Утрата идеалов

      Четверо Осколков Отчаяния сидели у стены, дожидаясь своей участи. На их глазах Кёко и Изуру досконально проверяли содержимое чемодана Комаеды, находясь в центре бывшего кафетерия. Они действительно не обнаружили там опасных вещей, но, судя по всему, детектив была крайне заинтересована толстой пачкой документов. По сути, все эти вещи, которые Нагито хотел «взять с собой» словно бы в какую-то поездку на курорт, будут конфискованы, и парень это прекрасно осознавал. Так или иначе, он собирался вернуть себе своё имущество потом. Сейчас он вёл себя полностью спокойно, даже слишком спокойно. Со стороны невозможно понять, о чём он думает, однако было похоже, что Комаеда снова «закрылся от мира». После того, как его «перемкнуло», как выразилась Микан, он по просьбе Камукуры на самом деле больше не сказал ни слова. Даже когда Фуюхико и Пеко обеспокоенным шепотом обращались к нему. Но напряжение между ними было далеко не таким, как с Цумики, сидевшей дальше всего от него.       Каждый раз, когда Нагито молча ронял взгляд на медсестру, та вздрагивала. Это давило девушке на нервы, и её стойкое чувство вины смешалось с подавленной агрессий, однако она не могла это выразить — после того, как её план по побегу провалился, она могла возлагать надежды только на того, кого посчитала предателем и чуть не убила. Её тревожный разум перемещался от мыслей «почему этот склонный к суицидальному поведению ненормальный так сильно был задет этим и не может понять мои чувства, простить меня» до «я испортила отношения с единственным человеком, у которого остались хоть какие-то планы и идеи, который действительно хотел мне помочь». Она окончательно запуталась, и даже её организм не знал, как реагировать на этот стресс — злиться или плакать? В какой-то момент Микан не выдержала и с закрытым ртом издала высокий звук, напоминающий писк, и уткнулась лицом в колени, чтобы хоть как-то выразить терзавшие её чувства, чтобы стало хоть немного легче.       Двое якудза поочередно поворачивались то к издающей странные звуки медсестре, то к смотрящему в потолок со странной полуулыбкой Нагито. Конечно, они могли понять, что такое сдерживать и скрывать свои эмоции — это один из столпов их строгого воспитания. Клан, в котором они выросли, был неукоснителен насчёт своего практически самурайского кодекса чести, из-за чего он кардинально отличался от таких явлений, как «мафия» и «бандитизм» в других странах, да и в самой Японии Кузурю были почтенным «криминалом в законе», даже сравнивая с их конкурентами. Но наблюдая за ситуацией между двумя своими союзниками, Фуюхико не смог воздержаться от комментария насчёт произошедшего: «Если бы у этих двоих была возможность нормально подраться, оба были бы куда спокойнее и здоровее». Пеко вздохнула, чувствуя согласие с таким мнением, однако в то же время девушка понимала — это путь для таких, как она и её мастер. В бою с Камукурой они оба выложились на полную, рискуя своей жизнью. Проигрыш не отменял того факта, что им удалось на «своём языке» полноценно выразить собственные гнев и скорбь. Именно поэтому Фуюхико и Пеко сейчас могли вести себя умиротворенно.       Когда Киригири закончила разбираться с чемоданом, в её наушник поступил звонок. Прикладывая пальцы к уху, чтобы не упустить ни слова, детектив замерла. По окончании передачи она обратилась к помогавшему ей Осколку Отчаяния. Возможно, он на пути, чтобы стать «бывшим Осколком Отчаяния».       — Транспорт прибыл. Вернёмся к теме твоей кооперации. — Кёко говорила в холодном деловом тоне, — Решение на этот счёт буду принимать не я, поэтому есть несколько условий, которые необходимо соблюсти...       Изуру поднял ладонь, показывая, что для него нет необходимости в полноценной официальной речи. Он уже знал, что до этого дойдёт.       — Можешь сразу перейти к самому главному.       