Fire of soul

Следующее утро казалось спасением. Лука проснулся в своей комнате, стараясь не вспоминать вчерашний день. Но обрывки разговоров преследовали его подобно призракам. И до этого неспокойные мысли сейчас будто бы становились громче или говорили сразу несколькими голосами. Он вернулся задумчивым, попытался успокоить остальных, что просто устал, тяжёлый день. Видя жалостливые глаза на себе, хотелось закрыться и больше никому не показываться. Потому что его личные демоны не должны тронуть кого-то ещё. Это будет нечестно. Он взял гитару и начал играть спокойный мотив. Музыка уносила его далёко отсюда, от этой жизни, от этих забот, порой даже далеко от себя самого. Так было легче. Легче игнорировать себя. В какой-то момент всё стало слишком. Слишком сложно, слишком лень, слишком хочется уйти. Куффен не знал, что с этим делать. — Маринетт, Адриан сегодня в школе? — зато он с прежней лёгкостью набирал заученный номер. — Да. Только он почему-то подавлен. Не знаешь, что произошло? — он не любил подобные моменты. Потому что Агрест друг, с которым прекрасно до внутренней дрожи, а Дюпен-Чен — его влюблённость, пусть и неудачная. Пусть они и расстались, пусть всё это лишь в его голове, но от чувств так просто не избавишься. Они съедают изнутри, столь разные. Ведь Маринетт влюблена в Адриана. А Лука лишь приятель. И ей с ним тоже хорошо, но не так, чтобы до дрожи и не так чтобы смотреть, неосознанно прожигая дыру. — Нет, хороший повод заговорить с ним, — Куффен усмехнулся, зная, во что может вылиться подобный совет. — Смеёшься надо мной? Вокруг него Ларри вертится, не знаю, как подойти к ним обоим. Ты с ним знаком, кстати? — Случайно пересекались. Пришёл с Джулекой на вчерашнюю репетицию… — Чёрт, вот о чём я забыла, сто тысяч прости, Лука. Не знаю, что на меня нашло. Хотя ты ведь знаешь мою рассеянность, — он с лёгкостью представил, как девушка сейчас массирует шею, стараясь скрыть смущение. Такие похожие жесты. — Чтобы искупить свою вину всего лишь сходи со мной на прогулку после занятий… — Лука вернулся к своему игривому настроению, полностью отбрасывая лишние мысли. — А…эм, да, конечно. Встретимся сразу после, обещаю. Как только закончится я приду… к выходу со школы, да. Увидимся! — она сбросила звонок, чему Куффен немного расстроился. Девушка продолжает избегать его в жизни, редкие звонки — теперь это всё, чем он может довольствоваться. Гитара в руках заиграла непривычно, сбивчато, резко. В стиле отца. Осенняя погода радовала октябрь тёплыми днями, кофты днём хватало, чтобы сохранять тепло. Лука решил пойти пешком, порой переходя на бег, создавая свой собственный ритм. Листва кружила, и он старался ей соответствовать. На входе стоял Ларри, и Куффен немного напрягся. Но парень просто улыбнулся, приветствуя его трясущейся туда-сюда рукой. Он отразил жест, устремляя взгляд на синие пучки. Сердце совершило кульбит. Маринетт в его глазах выглядела идеально. Всегда. Каждая встреча оставалась целым видеофайлом в памяти, который он просматривал в ожидании следующей. Дюпен-Чен, увидев его, спряталась за спину Альи, но под взором сразу трёх недовольных взглядов, вышла. Сезар обняла Луку, слегка толкая подругу в плечо в знак поддержки. Нино обнял свою девушку: — Мы пойдём заниматься своими делами, передаём её в твои руки. Хорошо проведите время! — Верну её ровно до наступления темноты, будущий зять, — компания засмеялась под возмущённые вздохи Маринетт. — Ладно, пошли уже, — Дюпен-Чен повела его в сторону местного парка, чтобы сделать несколько зарисовок. — Как там Адриан? Ларри от него отлип? — Нет. И я так и не подошла. А ещё… — Всё в порядке, можешь не заставлять себя что-то говорить. — Нет, это важно, потому что я делаю тебе больно, так ведь? — Всё в порядке, Нетт, — от давнего прозвища шло ещё больше ласки и неосязаемой любви, которую девушка не могла принять, чувствуя себя ужасной. — Не притворяйся. Я знаю, каково это — любить того, кто никогда не ответит взаимностью. — Хей, у вас с Адрианом всё впереди, — они сели на лавочку под ярким деревом. — Я не уверена. Не понимаю, что чувствую. Я для него просто подруга, да, замечательная, красивая и милая, но не то. И я его, к сожалению, понимаю, — Маринетт подтянула колени к себе, прячась в своеобразное убежище. Лука просто сидел рядом, думая, что сказать. В любовных делах он явно не советчик сейчас, у самого галочка напротив графы «всё сложно». Оба глубоко вздохнули, из-за чего засмеялись. — Я не могу ответить тебе взаимностью, — Дюпен-Чен вновь села ровно, стараясь смотреть на Луку. Хотя бы на дырки в его джинсах, но это ведь