Fire of soul

Зима захлестнула подростков с головой. В Париже хотя бы на какое-то время наступило спокойствие. Но это было тем, что не давало двум супергероям расслабиться. На уже привычном патруле Супер-Кот обернулся к своей подруге: — Леди, помнишь, ты говорила, что мы не должны знать личности друг друга? А что, если мне очень хочется кое-чем с тобой поделиться? Но это касается не моего обворожительного пушистого хвоста, а обычного парня, прячущегося в этом костюме? — Поэтому ты такой задумчивый сегодня? — Адриан грустно выдохнул, начиная хрустеть пальцами от волнения. — Я ведь наглядно показывала будущее, где мы знаем друг о друге хотя бы крупицу информации, — их взгляды встретились, и Агрест увидел в глазах то же, чем была наполнена его душа. Всю ту необъяснимую тоску и отчаянье. — Ты тоже встретила кого-то особенного? — Маринетт стушевалась от догадливости своего напарника. — Чтооо?! О чём ты? И подожди, тоже?! У тебя появилась девушка, но ты же был влюблён в меня… — Дюпен-Чен активно жестикулировала в своей привычной манере, пытаясь скрыть удивление. Хотя кого она обманывала, она сама за короткий срок осознала, что просто путала свои чувства. — А у меня и не девушка. Просто я боялся признаться, что мне вообще могут нравиться, ну, парни, — Адриану немного смущался от столь личных разговоров. Ему было нелегко говорить даже под маской супергероя. — Чёрт, я не должна был об этом узнать. Как же ты не поймёшь, что всё идёт к великому плану Бражника. Он готовит очередную ловушку для нас всех. Париж уже знает имена остальных хранителей талисманов. Я ужасно подставила всех этих подростков. Это не игра, Супер-Кот. Если Бражник завладеет и нашими, то… — Мы не знаем, что конкретно произойдёт. Но я лишь хотел предложить. Ты ведь готова бороться до последнего? Готова пойти на всё ради победы над ним? — Спрашиваешь ещё?! Конечно! Это же и есть наша цель. — Тогда доверься мне. У меня есть человек, ради которого я теперь не сдамся. И для этого мне нужно твоё доверие, моя Леди. — Что ж, ты не раз верил лишь моему слову. Настала моя очередь, — подростки ласково улыбнулись друг другу. Адриан смотрел на девушку, в которую был влюблён в прошлом. Тогда казалось, что она единственная, подобных ей не будет уже никогда. На самом деле так и произошло. Второй Леди Баг в его жизни не случится, но она ему и не нужна. Хватает того, что эта прекрасная девушка ему доверяет. Что она его любит. И он её тоже. Просто теперь по-другому. Не ради неё он использует супер способность только бы сбежать из дома на несколько секунд. Не рядом с ней замирает дыхание, а мир видится в совершенно других красках. Не ради неё он, обессиливший от ужасного расписания, которое отец ужесточает с каждым днём из-за непослушания сына, отправляется на патруль. Хоть бы по дороге назад зайти в родную квартиру, поцеловать своего парня и вновь сбежать. А Лука, сволочь, понимающий. Просто рад тому, что Адриан рядом, что он про него помнит. Но так ведь нельзя. Агрест не дурак, он видит, как Куффену больно. В глазах читает, будь они прокляты за эту искрящуюся искренность. Адриан вернулся домой в плохом настроении. Он уже представлял, как проснётся завтра, и всё начнётся заново. Весь тот круговорот, из которого он хочет вырваться. Отец запретил ему ходить в школу, всё чаще в доме появлялся Феликс… Второе играло на руку подростку, который в любом случае хотел использовать брата в своих интересах. Но он чувствовал, что происходит нечто ему непонятное. Будто семья всё время ему врёт. Он лёг на кровать и закрыл голову подушкой. Грустный Плагг лёг поверх: — Опять хандришь? — Просто скучаю. — Так если скучаешь, то не лежи здесь. Сделай хоть что-нибудь. Вспомни, что говорил Ларри. И давай просто поедим сыр. Не смотри так на меня. Он и вправду успокаивает, — Адриан вымученно улыбнулся в простыню. Присутствие Квами успокаивало. Этот вредный чешир был чуть ли не первым другом Агреста. С момента их встречи жизнь сына Габриэля отошла на задний план. У Адриана появилась возможность вздохнуть полной грудью. И его это крайне радовало. — Кстати о Ларри, — Агрест приподнялся на кровати, опираясь на заведённые назад руки. — С чего он вообще решил мне помогать? Нет, добрые люди, конечно, существуют. Но откуда он знает столько информации о всех нас? — Эх, Адриан. Я знаю ровно столько же, сколько и ты. — А вдруг он и есть Бражник? — Не слишком ли он молод для той фигуры, что мы видели во время последнего боя с Хлоей? — Да, но у меня тогда нет другого объяснения. — Ты вроде скучал по Луке. — Не хочу сейчас к нему идти. Тошнит от этого. Будто бы я использую все те тепло, заботу и любовь, что он даёт. А ему в ответ достаются только те несчастные мгновения, короткие поцелуи и печальные улыбки с уставшими глазами. Я люблю его, но, кажется, ничего не делаю для наших отношений. Поэтому мы такими темпами развалимся и разойдёмся. А это то, чего я боюсь даже больше, чем победы Бражника. Ненамного, конечно, — Агрест потёр руками лицо в жалкой попытке предотвратить подступающую истерику. — Ещё и скрываемся вечно. За руку его взять нигде не могу. На показах меня съедают глазами сотни девушек. А он терпит. Хотя это Лука тот, который может назвать меня своим, и я буду лишь рад. Устал от этой лжи, Плагг, понимаешь? — Адриан чувствует, как предательские слёзы вновь подступают к глазам. Ему хочется выть от бессилия. От бесконечной игры в другого человека. Ему просто хочется домой. Туда, где его тепло обнимают. Туда, где ему улыбаются и приветствуют поцелуем в щёку. К Луке. Ему так хочется быть с ним в открытую. Поэтому он делает над собой усилие и поднимается с кровати. С молчаливой уверенностью проходит коридор до кабинета отца. — Нам надо серьёзно поговорить, — привычно без стука и объяснений. Неважно сидит ли Габриэль Агрест один или в компании бесконечных партнёров. Он его сын. — Если нужно, то садись, — отец не оторвался от бумаг, лишь кивнул головой на противоположное место. — Что ж. Я влюбился, — Адриан сжимает руки в кулаки, наблюдая за реакцией. Он готов сопротивляться. — Я знал, что та твоя подруга, как там её, — отец показушно подумал несколько секунд, стараясь вызвать мандраж и накалить атмосферу. — Маринетт Дюпен-Чен плохо на тебя повлияет. Вспомни уже, наконец, кто ты. Адриан рассмеялся, чем вызвал удивление родителя: — Ты идиот. Ты даже не знаешь, что происходит в жизни твоего собственного ребёнка. Вот именно, кто я? В первую очередь для тебя… Просто удобный конструкт? Захотел, повертел в одну сторону. Если не понравилось, то можно попробовать другую. Но это так не работает. Я живой, пап. Я тоже чувствую. И ты меня пугаешь. Чем я заслужил такого к себе отношения?! Я всегда делал то, что вы хотели. Исполнял каждую прихоть. Крутился здесь как белка в колесе. Но мне ничего из этого не нравилось, кроме ваших чёртовых улыбок. Я хотел быть хорошим мальчиком, а по итогу папочка всё равно мной не доволен. Ты думал, что сможешь держать меня при себе, словно собачку всю жизнь, но у меня появились люди, которые ценят Адриана. Без Агреста и тех четырёх остальных имён. Меня полюбил самый лучший парень, которого я знаю. Да, пап, у меня парень… Речь обрывается незаметно даже для самого подростка. Хлёсткая пощёчина возвращает его в мир. В мир, где его отец стоит разгневанный и бросает его в угол своего кабинета. Место удара жжётся, и Адриан прижимает к нему свою ладонь. В нём собираются вся