Замолчав, Киригири немного улыбнулась. Эта манера речи была выучена ей за этот год, дабы быть «вежливой». Всё становилось немного проще, если работаешь с человеком, с которым можно общаться максимально прямолинейно. В каком-то смысле детектив даже «соскучилась» по временам, когда она могла говорить кратко, без «официоза» от Основания Будущего.       — Ты будешь перемещен таким же образом, как и остальные. После этого нужный человек поговорит с тобой.       — Усыпляющий газ, верно?       Больше Кёко не удивляло, что даже такие подробности известны Изуру. Кивнув, она вытащила из кармана своей бесформенной толстовки небольшое круглое устройство. Помимо того, что оно использовалось для захвата всех Осколков Отчаяния, это было её основным средством самообороны — даже в такие времена она строго придерживалась нелетальных методов обезвреживания противников. Желая как можно быстрее разобраться с этим, мужчина забрал вещь из её руки. Киригири показалось это уже немного необычным поведением, но с другой стороны — возможно мужчина, будучи тем, кто работал с Осколками Отчаяния, чувствовал что-то вроде сентиментализма к тому, чтобы сделать это самому. Как минимум, так это было с её точки зрения.       Пройдя к сидевшим у стены задержанным людям — своим бывшим союзникам, — Камукура посмотрел в их лица. Внешне безразличная Пеко явно презирала его за «предательство». Фуюхико поднял на него голову с точно таким же выражением лица, как во время их боя, ему необязательно было вслух произносить фразу «я бы тебе сейчас врезал» — её было видно. Дрожавшая Микан исподлобья глядела на него со страхом и ненавистью, но больше всё-таки со страхом. Нагито же смотрел на него ровно, прямо в глаза, с пустой, будто прилипшей к нему, полуулыбкой, даже взгляд и мимика не давали подсказок о том, что он чувствует. С учётом того, что все его ранее сказанные слова по отношению к Изуру были «смешанными сигналами» по своему смыслу, только его он всё ещё не мог понять.       В этот момент Камукура почувствовал небольшую боль в висках, после которой последовала мысль — нужно сказать им что-нибудь ободряющее на прощание. Это ощущалось как тот самый «чужой внутренний голос». Но... Подобное совершенно не в стиле Изуру. Молча он нажал на кнопку взятого у Кёко устройства, и за считанные секунды пары усыпляющего газа заполнили небольшое пространство, в котором оказались Осколки Отчаяния и он сам. Мужчина задержал дыхание, смотря, как облака пара сначала покрыли четырёх людей, которые спустя минуту один за другим потеряли сознание, — первым это сделал Комаеда, а дольше всех держалась Пекояма. После этого Камукура уже спокойно мог вдохнуть усыпляющий газ сам.       ...В безмятежном, пустом и тёмном сне Нагито появились ощущения слабого движения. Сначала его тело само собой немного заносило вправо, затем влево, примерно с одинаковой периодичностью. Глаза всё никак не хотелось открывать, словно бы они слиплись друг с другом, побуждая его погрузится в негу бессознательности ещё на час-другой. Это было даже очень заманчиво — настолько спокойно он не спал очень давно. Только вот поверхность, на которой он лежал, была слишком твёрдой. Лениво переворачиваясь с бока на спину, он коснулся макушкой всё такой же холодной плоскости. Спать на полу не было в новинку, но разве в последний раз он засыпал не на кровати? Вместе с этим вопросом пришло и ощущение прохлады. Теперь уже он был вынужден заставить свои глаза открыться.       Серый потолок, четыре металлические стены образовывали маленькую комнату, соразмерную с его спальней в Това. Неохотно протирая пальцами глаза, парень остановил свой взгляд на правой руке. К тому, что левой ладони нет, он уже привык, и это наконец-таки стало «базовым знанием» о своём теле при пробуждении. Он заметил как ровными полосками не хватает волос на коже. Чтобы это понять, понадобилось некоторое время — в конце концов, когда Комаеда поседел в подростковом возрасте, все волосы на его теле потеряли свой пигмент. Эта странность с участками голой кожи объясняется просто — Микан склеивала его руки строительным скотчем, который так сильно прилипал к коже, что вырывал волоски при его удалении. Значит, его наконец развязали полностью.       