Монстры теперь прячутся в Твоих Тенях. (Но и мы тоже, Дорогая, мы тоже.)

             Ты думаешь, что, возможно, последняя попытка побега стала для Хэвлока последней каплей.         (Он остался один – и Пендельтон, и Мартин уплыли по реке, как и Корво. По ним ты не скучаешь, ты скучаешь по нему).        Большую часть двух недель ты тратишь на выкручивание винта из дверной петли, и еще неделю – на то, чтобы ослабить петлю настолько, чтобы дверь упала и приоткрылась.        Когда ты, наконец, открываешь дверь достаточно широко, чтобы выскользнуть, ты не знаешь, куда идти.        Итак, ты крадучись пробираешься в соседнюю комнату и случайно обнаруживаешь свой меч. А затем тебя находит Хэвлок. Ты пулей кидаешься в сторону двери, надеясь прошмыгнуть, но тебя снова ловят за шкирку. Удар вслепую – и мужчина разжимает крепко держащую ворот пятерню, крича не своим голосом.        Затем ты бежишь так быстро, как только можешь, в залитой кровью рубашке и сердцем, бу́хающим где-то в горле, бежишь навстречу...        П р о п а с т и.        Единственный путь – к стреле, нависающей над сердитой серой бездной.        Хэвлок уже тут как тут, скалит зубы в этой ужасной скелетной ухмылке, с отсутствующими двумя пальцами на правой руке и выкрикивает бессвязные ругательства, слышные даже сквозь завывания ветра.        Он все равно хватает тебя, и больше крови пропитывает тонкую рубашку, и он орет так громко, что в уголках его рта пенится слюна, и...        И ты слабо размахиваешь свободной рукой, оставляешь неглубокую рану на его предплечье – к сожалению, недостаточную, чтобы по-настоящему причинить боль – но он шипит и плюется, как бешеная собака. Какое-то время ты сопротивляешься, но он больше, сильнее и энергичнее. В нём столько ненависти, и ты кричишь         – Отпусти её, – голосом, который звучит так тихо для твоих ушей, поглощенный бурей.        Хэвлок смеется, крепче сжимает твою руку, поворачивается и издает этот задыхающийся звук, словно он тонет, словно его ударили в живот.        Корво стоит в дверях, неподвижный и зловещий даже без маски. Его нос сломан и окровавлен, под дождем глаза кажутся абсолютно чёрными.        Ты слегка вздрагиваешь, хоть и рада его видеть, и сверкает молния, и он шагает к тебе, как мрачный жнец, и...        – НЕ ПОДХОДИ, КОРВО, НЕ ТО Я ПРЫГНУ.        Хэвлок крепко прижимает тебя к своей груди и встаёт на краю на самых цыпочках. Ты чувствуешь, как ветер рвёт и мечет, и ты слишком напугана, даже чтобы заплакать.        Хэвлок ухмыляется, зубы слишком белые, рот слишком широкий. – Ты думал, сможешь стать чертовым героем, а, Корво? Спасти город, пощадив нескольких охранников? Ну не в этот раз. На этот раз это будет просто беспорядок, который даже ты не сможешь убрать.        Корво стоит так тихо, что можно подумать, что время остановилось, а потом…        А потом ты не уверена, что именно происходит. Хэвлок падает, ты падаешь, но вдруг голубая вспышка и запах морской соли, и...        Корво ловит тебя. Хватает тебя за руку и притягивает к себе. Его трясет – или, может быть, тебя, и дождь такой сильный, что нельзя сказать наверняка – это его слёзы или просто вода с небес. Но ты знаешь.        Корво обнимает тебя, пахнет кровью и китовым жиром, и ты говоришь:        – Я не прекращала попыток сбежать.        И он говорит: – Это моя девочка, – голосом, который очень похож на сип, и он прижимается губами к твоим волосам и крепко обнимает тебя, там, под дождем и бурей.        Корво говорит много чего, например, «Я люблю тебя» и «Все будет хорошо», а ты киваешь и плачешь, и хотя он хромает, он несет тебя до самого причала, бормоча утешения тебе в волосы.        Ты не уверена, кому они предназначены.        Позже, в лодке, когда маяк исчезает за стеной дождя, Корво рассказывает Самуэлю, что произошло.        – А потом они падали, поэтому я протянул руку и…        – Он поймал меня, – вмешаешься ты, прижимаясь к боку Корво.        Корво мычит и сжимает твое плечо. – Я поймал тебя.        Он всегда так делает.