Но, мы же можем просто взять, попытаться друг друга понять, Перекинуть друг другу мосты и возделывать вместе сады, Чтобы было, где жить и мечтать. И за хвост нашей древней мечты мы удержимся, чтоб не упасть. Если главное не растерять, мы дотянем до нашей весны. - План Ломоносова (Мосты).
Просторная комната тонет в сумраке ранней ночи. Не комната даже, больше похоже на приёмный зал, оборудованный со всеми удобствами. И всё же, это комната. Гостиная. С огромными г-образными диванами, не менее огромными креслами с регулируемыми спинками и самым мягким ковром из всех, что Баки доводилось видеть. Пальцы его босых ног тонут в этом ковре. Ощущение приятное, и он периодически притирается стопами к прохладному шелковистому ворсу, персиковый цвет которого в настоящем залит прозрачно-голубым, в котором тонет всё вокруг. Этот свет льётся из экрана телевизора, плазмы - Боги, Баки и не знал, что они могут быть такого размера - наполняет всё вокруг, и из-за этого эта комната, этот зал, эта гостиная - кажется, что это огромный аквариум, в котором Баки сидит на дне, ожидая, когда же появятся другие обитатели этого места: кровожадные акулы, готовые наброситься в любой момент. Вот только правда в том, что этих самых акул как таковых не существует. Если говорить начистоту, Баки - та самая кровожадная акула, что в настоящем от всей души наслаждается предоставленным ей тихим мирным пространством, в котором можно просто неторопливо покачиваться в невидимой воде в такт биению сердца и не делать ничего: ни думать, ни говорить, ни оправдываться, ни оправдывать, ни искать, ни находить, ни разочаровываться. Когда-то Баки мог только мечтать о таком. После того, как он сбежал из Гидры, нигде не было безопасно. Компрометирующая грязь могла быть слита в глобальную информационную сеть, но это Гидра: отрубишь голову, появится ещё десяток. Командиры могли быть арестованы и их ближайшие помощники тоже, но правда в том, что всех не переловишь, а ещё все эти «белые воротнички» ничего толком не решали. Точнее, они сидели в своих кожаных креслах и ставили свои витиеватые подписи на важных бумагах с не менее витиеватым содержимым, но и только. Вся реальная власть была у людей, которые взаимодействовали с боевиками. Вся реальная власть была у людей, в чьих руках была сосредоточена сила. Баки не раз думал о том, что если бы Пирс держал его при себе, как многие другие кураторы, то падения хэлликериеров можно было бы избежать. Это просто смешно, не так ли? Кучка объявленных вне закона заноз в заднице Гидры разгромила её в пух и прах, пустив под воду - весьма буквально - тяжёлый труд недель, месяцев, лет, десятилетий. Но Пирс зазнался под самый конец, позволил себе расслабиться, и это стало его ошибкой. Впрочем, как не раз и не два замечал в своих бегах Баки, люди нового времени и в самом деле чрезмерно полагаются на интернет, на средства коммуникации, на технику. Пирса тоже не обошёл этот грешок. Как только он поверил в то, что теперь у него в руках мощная технология, способная по одному поднятию его брови уничтожить любого неугодного, это стало началом траектории его падения. - Если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам, - не раз говорил Сан Саныч, заместитель полковника Карпова, на которого обычно оставляли Зимнего Солдата, если миссии шли одна за другой, и в крио терялся всякий смысл. Стив словил бы аневризму, если бы узнал, как часто Баки вспоминает советское подразделение Гидры и с отнюдь не тёмными эмоциями. На самом деле, ему там было настолько хорошо, насколько могло быть пленнику с промытыми мозгами, в голову которого заложили мысль, что он лишь оружие и ничего больше; не личность, не человек. И всё же Баки помнит много хорошего, не о своём кураторе в лице Карпова, но о его заместителе, который ни разу не был по документам Сан Санычем, однако по каким-то причинам просил называть его именно так. С другой стороны, среди высшего эшелона сибирского подразделения Гидры происходил постоянный обмен сокращёнными именами