдет.       Фурина отчетливо расслышала чуждый, нечеловеческий звук, вырвавшийся из горла Предвестника. По спине пробежал холодок, тело вновь затрясло. Она не могла заставить себя пошевелиться, учитывая то, как болезненно черные руки стиснули лицо. Ее словно парализовало в этот момент. Несмотря на все усилия держать себя в руках и не показывать признаков испуга, Фурина не могла избавиться от нараставших в ней опасений.       — Но ведь Вы обещали мне «подарок», а предлагаете совсем другое. — хотелось как можно скорее перевести тему, хотя она прекрасно осознавала, что не оставалось ничего другого, как молчаливо вынести все это.       — Да, было дано обещание, — Арлекино рассмеялась, сильнее сжав подбородок и наклонившись ближе, и ее бледное лицо замерло в нескольких дюймах от лица девушки. — Но для этого мы должны внести в тебя небольшое изменение, — черные глаза блестели от возбуждения, а в голосе сквозила зловещая радость. — Ведь тебе не хватает единственного… — на этом ее слова оборвались, оставив в воздухе ощущение напряженности.       Глаза Фурины расширились, как только она почувствовала на себе тяжелый и властный взгляд. Теплое, но такое смертельно опасное дыхание Арлекино ощущалось на коже, а аромат ее волос и костюма, сладковатый и одурманивающий, словно заворожил сознание и вскружил голову.       Фурина предприняла очередную неудачную попытку ускользнуть из рук Слуги, но ее тело застыло от волнения, и она не могла сдвинуться с места. Мысль о том, что она может измениться, была еще более пугающей, чем остаться такой, какая она есть сейчас. Арлекино приблизилась к ней еще ближе, их лица теперь практически соприкасались. В таком положении Фурина с трудом могла различать хоть что-то — все вокруг казалось искаженным и сюрреалистичным. Она почти ощущала прикосновение губ Арлекино к своим, когда та заговорила со слабой ухмылкой на лице:       — Это свечение… ты чувствуешь его внутри себя, верно? — продолжая говорить, она внимательно вглядывалась в глаза Фурины, медленно кивнувшей ей в ответ. — Что ж, моя маленькая богиня, мне придется кое-что изменить… там.       Ее лицо моментально вспыхнуло румянцем. Арлекино была слишком близко, и ей совсем не нравилось, чем все могло обернуться. Нужно было срочно выбираться из этой ситуации, пока не стало совсем поздно и не пришлось жалеть о случившемся целую вечность.       — Подождите, остановитесь! Пожалуйста, расскажите мне, что это будут за изменения и… — голос Фурины затих, так как мысль о том, что с ней собираются что-то сотворить, пугала ее неимоверно. В голове начали крутиться бесконечные варианты, и она уже не могла мыслить здраво.       Арлекино чуть склонила голову набок и захохотала как безумная, когда Фурина забилась в панике и стала молить о пощаде. Улыбка стала еще шире, как только устрашающие черные глаза столкнулись с изучающим взглядом. Она схватила девушку за горло и посмотрела на нее с такой садистской улыбкой, что та показалась ей совсем нечеловеческой, а глаза — совершенно лишенными гуманности. По позвоночнику пробежала неприятная волна мурашек.       Бывший Архонт так крепко зажмурила глаза и отчаянно замотала головой, словно пытаясь убедить себя, что это всего навсего дурацкий сон и что совсем скоро Слуга скажет ей, что все произошедшее было обычной шуткой. Реальность происходящего все еще не давала ей покоя, и она не знала, сможет ли когда-нибудь смириться с новыми переменами.       — Нет… нет! Это должна быть шутка, должна быть! Я не потеряю контроль над собой снова. Я не буду! — Фурина сжимала кулаки, вонзив ногти в ладони, не собираясь мириться с тем, что она совершенно беспомощна в этой ситуации. Она уже достаточно натерпелась жестокости от Дотторе. Самое страшное для психики — разрушительное, томительное чувство неизвестности, для Фурины это самая мучительная из всех пыток. Неизвестность может пугать даже больше, чем неизбежность чего-то плохого. Когда есть понимание того, что произойдет, то есть возможность подготовиться, предугадать, что может произойти, и найти способы смягчить последствия, а когда абсолютно ничего не известно, то можно бесконечно зацикливаться на своих опасениях и переживаниях.       — Я знаю, что ты боишься потерять контроль над собой, моя маленькая богиня, вижу это в этих глазах, — брови от удивления поползли вверх, когда Фурина схватила ее за плечо и неожиданно больно сдавила сухожилие, а затем неистово заколотила кулаками, пока Слуга не поймала ее запястья и не прижала руки над головой, продолжив: — Мне бы не хотелось лишать тебя этого.       Арлекино с истинным наслаждением смотрела прямо в глаза с разными оттенками синего. Создалось впечатление, что она смаковала отчаяние, страдание и отрицание в глазах напротив. Слуга резко поднялась на ноги, стряхнула пыль с фрака и направилась к склянкам, чтобы завершить свой план. Арлекино взяла особую колбу со сверкающей фиолетовой жидкостью и вернулась к Фурине со спокойным, уверенным взглядом, оглядела с ног до головы, и от глаз ее исходила слабая зловещая аура. В голове Фурины царил невыносимый хаос. Глаза ее были полны неуверенности и страха, а по щекам катились жгучие слезы, ее воротило от улыбки Предвестника, которая явно наслаждалась ее жалким видом. Даже не имея возможности говорить, она все равно смотрела на Арлекино, испытывая лишь ужас. Страх невыносимых страданий и бессилия. Страх того, что может произойти дальше, и она ничего не сможет с этим поделать.       — Моя маленькая богиня, — она ухмыльнулась, голос стал тише и звучал почти угрожающе. Своим жестоким и садистским тоном женщина произнесла это так, словно дразнила ребенка. — Ты не бойся. Боль будет незначительной.       Сердце Фурины заколотилось с новой силой, когда она поняла, что назад дороги нет: она попыталась вырваться из хватки Арлекино, наблюдавшей за ней с весельем и предвкушением, но та держала ее слишком крепко, и все усилия оказались тщетными. Она зажмурила глаза и закрыла уши, словно могла избежать этого изменения, просто закрыв глаза и не слушая ничего из того, что скажет Арлекино.       — Прошу, не делайте этого. Пожалуйста, — пересохшие губы дрожали, и она со слезами смотрела в черные, бездонные глаза, утопая в их темноте. Как никогда хотелось, чтобы из них разверзлась гигантская черная дыра и поглотила ее.       — О, что же случилось, моя маленькая богиня? — раздался голос Арлекино, полный язвительной злобы. Она снисходительно улыбнулась, держа колбу в правой руке, а левой повернув голову Фурины к себе. — Не бойся, все будет не так уж плохо. — после этих слов она поднесла колбу ближе к лицу Фурины и заставила выпить содержимое.       Ужас в глазах Фурины стал еще сильнее, когда она почувствовала, как ее тело наполняется незнакомой жидкостью. Она попыталась помешать влить содержимое, пинаясь и хватая ту за руки, но крепкая хватка Арлекино не дала этого сделать. На вкус это было как абсолютное ничто или даже хуже, чем любая испробованная ей гадость за всю жизнь. Фурина тут же закашлялась, в глазах все плыло, так как она с видимым дискомфортом пыталась переварить вкус странной жидкости.       Когда она выпила содержимое, лицо постепенно стало белым, как простыня, по мере того, как жидкость распространялась по телу с удивительной скоростью. На лице появилось страдальческое выражение. Тело начало содрогаться, на коже проступили странные пятна. Арлекино с кривой улыбкой наблюдала за ее изменениями. Все тело начало неметь, и она почувствовала, что утрачивает контроль над собой. Фурина с видом неописуемого безумия смотрела на Предвестника, пытаясь умолять ее помочь, но слова не сходили с губ. Женщина не могла сдержать усмешки, глядя на страдания пленной, положила руку на ее спину и снисходительно погладила, как будто пытаясь утешить плачущего ребенка. Глаза ее блестели от возбуждения, она смотрела на жертву с выражением чистого удовлетворения. Она смеялась, наблюдая за тем, как девушка задыхалась от кашля, не зная, как реагировать на странную жидкость, текущую по венам, да смеялась с такой бесчеловечной жестокостью, что Фурине хотелось собственноручно заткнуть ее.       