Присаживаясь, Нагито наконец приметил, что в этой пустой комнате есть всего две вещи — металлическая дверь, как в тюрьмах, очевидно, запертая и небольшое прямоугольное решётчатое окошко на высоте чуть меньше двух метров. Это окно было единственным источником, из которого в помещение попадали слабые оранжевые лучи. Когда он находился в небоскрёбе офисной башни Това, был поздний день, так что сложилось ощущение, что он уснул где-то на пару часов, и сейчас наступил вечер. Чтобы выглянуть наружу, ему даже не нужно было подниматься на носки — достаточно было встать во весь свой рост. И там его постигло небольшое откровение — волны насыщенно синего цвета, порывы морского воздуха и солнце на уровне горизонта. Только вот от того, как он ощущал время, была небольшая несостыковка — посмотрев в сторону светила какое-то время, стало понятно, что оно не опускается, а поднимается. Это рассвет. А значит, от того усыпляющего газа он потерял сознание как минимум на полдня.       Подойдя ближе к окну, единственное, что он увидел — это океан. Угасающие звёзды не могли ничего подсказать — навык «чтения карты звёздного неба» даже не упоминался в школьной программе этих дней. Из-за полутьмы парень несколько раз заставил себя убедиться, что оттенок воды именно голубовато-синий. Его поверхностная эрудированность «обо всём и ни о чём» говорила, что это может быть подсказкой и нужно только хорошо вспомнить, чему его учили. Уже полностью проснувшись, Нагито подумал: какая глупость — пытаться по цвету океана определить, где он. Ему же было известно, куда хочет отвезти Осколки Отчаяния команда Макото Наеги — на остров Бармаглот. Это название не было полностью незнакомым — ведь где-то в украденных им документах были упоминания того, как Основание Будущего открыло там курорт, когда ситуация в мире начала налаживаться, однако потом его пришлось закрыть из-за новой волны терроризма. Самое забавное — «новую волну терроризма» тогда запустил даже не кто-то из его союзников, а одна милитаристическая группировка из Америки, но публично повесили всю вину на «Абсолютное Отчаяние». Никто из последних, собственно, и не был против — это сильно подняло их авторитет, когда они даже ничего не сделали.       Встряхнув головой, Комаеда понял, что его мысли ушли куда-то слишком далеко. Сев на пол лицом к запертой двери, полностью пришло осознание... Что ему, вообще-то, нечего делать. Свой план приводить в действие нужно будет незадолго до прибытия, а он понятия не имел, когда это будет. Значит ли это, что стоит приступить к «первому этапу» сразу же..? Усмехнувшись самому себе, парень решил просто подождать. Быть может, после всех тех насыщенных дней он обленился, но сейчас можно попробовать положиться на свою удачу. Вдруг произойдёт что-нибудь, после чего подсказка насчёт временных рамок появится сама собой. Хотя бы иногда судьба должна идти к нему навстречу, раз уж это его «талант». А ещё — в последнее время его слишком часто били или пытались убить, и, следуя системе «черно-белых» полос, его удача просто обязана дать ему хоть что-то хорошее. Эта странная мыслительная цепочка принесла ему спокойствие в условиях заключения у своих врагов.       