или образованными от них прозвищами, так что если подполковник Самойлов Александр Владимирович хотел зваться Сан Санычем, он звался им, как Зимний Солдат всегда был для него не Зимним и не Солдатом, а просто Зимой. - Запомни это хорошенько, Зима, - не раз и не два говорил Сан Саныч, пристально глядя ему в глаза. - Критерии «хорошо» и «плохо» у всех разные. То, что устроит кого-то другого, не всегда устроит тебя. То, что устраивает тебя, может не устроить других. Поэтому, если хочешь добиться чего-то, если хочешь достичь успеха, по возможности всё делай сам. Это был толковый совет сам по себе и был толковый совет с учётом того, кем являлся Зимний Солдат. Карпов терпеть не мог самодеятельность. Жадный до своего положения и наличия определённой власти в руках, он наслаждался тем фактом, что Зимний Солдат находится у него в подчинении, но никогда не видел в нём что-то сверх набившего оскомину «Железный Кулак Гидры». Сан Саныч видел, а потому Зимнему Солдату очень быстро стало дозволено самостоятельно составлять планы операций, выбирать оружие и подбирать страхующие отряды поддержки. Карпов бесился, разумеется, но отчёты и результативные показатели были на стороне Зимнего Солдата, так что ему пришлось закрыть на эти вольности глаза. Впрочем, Баки не может отрицать тот факт, что в некотором смысле привязался к Сан Санычу именно по причине доброты. Сколько бы боли ни испытывало истерзанное животное, преодолев испуг, рано или поздно оно потянется к тёплой ласковой руке, что обработала раны и потрепала без боли по загривку. Сан Саныч был не такой, как другие люди в бункере и на соседней базе, что притаилась в нескольких десятках километров в крошечном селе, служившем прикрытием. Он не боялся. Нисколько. И не был жесток по этой причине, и не был жесток из-за наличия власти в руках. Он прямо смотрел в глаза, часто сам инициировал физический контакт, тяжело похлопывая по плечу, и постоянно пытался втянуть в диалог. Рядом с ним Зимний Солдат чувствовал себя спокойно, почти расслабленно; не боялся сделать что-то не так и не раз засыпал, сидя на стуле в углу возле письменного стола, пока Сан Саныч поскрипывал ручкой по бумаге и ругал в пышные полуседые усы мигающую лампочку, проводку внутри патрона которой нужно было уже десятки раз как заменить. Сан Саныч защищал. Он прикрывал. Он выгораживал. Он брал на себя больше, чем был обязан. Зимний Солдат находился под непосредственным командованием Карпова, но стоило только тому на что-то отвлечься, и Сан Саныч тут же уводил Зимнего Солдата у него из-под носа, и неважно, зачем: убирать ли снег на полигоне, тренироваться с поступившими новыми винтовками или чистить картошку. Рядом с человеком, который смотрел на него и видел его, Зимний Солдат вскоре начал оттаивать и даже позволять себе задавать вопросы. Однажды он, запинаясь и глотая окончания слов, спросил, почему Сан Саныч делает всё это, почему заботится о нём, и тогда ему показали чёрно-белую карточку, на которой был совсем юный мальчишка в военной форме; очевидно, не доживший до того непривычно тёплого для Сибири ясного дня. Баки жаль, что он не помнит лицо Сан Саныча; не может вспомнить, как и сколько ни пытается. Впрочем, так дело обстоит со всеми людьми, которым не посчастливилось оказаться на пути Зимнего Солдата. Тогда, в бункере, когда Старк сумел накинуться на него со спины и сжать буквально железной хваткой за горло, Баки сказал правду: он и в самом деле помнит каждую свою жертву. Вот только он и Старк, очевидно, имели в виду совершенно разные вещи. Баки помнит имена, помнит личную информацию на страницах тонких папок, помнит планирование операций и все стадии наблюдения, помнит обстановку вокруг, помнит окружающие вещи и дома, и пейзажи, будто причудливые декорации, но на этом всё. Это касается и целей, и свидетелей, но не только. Это так же касается и техников, и врачей, и обслуживающего персонала, и парней из отрядов поддержки, которых он отбирал лично. Единственные лица, которые он помнит, это лица