Бывший Архонт судорожно кашляла и хрипела, когда содержимое растекалась внутри по организму. Ощущения были, мягко говоря, ужасно неприятными: жидкость, словно незримая змея, вгрызалась в ее плоть и проникала в каждый дюйм ее тела, которое била крупная дрожь. Она не могла ни говорить, ни шевелиться, и на нее обрушилась волна сильнейшего головокружения, когда она еле различила Арлекино, с весельем наблюдавшую за ней. Такая утрата контроля над собой была для Фурины, пребывавшей в полуобморочном состоянии, новой. Она медленно погружалась в сумасшествие и постепенно теряла связь с реальностью. Слова выходили невнятными и путаными, дыхание становилось все более неравномерным, и единственным, что ей удалось выдать, это повторяющийся без конца вопрос: «Что?». Тревога охватила ее содрогавшееся тело, белые пятна плавно распространялись по коже. Каждая клеточка измученного тела взывала о помощи, но Фурина не в силах остановить то, что с ней происходило. Арлекино вздохнула полной грудью, глядя на жалкую борьбу своей жертвы.       — Что происходит со мной? — на отчаянные и невнятные возгласы Слуга смотрела холодным взглядом. Подняв палец, она прижала его ко лбу Фурины, что, казалось, еще больше усугубило ее состояние: все тело начало трястись в агонии. На коже начали расползаться еще более крупные пятна, а выражение лица превратилось в выражение чистого отчаяния, взгляд стал словно у затравленного животного, которого только что подтолкнули к грани рассудка. Вокруг глаз, подобно выползающим из щелей муравьям, образовалось множество мелких черных прожилок, что делало Фурину похожей на оживший кошмар. Рот постепенно открывался в искривленной гримасе, словно она хотела закричать во весь голос, выть от безысходности, но голосовые связки не давали этого сделать. Каждый миг этого преображения был неимоверно болезненным, отчего она скорчилась на полу, сжимая руками голову. Кожа начала с мучительной болью трескаться под воздействием жидкости, распространяющейся по всему телу. Фурина резко смолкла, белки ее глаз засияли насыщенным фиолетовым цветом.       Она пыталась осмыслить свое состояние, но в голове творился сплошной хаос и ничто не увязывалось между собой, не давало возможности ясно мыслить. Фурина неподвижно и молча лежала на полу, слушая гробовую тишину и лишь один шумный ток крови, улыбнувшись игре сознания: почудилось, будто Арлекино в миг рассеялась в воздухе, протягивая ей руку с треклятыми черными когтями, царапавшими по нервам. Сердце пропустило несколько коротких ударов, звенящая тишина сменилась гулом в ушах. Весь мир вокруг Фурины начал вращаться, когда она почувствовала, что тело перестает поддаваться контролю. Она не сразу поняла, что помещение озарилось громким заливистым смехом. Ее звонким смехом. Фурина закрыла глаза, не желая больше слышать этот проклятый звук.       — Леди Фурина, — она усмехнулась в той же нечеловеческой манере, как будто смотрела особенно забавное шоу. Словно Фурина вернулась в Фонтейн и вновь стала дитем прожекторов, впервые показавшим уморительное представление для Предвестника. Ее тон был еще более холодным и бессердечным, чем может себе вообразить любое разумное существо. — Это необходимо для того, чтобы сделать тебя лучшим орудием, — натиск Арлекино заставил почувствовать себя совершенно беззащитной и неспособной сопротивляться тому, что с ней происходит. — Более сильным, более эффективным… более надежным инструментом. — она говорила это с безумным оскалом, и каждое ее слово заставляло вздрагивать от грубой, безжалостной жестокости. Арлекино медленно облизнула губы, стараясь не обращать внимание на трепет возбуждения, пробежавший по ее жилам, когда дыхание Фурины стало неровным и казалось, что она близка к эмоциональному срыву. Она была на грани. И так неожиданно с открытым от удивления ртом потянулась к щеке Арлекино, что та не успела отдернуться от прикосновения ее ледяной ладони. Фурина, такой хрупкий и забитый зверек, в последнее мгновение хотела зацепиться за потрескавшийся облик Слуги. Тщетно. Чувствуя себя опустошенной, Фурина забылась сном.       