Как снег на голову

      Гермиона Грейнджер ненавидела будильник. Настолько, что за последние дни ей уже несколько раз приснилось, будто он стал новым крестражем, и как только небольшие зачарованные часы принимались бойко плясать на прикроватной тумбочке, девушка искренне и отчаянно начинала пытаться их уничтожить. К сожалению или к счастью, пока это у неё не вышло ни разу.              Сегодня она смогла встать только с третьей попытки. Раньше Гермиона не понимала и даже осуждала тех, кто не способен был с утра взять себя в руки… Теперь же… Теперь всё слишком сильно изменилось, и она не представляла уже, где когда-то находила силы на ранние подъёмы, тем более, что зачастую в её распоряжении было не больше пяти часов рваного сна, и в целом подобный режим больше напоминал затянувшуюся во времени пытку.              Но как бы тяжело Грейнджер ни было, этим утром она не могла позволить себе сокрушаться о несправедливостях и лишениях собственной жизни, если не хотела опоздать на собрание, от которого зависела перспектива её дальнейшей работы в отделе. К сожалению, далеко не все сотрудники министерства были настроены к ней также лояльно, как Кингсли, и хотя он был министром магии и обладал достаточно широкими полномочиями, это вовсе не означало, что он мог игнорировать мнение большинства. Тем более, что Гермиона была далеко не рядовым сотрудником, и тот факт, что она, будучи руководителем отдела, практически в нём не появлялась, выполняя большую часть работы из дома, просто не мог не привлекать внимание. В коридорах давно перешёптывались, что её стоит заменить, и Грейнджер была решительно настроена доказать всем обратное.              Спустившись на кухню, девушка подошла к холодильнику и, достав из него кувшин с молоком, беззвучно зевнула. В доме было тихо, и только за это она могла бы полюбить утро, если бы у неё на это всё ещё оставались силы. А пока Гермиона вполне готова была довольствоваться принятием, тем более, что стадии отрицания, депрессии и торга она прошла, ещё даже не встав с кровати.              На самом деле, тот факт, что Малфой не торчал ещё за обеденным столом, тщательно пережевывая яичницу, выглядел даже немного странно. Этот ходячий органайзер всегда вставал в одно и то же время, вне зависимости от того, нужно ли ему было идти на работу, словно без него солнце однажды просто не появилось бы над горизонтом.              — Доброе утро, хозяйка, — эльфика как и всегда появилась настолько внезапно, что Грейнджер лишь чудом не разлила молоко на пол.              — Доброе утро, Мисти. И я не твоя хозяйка.              Поставив кувшин на столешницу, Гермиона потянулась за хлопьями, в очередной раз проклиная ненавистный дом за неудобные, слишком высокие полки. Казалось, что никто до неё здесь даже не пытался делать что-либо без помощи домовиков или волшебной палочки.              — Конечно, — Мисти никогда не спорила, хоть и продолжала называть Грейнджер хозяйкой, — мисс желает завтрак?              — Нет, спасибо, у меня есть, — Гермиона потрясла зажатой в руке коробкой с хлопьями, стараясь при этом не думать, какую психологическую травму наносит эльфийке подобной заменой.              — Хозяин сказал, сегодня у меня особенно удались сырники. Может быть…              — Хозяин? — подозрение, закравшееся в голову девушки, заставило ёё так плотно сжать пальцы, что коробка неаккуратно смялась, и на пол выпало несколько сладких кукурузных хлопьев. — Ты хочешь сказать, что Малфой уже встал?              — Конечно, хозяин встал ещё полтора часа назад и давно ушёл на работу.              Кажется, никогда ещё Гермиона не испытывала такой всепоглощающей ярости. Больше всего ей хотелось, чтобы слизеринец материализовался сейчас из воздуха и после нескольких максимально болезненных заклинаний объяснил ей, какого чёрта происходит и почему он именно сегодня решил нарушить условия их договора и оставить на неё Джеймса.              — Мисти, — Грейнджер искренне пыталась сохранить дружелюбный тон, но понимала, что выходит это у неё откровенно плохо, — а мистер Малфой ничего не просил передать мне? Может быть, он обещал вернуться до того, как я уйду в министерство?              — Нет, — Мисти отрицательно покачала головой, гордо задирая при этом подбородок, словно всем своим видом хотела показать, что ни она, ни тем более её хозяин ничего не должны предпочитающей готовые завтраки ведьме.              — Я убью его.              — Хозяина вызвали на работу по срочному делу. У него не было времени предупредить вас.              Мерлин, Гермиона едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Кажется, если бы Малфоя заставили освободить Мисти, ему пришлось бы доплачивать ей за выполнение обязанностей личного секретаря и адвоката.              — У него было время съесть свои грёбанные сырники.              Глаза эльфийки мгновенно стали ещё более круглыми, хотя буквально минуту назад Грейнджер не поверила бы, что это в принципе возможно.              — Никто ещё так не оскорблял мои сырники!              Вложив в короткую фразу всё своё негодование, Мисти бросила на девушку последний полный возмущения взгляд и, громко щёлкнув пальцами, испарилась в воздухе. Черт. Кажется Гермиона умудрилась обидеть единственное существо, которое могло помочь ей собрать Джеймса, и теперь этот день неумолимо приближался к тому, чтобы стать самой настоящей катастрофой.              Бросив идею позавтракать, Грейнджер поспешила к камину. Ей нужно было найти хоть кого-то, с кем она могла бы оставить Джеймса. Но вот только удача сегодня явно была не на её стороне. Возможно, Гермиона слишком много грешила в прошлой жизни или исчерпала всё свое везение на войне в этой. В любом случае, все, с кем она пыталась связаться, оказались заняты, больны или просто не подошли к камину. От отчаяния она даже отправила Патронус Полумне, с которой в других обстоятельствах не оставила бы ребёнка даже на пятнадцать минут, но и та, как выяснилось, находилась в очередной из своих командировок далеко за пределами досягаемости. Так вместе с голубым зайцем, успевшим дважды пронестись по гостиной, растаяла и последняя надежда.              Едва не взвыв от бессилия, Грейнджер закрыла глаза и плотно сжала кулаки, пытаясь хоть немного привести в порядок собственные мысли и унять заполняющую тело панику. Мерлин, какой же наивной она была, когда решила, что может положиться на этого самовлюбленного идиота. Гермионе потребовалось несколько секунд и пара особенно глубоких вдохов и выдохов, чтобы принять ситуацию: ей не с кем было сегодня оставить Джеймса, а значит, она должна была взять его с собой.              Отлично. Это будет просто идеальный подарок для тех, кто грезит о её увольнении. Больше им понравится, только если она не придёт на собрание в принципе, но Грейнджер пока не готова была доставить своим противникам подобное удовольствие. Тем более, что она прекрасно помнила, из-за кого именно оказалась во всей этой ситуации, и злости внутри неё с головой хватало, чтобы заставить себя действовать, несмотря на все обстоятельства.              Практически взлетев на второй этаж, Гермиона вошла в детскую, но замерла на мгновение у кроватки Джеймса. Сама идея будить мирно спавшего ребёнка казалась ей кощунственной, вот только времени, чтобы в полной мере оценить жестокую иронию, у неё, к сожалению, не было.              — Доброе утро. Давай вставать, давай, — стараясь, чтобы голос звучал как можно мягче, практически пропела Грейнджер, осторожно приподнимая маленького Поттера за плечи.              Секунда. Две. Понимая, что истерики избежать не удастся, девушка невольно сжалась, и, как только голова Джеймса оторвалась от подушки, он с лихвой превзошёл все её ожидания, начав издавать такие звуки, которые в её понимании просто физически не могли выдержать его маленькие, не успевшие окрепнуть лёгкие.              Нервы были на пределе, так что больше всего Гермионе хотелось присоединиться к юному певцу и, опустившись на пол рядом с кроватью, просто зарыдать, упиваясь собственным отчаянием. Это было бы так просто, так естественно и, главное, искренне, что она почти поддалась соблазну, но что-то внутри неё оказалось сильнее минутной слабости и отказалось сдаваться. Поэтому, несмотря ни на что, Грейнджер упорно продолжала улыбаться, изо всех сил стараясь хоть немного успокоить разбушевавшегося Джеймса. Правда, в глубине души девушка была уверена, что в её состоянии это больше походило на оскал затаившегося в кустах маньяка. Тем более, что в этот момент у неё не получалось думать ни о чём, кроме того, куда можно спрятать тело, и с какой старательностью авроры будут искать своего коллегу, учитывая его несносный характер и не самое безобидное прошлое.              Наконец, спустя непозволительно много времени Джеймс всё-таки перестал плакать, и Гермиона смогла не только умыть его, но даже вручить небольшую пачку печенья, которая, с учётом обстоятельств, вполне могла сойти за подобие завтрака, пока сама она, не выходя из кухни, проверяла сумку и все приготовленные для отчёта документы.              