кураторов, потому что только они имели значение: Зимний Солдат должен был помнить, должен был знать буквально в лицо «кормящую руку», потому что хороший пёс всегда знает своего хозяина. - Поспи, Бак, - сказал ему Стив в первую ночь во дворце в Ваканде, когда они отмылись от пыли и грязи и удалились после позднего ужина в выделенную им на двоих комнату. - Поспи, хорошо? Я буду рядом, если тебе приснятся кошмары. Кошмары... Баки не снятся кошмары. Вообще. Никогда. Ему не снится кровь, и не снятся трупы, и он не видит остекленевших глаз и сочащихся алым пулевых отверстий, и сломанных конечностей, и вывернутых шей. Нельзя сказать, что у него всё в порядке со сном, потому что процесс засыпания - головная боль, иногда весьма буквально, он годы засыпал либо под препаратами, либо в крио, однако когда Баки всё-таки засыпает, он просто спит и просыпается утром, как любой другой нормальный человек. - Мне не снятся кошмары, Стив, - ответил он тогда. - Всё в порядке, Бак, - мягко сказал Стив. - Кошмары снятся многим. Ничего стыдного в этом нет. Баки не стал развивать тогда эту тему, потому что чертовски устал после того, что произошло в бункере и до этого, однако этот небольшой диалог надолго засел в его памяти, и Баки не раз и не два разбирал его на составляющие, комбинируя слова так и этак в попытках найти в них хоть какой-то смысл. Но смысл не находился, как бы Баки ни пытался напасть на его след. Стив не поверил, что ему не снятся кошмары. Почему? Потому что считал, что после всего произошедшего Баки обязан их видеть? Что ж, это не лишено некоторой логики, но правда в том, что даже когда Баки всё вспомнил, в его душе ничего не дрогнуло. Он почувствовал вину и чувствует её до сих пор, потому что да, среди убитых им людей было много грязных политиков и интриганов, продажных чинуш и двуличных ублюдков, однако там также было немало и хороших людей, которые не угодили Гидре именно этим фактом. Вот только дело в том, что из-за всего этого промывания мозгов и почти что раздвоения личности, из-за потери памяти и кодов, и отсутствия осознания и оценки своих действий с учётом какого бы то ни было морального компаса, Баки вспоминает всё содеянное своими руками отстранённо, видит всё будто со стороны. Это как размытые авторские артхаусы, которые широкая публика часто не понимает. Баки знает, что артхаусы бывают самые разные, и иногда это действительно глубокие картины, полные смысла, однако когда он пытается нащупать, с чем сравнить своё отношение к собственным воспоминаниям, на ум то и дело приходит крошечная мотельная комната, в которой он и несколько человек поддержки ждали однажды рассветного часа. Все тогда спали, но телевизор был включен, и на идущем рябью экране оставшийся на страже Зимний Солдат видел странное: пустыню и песчаную дорогу, заглохший автомобиль, пару из мужчины и женщины, подъехавшую разрисованную машину, из которой выскочило несколько высоких крепких мужчин, изнасилование мужчины из пары мужчиной из разрисованной машины, пока женщину держали в стороне, заставляя смотреть, а после были кадры со змеёй, пожиравшей предположительно тушканчика, высокими тонкими кактусами, палящим солнцем и одинокими следами ног на песке. Это был полный бред. Это был набор отвратительно выглядящей гадкой бессмыслицы. И в то же время Зимний Солдат смотрел, не отводя глаз, пока не пошли титры, и в его голове было так много хаотичных обрывков мыслей и аналогий о жизни, смерти, насилии, жестокости, силе и слабости, выборах, последствиях, милосердии и отсутствии такового. Это то, как Баки помнит то, что было сделано его руками; что он сделал своими собственными руками. Его воспоминания - артхаус, что крутится в его голове полными безликих фигур обрывками, которые соединяются воедино и распадаются, как росчерки чернил в чистой воде. Он видит и слышит, и чувствует, и помнит, и анализирует, но всё это такое далёкое, такое отстранённое. Выстрелы, кровь, взрывы, аварии, выбивание информации, запугивание, преследование, похищения - Баки имеет отношение ко всему этому, он был там, и всё это на его совести и на его по плечи измазанных в красном руках. Проблема в том, что, хотя он испытывает вину, эта вина настолько же неправильная, насколько неправильно его «я помню их всех». Баки жаль жизни тех хороших людей, которые он оборвал по чужому приказу, но в то же время... В то же время он не чувствует по этому поводу ничего. Солдаты выполняют приказы, не так ли? Баки всегда был хорошим солдатом. Он был таким на войне и был таким в плену, сопротивляясь изо всех сил и в первый раз, и во второй, пока ублюдок Зола снова не добрался до него и его разума в советском подразделении Гидры - как он вообще, чёрт возьми, сумел там оказаться - и был таким в Советах под началом цепочки кураторов, точкой в которой стал Карпов. Полярность сместилась, верно, как изменилась и сторона, и с головой Баки и его моральным компасом определённо не всё в порядке, если он думает так, но он был и оставался хорошим солдатом до самого конца. Если бы Пирс не решил, что добрался до вишенки на торте, если бы он не решил, что Зимний Солдат - как и Зола - отжил своё, раз теперь у него в кармане появилось целых три новых игрушки и каких, если бы прикрытие и правда о Зимнем Солдате не были раскрыты, он оставался бы лучшим в своём деле: мистическим призраком, легендой, которая вытащила бы Пирса из той задницы, в которую напыщенный павлин сам себя и загнал. Но Пирс решил слить Зимнего Солдата - это стало ясно в тот момент, когда его отправили устранить Ника Фьюри посреди бела дня - и всё обернулось так, как обернулось. - Это был не он, Тони. Это был не он, - всё повторял и повторял Стив, пока Старк смотрел и смотрел на то, как Зимний Солдат обходит покорёженную аварией машину, чтобы без толики эмоций на лице убить его мать. Правда в том, что это был он. Правда в том, что это был Баки. «Зимний Солдат» - это название программы, которую Зола внедрил в его голову, и которую Баки первое время после того, как пришёл в себя, считал чем-то вроде подсадной личности. Вот только чем больше он вспоминал и чем больше копался в своей голове, тем полнее становилось знание, что Зимний Солдат - это он и есть. Зола подавил страх, подавил эмоции, подавил сознание, оставив лишь необходимое для своего «идеального оружия», но это необходимое не взялось из ниоткуда. Целеустремлённость, предприимчивость, меткость, умение быстро анализировать ситуацию - всё это принадлежало Баки, который успел хлебнуть дерьма и в подготовительном лагере, и на поле боя, и в плену. Зола взял всё, что у него имелось важного и ценного, и возвёл это благодаря сыворотке и промывке мозгов в абсолют, подавив при этом всё, что считал ненужной шелухой. Так и появился Зимний Солдат: это был Баки, в котором подавили то, что Зола с брезгливым выражением лица называл человечностью. Но проблема не в том, как много от самого Баки было в Зимнем Солдате, и насколько сам Баки стал Зимним Солдатом. Проблема в том, что пока Баки пребывал в режиме Зимнего Солдата, у него была только одна задача: выполнение миссий. Миссии эти могли быть лёгкими, а могли быть сложными, могли иметь целью шпионаж или разведку, а могли нести в себе смерть, но, как бы то ни было, итог был один: поощрение за хорошие результаты или наказание за те, что считались неудовлетворительными. Зимний Солдат ненавидел ток, ненавидел холодную воду, ненавидел боль во всех её проявлениях. Само собой разумеется, ему нравилось всё обратное и, как любое разумное существо - которым он был, несмотря на попытки всех вокруг принизить его до уровня ножа или пистолета - он понимал, хребтом чувствовал, что для него хорошо, что для него лучше. - Заслужил, - похлопывал его тяжёлой ладонью по плечу Сан Саныч, усаживая за стол, полный горячей вкусной сытной еды, среди которой были и супы, и котлеты, и блины, и даже сотный мёд. - Хорошая работа, Зима. Так держать. Глядишь, оценят по достоинству и отправят туда, где потеплее. Не всю же жизнь тебе тут свои таланты в сугробах по уши