Сердце заколотилось от адреналина, когда она резко распахнула глаза. Девушка села и обнаружила, что находится в незнакомой комнате, залитой фиолетовым свечением. Комната была заполнена различными артефактами и антиквариатом, которые не были ей знакомы, а стены были увешаны картинами и украшениями. Пол был выложен из черного мрамора, он выглядел таким гладким, блестящим и аппетитным для человека, которого морили голодом. Фурина еле сдержала желание упасть на колени и облизнуть пол. Атмосфера в комнате была немного мрачной, свет был достаточно тусклым, чтобы отбрасывать длинные тени вокруг нее, но при этом достаточно ярким, чтобы она могла видеть все вокруг. Девушка медленно поднялась на ноги и, окинув себя взглядом и застыв на месте, отрешенно глядела на клинок, прошедший ее насквозь. Лезвие вонзилось ей в живот, оставив большую дыру в одежде и плоти. Она обильно истекала кровью. Фурина, глубоко вздохнув, кончиками пальцев провела по стали клинка, выглядывавшей из ее окровавленного живота.       Она огляделась вокруг с растущим потрясением и сделала несколько шагов вперед. Почувствовались слабость и головокружение. Она уперлась рукой в стену, чтобы удержаться на ногах, и закрыла глаза, силясь сосредоточиться и собраться с мыслями. Вновь открыв глаза, Фурина почувствовала, что сознание проясняется, а уши начинают улавливать звуки. Она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться. В воздухе стоял странный, похожий гарь запах. Вдруг до ее слуха донесся стук каблуков, доносящийся из другого конца комнаты, и она повернула голову в ту сторону, ища источник этого таинственного звука. Женщина стояла перед Фуриной и смотрела на нее с серьезным, немного осуждающим выражением лица, оно было холодным и строгим, но в то же время за этим взглядом скрывалось что-то еще, чего она не могла определить…       — Мисс Арлекино? — Фурина отступила на шаг от Предвестника, удивленная и растерянная. Теперь она отчетливо помнила все — вышедшее из-под контроля превращение, боль и последний отчаянный крик. Язык тела и выражение лица Арлекино не изменились, словно она ничего не слышала, так и оставшись стоять на месте со своим смертельно острым клинком и холодным, спокойным взглядом. После долгого неловкого молчания Фурине удалось прочистить горло. — Я помню Ваше лицо… Ваше лицо. Это Вы, Арлекино.       Она сделала еще несколько шагов назад, уставившись на ледяной взгляд Предвестника и схватившись за рукоять клинка, торчащего из нее. Фурина растерялась, теряя контроль над своим оставшимся здравомыслием и сознанием, пытаясь все осмыслить и перевести дыхание, моргая в попытках понять, что происходит. Фурина сделала еще один шаг назад, вздрогнув от участившегося дыхания. Она боялась присутствия Арлекино. Лицо Предвестника было спокойным, а шаги очень медленными, словно для нее это была просто игра. Когда Фурина увидела в ее руках острый кинжал, то не могла не вздрогнуть и не попятиться от паники. Девушка начала вспоминать момент своего превращения, и сердце ее забилось быстрее, пытаясь собрать воедино все, что произошло. Она прикрыла рот рукой, качая головой в отрицании. Бежать было некуда, да и бессмысленно. Арлекино смотрела хищными глазами на то, как девушка рассыпается и теряет себя в панике.       Фурина тяжело дышала, а шаги Арлекино становились все громче и громче, отдавая гулом в истерзанной голове. Она сделала еще один шаг назад, как почувствовала, что теперь прижата к стене и деваться уже было некуда.       — Не подходите, умоляю, — голос девушки дрожал, ее тело было охвачено паникой и ужасом.       