обида и горечь, которую он готов выплеснуть прямо сейчас. — Ты хоть когда-нибудь задумываешься о репутации. Моей? Твоей матери? Нашей семьи?! Так я тебя воспитывал? — Я ненавижу тебя, отец! — Адриан плачет, озлобленно кричит и смотрит на родителя, не мигая. — Ненавижу! Ненавижу! — истерика полностью завладевает им. Подросток начинает дёргать ногами и мотать головой в разные стороны. — Ты мне всю жизнь испортил. С самого первого дня всех этих показов, с каждой новой коллекцией. Ты тонул в деньгах, а я в море своих разочарований. И я всё ждал. Ждал, что вернётся мой папа, просто тебе нужно дать немного времени. А по итогу ты просто запер меня здесь и запрещал контактировать с миром. Сделал меня личным рабом, исполняющим все твои прихоти. Ты ужасен. Я жалею, что моим отцом являешься именно ты. Я ничего не желаю так, как твоего отсутствия в моей жизни, — переполненный агрессией подросток кое-как встал на ноги и побрёл прочь. Слёзы расфокусировали взгляд, а уши заложило так, будто он был под водой. Отец что-то кричал ему вслед, но обида придавала лишь больше сил. Он перешёл на бег. Дверь в комнату захлопнулась. Теперь только она могла ненадолго спасти его от гнева родителя. Адриан стёр солёные дорожки, стараясь привести мысли в порядок. Сейчас ему ни к чему лишняя паника, нужно двигаться быстрее. Если сегодня он покинет дом, то больше не вернётся. Он с лёгкостью находит сумку, которую носил с собой на фехтование. Скидывал туда вещи первой необходимости, всё остальное одолжит. Теперь есть у кого. Теперь у него есть выбор, который он с лёгкостью делает. Бежать, но не как можно дальше, а, наоборот — к ближнему. Плагг понимает всю сложность ситуации, поэтому мысленно уже прощается с любимым сыром и готовится к перевоплощению. Адриан закрывает молнию и в последний раз оглядывает ненавистное место. Пианино, учебники иностранных языков, книги, приставку, игровой автомат. Фотографии мамы он бережно уложил и забрал с собой. Интересно, а как бы она оценила его поступок, будь жива? Похвалила или отругала бы? Но разве он делает что-то криминальное… Отвечать на эти вопросы не было времени. Подросток кивнул Квами, и они поняли друг друга без слов. Сегодня их жизнь изменится. Шмыгнув в окно, Агрест с грустью захлопнул ставни обратно. Знак, что он больше не вернётся. Кажется, так заканчивается детство. Также как в кабинете отца он перебирает ногами без особого смысла. Просто бежит без лишних раздумий. Его может увидеть множество людей, но на это сейчас плевать. Будет куда хуже, если его узнаю фанаты. Он навсегда запомнит, как они поймали его во время свидания с Лукой. Тогда им пришлось применять все их навыки маскировки лишь бы скрыться. Многих в сети удивляло столь тесное общение сыновей известных в Париже людей. К тому же Куффен не давал журналистом ответа о том, кто является человеком, которому он посвятил то выступление. По Интернету ходило множество слухов. Алья любила зачитывать их во время перемен и наблюдать за реакцией остальных. Адриан всё время краснел. Маринетт тоже чувствовала себя неловко, учитывая их прошлый любовный треугольник, из которого она вышла в абсолютно другое звено. Лука стал чаще выступать сольно, исполняя песни собственного сочинения. Друзья узнавали в них себя, за что любили его ещё больше. Куффен всегда чувствовал их без слов и умел поддержать самыми обычными словами. Он заслуживал своего личного счастья рядом с возлюбленным. Когда Лука рассказал им, кому именно посвящены строки, они удивились. Почти все. Эта идея не являлась его личной. Просто во время той ссоры с Адрианом он слишком сильно ушёл в себя. Подобное поведение было особенно заметно их группе. Джулека всё чаще жаловалась на подавленное состояние брата. Её очень беспокоило его состояние, из-за чего она иногда сбивала ритм во время репетиций, чтобы взглянуть на него хоть разок в надежде увидеть улучшение. Приглашённый в качестве дополнительного художника Натаниэль сразу же почувствовал себя загнанным в угол. Находиться в подобной атмосфере было трудно, но никто не решался лезть парню в душу. Марк, который шёл со своим парнем «+1», не мог подолгу терпеть его удручённое выражение лица. В конце концов, он писатель и может чем-нибудь помочь в ответ. — Слушай, печальная принцесса, давай отойдём ненадолго, — он молча потянул Луку за собой, не вдаваясь особо в подробности. Он не делал предложение, он заставлял двинуть дальше. Потому что всем уже откровенно надоела эта унылость. — Марк, что-то случилось? — глаза Куффена ненадолго блеснули интересом. Несмотря на свою истерзанную чем-то или даже кем-то душу он готов помогать другим. Как благородно. И глупо. — Я этот же вопрос тебе хочу задать. Что там у вас случилось? Не знаю с кем. В семье, в любви, в самом тебе. Скажи уже, а не просто ходи вот такой. Это больно. Больно видеть тебя тихим и поникшим. Не то чтобы ты в обычной жизни зажигалочкой был, но это уже перебор. — Всё в порядке… — Ага, просто не выспался. Так я тебе и поверил. Выкладывай давай. Это из-за Маринетт? Понимаю, она очень крутая. И мой парень тоже был к ней неравнодушен, но это ведь не повод так себя закапывать. Ты уже совсем как живой труп. Лука, ты вчера лишь с пятого раза по имени отозвался. Что происходит? — Да я сам не понимаю. Я, кажется, влюбился. По-настоящему, — его нижние веки оказались наполнены влагой. Пушистые длинные ресницы сдерживали капли, которые всё равно падали на доски. — Подожди. А что было с Маринетт? — Прям как у Натаниэля получается… — Лука хихикнул, тут же прикрывая рот рукой. — Тогда я позову его, хорошо? Ты только не сдерживайся. Хватит держать эмоции на поводке. Мы не осудим тебя за человечность, друг. Марк побежал наверх, и через считанные секунды в комнату зашёл Куртцберг: — Эм, Марк сказал, что ты хочешь меня видеть, — ему явно было неловко находиться рядом с тем, кому откровенно плохо, но он пересиливал себя. Это явно было тем, что нравилось Ансьелю до дрожи в своём возлюбленном — умение становиться сильным, когда того требуют обстоятельства. На первый взгляд не скажешь, что в этом неловком рыжеволосом художнике скрывается бесёнок, готовый крушить за свою любовь. Их компания однажды видела проявление его характера, и больше, если честно, не хотелось. — Как ты понял, что любишь его? — Куффен начал без предисловий. Ситуация его раздражала. Он задерживает всю группу, все носятся с ним как курица с яйцом. — Марка? А как же его не любить… Он добрый, солнечный, тёплый, красивый. Он всегда меня поддерживает, помогает в трудную минуту. Более того, у нас есть детище. Я про комиксы. Мы начинали как коллеги и то робко, — Натаниэль мечтательно смотрел куда-то в пустоту, с искрой в глазах вспоминая возлюбленного. — Зато потом это вылилось в нас сейчас. И знаешь, хрен он от меня теперь уйдёт. Мы порой ссоримся, куда же без этого. Я вскрикну, он ответит, мы находим компромисс и живём дальше. Не бывает чего-то идеального, особенно когда в деле задействованы люди, не думаешь? Но как бы он меня порой не бесил, я его люблю. У нас в целом всё серьёзно. Мы поэтому чаще ссоримся. Вся эта волокита с выпускным и поступлением… Ой, прости. Я всё о себе, а ты звал помочь. — Нет-нет, всё в порядке. Насколько у вас всё серьёзно говоришь? — Натаниэль пожал плечами и, сделав глубокий вдох, продолжил. — Мы знакомы с семьями друг друга. Ну, официально. Они знают, что мы пара. После всей этой неловкости будто гора