Утрата идеалов

      Только открыв дверь в квартиру и сделав пару шагов, всё ещё державший кейс Нагито увидел, как Изуру выходит из ванной комнаты. Тяжелая тишина повисла, пока безразличный взгляд мужчины с мокрыми волосами в лёгком халате упал на свою вещь в чужой руке. Приготовившись к самому худшему наказанию за кражу, Комаеда пронзительно смотрел в его глаза, показывая всем своим видом: «Теперь я знаю, что ты задумал». Однако же, ничего за этим не последовало — Камукура во всё той же безучастной апатии вернулся на диван. Прошло несколько секунд, минута, полторы — никакой реакции. Такое жалкое состояние, что у него даже нет возможности что-то сказать или просто осознать происходящее. И, поняв это, Нагито исказил лицо в презрительной усмешке.       — Ох, с тобой всё так же плохо? — наклонив голову набок, парень оставил кейс на полу, туда, откуда его взял, — До сих пор не отпустило? Ты такой удивительный человек, Изуру. «Абсолютная Надежда», похоже, испытывает «Абсолютную Дереализацию»!       Подойдя к нему, Комаеда отодвинул пряди влажных волос, чтобы видеть его пустой взгляд.       — Ты вообще хоть что-то осознаешь? Слух, зрение, осязание — хоть что-то осталось? Интересно, что ты сейчас чувствуешь... Разум в агонии из-за обрывков воспоминаний подсознания? Или, может быть, это ощущается, как пребывание в вакууме? — медленно проговаривая наигранно заботливым тоном каждую часть своей ядовитой издёвки, Нагито прикоснулся к краю его подбородка, — Обязательно расскажешь, хорошо? Это же уникальный случай, возможно, такое больше и не повторится...       Видя беспомощность Камукуры, как он находится в его полном распоряжении сейчас... Нагито стало тяжело дышать. Наиприятнейшее ощущение контроля над кем-то настолько сильным. Теперь он мог позволить себе касаться его. С тихим смешком парень ненадолго оставил мужчину, чтобы достать расчёску из ящика. Присев на диван вплотную к нему, он неспешно начал проводить её мягким ворсом по этим завораживающим аспидно-чёрным волосам. В его интонации проглядывались нотки зарождающегося восторга, когда он начал шептать.       — Я и мечтать не мог, что мы окажемся в такой ситуации... Мне кажется, я жил ради встречи с тобой, Изуру... Всё, что у меня было: этот отвратительный талант, поступление в Академию, наблюдение за падением общества... Судьба впервые по-настоящему наградила меня за все те несчастья, вручая тебя мне сейчас...       Что-то в Камукуре вздрогнуло. Медленно в его лёгкие набрался воздух, и впервые за долгое время он смог что-то произнести из тумана, в котором находился.       — Почему вообще Академия... Талант... Были так важны..?       Удивишись, Нагито замолчал, прислушиваясь к его надтреснутому голосу и бесцветному вопросу. Немного раздражало, что его выдернули из потока его пути к исступлению по такому вопросу.       — И это то, что тебя сейчас волнует? Боже, что вообще происходит в бездне твоего сознания? Ты даже лишился способности использовать таланты, что тебе дали, чтобы вытащить ответ самому? — вздохнув, Комаеда криво улыбнулся, продолжая ухаживать за его волосами, — Так уж и быть, я скажу тебе. Мне стоит проявить снисхождение к тебе, Изуру. Ты же, можно сказать, родился в новом обществе. Никогда не проживал то, в чём жил... Как его, Хаджиме Хината? Сухие исторические сводки, сохранённые в твоём мозге — не то же самое, как если тебе объяснит кто-то другой.       Пересев, чтобы взять локоны с другой стороны, парень немного задумался, вспоминая ту, прошлую жизнь.       — Ну смотри, мы жили в мире, где твоё место определяется от того, где ты родился. И это практически буквальное определение. Общество, грубо говоря, состояло из двух больших параллельных пластов — те, кто родился среди богатых держателей власти, и все остальные. Это расслоение закрепилось задолго до нашего рождения. Понимаешь, в какой-то момент монополии стали даже сильнее, чем государственная власть. Частные военные компании были предпочтительнее армии. Наёмная охрана влиятельнее полиции. И организаторы этих коммерческих компаний не брали к себе людей со стороны — места наследовались, передавались по длительным связям, прочее... Сония рассказала бы тебе со своей перспективы. Но, может быть, успеешь спросить у Тогами? — невольно усмехнувшись, Нагито взял паузу, чтобы прочистить горло, — и сразу скажу, даже в другой стране от этого нельзя сбежать. Страны сами поделились на те, которые нужны как ресурсы для других, чтобы было, где строить свои предприятия, и по-настоящему правящие государства. Так что нам ещё повезло родиться в Японии.       Приметив, что эта его «лекция» словно бы заставила что-то в Камукуре немного «ожить», Комаеда по непонятным причинам расстроился. Перестав расчёсывать его волосы, он спиной полулёг на подлокотник дивана. Выражая всем своим видом скуку, он продолжил свой рассказ.       — В условиях, где государственные законы стали весить гораздо меньше, чем законы каждой отдельной корпорации, началось перенаселение планеты. Рабочих мест мало, а путь на престижные места перекрыт их наследственной системой. Жизнь простого народа ничего не стоила, люди либо ничего с этим не делали, подстраиваясь, либо шли по головам в попытке пробиться, заканчивая тем, что кто-то ещё наступал на их голову. Но годы шли, и эта геронтократия столкнулась с угрозой вымирания. Нужно было набирать свежую кровь. Но нельзя было брать кого попало, верно? Им нужны были лучшие из лучших, а основная масса населения слишком сильно погрязла в своём безнадёжном положении... И конкретно в Японии решили эту проблему открытием «Пика Надежды». Искать юных гениев, которые после выпуска получат почётные места, работая на престижных предприятиях. И как же это решение было приятно для всех! Родители наконец начали волноваться о воспитании потомства, возлагая на них всю ответственность за то, чтобы они вытащили своих стариков из этого болота. Если ты не вырос гением, то просто вернёшься в никому не нужную основную массу, работающую практически за еду. А тем, кто принимал этих гениальных студентов на работу, было легко воспитать их под себя, они же молодые! Вот поэтому это и было так важно. Нужно успеть стать гением за короткий промежуток времени, иначе тебе не дадут даже шанса добиться чего-то в жизни. Конечно, далеко не все ученики Академии были одинаково важны. Некоторые были взяты, чтобы установить дипломатические взаимоотношения между разными корпорациями, уже распланировавшими, какие места мы получим. Примерно так было с Невермайд — для слияния её королевства с японскими фирмами влиянием на европейский рынок. Клан Кузурю — усмирить организованную криминальную часть общества. Ты же, Изуру Камукура, идеальный проект уже лично Академии, в её попытке стать чем-то большим, чем связующее звено двух обществ. А я — расходный материал для изучения такого явления, как «удача» ученым комитетом, и чтобы дать мизерную надежду даже полным отбросам общества, что им могут дать путь в «высшую лигу»...       — Хватит...       Его рассуждения могли бы быть бесконечными, если бы не сиплый голос от мужчины. Слишком потерявшийся в своём монологе Нагито заинтересованно посмотрел на него. Заметив, как у его глаз начала собираться жидкость, он снова слишком сильно приблизился к нему, опираясь единственной ладонью на его плечо.       — Ох, неужели тебя это печалит, Изуру? Или это чувства того человека, которым ты был раньше? Если он меня слышит, то пусть гордится собой — ему удалось вырваться из этого порочного круга. Сломить оковы судьбы!       Под смех Комаеды жизнь снова покинула взгляд Камукуры. Он обратно вернулся в туманную бездну своего сознания. Слишком весёлый для такой ситуации парень повернул к себе за подбородок его вновь опустевшее лицо.       — Ах, ты опять ушёл в себя... Чёрт, это так странно, мне теперь нужно воспринимать тебя как двух разных людей? А ещё меня называют сумасшедшим... И-зу-ру! Я вообще-то знаю о твоих планах теперь и мне обидно. Мне не нравится, что ты хочешь, чтобы мне снова промыли мозги, только теперь это будут «добрые ребята». Эй, тебе всё равно? Я же могу захотеть отомстить. Тебе стоит проснуться, иначе я сделаю с тобой что-нибудь, что тебе не понравится...       Кладя ладонь на грудь Изуру, Нагито надавил на неё. Податливо его тело легло на диван, позволяя ему нависнуть над ним.       — Я же не шучу... Эй? Ты меня слышишь..? — от отсутствия какой-либо реакции Комаеда расплылся в широкой блаженной улыбке, — Бесполезно... Ты даже не можешь сопротивляться...       Дыхание парня участилось, когда он провел указательным пальцем по лицу Камукуры, убирая след от стекающей слезы.       — Ахаха, это такая плохая идея, но... Знаешь, ты очень милый сейчас... А я очень устал, Изуру. Что же мне делать с этим переизбытком чувств? Я знаю, что мы не сможем быть вместе... Ты никогда не поймёшь меня по-настоящему. Никто не поймёт. Ты же тоже смотришь на меня и думаешь, какой же я мерзкий, да?       Со вздохом Комаеда медленно начал водить пальцами по его щеке, убирая с них каждый прилипший волосок.       — Мне выпала роль любить, но... Я хочу почувствовать себя любимым. Даже если это будет только так... — он снял со своих плеч серо-зелёное пальто, и оно практически беззвучно упало на пол, — Я покажу тебе, насколько я на самом деле поглощён тобой...       Он коснулся ладонью шеи Изуру, и этим последняя грань была разрушена. Нагито почувствовал недостаток кислорода, а внутри всё сжалось. Теперь уже его сознание плавно погрузилось в туман.       Он может сделать это.       Он сделает это.       ...В какой-то момент размытый, нечёткий образ окружающего мира Камукуры пропал. Его глаза закрылись. Острая, визжащая боль в голове, от которой он потерял способность ощущать время и пространство, начала потихоньку затихать. Будто через помехи, он чувствовал присутствие другого человека рядом с собой. Слишком близко с собой.       — Ты... Такой восхитительный... Просто прекрасен... Мне уже всё равно, если ты... Возненавидишь меня...       Шепот, который он слышал, становился всё более и более хриплым.       — Эй, могу ли я... Сделать это..? Всё ещё не можешь ответить..?       Где-то издалека Изуру понимал всё, что происходит. Но от реального мира он был словно огорожен толстым стеклом.       — Что я делаю..? Я же не хотел, чтобы всё было так... Эй, ты слышишь..? Это твоя вина...       Этот голос становился всё тише и чаще прерывался на вдохи и выдохи. Что бы не происходило, нужно остановить его.       Раздался тихий, надрывный стон рядом с его ухом. Чужое тело резко дёрнулось, упав на его грудь, мешая дышать. Оно было горячим и покрыто потом, через касание с зонами его собственной непокрытой кожи отдавая своё тепло.       — Ахаха... Я отвратителен... Противный... Такой низменный... Просто омерзителен...       Постепенно дрожь сходила на нет, а температура тела опускалась. Кажется, ненадолго от него отходили.       — Эй, я всё прибрал, но... Ты всё ещё не реагируешь... Может, я могу прикоснуться к тебе... Больше..? Я хочу ощутить и твоё тепло...       