Воцарилась гробовая тишина. Фурина жадно хватала воздух, во рту у нее пересохло, а в легких стояла такая острая боль, что казалось, будто они тотчас разорвутся. Она не могла говорить, сознание тонуло в страхе, который медленно переходил в паническую атаку. Словно она тонула в Первозданном море, медленно растворяясь за все грехи.       — Когда-то я убью тебя, Фурина, — не успела она и моргнуть, как бедро пронзил кинжал Предвестника. Боль в ноге резко прекратилась, как и ощущение нижних конечностей, заменив ею пустоту в животе. Арлекино сильнее надавила кинжалом, еще глубже разрезая плоть и заставляя кровь вытекать из пореза, а следующим делом выдернула второй окровавленный клинок, пачкаясь в чужой крови. Фурина видела перед собой лишь размытое пятно, мир вращался в пустоте. Вдруг мышцы рук полностью расслабились, и руки безвольно упали по бокам. Слуга посмотрела ей в глаза своим холодным, мертвым взглядом, и, схватив за волосы, бросила девушку на пол, опустившись на колени перед ней. Фурина, встретившись щекой с полом, застонала от боли. Вдруг она почувствовала странное жжение в животе. Дышать становилось все труднее и труднее. Острые черные ногти полоснули по шее, и когда Арлекино ухватилась за белые волосы, поднимая ее в воздух на миг, девушка заметила холодную улыбку зверя и возбуждение на этом кровожадном лице, пока изящные пальцы не отпустили ее голову на пол со звонким шлепком. Фурина давилась в луже крови, пока не почувствовала прикосновение к застежке своих шортов. Ее грудь быстро поднималась и опускалась, она слышала биение собственного сердца. Чувствовала, как пальцы Предвестника работают над ширинкой ее шорт, но сил посмотреть вниз не было, а тем более протестовать. Ее тело неконтролируемо дрожало, разум был полон страха, а сердце билось в бешеном ритме. Почувствовав пальцы Арлекино в себе, она застонала от режущей боли. Ее распирало изнутри от резких движений, рвущих ее влагалище. Острые когти врывались в нее с новой силой, заставляя Фурину мычать от боли, охватившей все тело. Мир кружился и превращался в темную пустоту. Разум был пуст, и она не могла думать ни о чем. Становилось все холоднее, тело онемело, дыхание стало поверхностным. Липкая кровь хлюпала при каждом движении, служа смазкой. Фурина захлебывалась в собственных слюнях и крови, испуская слабые жалобные стоны и чувствуя теплое тело, прижавшееся к ней и давящее на раны, из которых обильно сочилась кровь. Все ее силы были на исходе. Девушка взвыла, когда Слуга раздвинула ногтями другой руки ее порез на шее и развела пальцы внутри. Нечленораздельное мычание становилось все тише. Она смогла произнести лишь слабый стон, голос был едва слышен из-за боли и крови в горле, когда это закончилось. Арлекино нависла над ней, проводя липкой от слюней, ее выделений, слез и крови рукой по заплаканному лицу.       Глаза медленно закрывались, и, не в силах больше держать их открытыми, Фурина рухнула на каменный пол, ставший ее единственным жилищем и кроватью, в лужу собственной крови, отказавшись от борьбы и смирившись со своей участью. Жестокая улыбка Слуги стала ближе, и она оставила легкий поцелуй в лоб, затем нежно положила пальцы на веки девушки, чтобы закрыть ее глаза.       Арлекино наблюдала за телом, дрожавшим от холода. Сердце Фурины билось так быстро, что Слуга слышала каждый стук и казалось, будто ее грудь вот-вот разорвется. Девушка застонала во сне, словно попыталась бороться с холодом, который медленно проникал в ее тело. Арлекино потратила некоторое время, чтобы найти, чем укрыть продрогшее тело. От легкой мягкой ткани ее тело перестало так сильно дрожать и медленно расслабилось, а к конечностям вернулась чувствительность. Предвестник смотрела на нее безэмоциональным выражением лица чересчур долго, размышляя о чем-то своем. Когда она направилась к двери, сквозь сон Фурина болезненно простонала ее имя, заставив невольно скривиться в гримасе отвращения.