К счастью, чтобы расправиться с лакомством, Поттеру потребовалось не больше пяти минут, и это позволило Грейнджер хотя бы ненадолго облегчённо выдохнуть. Теперь, несмотря на все злоключения этого утра, у неё вновь появилась надежда прийти вовремя, и она готова была цепляться за неё зубами, если потребуется.              — Так, малыш, давай посмотрим, во что мы можем одеть тебя.              Подойдя к большому разрисованному звёздами шкафу, Гермиона посадила Джеймса на стоявшее неподалёку кресло и развернулась, чтобы выбрать подходящий костюм. Большую часть гардероба, включавшую светлые, однотонные или просто не очень удобные вещи, она отбраковала сразу и спустя пару минут остановилась на тёмно-синих брючках и подходящей по тону клетчатой рубашке, в которых ребёнок больше походил на уменьшенного в размерах взрослого, отчего смотрелся мило и при этом достаточно строго, чтобы выглядеть уместно в толпе измученных жизнью работников министерства.              Теперь оставалось лишь натянуть это всё на Джеймса, и как бы просто ни звучала задача, Гермиона по короткому, но достаточно горькому опыту знала, что на деле оседлать дракона может быть куда проще и безопаснее, чем переодеть непоседливого ребенка полутора лет. Особенно, если оба вы отчаянно куда-то торопитесь.              — Джеймс, иди ко мне, нам нужно одеваться, — Грейнджер попробовала подозвать успевшего слезть с кресла и добраться до своих игрушек Поттера, но тот, услышав своё имя, лишь удивлённо приподнял брови и продолжил заниматься своими делами дальше. — Джеймс, пожалуйста, мы опоздаем. Смотри, какая красивая рубашка. Ну же…              Гермиона вытянула руки, но малыш, увидев этот короткий жест, лишь отбежал дальше, демонстративно закрывая уши маленькими ладошками.              — Не сысу…              — Джеймс Поттер, я знаю, что ты прекрасно меня слышишь, — Грейнджер отложила злополучную рубашку и встала, чтобы всё-таки поймать непоседу, молясь при этом всем богам, что ей показалось, и она не превращается ещё в разъярённую копию миссис Уизли.              — Не сысу…              Малыш рассмеялся, но как только Гермиона попыталась подойти ближе, он тут же опустился на коленки и бросился наутёк, очевидно, решив, что всё происходящее — не более чем забавная и крайне весёлая игра, и, возможно, при других обстоятельствах Грейнджер даже смогла бы с ним согласиться, но сейчас она лишь сжала губы и решительно направилась за ним следом, чтобы наконец закончить начатое. Однако когда до цели оставалось не больше пары шагов, всё в очередной раз за день пошло совсем не по плану. Нога зацепилась за валявшийся посреди комнаты паровозик, который эльфы, по настоятельной просьбе хозяйки дома, не стали убирать на место, голень пронзила острая боль, а из глаз всё-таки брызнули непрошенные слёзы.              Интересно, сколько мог весить Малфой, и хватило ли бы ей трёх грамм летучей смерти, чтобы расправиться с ним. Пожалуй, не стоит рисковать и лучше приготовить четыре.              Вдох. Выдох. Гермиона невольно поразилась собственной выдержке, когда несмотря на боль в ноге и явно доведённую до предела нервную систему, всё-таки направилась к Джеймсу, и, уже не обращая внимания на недовольство ребёнка и безуспешные попытки вырваться, принялась молча и с абсолютно каменным лицом переодевать его. Десять минут. Теперь у неё оставалось ровно десять минут, чтобы собраться самой и всё-таки не опоздать на собрание.              Ещё час назад она была уверена, что придёт на работу не только вовремя, но и во всеоружии. С укладкой, выверенной до сантиметра, и в идеально подогнанной мантии. Теперь же Грейнджер надеялась лишь на то, что придёт туда в принципе.              Всё происходящее в её жизни в последнее время напоминало Гермионе плохую комедию, и она с затаившимся внутри страхом ждала, когда та перетечёт в не менее отвратительную драму. Драму, героиней которой она никогда не хотела становиться.              В свой кабинет Грейнджер влетела, не замечая практически ничего вокруг и мысленно молясь всем известным ей богам, чтобы Джеймс не решил в последний момент закатить истерику. Потому что тогда пришёл бы конец её последнему подобию плана.              — Гер… Гермиона? — Дороти, увидев коллегу с ребёнком на руках, едва не подавилась политым шоколадом пончиком, который тут же привлёк внимание Джеймса.              — Почик! Ачу почик.              — О, — Гермиона могла поставить всё своё имущество на то, что никогда ещё не видела Робинсон настолько растерянной и смущённой, — у меня ещё есть… Ему можно?              Девушка перевела на Грейнджер вопросительный взгляд и, дождавшись быстрого кивка, потянулась к ящику стола, где всегда хранила стратегический запас сладостей.              — Мне нужно, чтобы вы посидели с ним, пожалуйста, у меня собрание через три минуты, я не могу заявиться на него с ребёнком, вы же понимаете? — забыв даже поздороваться, на одном дыхании выпалила Грейнджер, но Дороти в ответ лишь вскинула руки в защитном жесте.              — Нет-нет, я не могу, ты чего. У меня через двадцать минут выезд, если я опоздаю, мне голову оторвут.              Последняя надежда рушилась на глазах, и Гермиона мысленно представляла, как направляет палочку на Малфоя и произносит одно из непростительных заклинаний. И ей было слишком тяжело выбрать, какое именно.              Рассчитывая только на чудо, Грейнджер повернулась к Спенсеру, который до сих пор не произнёс ни слова, и со стороны могло показаться, что он просто пытается слиться со стоявшей в кабинете мебелью.              — Пожалуйста, вы не можете погубить меня, — Гермиона умоляюще закусила губу и привычным уже движением перенесла вес ребёнка на другую руку. — Я быстро, обещаю. Это займет не больше получаса. Ну, час максимум.              — Мисс Грейнджер, это противоречит всем офисным правилам, — мужчина потёр переносицу и демонстративно уставился в лежавшие перед ним бумаги, — и я просто не могу взять на себя такую ответственность.              — Ну, мистер Спенсер…              — Нет-нет-нет…              — А что, если я скажу, что готова на неделю выделить на ваш проект ещё одного стажёра? — слова вырвались раньше, чем Грейнджер успела их взвесить, но замерший на мгновение взгляд коллеги заставил её продолжить. — На две недели.              — И как же вы собираетесь это осуществить?              — Я возьму несколько дополнительных проектов на себя, — Гермионе не хотелось даже думать о последствиях этого решения, но сейчас было не лучшее время, чтобы проявлять избирательность.              Сосредоточенно сдвинув светлые брови, Уайт монотонно постукивал указательным пальцем по зажатому в ладони перу, и Грейнджер казалось, что если подойти ближе, то она сможет рассмотреть во взгляде мужчины, как напряжённо крутятся в его голове начищенные до блеска шестерёнки.              — Тридцать минут. И ни секундой больше!              Мерлин, кажется, удача не покинула её окончательно. Как можно быстрее, словно не сомневалась, что ещё немного, и Спенсер заберёт свои слова назад, Гермиона вручила ему ничего не понимающего Джеймса, и пообещав обоим, что не задержится, пулей вылетела из офиса.              Помещение, где Кингсли проводил подобные собрания, находилось не слишком далеко, и дорога до него занимала не больше пяти минут, но уговоры мистера Уайта заняли куда больше времени, чем девушка могла себе позволить, так что по коридорам ей все равно пришлось идти с неподобающей для сотрудника министерства скоростью.              Как и ожидалось, к тому моменту, как Гермиона открыла нужную дверь, в кабинете все давно расселись по своим местам, так что надежды пройти незамеченной рухнули ещё до того, как она успела их внятно сформулировать. В итоге Грейнджер пришлось пробираться к свободному сиденью под пристальными и не самыми доброжелательными взглядами, в большинстве которых читалось неприкрытое осуждение. Кроме того, из разных углов стали раздаваться ядовитые шепотки, и это едва не стало последней каплей.              Из последних сил сдерживая эмоции, Гермиона перебирала принесенные с собой бумаги, с каждой секундой всё больше убеждаясь в том, что для убийства Малфоя ей не понадобилась бы даже волшебная палочка — если бы он сейчас оказался рядом, она с удовольствием бы придушила его голыми руками. И после вспоминала бы этот день как самый радостный в жизни.              — Мисс Грейнджер, вы опоздали, — голос Кингсли звучал официально и вполне беспристрастно, но тот, кто знал его достаточно давно, без труда мог различить предупреждающие нотки.              — Да, мне пришлось задержаться, — Гермиона не стала вдаваться в подробности, понимая, что её ответ в любом случае вызовет весьма предсказуемую реакцию.              — Надеюсь, этого больше не повторится.       — Да, конечно, — Гермиона вежливо улыбнулась, мысленно пообещав себе, что в следующий раз просто свяжет Малфоя заклинанием, не оставив ему ни единой возможности подставить её.              — Вы готовы выступить?              Коротко кивнув, Грейнджер встала и прошла к высокой трибуне, располагавшейся неподалеку от стола, где сидели Кингсли и его секретарша, которая, с помощью специально настроенного прытко-пишущего пера, фиксировала все детали собрания. Сегодня им предстояло много работы, и Гермиона была искренне благодарна Брустверу, что тот, очевидно, правильно оценив ситуацию, позволил ей представить свой отчёт первой.              Теперь уже никакие сплетники, недобросовестные авроры, живущие через стенку, и капризные дети не могли помешать ей доказать собственную компетентность. И она не была бы Гермионой Грейнджер, если бы не воспользовалась этим шансом по максимуму.                     ***              Домой Гермиона пришла настолько уставшая и выгоревшая эмоционально, что была практически уверена — даже если кто-то сообщит ей сейчас о возрождении Волан-де-Морта, она просто не сдвинется с места. Весь этот грёбанный день прошелся по ней, словно стадо кентавров, и единственное, на что Грейнджер была ещё способна — это молча сидеть на диване, уставившись в одну точку.              Потому что всё это, чёрт возьми, было слишком.              Да, в конечном счёте, она смогла не только представить отчёт, но и получить одобрение на запуск целых двух новых проектов. Но чего ей это стоило?              Как только основная часть доклада была окончена, на Гермиону посыпалось такое количество вопросов, замечаний, правок и возражений, которое ей не доводилось слышать никогда раньше. Казалось, что каждый третий из сидевших в кабинете сотрудников пришел туда только затем, чтобы стереть в пыль все её старания и показать несостоятельность подобного формата работы. И всё это лишь потому, что она получила привилегию заниматься некоторыми проектами, не находясь при этом в министерстве положенное время. Неслыханная дерзость для того, кто продолжал выполнять функционал по меньшей мере двух человек, но едва ли кого-то волновали такого рода детали.              Не лучше было и то, что происходило после. Оправдываясь и унижаясь, ей пришлось невыносимо долго объясняться перед Спенсером за практически двадцатиминутное опоздание, но тот всё равно остался совершенно непреклонен в своём негодовании. И что самое отвратительное, она не только понимала Уайта, но и в глубине души разделяла его возмущение. Никто не обязан был входить в её положение и тем более нянчиться с Джеймсом, пока сама Грейнджер пыталась разобраться с руинами собственной жизни. Понимала… Но совершенно не представляла, что могла сделать, и от этого бессилия внутри было тошно и отвратительно пусто.              Вот только даже возможность упиваться беспросветностью собственной жизни была для Гермионы слишком большой роскошью, и уже спустя несколько минут ей пришлось подняться с дивана и направиться на кухню, чтобы, пока Джеймс спит, попытаться соорудить им что-то, что хотя бы с натяжкой можно было бы назвать обедом.              К счастью, закупками в доме занималась не только она, и в холодильнике оказалось достаточно яиц и молока, чтобы она могла не заморачиваться и просто приготовить омлет. Идеальное с точки зрения времени и питательности блюдо.              Достав с верхней полки сковородку и достаточно глубокую миску, Грейнджер потянулась за палочкой, чтобы разжечь огонь на плите, но замерла, услышав позади себя шаги, которые явно не могли принадлежать Джеймсу.              — Не сомневаюсь, что ты устала, но едва ли травить ребёнка — лучшая твоя идея.              — У тебя ещё хватает наглости шутить сейчас? — бросив чашку на стол, Гермиона развернулась и неверяще уставилась на прислонившегося к косяку Малфоя. Тот тоже выглядел весьма уставшим, но едва ли ей было сейчас до этого какое-то дело. Не после того, как он подставил её, едва не загубив всё, к чему Грейнджер стремилась на протяжении последнего времени.              — Предлагаешь как ты постоянно ворчать и строить из себя самого умного?              — Предлагаю для начала хотя бы извиниться! — возмущение, пришедшее на смену апатии, заставляло Грейнджер хватать воздух так, словно кислород в комнате в любой момент мог закончиться. — Как ты мог просто взять и уйти сегодня?              — Меня срочно вызвали в аврорат. Специфика работы, знаешь ли.              