Как снег на голову

      В жизни, какой бы обыденной и заурядной она порой ни казалась, всегда находились поистине поразительные вещи, но больше всего Гермиону изумляла собственная память. Или точнее её отсутствие, когда речь заходила о чём-то, что раньше она воспринимала как данность.              Так например, как ни старалась, Грейнджер не могла сказать, чем заполняла раньше свободное время утром. В её сознании хранились детали или обрывки каких-то непримечательных дней из прошлого, но собрать их в целую, наполненную смыслом картину у неё не получалось, словно единственный, но очень важный пазл был безвозвратно утерян.              Возможно, так было и лучше. Не думать, какой была её жизнь раньше и не пытаться перекроить новую, слишком непохожую реальность под старые и явно не подходившие теперь мерки.              Так например, Гермиона точно помнила, что до того, как у неё появился Джеймс, она почти каждое утро перед работой не меньше пятнадцати минут проводила в кровати с кружкой кофе и книгой, и в этом небольшом ритуале заключалась особенная магия, которую невозможно было описать словами.              Теперь же всё было иначе, и даже в те дни, когда у неё получалось добраться до книги или чашки ещё горячего кофе, она не испытывала от них прежних эмоций. Время, которое раньше Грейнджер целиком и полностью посвящала только себе, больше ей не принадлежало. Оно, также как и всё остальное, было занято мыслями о Джеймсе, страхами за его будущее и главное — чувством вины, которое казалось порой просто бесконечным.              Но сегодня было совершенно особенное утро. Утро, когда Гермиона позволила себе переложить часть забот на домовиков и теперь сидела на кухне, наслаждаясь ароматным напитком и звуками, сопровождавшими жизнь большого дома. Особенно сильно ей пришёлся по душе грохот, который раздался из ванной комнаты примерно через пятнадцать минут после того, как туда зашёл собиравшийся на работу Малфой.              Да, это определенно было многообещающее утро, так что Грейнджер потребовалась невероятная сила воли, чтобы дождаться его кульминации.              Спустя примерно двадцать минут, когда предвкушение из приятного уже начинало становиться практически невыносимым, в столовую с совершенно невозмутимым выражением лица вошёл Малфой и, не отводя пристального взгляда от Гермионы, опустился на своё привычное место.              — Доброе утро, Грейнджер, — если бы интонацией можно было резать, скорее всего Драко уже измельчил бы её на мелкие кусочки.              — Доброе, Малфой, — Гермионе пришлось закусить губу, чтобы сдержать рвущуюся наружу улыбку.              Прямо напротив неё в привычно расслабленной позе сидел Драко, едва не ослепляя Грейнджер настолько рыжими волосами, что ему мог бы позавидовать любой из семейства Уизли. Подобный оттенок девушка видела в своей жизни лишь однажды — когда родители соседского мальчика позвали ему на день рождения клоуна, умудрившегося распугать буквально всех без исключения детей в округе.              — Ты, как я посмотрю, очень собой довольна?              — Ну, что ты, я безумно тебе сочувствую, — Грейнджер не могла вспомнить, когда последний раз начинала день в столь хорошем настроении.              — Слово безумно не звучало так уместно даже на уроках Трелони. Может, тебе стоит провериться?              — Спасибо, что беспокоишься, но сегодня моя очередь сидеть с Джеймсом. Так что, к сожалению, ничего не выйдет, — сделав ещё один глоток кофе, Гермиона беспомощно развела руки в стороны, словно и правда отправилась бы прямо сейчас в Мунго, будь у неё такая возможность.              — О, можешь не переживать об этом. Я взял выходной, так что…              — Выходной?              Гермиона никогда не отличалась умением держать себя в руках, так что чашка опустилась на стол с куда более громким стуком, чем позволяли любые известные ей правила этикета.              — Ты же не думала, что я отправлюсь в аврорат в таком виде?               Драко самодовольно покачал головой и, скрестив руки на груди, откинулся на спинку стула, словно находился в первом ряду необычайно интересного представления. На самом деле, стоило отдать ему должное. Даже с прической, которая больше подходила шуту, а не надменному аристократу, коим очевидно считал себя Малфой, он умудрялся производить весьма незаурядное впечатление. Но сама Гермиона не призналась бы в этом ему даже под длительным Круциатусом.              — Я думала, ты относишься к своей работе более серьезно.              — Именно поэтому мне повезло, и у меня скопилось достаточное количество дней, чтобы не появляться на людях, пока мне приходится мириться с этим.              — То есть, меня ты за человека не считаешь? — сама того не заметив, Гермиона отзеркалила позу Малфоя, и теперь они сидели друг напротив друга точно участники утреннего шоу на телевизионном канале.              — Ну, у тебя-то очевидно есть фетиш на подобные извращения.              Не выдержав настолько возмутительной наглости, Грейнджер громко усмехнулась.              — Поверь, Малфой, — она чуть подалась вперёд корпусом, словно иначе Драко мог её не расслышать, — ты всегда был и будешь последним человеком на Земле, которого должны волновать любые мои фетиши и извращения.              — Рад это слышать.              Кривая ухмылка на слишком самодовольном лице едва не заставила Гермиону отпустить очередную колкость, но в этот момент в столовой появилась Мисти, тут же переключившая на себя всё внимание.              — Доброе утро. Могу ли я подать завтрак?              — Да, Мисти, конечно, — Малфой кивнул, и эльфийка выжидающе повернулась в сторону Грейнджер.              — Хозяйка не желает сегодня попробовать мои грёбанные сырники?              О Мерлин. И почему только все домовики Малфоев оказывались настолько чувствительными?              Несколько неуверенно кивнув, Гермиона попыталась улыбнуться и придвинулась ближе к столу, чтобы показать, что действительно готова начинать завтрак. Она прекрасно понимала, что бедная эльфийка ни в чём не виновата и точно не несёт ответственности за своего идиота-хозяина, но пристальный и полный ехидства взгляд Драко, в котором словно на транспаранте читалось «ты помнишь, о чём мы договаривались», не позволял Грейнджер искренне почувствовать себя виноватой.              Да, она нагрубила. Но едва ли можно было сохранить самообладание, живя под одной крышей с таким человеком как Малфой.              — Да, конечно, но пожалуйста, не надо называть меня хозяйкой, Мисти.              В очередной раз пропустив мимо ушей казалось бы простую просьбу, эльфийка щёлкнула пальцами, и на столе появилось несколько тарелок различного размера и формы, а комнату заполнил ни с чем не сравнимый запах.              Чёрт возьми, это было восхитительно.              Всё ещё немного сомневаясь в правильности своего поступка, Гермиона заставила себя взять в руки приборы и придвинула ближе гребаные сырники. Они всё ещё ощущались в первую очередь символом использования рабского труда, так что Грейнджер несколько раз пришлось напомнить себе, что она сама загнала себя в эту ловушку. Впрочем, любые сомнения утратили значимость, стоило первому политому кленовым сиропом кусочку оказаться на её вкусовых железах. Теперь единственное, о чём она могла думать — как не застонать от удовольствия, потому что это было бы слишком для и без того ощущавшего себя победителем Малфоя.              Гермиона же потерпела сокрушительное поражение. Сейчас она как никогда понимала, почему ей не стоило даже пробовать что-то, кроме сухих завтраков и обычного омлета, приготовить которые она вполне была способна самостоятельно. Теперь же она ощущала себя подсевшим на иглу наркоманом и не представляла, как жить дальше без восхитительной таявшей во рту дозы.              — Спасибо, это невероятно вкусно, — повернувшись к эльфийке, улыбнулась Грейнджер.              — О, Мисти так рада, что хозяйка больше не будет есть эту нелепую еду из коробки. Это лучший день! Я обязательно подам на обед томленую утку. И пудинг. Нужно обязательно сделать пудинг.              Не отрывая взгляда от распахнутых глаз, в которых буквально плескалось искреннее счастье, Грейнджер пыталась придумать наиболее безопасное возражение, но Малфой вновь переключил на себя её внимание бросив короткую, но содержавшую явный издевательский подтекст фразу.              — О, Мисти, ты даже не представляешь, как рада Грейнджер.              Самодовольный рыжий индюк.              Гермиона не собиралась отвечать на провокацию и хотела уже вернуться к молчаливому поеданию сырников, решив, что решит вопрос с эльфийкой и её тягой накормить всех позже, когда шум, раздавшийся сверху заставил её отвлечься.              — А разве Джеймс уже не спит?              — О нет, — Мисти махнула маленькой ручкой, и её голос наполнился удивительным теплом, которое впрочем никак не помогло унять нараставшую тревогу Грейнджер, — маленький хозяин проснулся, и они с Отто отправились в ванную.              — Но… — как раз в тот момент, когда Гермиона хотела закончить начатую фразу, в комнате появились не в меру весёлый домовик и скачущий на зачарованной лошадке Джеймс, при виде которого она мгновенно забыла все приготовленные слова.              Поттер, вопреки всем её страхам, был не только абсолютно цел, но даже находился во вполне хорошем настроении. Вот только его волосы, брови и даже ресницы переливались всеми оттенками огненно-рыжего цвета.                     ***                     Гермиона любила магловский Лондон. Мир, где никто не знал её и не поджидал каждую секунду с колдокамерой, казался Грейнджер чем-то вроде спасительного убежища. Местом, где она легко могла затеряться и представить хотя бы на пару часов, что она совершенно другой человек. Пусть это и не могло продлиться долго.              Потому что волшебный мир, каким бы опасным, жестоким и непредсказуемым он ни был, давно стал для неё самым настоящим домом, и Гермиона точно не смогла бы уже ни на что променять его.              И даже сейчас, когда она переходила одну из из достаточно оживлённых улиц Лондона, Грейнджер ни на секунду не забывала, что она волшебница, и то и дело проверяла спрятанную во внутренний карман палочку, пусть и прекрасно понимала, что едва ли сможет ей воспользоваться.              Хотя стоило признаться — соблазн был просто невероятным. В очередной раз Гермиона, выходя из дома, забыла проверить прогноз погоды и теперь с каждой секундой всё сильнее ощущала, как её тяжелое драповое пальто напитывается холодной влагой.              И как раз в тот момент, когда она почти уже решила бросить свою затею добраться до торгового центра и принялась мысленно вспоминать, где находится ближайшая точка аппарации, справа раздался смутно знакомый голос, звавший её по фамилии.              — Мисс Грейнджер. Мисс Грейнджер.              Обернувшись, Гермиона увидела спешившего к ней Мартина, и губы её невольно растянулись в улыбке. Коллега не только выглядел весьма мило, но и двигался в её сторону с тёмно-синим зонтом, так что случайная встреча волшебника на этой обычно неприкосновенной территории сейчас казалась подарком судьбы как минимум.              — Привет, Мартин! — как только Мейсон подошёл ближе, Грейнджер не раздумывая скользнула под защищавший от дождя купол. — Рада тебя видеть. Но, кажется, мы договаривались, что ты будешь называть меня Гермионой.              — О, да, конечно, — юноша заметно смутился, но тут же попытался спрятать своё волнение за безобидной шуткой. — Не самая лучшая погода для прогулки.              — Ну, да, — удостоверившись, что они не перегораживают никому дорогу, Гермиона махнула рукой в сторону торгового центра. — Я хотела сегодня пройтись по магазинам, но, как видишь, всё пошло не по плану.              — О, я могу проводить тебя. Если ты не против конечно.              В последнее время Гермиона и Мейсон довольно часто пересекались на работе, и девушка почти успела привыкнуть к некоторой робости, которая то и дело охватывала юношу, когда он заходил к ним в кабинет или они встречались в минестерской столовой. С одной стороны, это казалось ей даже милым… А с другой… С другой, Грейнджер невольно терялась каждый раз, когда видела как щёки Мартина заливаются красной краской.              — Да, было бы здорово, — стараясь не попасть под капли дождя, Грейнджер подошла ещё ближе, и до неё донёсся ненавязчивый и довольно приятный запах мужского парфюма, — не очень хочется возвращаться домой с пустыми руками.              Как только они двинулись в нужном направлении, Мейсон предложил Гермионе руку, и она, чуть помешкавшись, положила ладонь на мужское предплечье. Это был самый простой жест, и он точно не выходил за рамки приличий, но в этот момент Грейнджер почувствовала странную неловкость, словно смущение, исходившее от её собеседника, могло передаваться тактильно.              — Часто ходишь в магловские магазины? — безобидный вопрос Мартина прервал недолгое, но достаточно тяжелое молчание, позволив Гермионе облегченно выдохнуть.              — Приходится. Едва ли моим одноклассникам из начальной школы понравится, если я заявлюсь на встречу в мантии или платье, которое утратило актуальность ещё до того, как родилась моя бабушка.              — Не помню, чтобы видел тебя когда-то в подобном платье даже в министерстве.              — Потому что они неудобные!              — Верю на слово, — не переставая улыбаться, Мартин указал в сторону проходившей мимо девушки, — хотя не думаю, что вон те каблуки намного практичнее. Со стороны, если честно, это вообще смотрится довольно опасно.              — Так и есть. Кажется, дизайнеры магловского и волшебного мира ненавидят женщин одинаково.              Мейсон улыбнулся. Настолько тепло и искренне, что напомнил кота, греющегося на весеннем солнышке.              — Даже странно, что главный борец за права — Гермиона Грейнджер — не обратила ещё своё внимание на эту несправедливость.              — Смейся-смейся, придёт время, и я обязательно ещё доберусь до них.              На этих словах Гермиона выразительно подняла брови и с таким рвением вскинула вверх указательный палец, словно действительно готовила уже проект о внедрении в министерстве единой и обязательной для всех формы. Это выглядело настолько нелепо и даже мило, что в итоге оба они расхохотались, после чего напряжение заметно спало, и даже довольно тесный физический контакт не вызывал больше ощутимого дискомфорта.              — А сам ты как оказался здесь? — перешагивая очередную, особенно большую лужу, спросила Грейнджер и подняла повыше воротник пальто, пытаясь хоть как-то спастись от непогоды, которая с каждой секундой всё сильнее захватывала серый город.              — Нуу… Я… Наверное, мой ответ покажется тебе странным… — очевидно смущённый вопросом Мартин замялся, и Гермиона хотела уже вновь перевести тему, когда он на одном дыхании выпалил, показавшуюся девушке совершенно безобидную фразу. — Я просто очень люблю маггловскую музыку, поэтому друзья подарили мне зачарованный патефон. Теперь я хожу по антикварным магазинам и скупаю все пластинки, на которые мне только хватает денег.              — О, ну это это звучит довольно мило.              — Ты правда так считаешь?              — Почему нет, — Грейнджер искренне пожала плечами. — Магловская музыка действительно кажется мне более разнообразной, да и сама я слушала её намного чаще.              — Слушала? — Мейсон сделал акцент на прошедшем времени, хотя сама Гермиона даже не обратила внимание на свою формулировку.              — Ну да. В последнее время, с тех пор как в моей жизни появился Джеймс, я предпочитаю слушать тишину, если у меня вдруг появляется такая возможность.              Мартин понимающе кивнул и сделал ещё несколько шагов, прежде чем прочистить горло и неуверенно задать следующий вопрос, который, скорее всего, казался ему слишком личным.              — Это, наверное, очень тяжело, да? Воспитывать чужого ребёнка?              — Сложно сказать, — Гермиона в очередной раз поправила воротник, хотя они с Мейсоном давно уже успели зайти в одну из достаточно узких улочек, где практически не было ветра. Так Грейнджер проще было справиться с волнением, которое внезапно охватило её, стоило первым словам слететь с языка. Она практически сразу пожалела, что не перевела всё в шутку, но отступать теперь казалось просто неправильно. — Если честно, не думаю, что я готова ответить на этот вопрос. Всё слишком быстро и круто изменилось, так что пока я лишь пытаюсь понять, кто я теперь и что происходит с моей жизнью.              — Да, конечно. Прости, мне не стоило, наверное, спрашивать.              — Нет-нет, ты что, всё нормально, — Гермиона успокаивающе махнула рукой, после чего кивнула в сторону высокого здания, показавшегося справа, — Тем более, мы уже почти пришли. А значит сегодня ты спас меня.              — Да, действительно, — Мартин попытался улыбнуться, но практически сразу нервно закусил губу.              — Спасибо.              — Не за что, — юноша неловко переминался с ноги на ногу. — Может… Может, мы могли бы как-нибудь выпить кофе? Если у тебя найдется время, конечно.              — Эм… Да… Наверное…              Услышав короткое согласие, Мейсон просиял, и его губы растянулись в настолько искренней улыбке, что Гермиона на несколько мгновений засомневалась в правильности своего решения. Она видела, что юноша испытывает к ней явную симпатию, но сама едва ли могла ответить ему тем же. Она вообще не могла представить сейчас рядом с собой кого-либо, но при мысли, что она готова буквально похоронить себя заживо, ей стало тошно, и Грейнджер вновь заставила себя улыбнуться.              — Ну, значит, до встречи.              — До встречи.              Гермиона в последний раз сжала пальцами мужское предплечье и поспешно юркнула в открывшиеся двери шумного торгового центра.                            ***                     Домой Грейнджер вернулась только спустя четыре часа, держа в каждой руке по несколько переполненных пакетов и искренне жалея, что не взяла с собой старую бисерную сумку. Да, это было бы не совсем законно, зато её пальцы не ныли бы сейчас от слишком длительного напряжения.              Но ни уставшие спина и руки, ни ноющие от бесконечного хождения на каблуках ноги, не могли вытеснить чувство полнейшего удовлетворения, которое испытывала Гермиона, оказавшись на диване с кружкой горячего чая, от которой исходил яркий аромат спелой малины.              Она сделала это. Каждый поход по магазинам, подобный тому, что закончился меньше получаса назад, Грейнджер считала для себя подвигом, но сегодня она гордилась собой особенно сильно.              Помимо программы минимум, которая включала в себя покупку повседневной одежды, белья, различных канцелярских принадлежностей вроде блокнотов или обычных маггловских ручек, Гермиона успела зайти в книжный, где провела точно не меньше часа, просматривая всю литературу о детях, что ей только смогли предложить консультанты.              И именно из этого отдела она вынесла в итоге пакеты, заставившие её проклинать свою недостаточную физическую подготовку, а заодно статут о Секретности и невозможность спокойно колдовать при маглах.               Нет, в следующий раз она обязательно захватит с собой бисерную сумочку, или её руки однажды просто отвалятся, не выдержав ещё одного подобного испытания.              Теперь Грейнджер каждой своей клеточкой мечтала принять горячий, практически обжигающий душ, и спрятаться у себя в комнате, так чтобы хотя бы пару часов никто даже не пытался найти её. Последний пункт казался ей особенно заманчивым, но рассчитывать на подобную роскошь было глупо, поэтому Гермиона решила спокойно допить чай и ещё раз, уже более внимательно просмотреть купленные сегодня книги.              Всего их было двенадцать, и она как раз доставала из пакета последнюю, когда услышала приближающиеся шаги, и в гостиную вошёл Малфой. Его волосы всё ещё были далеки от привычного оттенка, но уже не напоминали спелый апельсин, так что в ближайшие дни Драко должен был вернуться на работу, где у него как раз заканчивались накопленные выходные.              — Книги? Даже не буду делать вид, что я удивлён, — лёгкая усмешка в его голосе звучала вполне беззлобно, но всё равно вызывала в груди Грейнджер неприятное и вероятнее всего заметное со стороны раздражение.              — Да, книги. У тебя с этим какие-то проблемы, Малфой?              — Смотря что называть проблемами. Если маниакальную страсть к любому учебнику, роману или даже служебной инструкции, то из нас двоих проблемы явно не у меня, Грейнджер.              — Даже не начинай, — Гермиона закатила глаза и недовольно покачала головой. Меньше всего ей хотелось сейчас спорить и что-то доказывать, тем более она прекрасно понимала, что человек, стоявший напротив, даже не собирался её слушать. — Лучше, вот, возьми. Тебе это тоже будет полезно.              Грейнджер протянула Драко одну из купленных книг, но он даже не сдвинулся с места и лишь скептически приподнял вверх бровь, словно начал сомневаться в рассудке своей собеседницы.              — И что это такое?              — Возьми и увидишь.              — Я правильно понимаю, что иначе ты просто от меня не отстанешь? — Малфой глубоко вздохнул и, не дожидаясь ответа, забрал предложенную ему книгу, на обложке которой была изображена настолько приторно счастливая семья, что от неестественности сводило скулы.              — Только не забудь вернуть потом. Я тоже хочу прочитать её.              — «Это такой возраст или как пережить детские кризисы», — с явным недоверием в голосе прочитал заголовок Малфой и перевёл многозначительный взгляд на Грейнджер. — И что это за хрень, скажи мне?              Понимая, что так просто закончить этот разговор уже не удастся, Гермиона сделала ещё один глоток чая и потянулась за палочкой, чтобы немного согреть успевший порядком остыть напиток.              — Ты задаёшь слишком глупые вопросы для человека, который считает себя самым умным.              — Если я спрошу, зачем мне это, тебе такой вариант понравится больше?              — Затем, что я не думаю, будто ты лучше меня разбираешься в детской психологии.              — Ну, конечно. И ты не была бы Гермионой Грейнджер, если бы не попыталась найти ответы на любые вопросах в учебниках.              Не сводя с Гермионы пристального и достаточно красноречивого взгляда, Драко всплеснул руками и громко усмехнулся, словно только сейчас понял, где находится и с кем ему приходится иметь дело.              — Мне кажется, это вполне логично, — небрежно пожав плечами, девушка с вызовом посмотрела на Малфоя. — Тем более, что этот вариант никогда не подводил меня.              — Глупо было ждать от тебя чего-то другого.              Ещё со школьных времен, Гермиона буквально до дрожи ненавидела объяснять кому-то вещи, которые самой ей казались очевидными, но, к сожалению, именно это ей приходилось делать по нескольку раз за день, так что она почти смогла к этому привыкнуть.              — Я просто хочу понять, что происходит у него в голове.              — Разберись сначала со своей головой, — зло выплюнул Малфой.              — Да что с тобой не так? Неужели ты сам не понимаешь, что нам нужна помощь?              — Помощь? — Драко презрительно хмыкнул, — и чем, скажи, нам может помочь глупая маггловская книжка?              — Она не… — упрямо скрестив на груди руки, Гермиона приготовилась спорить, но Малфой практически сразу перебил её.              — Может, она расскажет нам, как подготовиться к его первому выбросу магии? Или тут написано, что делать, если ребёнок оказывается сквибом? Нет… Тогда что же… Наверное, я найду здесь что-то про развитие его колдовского потенциала…              — Джеймс — это не только его магия! — Грейнджер не заметила, как перешла на крик и поднялась на ноги, чтобы Малфой не возвышался над ней так сильно.              — Конечно. Только не забывай, что он, — Драко сделал акцент на последнем слове, будто хотел подчеркнуть, как сильно Джеймс отличается от самой Гермионы, — родился в семье волшебников.              Внутри словно появилась очередная трещина, но Грейнджер, как и всегда, запретила себе думать об этом, позволив паутине душевных травм просто немного изменить привычный узор, словно и не было в этом ничего противоестественного.              — Но он всё равно в первую очередь просто ребёнок!              Её голос едва не дрожал и звучал уже слишком высоко, но сдерживать собственную злость становилось с каждой секундой всё сложнее. Да, она всегда знала, что с Малфоем не может быть просто, но почему-то всё равно надеялась, что он по крайней мере попытается сгладить самые острые углы и сделает хоть что-то, чтобы их жизнь не была действительно невыносимой.              Что ж. Людям свойственно ошибаться, и очевидно Гермиона не была исключением.              — Просто ребёнок. Отлично, — Драко покачал головой и открыл всё ещё зажатую в ладони книгу, — ну, давай проверим, если ты в этом так уверена.              Даже с рыжим оттенком волос, всегда казавшимся Гермионе олицетворением тепла, уюта и чего-то семейного, Малфой умудрялся выглядеть жёстко и даже угрожающе.              — Просто отдай её мне, — пожалев, что начала всё это, Грейнджер потянулась, чтобы забрать пособие, но Драко резким движением убрал свою руку и принялся зачитывать случайные, никак не связанные между собой строчки.              — «Во время кормления грудью формируется уникальная связь, которая, в дальнейшем становится важнейшим фундаментом» — очень полезно, не правда ли? — он перелистнул несколько страниц и принялся читать дальше, — «особая связь матери и ребёнка, которая устанавливается ещё в утробе», — Малфой даже не стал комментировать эту фразу и лишь мрачно усмехнулся, прежде чем продолжить. — О, вот это мне тоже нравится — «не стоит забывать, что взаимоотношения между матерью и отцом, которые каждый день видит ребёнок, также накладывают важней отпеча...»              — Хватит! — Грейнджер и представить не могла, что разговор, казавшийся ей вполне невинным, может вскрыть что-то настолько глубокое и болезненное. — Просто…              — Когда ты уже поймёшь, что ничего не будет просто. Не в нашем случае.              В горле застрял тугой ком, и Гермиона почувствовала, как к глазам подступают слёзы, но она всё равно заставила себя выдавить последнюю фразу, в которую вкладывала куда больше личного, чем ей хотелось бы, но она уже не способна была себя контролировать.              — Я хотя бы пытаюсь.              — О да, ты пытаешься, — на мгновение Гермионе показалось, что сейчас в его голосе куда больше тоски и давящей безысходности, чем злости или ненависти, но она решила, что обязательно подумает об этом позже. — Пытаешься быть хорошей, даже идеальной, но вот только нужно это в первую очередь не Джеймсу, а твоей неугомонной совести. И когда ты поймешь, что это не одно и то же — нам всем станет гораздо легче. И в первую очередь, тебе самой, Грейнджер.