с плеч упала. Не нужно было всего тех притворства и лжи. Его родители даже приглашали меня на годовщину свадьбы. Они уже приняли меня за члена семьи, хотя ничего ещё не известно. Это удивительно. Хотя, моя семья такая же. Иногда мне кажется, что они Марка любят больше меня. Приходится напоминать кто им сын. И я не шучу, — Лука всё равно продолжил громко смеяться, представляя эту картину. — Ну и иди ты. Больше не буду тебе ничего рассказывать. Куффена настолько удивила реакция обычно робкого Куртцберга, что он немного отсел от парня. — Он изменил тебя. — Да. Мне часто так говорят. И мне нравится, — Натаниэль запрокинул голову назад, поправляя волосы. Из-под пиджака показались багровые пятна, чему Лука сильно удивился. Интересно, чего ещё он не знает о своих друзьях. Куртцберг, отследив направление взгляда, стушевался. — Это тоже смена имиджа? — Завидно? Тогда молчи, — красный оттенок проступил на ушах парня, и Куффен решил перевести тему. — Тебе не было страшно? Ну, признать где-то в душе данный факт. Даже мысль пугает меня. — Было. Но потом Марк разогнал их. Просто обнял и стало очень хорошо. Поначалу мы стеснялись друг друга, а теперь… — парень снял пиджак, обнажая кожу. Лука кашлянул, настала его очередь смущаться. — Всё приходит с опытом. Мы быстро учились рядом друг с другом. Он влюбился первым, а я предпочитал думать, что Маринетт моя единственная. Порой наши мысли искажают реальность, поэтому я стал больше доверять чувствам. А они отчаянно рвались к нему. Тяжело осознавать, что ты, как минимум би, но потом я поцеловал его, и стало плевать. Я просто с ним, понимаешь. Когда Марк оказался ближе, чем я мог представить в своих мечтах, — Нат потёр шею, точнее обозначая о чём именно говорит, — стало плевать. Он со мной, всё остальное — пыль. У него бы получилось красивее сказать, в нашем дуэте я всё-таки за рисунки отвечаю. — Спасибо. Мне было важно всё это услышать. Именно от тебя. Куртцберг улыбнулся и, окинув взглядом комнату в последний раз, собирался уходить. — Если хочешь быть с Адрианом, то действуй. Вырви его из рук той судьбы, которая ему не предназначена. А потом просто любите друг друга. Мне кажется, что свет всегда выведет на правильный путь. Лука то открывал, то закрывал рот, смотря другу в след. В конце концов, силуэт размылся, а музыкант так и не нашёл что сказать. Он лежал несколько дней в своей комнате. Хотелось только думать и решать. Он откладывал действия после того разговора. Осознание, что Маринетт — его первая любовь — уйдёт настолько быстро не давала ему покоя. Лука с лёгкостью принял её выбор в лице Кагами. Девушка никогда и не клялась ему в любви, так что ожиданий он не строил. Куффен не мог поверить, что настолько быстро почувствует нечто схожее, не побоится назвать это хотя бы симпатией. Но он явно становился в разы счастливее рядом с Адрианом. Поэтому Лука хотя бы попытается подобраться поближе к замку Агрестов. Возможно, с несколько сот разовой попытки у них получится пересечься взглядами. Но в первый раз его встретил неожиданный посетитель. Двоюродный брат Адриана слишком сильно на него похож, что рождало не лучшие теории, которые парень решил оставить до более подходящего времени. — Виперион, я тебя ждал. — Зачем? — Куффен не стал играть в непонимание, ему нужно выудить как можно больше информации. — Ты единственный, кто знает настоящую личность Леди Баг, я прав? — глаза Феликса были пропитаны излишней уверенностью. Но Луку всё равно кое-что смутило. — Почему же только её? — спустя несколько совместных заданий Куффен действительно понимал всю иронию ситуации. Он был влюблён в Леди Баг, совершенно другую Маринетт, уверенную в своих силах. Но это была всё та же Дюпен-Чен, что поселилась в его сердце. Прекрасная, умная и оптимистичная девушка. И она любила другого. Всё время их отношений ей нравился Адриан Агрест. Лука знал об этом, поэтому спокойно отнёсся к их разрыву. Он и не надеялся на большее, быть рядом с Маринетт, её другом и советником — самое лучшее, что он мог представить. Затем он узнал, что за маской её напарника скрывается её же возлюбленный. Узнал о нём слишком многое. О его детстве, мечтах, увлечениях и неуверенностях, заполучив огромную проблему. Куффен, кажется, влюбился. По-настоящему. Когда быть другом — насиловать себя, отрывая от собственной души мелкие кусочки. — Я знаю, что Супер-Кот в этом доме, — Феликс обернулся, кивая на особняк. — Пришёл вызволять принцессу из замка? Габриэль будет очень зол, когда узнает о вас, Виперион. Интересная всё же вышла развязка у нашей истории. — О чём ты? — Мы так долго следили за вами, помогали что-то понять и осознать… Ларри неплохо подошёл для отведённой ему роли. Нам всем есть за что сражаться с Габриэлем Агрестом. Он всегда был безумен в своих идеях, но воскрешение Эмили — самое ужасное, что могло сгенерироваться в его голове. Простите, что влезли в ваши жизни, но без этого вы бы ещё долги ходили вокруг да около друг друга. Особенно вы двое. Лука стоял как вкопанный, лихорадочно анализируя услышанное. — Габриэль Агрест — Бражник? Смеёшься надо мной?! Отец Адриана не сахар, но не стоит выносить свои семейные обиды на него, — Феликс подошёл ближе, но Куффен остался на своём месте. Блондин явно был зол, Лука затронул не лучшую тему. — Ты ничего не знаешь о нашей семье, чтобы рассуждать о ней. — Так расскажи. — Пройдём, — Феликс учтиво кивнул на задний двор, где располагалась статуя и довольно уютное место для времяпрепровождения на улице. — Вы с Ларри знакомы? — Он приехал по моей просьбе. Показаться сам я не мог, особенно перед Адрианом. Он меня немного боится, — Фатом на секунду отвернулся, грустно выдыхая через рот воздух. Но он тут же вернулся в прежнее состояние, подцепив пальцами колено и переплетая их там. Его поза показалась Куффену чересчур непринуждённой для подобных разговоров. — Но я действовал так, как того требовали обстоятельства. Без прошлого я бы сейчас не был столь уверен, что Бражником является именно мой дорогой дядя, — на последних словах парень показушно скривился. — Ты не испытываешь к нему чего-то приятного. — Они были готовы отчаяться настолько, что создали бы сентимонстра, который бы заменил им ребёнка, только бы побыть родителями. Адриан запомнил свою маму как нечто светлое, поэтому я не решился забирать у него приятные воспоминания. Я не желаю своему брату зла, запомни это. Однажды ты ведь станешь членом нашей семьи, — Феликс странно улыбнулся, смотря ему в глаза. Лука смутился, поняв к чему он клонит. — Сразу говорю, мы с вами ничего не делали. Просто указывали на очевидное. Разбежались вы сами. — Спасибо за это. Наверное, я бы никогда не дошёл до мысли, что Адриан значит для меня немного больше. — Хм, да пожалуйста. Только не посмей сделать ему больно. Будь с ним аккуратнее. Помоги ему освоиться в этом мире. Он куда больше, чем сам о себе представляет. Я буду рядом, если понадоблюсь. — Это потому что мы однажды станем семьёй? — Да, — Фатом рассмеялся, отмечая про себя, что Лука ему всё же нравится. — Пускай у вас с моим братцем всё получится. — Но ты ведь не просто ради этого свёл нас? Адриан — Супер-Кот. А его отец охотится за ним. Какая ирония. Чёрт, что же с ним произойдёт, когда он узнает? — Феликсу понравилась формулировка. Куффен всё больше и больше зарабатывал авторитет перед ним. — Ты прав. У меня тоже есть к нему определённые обиды. Эмили погибла из-за талисмана. Он