уже достижение для неё. — И проблема не в тебе, пойми. Ты очень классный, всегда помогаешь людям хотя бы советом, готов пожертвовать собой, защищаешь многих, а ещё ты клёвый гитарист. С тобой круто общаться не только потому, что ты сын мировой рок-звезды. Я чувствую себя комфортно рядом с тобой, особенно когда ты молча принимаешь все мои недостатки. Это так круто, мне подобного порой не хватает. Все пытаются сразу решить мою проблему, летят сломя голову, будто бы мне не хватит уверенности сделать подобное самой, вместо того чтобы дать немного времени. Фух, — девушка выдохнула, смотря парню напротив в глаза. — Спасибо, Маринетт. Мне приятно это слышать. — Ахах, да ничего невероятного я и не сказала, — Дюпен-Чен вновь засмущалась, но взяла себя в руки. — И ещё из-за всего этого я не знаю, как правильно вести себя рядом с собой. Ты прав, я тебя избегаю. Потому что это причиняет тебе боль. Чувства ведь нельзя убрать просто отказом, я по себе знаю. — Успокойся, я буду в порядке. Твоё присутствие делает мою жизнь лучше, так что не стесняйся. Ты делаешь мне больнее своим игнорированием. — Получается, мы разобрались? — Получается так. — Не зря Кагами говорила, что так проще. — А?! Ты говорила с Кагами. Прости, мне казалось, что ты и её избегаешь. — Случайно получилось. Я вчера пришла, будто бы случайно встретить Адриана с фехтования, но тут появляется она и оказывается, что он ушёл раньше, чем я предполагала. Чёрт, это наверняка связано с его сегодняшним состоянием. Я что-то пропустила? — Нашу вчерашнюю репетицию. Он был там, — про диалог с Ларри Лука боялся даже обмолвиться. Что-то слишком личное, что-то лишь между двумя. Как оказалось, с Маринетт такое тоже есть. — Но как? Отец запрещает ему… — Он… Я не могу сказать, извини. Лучше поговори с ним об этом. Думаю он будет очень рад твоей поддержке. — Ну нет. Я же не смогу. Просто вообрази себе эту ситуацию. «- Хэй, Адриан, не ожидала увидеть тебя здесь. Как дела? — Но мы ведь одноклассники, логично, что мы встретимся на уроках. — Аааа, ну да, я имела в виду… Как тебе вчерашняя погода? Она ведь была такая… солнечная и… Прямо как твои шёлковые волосы… Эм, не то, чтобы я их трогала. Я… я лишь предполагаю». Лука смеялся в голос, удерживаясь рукой за скамейку, на которой они сейчас сидели. — Да, нечто подобное бы и произошло. Но он знает тебя не первый день, уже привык. Поэтому просто попробуй, Маринетт. Твоей смелости ведь можно позавидовать. Я, к примеру, порой боюсь… Забудь, на самом деле я бесстрашный, — Куффен осёкся, гордо взлохмачивая причёску. Девичий смех позволил ему расслабиться. Она ничего не подозревает, приняла всё за шутку. Как и должно быть. Он проводил девушку до дома, за что был награждён порцией свежей выпечки для всей семьи. На пешеходном переходе его достаточно резко потащили за собой, но увидев белый хвост ещё издалека, он был хотя бы мысленно к этому готов. Для Ларри подобное поведение вполне нормально. — У Адриана мааааленькая проблемка, — словно невзначай бросил он, отпуская Куффена. — Ты подразумеваешь апокалипсис этой фразой? — Вы, как всегда, проницательны, коллега. За ним ужесточили слежку, — Лука прыснул. — Это не самое страшное, что могли с ним сделать. Его отец по ощущениям уже давно поехал головой, хоть и не мне судить. Договориться с Натали возможно, но она тоже лишь пешка в этой игре. Я не представляю, что можно сделать, не сломав при этом жизнь Адриана. — Что ж, понимаю. И вот сейчас должен быть твой выход, защитничек. А ты вон, поедаешь булочки из пекарни своей бывшей девушки, которой нравится твой… друг. Ещё и не делишься. Какое бесстыдство! — Джефферсон театрально прислонил ладонь ко лбу, ускоряя шаг. — Это для сестры и мамы, обойдёшься. К тому же ей тоже нужна была помощь… — Ладно-ладно. Можешь не оправдываться. Всё равно мучное не люблю да и твои похождения не вызывают интереса. Просто сделай свою часть работы, а то я неаккуратный, могу и сломать кого-нибудь… — Ларри! — Луку крайне задела его фраза, потому что Адриан не должен пострадать, у него и без этого слишком много безразличия к жизни со стороны других. — Что? Я изначально заявил о своих намерениях. По сути, из-за чувств к Агресту у тебя и выбора то нет. Интересный расклад, не правда ли? — Замолкни уже, — раздражённый Куффен лишь случайно прикусил язык по неосторожности. — Ну не злись, напарничек, я же не со зла. Серьёзно, что-то происходит между вашей троицей, кажется. О чём говорили с Маринетт? — О, как раз отвяжешься от меня, когда пойдёшь задавать данный вопрос ей. Всего хорошего, Джефферсон, — Лука саркастично улыбнулся, хлопая