морозить. Зимний Солдат не задумывался о таких вещах, как «хорошо» или «плохо», как бы часто Сан Саныч ни поднимал эту тему, непонятно что пытаясь отыскать в его глазах. Зато, как любой хорошо дрессированный пёс, он понимал, что высокие результаты и идеальные миссии могут означать многие вещи, которых он был лишён, потому что оружию подобное не полагается, но которые Зимний Солдат хотел иметь, сам не осознавая, что это желания, они его, они есть. И, кто бы что ни говорил о нём, он мог получить эти вещи, если вёл себя хорошо, если был хорош. Разумеется, он пошёл на эту сделку, даже если никто никогда не обсуждал с ним это; даже если сделки как таковой не было. Зимний Солдат был имуществом Гидры, он знал это. Это единственное, что он знал так же хорошо, как знал своих кураторов, а потому он был обязан выполнять приказы Гидры, которая, в свою очередь, ничем не была обязана ему, потому что это Гидра создала его, дала ему право на жизнь. Он должен был быть благодарен. Но внезапно оказалось, что если он будет делать то, что и так обязан делать, немного усерднее, то Гидра, которая ничем ему не обязана, ответит на эту услужливость лаской вместо ледяной воды в лицо. И стоило только Зимнему Солдату осознать эту простую истину, как всё чудесным образом изменилось. Он всё ещё оставался оружием, он был оружием, ничем иным, но его существование заиграло новыми красками, и, несмотря на свою непонятную природу, Зимний Солдат внезапно оказался приближен к пониманию, что такое понятие «жизнь». - Борьба человека и зверя, разума и инстинктов. Интересный выбор, Барнс. - Навевает воспоминания. Баки отвечает раньше, чем успевает обдумать свои слова; раньше, чем понимает, что только что услышал. Его дрейфующее сознание не сразу собирается воедино, как и картина перед глазами не сразу приобретает чёткость. Прозрачно-голубой смещается, сгущается. Тени становятся чернее, белые вспышки снега на экране слепят, и Баки часто-часто моргает, прежде чем повернуть голову и найти взглядом застывшую на пороге гостиной невысокую фигуру, почти слившуюся с чернотой, но пронзающую его весьма ощутимым цепким взглядом. С таким взглядом на себе невозможно не понять, что уже не один в помещении. - Смею предположить, о незабываемых радостях гидровских будней? - Ты бы удивился, если бы я рассказал тебе, Старк. - Удиви меня. Тони Старк весь острые края: линия челюсти, щёгольская бородка, стрелки на брюках, смелые взгляды в глаза; язык, с которого то и дело слетают язвительные замечания и болезненные шпильки. Это часто грубо, на грани с жестокостью и отсутствием всякого сочувствия, и присутствуй во время их общения Стив, уже задохнулся бы от жара, с которым попрекал бы Тони, ведь «Баки, Баки, Баки», это извечное «Баки», но, Боги, как же это приятно в своей освежающей искренности и отсутствии каких-либо ожиданий. Тони Старк мог впустить его и мог принять его, изучив его досье вдоль и поперёк, но это вовсе не означает, что он допустил в свою голову хотя бы отголосок мысли о том, чтобы носиться с ним как с хрустальным. Хотя назвать их отношения токсичными, как сейчас говорят, будет неправильно. Они оба взрослые мужчины, хлебнувшие в своих жизнях немало дерьма и горя. У них также есть своя неприятная история, заключающаяся в том, что Баки убил родителей Старка. Что примечательно, так это то, что так разъярила Старка именно сцена смерти его матери. Как отстранённо подумал в какой-то момент Баки, погружаясь в безразличное к эмоциям анализирующее состояние Зимнего Солдата, отношения между Говардом и его сыном были определённо не сахар. Но мама... Да, мать является почти что святой иконой для любого ребёнка. Неудивительно, что Старка сорвало именно на этом моменте.- Не вини себя, Бак. Это был не ты. - Но это сделал я.