был сломан, но Леди-Баг нашла способ починить его, когда я подбросил его ей. Она довольно проворна, потому что я так и не смог её заметить. Поделишься знанием о её личности? — Сначала расскажи весь ваш план. — Ладно. Ларри здесь меньше всех выгоды. Мы просто друзья детства. У него появился свой мотив помочь Адриану, после того как я рассказал историю нашей семьи. Его мама тоже раньше была частью какого-то из гениальных дядюшкиных планов. Теперь же её нет в живых, и он быстро нашёл себе нового союзника в своих трудах по евгенике. Можешь не стесняться в выражениях, семейные узы у нас не такие уж крепкие, не обидишь. — Получается, мама Джефферсона мертва? И к этому причастен отец Адриана? — голос Луки немного дрожит. Теперь ему ещё страшнее оставлять своё солнце в этом доме. Но с другой стороны, он ничего не может с этим сделать. Они оба просто подростки с камнями Чудес, всё ещё сражающиеся с взрослым человеком. — Да. Не переживай, мы не дадим твоему будущему зятю что-то сделать с Адрианом. Клянусь своей головой, — Куффен усмехнулся. — Подожди. Как ты сейчас описал наши отношения?! — Фатом рассмеялся в голос, пугая сидевших рядом голубей. — А ты не настолько серьёзен насчёт моего брата? — Феликс тут же стал серьёзным, вновь набрасывая эту маску небывалой уверенности. — Тогда, прости, но ему нужна постоянная поддержка. Ты взвалишь на себя огромную ответственность, если перейдёшь черту. Он ведь совсем мало знает о людях, плохо разбирается в себе и окружающих. — Я понимаю. Знаешь, я долго думал и готов. Без него мне явно хуже, чем с ним. Намного хуже. Сегодня Лука держит своего трясущегося парня и не понимает, как допустил такое его состояние. Адриан беззвучно плачет, не осознавая, где именно находит. Но рядом есть Куффен, и ему спокойно. Ему не сделают больно. Лука заводит Агреста в кухню и протягивает стакан воды, помогая осушить. Парни стоят в объятиях посреди кухни и слышат лишь стук своих сердец. В голове одного сотня вопросов, у второго прокручиваются прошлые события, и он вновь дрожит, прижимаясь ближе. Куффен гладит его по волосам, мягко целует в висок и трепетно стирает мокрые дорожки. Им обоим тяжело, но разделять эту эмоцию куда лучше, чем проживать в одиночку. Лука ведёт его в спальню и аккуратно снимает уличную одежду с парня. Щёки Адриана наливаются румянцем, а взгляд бегает по комнате. Куффен неловко улыбается, понимая, что Агрест начинает приходить в норму. — Сейчас дам какую-нибудь одежду, будет немного длиннее, но надеюсь это не проблема, — парень роется в шкафу, стараясь найти что-то нейтральнее. Адриан подходит к нему на цыпочках и обнимает со спины, утыкаясь между лопаток. — Я люблю тебя, — сдавленно шепчет он, прижимаясь ещё сильнее. — Тише. Я здесь. Всё будет хорошо, — Лука поворачивается к нему лицом, легко чмокая в губы. — Я поссорился с отцом и сбежал из дома. Там вещи в сумке есть. — Ты сделал что? — Лука стоит в неверии, прижимая Адриана к груди. — Сбежал. Пожалуйста, я не могу там больше находиться. Он сошёл с ума. Мне страшно. А я не должен ощущать подобного дома. Мне нужен покой, уют и семья. Я ведь не прошу о многом. Мне просто нужен ты, — Агрест тянется на цыпочках и целует Куффена. Нежно, всего на мгновение обхватывая его нижнюю губу, но парням достаточно. Лука наполняет ванну и готовит незамысловатый ужин. Стучит пальцами по столешнице, пока ждёт Адриана. Этот день полон безумия. Безумия, которое изменит абсолютно всё. Но он готов. Готов поставить всё, лишь бы план Феликса принёс им успех. Тогда все наконец-то вздохнут полной грудью, тогда кислорода станет больше. — У тебя всё хорошо? — Агреста нет слишком долго, поэтому Куффен стучит в дверь. — Иди ко мне, — голос парня тихий и трогательный. Лука внутренне дрожит, понимая, как его любимому сейчас страшно, насколько же тот беззащитен. Он толкает дверь и заходит в комнату. Адриан сидит к нему спиной, согнув ноги в коленях. Лука облокачивается на бортик и гладит его по сухим волосам. Время полночь, но для них сейчас оно ничтожно. Агрест тяжело вздыхает, ложась спиной на край. — Я так устал, — Куффен качает головой, понимающе улыбаясь. Он не знает как вести себя в подобной ситуации, — Иди сюда. Раздевайся. Лука давится слюной от такого напора, но подчиняется условию. Вода уже успела остыть, поэтому он добавляет немного горячей. Им двоим неловко лежать по разные концы ванны, но так спокойнее. Адриан кашляет, бегая взглядом по комнате. Приглушённое освещение, светло-коричневая современная отделка, белая раковина у противоположной стены, на которой стоит стакан с двумя зубными щётками, различные баночки со средствами гигиены, зеркало, небольшой цветок для разнообразия атмосферы… — Я здесь, кстати, — Лука касается его живота большим пальцем ноги, что вызывает у Агреста смешок. — Это немного неловко… — Ты сам позвал, — Куффен вообще-то тоже в такой ситуации впервые. Перед ним сидит, пожалуй, самый желанный человек за всю прожитую им жизнь. От этой мысли приятно тянет внизу живота, а улыбка по собственному желанию лезет на лицо. — А я и не говорю ничего против. Адриан перебирается на сторону Луки, опираясь на его плечо своим. Ему волнительно опускать взгляд ниже, поэтому он всё также пытается зачаровать глаза своего парня. Всё верно, Лука его. Его парень, возлюбленный, самый-самый. Он может это делать. В подобном нет ничего постыдного или неправильного. Агрест мажет губами куда-то в скулу, ожидая реакции. Куффен удивляется такому напору. У них тут вроде проблема, а они ведут столь непринуждённо. Но уж лучше так, потому что завтра слишком неопределённо. Лука помогает Адриану расположиться на своих бёдрах, игриво кусая парня за шею. Агрест смеётся, откидывая голову назад и позволяя продолжать незамысловатую ласку. Куффен обнимает его за талию, поднимаясь поцелуями к линии челюсти, губам, щёкам, носу, лбу, затем проделывает тот же путь назад. Адриан постанывает от каждого его движения, стараясь удерживаться на месте и не упасть. Ему нравится это внимание, нравится, как Лука его касается, это приятно до дрожи в бёдрах. Он открывает глаза, встречаясь со штормом в привычно спокойном взгляде Куффена. Адриан протяжно стонет в губы возлюбленного, зарываясь пальцами в его волосы. Перебирает слегка мокрые пряди, чувствуя сбитое дыхание обоих. — Что мы творим? — Агрест тяжело дышит, укладываясь обратно на своё место. — Любим друг друга. Не нравится? — Я будто в рай попал, когда впервые встретил тебя. — Это ты так намекаешь, что я твой ангел? Мило, — Агрест хихикает, проводя пальцами по ключице парня. — Как банально. Ни один ангел несравним с тобой, — Лука плещет в лицо возлюбленному немного воды, пытаясь скрыть смущение. Адриан заливисто смеётся, целуя того в щёку. Ему стало лучше. Куда лучше, — Люблю тебя. — Я тебя тоже люблю. Очень, — у Агреста сердце пропускает удар. Куффен говорит ему такие слова. У их отношений есть будущее, за которое он сегодня начал бороться. Отец не сможет им помешать, да куда уж отец — целый мир пойдёт к чёрту. У него есть лучшее личное успокоительное, лучший парень и лучший человек. Адриан чувствует себя счастливым здесь, лёжа вдвоём в тёплой воде и стесняясь наготы в маленькой, в сравнении с их особняком, квартирке почти в центре Парижа. Это его укромное место, здесь его дом. Вода сильно разнежила разум обоих. Исступлённо целуясь, они дошли до кровати и уснули в нежных объятиях. Феликс понимал, что