парня по плечу. — Ну и ладно, знаешь ведь, что я своего добьюсь. Ларри вприпрыжку вернулся к месту встречи с гитаристом, насвистывая придуманный мотив. В булочной приятно пахло хлебом. — Здравствуйте, мне нужна ваша дочь. Она ведь дома? — низенькая женщина, чьё лицо было испачкано мукой, обратила на него внимание. — Ах, ты её новый друг. Пройди наверх, она совсем недавно вернулась, — Джефферсон тут же скользнул на лестницу, за несколько секунд преодолевая расстояние. Дверь на чердак с лёгкостью поддалась, чему он сначала удивился. Но с другой стороны, это же Дюпен-Чен, тем более это её дом, чего бояться. — Пааап, ну я же просила не мешать мне, — девушка сидела спиной к вошедшему, что-то вычерчивая на листе бумаги. — Кхм, это я, — Ларри осмотрел комнату, ухмыляясь. — А…ааа. А как ты сюда зашёл?! — Маринетт тут же вскочила, пытаясь убрать все компрометирующие вещи, связанные с Агрестом. — Не старайся, я уже увидел достаточно, — она поникла, садясь обратно. — Да ладно, не расстраивайся, о твоих чувствах не знает только сам Адриан. — Ты ведь ему не расскажешь? — Он в любом случае не поверит, расслабься. — Как думаешь, почему? — её голос звучал разочарованно, взгляд казался слишком пустым для шестнадцатилетнего подростка. — Хм, потому что вы не подходите друг другу, — несколько слёз скатилось по её лицу, чего Ларри явно не хотел вызвать своими словами. — Спасибо, — на грани слышимости пошептала Маринетт. — Ты первый, кто говорит мне правду, — к его удивлению она улыбнулась, смахивая выступившую влагу. — Это можно было бы изменить, но зачем ломать себя ради кого-то. Лучше найти человека, который тебя дополняет. Стать не вопреки, а благодаря. Сорри, но ты слишком неуверенная для него, который сам то и решения принять не может… — Говоришь прямо как Кагами. Это его бывшая девушка и моя подруга. Они вместе ходят на фехтование, я даже судила их поединок в её первый день. Она упёртая, решительная, идущая напролом, жаль я не могу быть, как она… — Но ведь и они расстались. Проблема скорее в вашем восприятии, тебе не кажется? Сама посуди, что ты знаешь о внутреннем мире Адриана? Он и сам многое о себе не знает. До сих пор не может разделить своё и отцовское, не может выразить свою личность. Это до ужаса грустно. И ему нужна помощь, чем скорее, тем лучше. Поговори с ним уже, наконец. Насколько я понял — котёнок не кусается. Он лишь недавно открыл глаза и научился шипеть. — Что произошло вчера? — Маринетт была в шоке. Джефферсон с лёгкостью проник в её комнату, чувствовал себя здесь крайне вольно, разглядывая всё вокруг, ещё и диктовал какие-то условия, хоть и общаться с ним был насколько непонятно, настолько же интересно. А учитывая, что в выражениях он не стеснялся, то в отличие от Луки расскажет ей историю всего света. — После школы? А, ну так я привёл его на репетицию. Но он сам того захотел, никакого насилия, я не идиот, что бы ни говорили остальные обо мне. Самой не грустно, что узнаёшь это от меня? Знаешь каждую его секунду, все его имена, печатаешь каждую фотографию на свою стену, а спрашиваешь его знакомого. Даже иронично как-то. — Я… Я просто не могу с ним говорить. Он восхитительный, словно само божество спустилось с Олимпа, а я — обычная смертная — умру лишь от его взгляда. Рядом с ним голос дрожит, а мысли путаются, стоять тоже не получается, всё валится из рук, я словно не принадлежу себе… — Слишком типично для любовного романа. Но он и твоё вдохновение, я прав? — Ага… Знаешь, я правда очень хочу вести себя с ним как, ну даже с тобой. Без всех этих размахиваний руками, падений, упавших книг, заиканий и глупых эмоций. А про весь тот бред, что я ему говорю в такие моменты, и вспоминать не хочется. Я такая глупая… — Нормальная. Просто неуверенная. — И для Адриана этого мало, для него нужно другое божество. Кагами, к примеру. Она тоже особенная, а я так, посредственность. — Так прикоснись к особенному. С Кагами же нормально общаешься. — Да, но это другое. В неё я не влюблена. Да и я уже не уверена нравится ли мне вообще хоть кто-то, я запуталась. — Захочешь разобраться, наберись смелости и позвони. Я всегда открыт к общению, — Ларри двинулся к выходу. — Как тебе это удаётся? — Что именно? — Забираться в самую душу типа. Я только Луке могла подобное рассказать. — Просто мне нравятся люди, а-ля изучение их внутренностей, но без телесного вскрытия. И знаешь, возможно, Кагами — твой ключ от запертой двери, — бросив эту фразу, Джефферсон удалился. Маринетт осталась сидеть в той же позе, сгорбившись над листом бумаги, словно ничего и не произошло. Словно Ларри не дал ей подсказку.