Оглядывая углы своей камеры, он задался вопросом — есть ли здесь прослушка? Скорее всего да. Возможно и скрытые камеры. Это было настолько предсказуемо, что даже не удивляло. В любом случае, даже сейчас Нагито может начать подготавливать почву для реализации своего плана... Одна из важных деталей которого — чтобы Основание Будущего считало его наиболее «безобидным психом» среди своих союзников, насколько это возможно. На это хорошо работало и его «досье», ведь совершенные им преступления были куда менее тяжкими, чем у его бывших одноклассников. Если парень будет продолжать тихо меланхолично сидеть, поджав ноги под себя, то может выглядеть слишком «жутко». Изображать удовольствие от «красивого вида на воду» он мало того, что не сможет, так ещё и его позитивное настроение люди обычно тоже расценивают как «жуткое». Размышляя какое-то время, Комаеда пришёл к самому лучшему, как ему кажется, решению — он может начать говорить вслух с самим собой, рассуждая на тему того, где он находится. Для окружающих это будет достаточно «ненормально» и «безобидно», а также можно ради своего развлечения представить, что люди, которые следят за ним, устанут и будут раздражены, вынужденные слушать его попытки вспомнить «вода какого океана и на какой широте имеет глубокий сине-голубой оттенок».       ...Комната тюремной камеры постепенно становилась светлее вместе с тем, как поднималось солнце. Обсудив с самим собой нейтральные темы про океаны из школьной программы, Нагито сдался. Создавалось впечатление, что он скоро уже по-настоящему сойдёт с ума. Неизвестно, сколько прошло времени, но наступил ясный день, а он так и не слышал ничего, кроме волн и чаек. Ожидаемо, все его карманы в пальто были пустыми, так что занять себя было абсолютно нечем. Даже будучи человеком, предпочитающим в шумных компаниях тихо сидеть в стороне, это было уже чересчур. Наверное, это карма за то, как они содержали Комару и остальных, однако... Даже будучи «страшными отчаянными террористами» у их пленников было хоть что-то помимо четырёх пустых стен.       — По-моему, Сония что-то рассказывала о «пытках тишиной»... Наверное, это достаточно близко к этому... Эта девушка так много знала о таких вещах... — монолог Комаеды становился всё тише и тише, — Я сейчас даже компании Сайонджи был бы рад...       Когда парень уже было хотел лечь и попробовать поспать ещё, он услышал громкий звук перещёлкиваний механизма замка. Когда дверь приоткрылась, в его камеру зашли двое вооруженных людей в тёмных костюмах. Быстро примечая, что они не носят брошку Основания Будущего на лацканах, Нагито смиренно ждал. Охранники пропустили вперёд в камеру человека, которого он совершенно не ожидал, после чего практически сразу вышли.       — Ох... — с искренним удивлением на лице Комаеды медленно появлялась полуулыбка, — Какая честь лицезреть тебя вновь, Камукура Изуру.       Первое, что сразу бросилось в глаза — у мужчины новый чёрный костюм. Он вновь выглядел опрятно и «с иголочки», в отличие от того, каким парень видел его в последний раз — без пиджака, со швом на одной из штанин и в порванной окровавленной рубашке. Не дождавшись ответного приветствия, Нагито продолжил говорить:       — Ты выглядишь великолепно! Гораздо лучше, чем когда тебе пришлось провести целую неделю со мной. Что, взяли на новую работу?       Камукура проигнорировал очевиднейший сарказм в его голосе. Но его взгляд, направленный на Комаеду... Он больше не смотрит на него, как на что-то скучное. У парня немного перехватило дыхание от осознания этого.       — Это временный союз, пока у нас общие цели. — мужчина сложил руки на груди, пока говорил, — Не «предательство», как ты это называешь.       Что-то определённо изменилось в поведении Изуру. Такой человек, как он, не стал бы объясняться о своих решениях перед Нагито.       — ...Чем же я удостоился твоего внимания?       — После того, что произошло в Това, я предположил несколько десятков сценариев твоих следующих действий. Ни в одном из них я не уверен, и даже после твоего обыска подсказок не было найдено. — на какое-то время он замолчал. Закрыв глаза, Камукура словно бы собирался с мыслями, — Ты непредсказуемый человек. Поэтому иного варианта, кроме как узнать, что ты задумал, лично, у меня нет.       