действовать теперь нужно быстро. У них нет талисманов и каких-либо преимуществ против взрослого человека. К тому же Адриан не сможет оставаться у Луки вечность. Однажды он вновь понадобится отцу. А им самим нужен Супер-Кот. Они сидят огромной компанией дома у Маринетт. Девушка молчит, не зная что сказать после вскрывшейся личности. — Спасибо, Лука. Ты ведь знал, кто мы, но молчал до последнего, — парень лишь качает головой в ответ. У него дрожат руки, как и у многих в помещении. Все устали от маячившей угрозы, бессонных ночей и неопределённости. — Никогда бы не подумала, что Габриэль Агрест способен на нечто подобное. Он, конечно, строгий отец, но вот так использовать всех нас это…это… подло, — Роуз была шокирована больше всех. Адриан грустно улыбнулся её размышлениям. Он бы вставил другое слово. Отец сошёл с ума. И не только он. Дюпен-Чен переживала больше обычного, потому что после пропажи Адриана Кагами тоже исчезла. Её вообще никто не видел. Цуруги не выходила на связь, и это пугало больше конца света. Это и есть её конец света. — Нужно что-то делать… — Заявим в полицию? — Кто нам поверит? К тому же, отец наверняка готов к такому исходу событий. Нужно что-то масштабнее. — Нападём на него? — Нет, Маринетт, это слишком просто. Кстати, где Кагами? — Не знаю. — Чёрт. Адриан поднялся со своего места, из-за чего Лука дёрнулся. Парень начал кружить по комнате, потирая виски. — Я не знаю, что нам делать. Феликс, у тебя ведь должен быть план. Ты не мог просто так всех нас здесь свести. — Может, мне было скучно. — Ты не играешь с людьми, братец. Только если они не причинили вред нам, — Фатому польстило, что Адриан считает его семьёй. — Ладно. Но это слишком рискованно. — Всё лучше, чем сидеть здесь и ждать, когда тебе на шею упадёт лезвие и отсечёт голову. Агрест немного волновался, постукивая пальцами по стеклу автомобиля. Охранника не раздражали какие-либо звуки или движения. Теперь парню вовсе казалось, что тот сентимонстр, которым управляет его отец. Ему впервые стало интересно, что же там с Натали. На чьей она всё-таки стороне? После рассказа Феликса его мир перевернулся. У Габриэля слишком много подводных камней, за которые Адриан не хочет быть подцеплен. Он может иметь свою жизнь и своё мнение. Он уверенно бросает дверцу автомобиля. Громкий хлопок оповещает тишину о прибытии нарушителя. Адриан без лишних мыслей движется к кабинету Габриэля. Его не было в особняке целый месяц, но здесь ничего не изменилось. Всё то же давление, рождающее бесконечный страх когда-то. Теперь у него есть друзья. И у них есть план борьбы. Отец сидел на своём месте спиной к сыну. Он никогда не смотрел на него. Просто знал, что подобный человек всё ещё существует и понимал, что ему нужно поддерживать репутацию хорошего семьянина. Тогда никто ничего не заподозрит. — Я всё знаю, — Адриан сел напротив него. В его глазах плескался плохо скрываемый гнев. Его родители не были такими уж хороши, какими хотели казаться. Весь этот образ был лишь для публики. Они были прекрасными актёрами, которым платили общественным одобрением. — Слишком растяжимое понятие. Знать всего невозможно. Особенно плохим детям, которые не хотят учиться, — Габриэль обернулся, прожигая подростка взглядом. Адриан всё равно ни на что не сможет повлиять. — Про то, что хранится у нас под домом. Труп. Но не в шкафу. Зачем, отец? Почему вы сделали всё это? — Тебе не понять! — Бражник вскочил со своего места, упираясь пальцами в стол, — Мы лишь хотели быть счастливыми. Разве мы не могли этого желать?! — И ты счастлив? А я? Вы сделали для кого-то хоть что-то хорошее?! Вы просто два эгоиста, которым всегда было плевать на других. Мы не семья. И даже не её отголосок. Я ничего о тебе не знаю так же, как ты знаешь ничего обо мне. — Твои друзья плохо на тебя действуют. — Не хуже твоего прекрасного воспитания. Ты никогда не сможешь её вернуть. Я не позволю тебе этого сделать, — Габриэль рассмеялся, приближаясь к сыну. — Ты ничего не сможешь сделать. Ни ты, ни твои никчёмности. Адриан внутренне сжался, отсчитывая секунды до очередного заточения. В комнате погас свет. Подросток тихо выдохнул, заметив секундную смену эмоций отца. Конечно же, он предугадал такой шаг. Наверняка гроб продержится ещё какое-то время без электричества, но им нужна эта заминка. Феликс быстро открывает вход в подвал. Адриан пользуется шансом, кидаясь отцу на шею. — Я ненавижу. Ненавижу всё то, что ты сделал. Ненавижу всё, что связано с тобой и этой фамилией. И я не позволю тебе так легко уйти от ответственности и исправить ошибки изменением реальности, где всего бы этого не произошло. Не позволю вам забрать у меня верных друзей и любимого Луку. Я не хочу прощаться с этой реальностью. А человеческие желания обладают огромной силой. Габриэль поражается этой речи. Он просто стоит, переваривая слова своего сына. За спиной распахивается дверь. И он впервые не знает следует ли ему делать следующий шаг. Потому что бороться с собственным сыном не входило в его планы. Адриан не чувствует сожаления, сдирая с груди отца брошь. Рука в красно-чёрной ткани тут же перехватывает её, отодвигая парня себе за спину. Леди-Баг раскручивает своё йо-йо в качестве защиты. Габриэль смеётся с их глупости. Он уверен в своей скорой победе. Сын сам привёл её к нему. Совсем скоро здесь появится и Супер-Кот. — Не только ты умеешь развиваться, — модельер показушно трёт кольцо, раздумывая, чью силу использовать первой. — Чёрт. Адриан, помоги Феликсу. Мы не учитывали этого, — парень бросается к подвалу. Его трясёт, пока он спускается. Он не готов встречаться с мамой. С той, с кого всё это началось. Его леди остаётся там один на один с обезумевшим злодеем. Но ему нужно следовать плану. Перевоплощение уже стало привычным. Фатом ждёт его у гроба. Место приветственно залито светом. Феликс вздыхает, наблюдая за братом. У поляны тепло и уютно, ничего не намекает на содержащийся в комнате труп. Адриан не сдерживает одинокой слезы при взгляде на холодную мать. Он не помнит её яркой улыбки, добрых глаз, ласковых рук и других эпитетов, которыми дети обычно описывали маму в школьных сочинениях. Он их в любом случае не писал. И мама у него уже очень давно лежала под землёй…под домом. — Катаклизм, — Адриан прикасается к крышке, удаляя последнее воспоминание о счастливом, как ему казалось раньше, детстве. Он вырос. И ему нужно вернуться на поверхность. Тёмные полосы поедают последнее пристанище потерянной матери. Ему нужно помочь Маринетт и прийти к Луке. Дать им всем право на мирное время. Их срок вышел. Парижу больше не должно ничего угрожать. Феликс утешающе хлопает брата по плечу. — Ты всё сделал правильно. — Знаю, но от этого не легче. Адриан перевоплотился обратно, угощая своего Квами кусочком сыра. Плагг не мог скрыть радости, увидев лакомство в руках Феликса. Их переезд к Луке означал отказ от деликатеса, но создание не жаловалось. Возможно, потому что Агрест улыбался и смеялся там каждый час. И ради этого Квами мог перетерпеть, наслаждаясь чем-нибудь другим. — Пора идти. Ей наверняка тяжело, — Адриан не бросил последнего взгляда на остатки пыли от своей способности. Прошлое не должно утянуть их в свою пучину. Они выиграли поединок, но основная война ещё впереди. Фатом удерживал колбы для Квами и кольца, которые достал из убежища Бражника. Они в страхе неизвестности поднялись наверх. Адриану предстояло вывести брата к остальным, чтобы