Спокойствие Малфоя так сильно контрастировало с яростью в голосе Гермионы, что весь их диалог начинал казаться не более чем пьесой в театре абсурда.              — Ты мог хотя бы предупредить меня.              — Уж извини, но моя голова была занята немного другим. Тем более, это всё равно ничего не изменило бы.              — Да неужели? — Грейнджер всплеснула руками, едва не свалив кувшин молока, выставленный на столешницу.              — Разумеется. Даже если бы я поставил тебя в известность, ты всё равно потащила бы Джеймса к кому-нибудь из Уизли. Или, может, ты хотела наведаться в Малфой-мэнор? Только скажи, и я предоставлю тебе такую возможность.              — Ты… Ты… — Гермиона не помнила, когда последний была настолько ошеломлена, что не могла подобрать подходящих слов для ответа, но сейчас злость, презрение и разочарование буквально захлестнули её, мешая нормально формулировать мысли. — Ты ещё более омерзительный, чем я могла представить.              — Рад, что смог удивить тебя.              Грейнджер была уверена, что после этих слов Малфой развернется и выйдет, но, к её удивлению, он не только не сдвинулся с места, но и продолжил сверлить её холодным, совершенно нечитаемым взглядом.              — Ты хоть понимаешь, что я чуть не лишилась работы? Сегодня был отчёт у Кингсли, а мне пришлось брать Джеймса с собой в министерство, — кажется, Гермионе наконец удалось взять себя в руки. Или, может, просто вспышка злости, которая спровоцировала выброс адреналина, пошла на спад, и на передний план снова вышла нечеловеческая усталость.              — Уверен, золотой девочке простят это маленькое недоразумение. Или мне стоило взять его с собой в рейд? Так было бы лучше?              — Золотой девочке? — Грейнджер не сдержала горький смешок и досадливо покачала головой, словно разговаривала с несмышлённым ребёнком. — Они только и делают, что ищут повод сожрать меня.              — Да ладно, даже не представляю каково тебе.              На мгновение Гермионе показалось, что сарказм в голосе Малфоя пропитан не злостью, которую она привыкла ждать от него, а тупой болью и желанием закрыться от всего, что может её усилить, но Грейнджер тут же заставила себя закопать эту мысль как можно глубже. Этот человек не делал ровным счетом ничего, чтобы она пыталась понять его, так что подобные рассуждения явно были лишними и даже неуместными в их взаимодействии.              — Ты действительно не представляешь. — Гермиона сделала паузу и опустила взгляд, которым до этого пристально сверлила Малфоя, на пол. — Но в любом случае знай, что я не позволю тебе погубить то, что для меня действительно важно.              — Я и не пытался, Грейнджер. Не нужно драматизировать.              — Тогда пообещай никогда больше так не делать, — Гермиона скрестила руки на груди, за что тут же мысленно отругала себя, понимая, что выглядит как маленькая обиженная девочка. Ей инстинктивно захотелось вернуть их назад, но суетливость лишь укрепила бы этот образ, так что Грейнджер заставила себя остановиться.              — Ладно, — Драко пожал плечами, а после ухмыльнулся, хитро сощурившись, — но тебе в свою очередь придётся пообещать не обижать больше моих эльфов. Удивительная ирония, не так ли?                     ***                     Магазин волшебных вредилок, переехавший два года назад в новое, более просторное здание, поражал воображение не только размахом, но и исключительной даже для магического мира архитектурой. Высокое, больше напоминавшее замок здание словно вышло из детского сна, и Гермиона даже спустя столько времени не переставала удивляться его причудливым, но при этом странным образом гармоничным формам.              Как только Грейнджер подошла ближе, высокие парадные двери распахнулись, и к ней подплыло небольшое зачарованное облачко, служившее в магазине основным средством передвижения и позволявшее подниматься на самые верхние его уровни, не используя лестниц.              Опустившись на тучку, словно на мягкое кресло, Гермиона чуть подалась вперед и плавно заскользила вдоль подвижных витрин, невольно ощущая себя чуть неуклюжей Фрёкен Снорк из любимой детской сказки про Муми-Троллей.              