Ощущение того, как его собственная кожа начала обнажаться, обдаваемая чужим неровным дыханием, становилось всё более и более отчётливым.       — Тебе стоит проснуться, Изуру... Или можешь представить вместо меня какую-нибудь симпатичную девушку... Мне уже без разницы...       Когда эти движения коснулись низа его живота, Камукура почувствовал, как отдёрнулось его собственное тело. Словно обдало током. Это позволило ему снова вернуть контроль над собой и даже, прежде чем он успел бы снова осознать, кто он и где находится, рукой он резко схватился за голову этого другого человека.       — Ах... Хаха... Ты всё-таки проснулся...       Зрение Изуру постепенно сфокусировалось снова. Рукой он с силой сжимал за чёлку Нагито, который со странной кривой улыбкой лежал на нижней части его торса, схватившись единственной ладонью за правый край его халата на уровне бёдер. Оттолкнув его от себя, Камукура резко сел и запахнул халат, обнаруживая следы слюны на своей шее и груди. Мерзость.       Дрожа и нервно смеясь, Комаеда, будучи в одних штанах, зачем-то прикрыл свои оголённые ключицы. Без футболки отчётливо было видно его худобу. Парень явно был вне себя от... Просто вне себя.       — Эй, что теперь? Побьёшь меня? А-а, Изуру? Что ты теперь со мной сделаешь?       Поднявшись, Камукура с презрением посмотрел на дрожащего парня. Но презрение быстро исчезло — его было просто жалко. Камукура понимал, что сейчас он должен был чувствовать злость, но почему-то её не было. Только тоска от наблюдения этого его «исступления».       — Что, не будешь? А знаешь, почему? Потому что ты не захочешь меня ранить больше. Мы же на самом деле похожи, ты и я. Иронично, но только мы можем понимать друг друга лучше всего.       — Нет, Комаеда. — с холодным тоном обращаясь к нему, Изуру даже не оглянулся, — В нас нет совершенно ничего общего. Мне тебя просто жаль.       Пройдя мимо Нагито, мужчина зашёл в ванную комнату и закрыл за собой дверь. Спешно вытираясь и надевая свою одежду, он не хотел анализировать и думать о произошедшем. Не хотел знать, что за грязь с ним была сделана.       Выходя уже в своей обычной одежде, он в последний раз оглянулся на Комаеду — тот лежал на спине по всей длине дивана, даже немного не помещаясь и всё так же не надев футболку. Взяв с пола свой алюминиевый кейс, мужчина направился к двери из квартиры.       — Уходишь, да? Сделаешь вид, словно ничего не было? Прям как то, что Основание Будущего хочет сделать с нашими мозгами — стереть всё плохое?       Остановившись, сначала Камукура удивился. Но потом он начал припоминать, что в безумном бреде, который он отдалённо слышал от парня, тот уже говорил, что выяснил его план.       — Это единственный способ сделать из тебя снова нормального человека. Даже если промывка мозгов на тебя больше не действует, вы все были безвозвратно извращены отчаянием.       — Ты бежишь от проблем. Это будет просто очередной ложью. Думаешь, ты знаешь, что лучше для остальных? Может, хватит обесценивать мои чувства?       Всё ещё не поворачиваясь к нему, Изуру положил ладонь на ручку двери.       — Это ложь во благо. И да, это будет лучше как для остальных, так и лично для тебя. Прощай, Нагито Комаеда.       Не пытаясь остановить его, Нагито просто смотрел ему в спину. Дверь захлопнулась. Звук шагов в коридоре вскоре исчез. Он положил руку под голову, смотря в потолок. Появилась мысль, не несущая в себе горечи, — простейший факт: «И вот, я вновь один».       — Вот значит как... Ну что же, давай посмотрим, чья надежда сильнее, Изуру... У меня осталось меньше двух дней, значит..? Ах-а, значит, надо бы уже начинать готовиться...       Стены квартиры постепенно заполнились практически беззвучным хриплым смехом.