передать им нужные вещи. В кабинете отца уже никого не было. Феликс сбежал по лестницам на улицу, прикрываемый Агрестом. — А теперь иди к ней. Освободите Квами. — Адриан! — но парень не слушал Фатома, увидев в толпе своё главное солнце. Лука сидел на кровати Марка, в доме которого они прятались всей компанией. Он выглядел более беспокойно, потому что оставил своего любимого одного. Алья с Нино слушали музыку, читая какую-то статью в журнале. Хозяин комнаты и Натаниэль рисовали что-то в скетчбуке второго. Роуз заплетала волосы Джулеке, мягко утыкаясь ей в макушку время от времени. Зои и Сабрина обсуждали последние новости семьи мэра. Все были попарно. Только Лука съедал себя паникой в одиночестве всё это время. Адриан подбежал к нему, ласково взял за руки и поцеловал за ухом. — С нами всё будет хорошо, слышишь. Отец ничего мне не сделает, — Агрест сам не верил в произносимые им слова, но ему нужно было успокоить возлюбленного. Потому что с ним был лучший месяц его жизни. Месяц, наполненной вниманием, лаской, заботой и музыкой, — Феликс, присмотри за ним, пожалуйста. Адриан отнял свои руки и пустился в бегство по Парижу. Открыл новости, чтобы выследить точное место. Маринетт бы точно не дала поединку случиться в толпе людей, где кто-нибудь мог бы пострадать. Агресту приходится пробежать несколько улиц Парижа перед очередной встречей со своим отцом. Они стоят у Лувра. Бражник готовится к новой атаке, его леди вымотана. Они всего лишь дети. Подростки против взрослого одержимого человека один на один. Никакой помощи. Вновь только вдвоём. В прочем, такой сценарий уже привычен. — Отец, прошу тебя, остановись. Разве этого хотела бы от нас Эмили? Мама, может, и сделала нечто плохое, но она никогда не пользовалась другими людьми в своих целях. Она не хотела причинять вред. Вы ведь хотели счастья. Но необязательно играть чужими жизнями. Личная выгода застилает тебе глаза, отец… — Заткнись, Адриан. Я уже не могу отступить. Она так близко ко мне. Совсем скоро здесь появится и Супер-Кот. И тогда мы вновь станем семьёй, мы вновь будем счастливы. — Что же, я хотя бы попытался, — Адриан смахивает слезу со щеки. Теперь детство уж точно ушло. Больше нет надежды на возвращение его папы, — Плагг, когти, — голос звучит надрывно. Ему это всё ужасно надоело. Но с другой стороны, он с ужасом осознаёт, что скоро многое изменится. И Адриан не знает к чему ему придётся адаптироваться. Но он точно изменит это положение. Страдать дольше — невыносимо. — Адриан?! — у Габриэля уже была подобная догадка, но он быстро отсёк её. Потому что не смотря ни на что это его сын. И они были бы заодно. Оба хотят возвращения той прекрасной семьи. Времени, когда все они были счастливы. Но время — это не то, что можно вернуть. Такова его природа. Оно просто уходит. Главное не пытаться бежать за ним и не позволить ему монотонно утекать. Маринетт пользуется открывшейся для атаки возможностью. Адриану всё равно больно видеть бой со своим родителем. Но нужно. Нужно наступать. Потому что как раньше уже никогда не будет. Маринетт ускользает в противоположную сторону, используя Супер Шанс. Она может делать что угодно. Он доверяет каждой её клетке. Его леди ещё ни разу не подводила всех. А когда ошибалась, они вместе исправляли ошибки. Как сейчас. Адриан достаёт из кармана фамильное кольцо, которое забрал у матери. Отец сразу же обращает внимание на него. Потому что они вскрыли гроб, в котором лежала Эмили. Даже больше, Адриан уничтожил его собственными руками. — Когда любишь, надо уметь отпускать. Он подходит к потерянному отцу. Габриэль глубоко дышит через рот, отталкивая сына. — Ты понимаешь, ЧТО ты сделал? У нас всё могло получиться, — он собирался использовать силы на своём ребёнке, чувствовав его отчаяние почти каждый день. Этот шаг должен был стать его красивым финалом. Но дети опять всё испортили. Ему просто не нужно было идти на поводу своих чувств. В изменённом измерении они бы всё равно ничего не значили. Он допустил огромную ошибку, которую теперь собирался перечеркнуть. — Кажется, ты учил нас не поддаваться негативным эмоциям, чтобы тебя не использовали в своих целях, — Маринетт с невероятной проворностью снимает кольцо, где запечатаны Квами. Она отправляет их обратно. Адриан не сдерживает короткого смешка. — Твоя проблема, отец, заключается в том, что ты один. Ты никому не доверяешь, но всеми пытаешься воспользоваться. Ты омерзителен с самого начала. Возможно, вы оба. Уже не мне об этом судить. Идеализм всегда убивает человечность. И я лучше буду ошибаться, но любимым, чем идеальным, но никому не нужным. Их друзья поспевают как раз вовремя. Виперион тут же подбегает в измотанному схваткой на оружии Супер-Коту. Они были здесь несколько часов с момента их последней встречи. Неудивительно, что даже присутствие Феликса не успокаивало любящее сердце. Лука обнимает его под звуки последнего поединка. Но парень уже использовал Второй Шанс, поэтому им можно расслабиться. Всё сложилось так, как должно было. А это значит, что они должны были остаться счастливыми. Даже если не так, то они сами вырвали этот шанс у злого рока, судьбы или что ещё там существует. Супер-Кот кладёт свою ладонь на шею возлюбленного, притягивая для поцелуя. Жизнь всё же имеет свойство меняться.

ЭПИЛОГ

Лука смотрит на свою кисть, вспоминая недалёкое прошлое. Вновь проходит по любимым местам, натыкается на школу, в которой его когда-то задирали. Но это прошло, как и многое другое. У событий есть такое свойство — происходить, без эмоций и лишнего пафоса. Куффен выдохнул облачко дыма. Теперь он редко задумывается о жизни вот так. Он счастлив, поэтому некогда. Несмотря на серость, туманность и дождливость Лондона, там они улыбались куда чаще. Переезд дался Адриану достаточно трудно. Парню недоставало навыков социализации, но Лука придавал ему сил. Отношения стали для него главной ценностью. Он сделал заявление сразу после победы над Бражником, в своём первом интервью. За ним тогда охотились все издательства. Десятки популярных и опытных журналистов проиграли какой-то юной девушке с интернет-блогом. Алья лишь хитро улыбалась и публиковала очередные эксклюзивные кадры. Должна же быть польза от её участия в их плане. К тому же, она знала все больные точки друга и не стала на них давить. Общественность была поражена судьбой своего кумира, что привлекло к нему ещё больше внимания. Некоторые фанаты расстроились из-за такого каминг-аута Агреста, но к подобному мнению он проявлял удивительное равнодушие. Они в любом случае уедут жить в Англию. Или в любую другую страну, лишь бы ничего не напоминало о недавно пережитом. В Лондоне он поступил на драматурга, с отличием закончил свой факультет и начал рано снимать авторское кино. Отец оставил ему огромное наследство, но в индустрию моды он пообещал себе не вернуться. Адриан всегда осознавал цену денег, а с появлением отношений относился к ним ещё осознаннее. У них была милая квартирка на окраине, комфортабельное, но не роскошное авто, стильные вещи. Они не жили на широкую ногу, прожигая деньги за несколько дней. К тому же, умели их зарабатывать. За сценариями Агреста бегали многие режиссёры. Парень упорно работал над собственным стилем, не забывая про своего самого любимого — Луку. Он очень хорошо научился отделять личное, чтобы однажды не сойти с ума, как его родитель. Джаггед Стоун всё также оставался рок-звездой. Но теперь уделял