Так вот, почему он ведёт себя так странно. Комаеда почувствовал подобие какого-то контроля над ситуацией, а также... Соревновательность, как в играх. Ему выдался шанс потягаться с дедукцией Абсолютной Надежды. Это было невероятно приятно — такой человек считает его достойной внимания угрозой. Сдерживаясь, чтобы на его лице не появилось счастливой улыбки, Нагито понимал бесполезность попыток врать. Уж слишком легко Изуру распознает ложь по мимике. Но что насчёт полуправды?       — Я «непредсказуемый»? Это была похвала от тебя? Я так тронут, честно... Но... Не могу в это поверить, ведь ответ настолько простой... — парень наигранно разочарованно посмотрел в пол, — Может быть, ты слишком переоцениваешь меня..? Камукура, я не могу сделать ничего особенного, ты же сам видел, что со мной было в последние дни. Вера в «надежду», которая поддерживала меня, потеряна, а друзья и самый важный для меня человек предали меня...       — Пусть я и не могу понять твою систему ценностей, твой моральный дух сильно вырос после той встречи на крыше. — мужчина явно был сосредоточен на анализе его слов, — Очевидно, ты придумал что-то новое, чтобы мотивировать себя действовать дальше.       — Ладно, отчасти ты прав, но всё-таки... Ты действительно думаешь, что я физически что-то могу предпринять? Сам подумай, всего за неделю мне пришлось таскать тяжести, пережить падение, ампутацию, несколько ударов по голове, отравление смертельным ядом... А мои волосы столько раз хватали, что я боюсь раннего облысения... — скрещивая руки на груди, Комаеда попытался осуждающе посмотреть на своего собеседника, — ...Ещё мне кажется, что я простудился. Серьёзно, неужели я похож на человека с настолько развитой выносливостью?       — Судя по тому, что я наблюдал, — да, похож. Добавлю, что людям с такими тревожными расстройствами, как у тебя, свойственны комфорт и высокофункциональное поведение в условиях стресса, я не могу расценивать усталость как послабляющий фактор.       На это холодное и бесстрастное утверждение Изуру парень театрально положил руку на грудь, произнеся тихое «ай». Нагито стало даже весело — попытки запутать мужчину были такими увлекательными. Раз уж он парирует его утверждения таким анализом его личности, то можно попробовать применить то же самое.       — Как жестоко... Прости, я правда больше не смогу развлекать тебя своей «непредсказуемостью». Мне лестно, что ты потратил время, чтобы диагностировать меня, но тебе действительно не хватает эмпатии... Я глубоко страдаю от безответных противоречивых чувств, и это совершенно проходит мимо тебя. Похоже, тебе полностью недоступно понимание важности такого явления, как любовь... — Комаеда заметил, как дернулись брови мужчины, словно у него на секунду заболела голова. Неужели давление в эту сторону работает? — Как бы я не восхищался тем, кем ты сейчас являешься, Камукура... Всё-таки операция, которую на тебе провели — это просто ужасно...       Повисло молчание. Изуру на какое-то время поднёс ладонь к своему виску, надавив на него.       — Если все твои слова сводятся лишь к утверждению, что ты не собираешься ничего делать по причине своей «слабости», то этот диалог бесполезен.       — Ох, допрос уже окончен? Я думал, ты будешь пытать меня... Ребята, на стороне которых ты теперь, не стесняются использовать такие методы, сам знаешь. Тебя ничего не обязывает быть настолько мягким со мной.       — Комаеда. — голос мужчины, когда тот назвал его имя, был резким. Взяв паузу, он вернул свой привычный ровный тон, — «Ты меня не понимаешь» — это одна из твоих любимых фраз, но сейчас обратная ситуация. Можешь ли ты предположить, почему?       От этого вопроса уже растерялся Нагито. Уж что, а говорить подобными загадками — точно не в стиле Камукуры. Почему он построил предложение, опираясь на него самого? В этом скрыта какая-то подсказка? Пытаясь мыслить в таком направлении, парень заходил в тупик.       — Единственное объяснение, которое я могу найти... Либо со всеми своими талантами ты не обнаружил признаков лжи от меня, либо ты думаешь, что пытки не помогут из-за моей, э-кхем, «репутации».       От этого неловкого предположения Комаеды на лице Изуру возникла... Слабая улыбка? Парень всего второй раз видел, как тот улыбается. И то в прошлый раз она была «для самого себя», а эта — другая, он смотрит прямо на него. Он улыбнулся ему.       — Теперь я лучше понимаю, как работает твоё мышление. — уголки его губ вновь опустились вниз, но настроение стало мягче, — Должен признать, это довольно интересная задача. Сразу скажу — неверно. Если нам удастся поговорить ещё, я хочу услышать от тебя новую гипотезу.       — Подожди! — Нагито резко окликнул его, когда тот развернулся, чтобы уйти, — Э-э... Не подскажешь, сколько мне ещё тут сидеть? А ещё, немного волнует, правильно ли я понял — это корабль Тогами, верно?       Камукура не собирался отвечать на первый вопрос, но второй его немного удивил. Снова повернувшись к заключенному, мужчина всматривался в него так же, как в начале их диалога.       — И что привело тебя к такому выводу?       — Аха, я прав, да? — торжественно улыбаясь, Комаеда подумал про себя, насколько же ему на самом деле повезло, — Ну, отсутствие значков у охранников, но главное... Сама камера, в которой я нахожусь. Посмотри, тут даже нет подобия кровати, или, кхм, санузла. Как они в таких условиях вообще смогли перевезти Некомару- Ладно, я не хочу знать... Основание Будущего для своих заключенных оставляет хотя бы эти минимальные удобства, но кто, кроме бездушного корпората, может экономить даже на таких вещах? Похоже, стоит даже ввести поговорку «можно вывести человека из корпорации, но не корпорацию из человека». Только вот Тогами уже воссоздал её, да? Удивительно — это явление даже более живучее, чем тараканы.       — ...Ты хочешь вывести меня на дискуссию, чтобы тебе не было скучно?       — Нет, прости, я просто не сдержался... Честно, я просто презираю таких людей. Для них деньги важнее, чем какие-либо идеалы... Понимаешь? Каждый из них способен на самое гнусное предательство — просто продаться. В каком чу́дном мире мы живём...       — Один день, Комаеда. — Камукура перебил его с легким раздражением, — Мне, конечно, очень интересно, как в тебе одновременно уживаются нигилистические и антиглобалистические идеи, но у меня нет времени на новую философскую дискуссию с тобой. Ты хотел ответ на свой первый вопрос, так вот он — один день.       — Ох, я? Нигилист и антиглобалист? — Нагито с искренней радостью принял это как комплимент, — Обычно меня просто называют поехавшим! Ах, но, всего один день? Зачем тогда такие сложные шаги с усыплением, перевозкой на вертолёте, а потом на корабле? На этом острове стоит самонаводящиеся ПВО, которое они не могут отключить? Неужели у Макото Наеги нет ни единого человека в команде, который бы это умел? — с каждым новым словом Изуру всё меньше смотрел на него и наконец-таки взялся за дверь и начал уходить, — Ох, прости! Я снова заговорился? Подожди, можно мне хоть что-нибудь? Прошу, здесь настолько скучно, что я с ума схожу, сейчас даже подкидывание монетки будет мне спасением- Эх, вот он и ушёл.       Механизм замка снова несколько раз издал свои раскатистые звуки и затих. Комаеда вновь остался в полном одиночестве.       — Боже ты мой... Если Изуру именно так ощущал себя все эти годы, то я бы на стороне Основания Будущего простил ему все военные преступления. Ещё бы компенсацию сверху выплатил...       