Всё здесь заставляло её чувствовать себя в сказке. Вспышки фейерверков под потолком, смех детей, наперегонки рассекавших воздух на своих облачках, кружащие вокруг бабочки и зачарованные птицы, с крыльев которых осыпались мерцающие золотым сиянием блёстки, и даже огромное озеро, которое располагалось прямо в центре основного зала, напоминая о Хогвартсе, — каждая деталь в этом месте была удивительна и вызывала внутри тепло, заставлявшее волшебников всех возрастов возвращаться сюда снова и снова.              Спустя несколько минут Грейнджер оказалась наконец у высокой фигуры феникса, за крыльями которого была спрятана аккуратная дверь, ведущая в просторную лабораторию, где проводили большую часть времени братья Уизли.              — Привет, — Гермионе пришлось достать палочку, чтобы развеять клубы серебристого тумана, окутавшие практически всё помещение.              — О, привет, — поправив защитные очки, Рон потянулся за пробкой и плотно заткнул высокую колбу, из которой продолжал валить густой пар, после чего наложил для верности несколько защитных заклинаний.              — Над чем работаете?              В закрытой от посторонних комнате, Грейнджер чувствовала себя как дома, поэтому привычным движением скинула туфли на не самом удобном каблуке и, немного размяв затёкшие ступни, забралась с ногами на мирно зависшее возле стола облако.              — Да ничего особенного, — устало выдохнув, Уизли стянул плотные кожаные перчатки и откинулся на высокую спинку, — мы хотим, чтобы этот туман менял голоса и некоторые черты всех, кто в него попадает, но пока это всё, чего получилось добиться.              Рукой Рон указал на собственные брови, и только тогда Гермиона заметила, что сегодня они были значительно темнее, чем обычно, так что девушка едва удержалась, чтобы не проверить собственное лицо в зеркало.              — Не густо. А от этого есть какое-то контрзаклятие?              — Оно само развеется минут через пятнадцать. Чай будешь?              Грейнджер кивнула, и Рон потянулся к палочке, чтобы подогреть стоявший на столе чайник и наполнить подлетевшие с полки чашки.              — Как ты? Почему без Джеймса? — в голосе Уизли слышалось искреннее разочарование, и Гермиона невольно поймала себя на мысли, что подобные реакции никогда не перестанут удивлять её.              — Сегодня мой законный выходной, так что я имею полное право на то, чтобы спокойно пить чай, не боясь, что кто-то на меня его опрокинет, — Грейнджер демонстративно подняла вверх чашку с ароматным напитком и победно улыбнулась, — тем более, что я не смогла бы вытянуть его отсюда до вечера, а у меня ещё есть планы после обеда.              — Опять работа?              — Она самая, у меня сейчас нет стажера, так что приходится трудиться за двоих, но в принципе я справляюсь, — что-то объяснять и тем более оправдываться не хотелось, поэтому Гермиона попыталась ненавязчиво сменить тему. — Кстати, я вчера видела мистера Уизли. Говорит, Джинни обещает заехать на следующих выходных, если ничего не изменится.              — Было бы славно, — Рон криво усмехнулся, очевидно вспомнив их последнюю семейную встречу. — Хотя я бы не удивился, если бы после того раза она не появилась бы в Норе ещё несколько месяцев.              — Да уж… — не зная, что может добавить, Гермиона прочистила горло и попыталась как можно более небрежно бросить волновавшую её фразу. — Тебе, кстати, не показалось, что она вела себя немного странно?              — Джинни?              — Угу.              — Ну… — Уизли медленно выдохнул и принялся ритмично постукивать по бортику чашки большим пальцем, пока не заметил внимательный взгляд Грейнджер, считывающий это короткое, но слишком нервное движение. — Знаешь, на самом деле, я думаю у неё кто-то появился.              — О.              — Ну, я видел, как к ней прилетал филин. Красивая птица, и точно не похожа ни на одну из тех, что числится на балансе их команды.              — Что-то твой голос звучит не слишком радостно, — сделав ещё один глоток чая, Гермиона вопросительно склонила голову в ожидании ответа.              — Потому что после Гарри она встречалась с одними придурками.              — Неправда. И в любом случае, я понимаю, почему она не спешит нам ничего рассказывать. И дело не только в миссис Уизли, — Грейнджер выразительно посмотрела на друга, но Рон лишь махнул рукой, судя по всему, отказываясь всерьёз воспринимать замечание.              — Ой, да один только этот Боунс чего стоит. Ты вспомни его!              — Вполне нормальный парень.              — У него было пять кошек!              — И что? Кошки милые!              — Пять!              — В любом случае расстались они не из-за этого, — не желала сдаваться Гермиона. — Да и вообще, она уже взрослая девочка и вполне может разобраться самостоятельно.              Едва ли Рон бы согласен с этим убеждением, но как Грейнджер и рассчитывала, он не стал спорить и вновь принялся постукивать пальцем по кружке.              — Ладно. Мы же оба понимаем, что я попросил тебя прийти не из-за этого.              Гермиона кивнула и поставила чашку на стол, чтобы дрожащие руки не выдали её волнение. И стыд. Потому что сама она, с головой погрузившись в свалившееся на неё материнство, за всё это время не сделала ничего, чтобы хоть что-то узнать об убийце лучшего друга.              — Есть новости о Гарри?              — Есть, — короткая пауза заставила Грейнджер закусить щёку, но она понимала, что Рону необходимо это время, чтобы собраться, и не торопила его. — Скажи, тебя вызвали на допрос?              — Ну… Да… В самом начале, — неуверенно протянула Гермиона, которая из-за сильного стресса и постоянного недосыпа лишь смутно помнила тот период и старалась в принципе как можно реже думать о нем.              — Меня тоже, но вчера вызвали повторно, — внутри девушки всё сжалось от одной только мысли, что ей придётся пройти через это снова. — Спрашивали, как часто Гарри поступали угрозы. Записки, артефакты и прочая чепуха.              Запустившийся мыслительный процесс словно по щелчку вытеснил волнение, заставляя Грейнджер нахмуриться.              — Я не помню и месяца, чтобы кому-то из нас не приходило нечто подобное.              — Ну, я так и ответил, — Рон небрежно пожал плечами, — но, как я понял, недавно им попалось одно из таких писем, и теперь они наконец официально признали, что это было убийство.              — Как будто осмотра тел было им недостаточно, — за грудной клеткой кипело слишком много всего, чтобы Гермиона могла это постоянно сдерживать.              — Видимо так. В любом случае, теперь они по крайней не смогут замять всё это.              Не отрывая взгляда от собственных пальцев, сминавших край любимой рубашки, Гермиона медленно кивнула. Рон был прав — новость действительно можно было назвать хорошей. Только вот на душе от неё точно не становилось легче.              Словно прочитав её мысли, друг взмахнул палочкой, обновляя в чашках напиток, и будто невзначай перевёл разговор в другое, более безопасное русло.              — Кстати, — ещё одним заклинанием он призвал к себе небольшой пушистый шар, издалека напоминавший свернувшегося в клубок зверька, — Джордж просил передать это тебе. Джеймсу должно понравиться.              — Не буду даже пытаться делать вид, что меня не напугала эта фраза, — Гермиона выразительно подняла вверх брови и склонила голову, ожидая хоть каких-нибудь объяснений о назначении сомнительного предмета.              — О, можешь не переживать — он вполне безобидный, — Рон подкинул мяч и тот несколько секунд крутился в воздухе, переливаясь разными цветами, пока послушно не вернулся в раскрытую ладонь, — мой дорогой братец не посмел бы сейчас выкинуть что-то. Он всё ещё чувствует себя немного виноватым, что не смог помочь тебе.              — Поверь мне, обратиться к нему было крайней мерой.              — Не сомневайся, он тоже понимает это. С кем ты, кстати, в итоге тогда оставила Джеймса?              Гермиона закатила глаза. Она всё ещё не могла без содрогания вспоминать тот день, обернувшийся одной сплошной катастрофой.              — Ни с кем. Мне пришлось взять его с собой в министерство.              — Воу, — Уизли покачал головой и задумчиво провел языком вдоль нижней губы — давняя привычка, которая раздражала Гермиону, когда они с Роном были вместе, а теперь странным образом казалась милой. — Мне правда жаль, что так вышло, если бы ты сказала раньше, я перенёс бы поездку. Без проблем.              — Забудь, — Грейнджер махнула рукой и горько усмехнулась, — в конце концов, мы оба знаем, что виноват в этом не ты, а придурок Малфой.              — В том, что он придурок, я никогда не сомневался. Но если ты всё-таки решишь убить его, постарайся сделать это незаметно. Я не хочу проводить все выходные, навещая тебя в Азкабане.              — О нет, — Грейнджер выразительно покачала головой, — в Азкабан я точно не собираюсь, — её взгляд скользнул к многочисленным полкам, на которых неровными рядами стояли флаконы с экспериментальными зельями, и на лице Гермионы появилась хищная улыбка, — Тем более, кажется, у меня есть есть идея получше.