больше времени своим детям. Он мужественно перенёс столь скорый переезд сына, продолжая общаться с ним по видеосвязи. У него так никого и не появилось после развода с Анаркой. Лука не любил лезть к папе с подобными вопросами. Особенно когда они встречались лично. Было очень много вопросов, которые они обсуждали. Куффен замечательный партнёр, который поддерживал Адриана на каждом его шагу. Чуткий, внимательный, эмоциональный, нежный и трепетный. Он окружал своего парня всем своим вниманием, стоило тому только появиться в поле его зрения. Агрест до сих пор с волнением вспоминает их первый секс, произошедший после победы над Бражником. Лука относился к нему как к хрусталю. Адриан не слышал столько комплиментов от самых преданных своих фанатов, сколько произнёс за несколько часов его возлюбленный. Тот день был идеален. Как и любой другой, в котором они вместе. Вместе они и работали. Лука писал песни для кинопроектов Адриана. Скромно его парень называл их шедеврами мирового масштаба. В столь юном возрасте они номинировались на множество национальных наград, в некоторых становились лауреатами. Вместе красовались на красных дорожках, блистали на обложках журналов и сопровождали друг друга на площадке. Они создали ту самую счастливую семью, к которой стремился Габриэль. Они не переставали поддерживать связь со своими друзьями. Общий чат порой приятно оповещал о новом сообщение в себе. Так они побывали на свадьбе Марка и Натаниэля, которая состоялась спустя несколько лет после выпускного. Тот день все запомнили надолго не только из-за окончания школы. Когда закончился традиционный вальс, и многие парочки разошлись по сторонам, Ансьель придержал своего парня. Сделал глубокий вдох, поцеловал в лоб, щёку, скулу, опустился на одно колено и ласково улыбнулся. Куртцберг залился краской. Он прекрасно знал о серьёзности их отношений, которой был чрезмерно рад. Но он не ожидал столь взрослого шага так рано. Возможно, где-то в душе теплился уголёк догадки, на которую сам Марк часто намекал. Однако Натаниэль предпочитал не давать этому огню разгореться сильнее, иначе сейчас он был бы сожжён дотла. — Не обращай ни на кого внимания, милый. Ты можешь сказать «нет», и всё будет в порядке. Я не позволю кому-то тебя осудить. Это только твоё решение в ответ на моё. Нам необязательно устраивать свадьбу сейчас. Просто так я хочу показать, что всегда буду выбирать тебя. Несмотря ни на что буду с тобой. Потому что очень-очень-очень люблю вас, дорогой Натаниэль Куртцберг… — Марк берёт передышку, собираясь продолжить речь, но его резко поднимают и тянут на себя. Парень целует его под крики толпы. — Да. Я выйду за тебя, — Натаниэль улыбается от уха до уха, смахивая выступившие слёзы. Кольцо приятно охлаждает кожу, — Ты бесподобен. — Потому что это ты такой… невозможный, невероятный, самый лучший. Ты достоин только такого к себе отношения, — они продолжают кружиться в объятиях, пока успокоившаяся толпа вновь приступает к своим делам. Свадьба происходит лишь спустя три года. Вся компания вновь собирается в Париже, чтобы восхититься этим событием. Потому что парни сделали из этого события целую сказку. И женихи оказались главным её украшением. Они с радостью делились новостями, показывали свои анимационные игры, которые теперь создавали с целой компанией людей. — Получается, вы первые, кто вышел замуж в нашем классе? А я ставил на своего лучшего друга, — Нино печально вздохнул, отдавая Алье несколько купюр. Некоторые последовали его примеру. — Вы на нас спорили?! — вырвалось у киношной парочки почти одновременно. — Естественно, зачем же ещё нужны друзья, — Марк чокнулся шампанским с Джулекой, — Мы не только в этом, похоже, станем первыми, — Ансьель положил голову на плечо своего тогда уже супруга. Но все пропустили его реплику мимо ушей, кроме улыбнувшегося Натаниэля. Теперь тоже Ансьеля. Алья выпускалась в популярном журнале и часто брала самые читаемые интервью. С её скоростью никто не мог сравниться. К тому же, девушка с присущей ей чуткостью относилась к своим гостям. После победы над Бражником она осознала, что ни одна первая полоса не может стоить комфорта объекта её работы. Нино открыл свой клуб и часто помогал в школе с мероприятиями. Его любили как взрослые, так и дети. Его программы пользовались успехом, а семейная жизнь с девушкой шла просто прекрасно. Джулека исполнила свою мечту стать моделью и часто ездила между Англией и Францией. Семья была для неё всем, поэтому видеть брата хотя бы раз в две недели в материальном состоянии она была обязана в первую очередь себе. Роуз же стала воспитателем. Порой она сталкивалась с трудностями из-за своих открытых отношений с девушкой. Всё же в мире оставались гомофобы, а у них не было столько влияния, сколько у Адриана и Луки. Но ей на помощь приходил любящий коллектив. Даже повзрослев, девушка осталась доброй и искренней. Дети обожали её, а это было определённым знаком качества в её работе. Эван и Милена продолжили активное участие в жизни их родного города. Проводили множество волонтёрских работ, сами стали неплохими экологами в своих отраслях. Макс развивался в сфере компьютерных технологий, дорабатывая Маркова и часто выступая на презентациях по всему миру. Ким прошёл в сборную по плаванию, и расписания двух школьных друзей порой пересекались. В последние несколько лет они стали всё чаще публиковать совместные снимки даже в моменты резких несоответствий графиков. Сабрина и Зои переняли руководство отелем после смены мэра. Хлоя больше не могла пользоваться влиянием отца, а потому отказалась поддерживать с ним отношения. Что с ней и где она никто не знал. Но никому и не было особо интересно. Хлоя оставила после себя множество негативных воспоминаний, которые было уже нечем перекрыть. Только Алекс оказалась в, кажется, вечном заточении своего талисмана. Но такова была судьба, на которую она сама же и согласилась. Следить за временем — это огромная ответственность. Девушка понимала это даже в детстве, поэтому приняла предложение Леди-Баг. Победа над Бражником далась им огромных усилий. Никакого семейного кольца Агрестов у них не было. Это всё были просто проделки Супер Шанса и прекрасной актёрской игры Адриана. Дальнейшая слаженная работа команды и Второй Шанс в запасе давала подросткам куда больше преимуществ, чем обезумевшему мужчине. Габриэль Агрест оказался навсегда заточен в мирах, из которых не выберется. А талисман Мотылька покоился у Хранителя и искал своего истинного владельца. Ларри и Феликс разъехались по своим семьям. О них тоже было не столь много информации. Фатом помогал матери, часто появлялся в её окружении. Джефферсон же предпочитал более простую работу и частые переезды из одного места в другое. Адриан видел его лишь единожды, и то потому что того вновь захотел Ларри. — Так почему ты помог мне? — назойливый вопрос, который волновал его многие годы. — Не хотел, чтобы Габриэль Агрест исполнил свою мечту. Когда-то он сделал также. И мне очень удачно попался на глаза Феликс, вот и вся история… Адриан прокручивал этот короткий диалог в своей голове ещё некоторое время. Но всё же сдался. Пускай прошлое остаётся в прошлом. Для Маринетт же победа над их главным врагом не стала прекрасным финалом. Потому что Кагами не появилась в конце боя словно по волшебству. Она вообще больше не появлялась. О ней было невозможно что-то узнать. Даже из Интернета пропали любые