Сняв своё пальто и сложив так, чтобы его можно было использовать как подушку, парень лёг лицом к стене с окном. Из-за возможной прослушки он не мог выразить свои следующие мысли вслух: «Но всё-таки он так и не научился меня понимать... Я же дал такие подсказки, можно сказать, практически признался и рассказал весь свой план... Неужели я действительно настолько сложен, что даже Камукура Изуру путается?» Закрывая глаза, Нагито вновь задумался об одном из главных вопросов его жизни — чем же его система мышления так сильно отличается от прочих людей, что каждый человек, с которым ему удавалось познакомиться, утверждал что он «странный». С точки зрения Абсолютного Везунчика, его логика и манера речи полностью нормальны.       После отключки на полдня организм совершенно не хотел засыпать снова. В бредово-туманном состоянии складывалось ощущение, словно бы Комаеда на протяжении часа смотрел на металлическую стену и слышал, как меняется периодичность криков чаек и морских волн, бьющихся о корму. Затем, словно на секунду, он закрывает глаза и звуки исчезают, а когда открывает вновь — положение солнца уже изменилось. В какой-то момент камера погрузилась в полутьму из-за затянувших небо облаков, потом снова стала яркой — и вот помещение уже залито оранжевым вечерним цветом. Ощущение времени полностью исчезло — отличий от того, лежи он так уже весь день или пару минут не было.       — А «один день» означал «утро следующего дня» или 24 часа, и нужно будет ещё и полудня дожидаться..? Что-то я... Не догадался уточнить...       Голос вышел совсем хриплым, но, услыша самого себя, парень осознал, что к нему вернулось чувство реальности происходящего. Нагито понял, что ещё недостаточно постарел, чтобы такие временные промежутки проходили для него незаметно. Всё-таки ему действительно было «комфортнее» в прошлом темпе жизни — в практически диком пост-апокалиптическом мире, где за каждым углом поджидала ситуация из разряда «убей или будь убитым». Вновь «на минуту» закрыв глаза, парень открыл их уже в тёмном холодном помещении. Приподняв свою голову, он завернулся в своё пальто как в одеяло, подогнув ноги и «обнимая» самого себя руками. Неизвестно, какой именно час ночи сейчас, но вне зависимости от того, прибудет судно утром или днём, уже можно было приступать к «первому шагу» его плана.       Сжимаясь в позе эмбриона, Комаеда пальцами начал «закапываться» в толстые бинты на своей культе. Найдя небольшую прозрачную пилюлю, заполненную желтоватым порошком, он отправил её в свой рот и проглотил. «Полный обыск», как же. Если бы люди Тогами или просто кто-то из Основания Будущего действительно сняли бы с него даже компресс на ампутированной конечности для того, чтобы проверить, не прячет ли он чего-то там, парень был бы по-настоящему шокирован и захотел бы увидеть тех личностей в лицо. Ожидая действие яда, который он получил от Микан, вспомнилось, как он был вынужден каким-то образом с трудом заполнить капсулы из пластичной массы из бутылочки одной рукой, закрыть их, спрятать в бинтах, не отравиться раньше времени в то время, когда на фоне Камукура штурмовал башню Това. Пусть это и было всего лишь вчера, это воспоминание будто бы из другой жизни.       Через какое-то время кишки болезненно скрутило, а лёгкие начало жечь. Он закашлялся первый раз, и на его лице кратко возникла заносчивая усмешка, которая была сбита следующим приступом кашля. Наверное, он может понять, почему Цумики приписывала ему «суицидальное поведение». С каждой минутой состояние организма становилось хуже. У него далеко не самое лучшее здоровье, пусть Нагито и попросил «несмертельный яд», это вполне себе могло его и убить.       Через какое-то время вместе с громким кашлем на металлическую стену попали сгустки пенистой и чуть розоватой крови. «Если я нужен им живым для их симуляции, то пусть сначала вылечат меня» — абсолютно логичная идея, не так ли? Это риск ради того, чтобы не попасть в эту «Программу Нового Мира» сразу по своему прибытию. Дать себе несколько дней, попав в лазарет у врагов. Быть не в «тюрьме», а в лечебном отделении, из которого более реально что-то сделать.