воспоминания о девушке. Маринетт искала, правда искала. Но поиск выдавал всё то же количество страниц — ноль. Дюпен-Чен ждала её появления день, два, три. Они перетекали в недели. Работа над проектами не помогала ей забыть. Кагами не отвечала на сообщения, но Маринетт всё равно их отправляла. Она не оставляла надежд. За семь лет своего тяжёлого труда Дюпен-Чен стала вторым Габриэлем Агрестом. Девушка хмыкала, когда её так называли. Знали бы эти репортёры, кто именно его победил. Она заработала невероятное состояние, помогла родителям с пекарней, виделась с некоторыми друзьями. И продолжала быть Хранителем. Потому что она взяла на себя эту ответственность тогда, будучи подростком. Как оказалось, мастер Фу уже погиб. Она приезжала на его могилу, оставляла цветы и недолго разговаривала. Ей удалось восстановить прежний вид талисманов. И порой помимо серёжек она надевала ещё один. — Лонгг, где же она? Неужели я больше никогда её не увижу? — события последней их ночи часто проносятся в голове. Жар девичьих тел, мягкая кожа и желанная красота рядом с ней. Она не позволяла себе плакать. Потому что слёзы говорят о расставании. А они всё ещё вместе. По крайней мере, они всё ещё существуют в одной Вселенной. Дюпен-Чен была очень популярна, из-за чего получала повышенное внимание. Возможно, раньше бы это сбивало её с толку, но сейчас она изменилась. Ей нужно быть сильной, и тогда Кагами выйдет из-за угла, одарит её самой прекрасной улыбкой, и они наконец-то поцелуют друг друга. Но в поисках вдохновения она объездила все страны, побывала в каждом уголке этого большого света. Но нигде не было ни имени, ни фамилии, ни внешних сходств. Она запретила себе отчаиваться. Цуруги не могла просто уйти. А ей нужно запастись терпением. Особенно когда после очередного показа её ослепляют бесконечные камеры, а в гомоне журналистов она слышит постоянное: — Неужели самая желанная девушка всего мира одинока? Маринетт Дюпен-Чен, вы влюблены? — последний вопрос ей задают впервые, и она приостанавливает шаг. Оборачивается к девушке, которая теперь не так уверенно тыкает в неё микрофоном. — Да. Уже очень давно, со школьной скамьи. Она — это причина, по которой я здесь, — и Маринетт говорит чистую правду. Уверенность Кагами выводила её на новый уровень. Девушка часто давала ей задачки, которые Дюпен-Чен в начале бесили, но потом она вошла во вкус. Эта игра стала их языком тела. Языком их любви и их страсти. С того вопроса прошёл год. Она сидела в своём любимом кафе в центре Германии. Девушка внимательно читала статью своей лучше подруги, подмечая некоторые детали. За спиной раздался шорох, но она не обратила на него внимания. Ей на плечи опустились чьи-то ладони. — Простите, но… — она начала оборачиваться, но заметив синее каре, остановилась. Стало неожиданно страшно. Все надежды могут рухнуть всего в одно движение. Незнакомка села напротив ней, и Дюпен-Чен не смогла контролировать слёзы. Она схватила девушку за ладони, ласково обводя их своими пальцами: — Где ты была? — её голос звучал так подавленно, что Кагами стало больно. Но это была она, а не просто призрак прошлого. В бело-чёрном приталенном костюме и своим привычным каре. Она лишь выросла, но осталась всё той же. — Мама узнала о наших отношениях, и мне пришлось скрываться. А потом я думала, что больше не нужна тебе… — Где ты была? — Маринетт уткнулась лбом в её ладонь, подавляя рвущийся наружу всхлип. — Где меня только не было. Я бегала из одной страны в другую, жила непонятно где, только бы мама не нашла. Иначе я бы никогда не вернулась. Она уже давно хотела выдать меня замуж и отдать в другую семью, а тут подвернулся такой выгодный случай. Но мне нужна только ты. Всегда. Квартира Маринетт наполнился семейным уютом, когда в ней появилась Кагами. Девушка тут же рассказала ей все произошедшие новости. — Прости, что не возвращалась. Я думала, что уже не нужна тебе. Ты известная, красивая, нет, роскошная и молодая. А я теперь просто беглянка. — Я зарабатывала всё это, чтобы мы с тобой ни в чём не нуждались. — То есть у тебя никого, кроме меня больше не было? — Да. Оказалось, что в мире больше нет ни одной Кагами Цуруги. — Дюпен-Чен. — Что? — Нет, я имею в виду Кагами Дюпен-Чен, — Маринетт сглотнула вязкую слюну, хихикнув. — Только приехала, а уже примеряешь мою фамилию? Кажется, ты стала плохой девочкой. — А хотела бы быть твоей… Лука прокручивал все воспоминания семилетней давности. Адриан шёл с рожком мороженого. Осенью. Совсем как ребёнок. — Холодно ведь. — А я закалённый. Пойдём, а то странно, что гости придут, а те, кто устраивал встречу, опоздают. Куффен открыл дверь в квартиру, вместе они накрыли на стол и ещё раз подправили украшения. Люди приходили парами, помещение наполнялось смехом. Джулека повисла на брате, пока Роуз показывала Адриану фотографии с их последней поездки вместе с детьми. Маринетт и Кагами принесли несколько коробок сладостей, устраиваясь на диване. Нино похлопал друга по плечу, всё ещё не веря, что видит его вживую. Алья побежала обниматься с Маринетт. Они долго сидели ввосьмером, обсуждая жизнь. — Ты что-нибудь знаешь о Натали? — вдруг спросила Маринетт. — Да. Живёт на окраине Франции, вполне неплохо. Семьи нет. Хранит фотографии моих родителей. Больше ничего и не хочу знать, — Адриан не смог простить женщину. Она знала и молчала. Молчала до самого конца и не пыталась что-то сделать, хотя бы рассказать ему те события, свидетельницей которых она была. Позже к ним в дверь влетело семейство Ансьелей. У них появилась дочь через несколько месяцев после свадьбы. Сейчас ей было уже чуть больше трёх лет. Они, как самые гордые родители, показывали множество её фотографий, делились семейным уютом. — Так вот о чём ты говорил тогда на свадьбе. Вы так круто всё спланировали? — Я всегда хотел семью. А Натаниэль потом увидел во мне надёжного партнёра, и мы решились. — И я нисколько не жалею. Ну так что, за вашу помолвку, — бывший Куртцберг поднимает свой бокал, радостно улюлюкая. Парень действительно стал другим человеком. Более открытым и смелым. Он больше не был похож на того замкнутого художника с последней парты из школы. Марк не спускал с него глаз, любуясь своим мужем каждую свободную — и не очень — минуту. — Ты только не тяни с обратным предложением три года, Лука. Брак — прекрасное время в моей жизни, — отозвался Нат. — Я вообще в шоке, что Адриан сделал этот шаг первым. Мне тогда так совестно было. — Ну а что?! Встречаться предложил ты, а замуж позвал он. Всё честно, — отметил Нино, за что получил лёгкий подзатыльник от жены. — Получается у вас появится, когда нашей Амабель будет восемь… — Марк поднёс бокал к губам, заглушая речь. — Что?! — откликнулись женихи. — Что! Вечер подходил к концу, гости постепенно расходились домой. Адриан покинул квартиру за несколько часов до этого. Сказал привычную когда-то фразу и отправился на крышу, где они обычно заканчивали обход. Леди-Баг появился здесь же через какое-то время. Вот так, не сговариваясь, будто чувствовали друг друга. — Змея поймала Котика, получается? — Не знал, что на Букашек охотятся Драконы, — ребята тихо засмеялись, прислоняясь друг к другу теснее. Они сидели в тишине, наблюдая за закатом. Костюмы позволяли не чувствовать холода. — Напарники? — неожиданно сказал Супер-Кот, протягивая сжатый кулак. — Навсегда, — Леди-Баг отбила его своим, укладывая свою голову обратно на его плечо после этого.