На тот момент Баки пробыл рядом со Стивом не так уж и долго, но и этого хватило, чтобы заметить, как нити начали выбиваться из общего плетения, привлекая к себе внимание неопрятно растрёпанными концами. Баки запомнил Стива радеющим за справедливость, за правду, за честность, за принятие и искупление. Он определённо не запомнил его двуличным лицемером, склонным к беспочвенной агрессивной жестокости. Да, Стив боролся против Старка, чтобы защитить Баки, но насколько оправданным было всё, что он сделал? И не только в бункере. И насколько пусты были все его заверения, призванные обелить Баки, когда все посвящённые знали правду, когда сам Баки куда лучше всех этих посвящённых знал правду о себе. Он был убийцей, лучшим за последние десятилетия, измазанный в крови, пропитанный ею насквозь, и в глубине души гордящийся своей славой и репутацией; тем, кем он был, стал, есть. Это очень сложный и тонкий момент: чувствовать вину за всё содеянное и при этом гордиться собой. Ну, в свою защиту Баки может сказать, что у него и в самом деле не всё в порядке с головой. Никто не остался бы в здравом уме, подвергшись всему тому, что ему пришлось пережить. Возможно, Зола добился своего в попытках если не вытравить до конца, так хотя бы ослабить в нём человечность. Возможно, всё пережитое не только закалило Баки, но и превратила его в чёрствого циника. Как бы там ни было, Баки жаль всех тех хороших, невинных, лучших людей, кровь которых оказалась на его руках, но в то же время он не может не признавать, что у него было множество сложных целей, и он добился успеха в каждой из своих миссий, потому что он был хорош. Сложный вопрос: пытался ли Баки достучаться до Стива словами «это был я» с целью заставить последнего снять розовые очки или же целью было увидеть осознание и тень ужаса в синих глазах, потому что да, всё это было делом рук Джеймса Бьюкенена Барнса, Зимнего Солдата, того, кто был - и есть - лучшим в своём деле. - В Советах было хорошо, - сходу роняет Баки, наблюдая за тем, как Старк неторопливо проходит в гостиную, после чего усаживается в дальнее от него кресло. - Я исколесил их вдоль и поперёк, и не было ни одного города, который бы мне не нравился. Я видел не так много, но то, что было увидено, навсегда отпечаталось в памяти. Хотя в Сибири мне нравилось больше всего. Многие жаловались на холода, которые часто мешали работе, но я наслаждался ими. Белоснежные пустоши вокруг. Небо бесконечно далёкое, лёгкое, а воздух прозрачный, будто тончайшая хрустальная вуаль. Они назвали меня Зимним Солдатом, потому что мой путь начался в снегах, и некоторые позволяли себе шутить, что снег - моё призвание, раз мне так нравится эта «дыра», но правда в том, что мне и в самом деле нравилось. Белизна и пустота вокруг отражали то, что было тогда в моей голове. Среди этой холодной пустоты мне всегда было особенно спокойно. - Ух ты, - сухо роняет Старк, поднимая к губам неизвестно когда появившуюся в его руках кружку, наверняка полную крепкого кофе. - Звучит так, будто ты скучаешь по тем временам. Скажи, что ты рассказывал нечто подобное Роджерсу, и распиши поподробнее, какое он скривил в процессе лицо. - Иногда я и в самом деле скучаю, - пожимает плечами Баки, чувствуя, как от этого признания внутри будто разжимается какая-то заржавелая пружина. О, он бы никогда не смог рассказать подобное Стиву из всех людей, не так ли? Но Старк... - Это было почти как служба в армии, только немного другое. Меня почти не обнуляли, только перед самыми ответственными миссиями. Там были люди, которые по-настоящему ценили меня и то, на что я способен. Там даже были люди, которые по-настоящему заботились обо мне, видя во мне не только оружие в чехле из мяса и костей. Я чувствовал себя там почти как на своём месте. Там, в Сибири, я чувствовал, будто это место - мой дом. - Нет, серьёзно, - фыркает Старк, откидываясь на спинку кресла и закидывая ногу на ногу. - Скажи, что ты рассказал Роджерсу хоть что-нибудь из этого. - Тебе бы этого хотелось, не так ли? - в тон отзывается Баки. В прозрачно-голубом свете лицо Старка полно теней: острых, острых, острых. Он хотел бы. Конечно, он хотел бы, и Баки может понять. Раньше не понимал, ни в Сибири, ни до неё, но теперь понимает; в настоящем, когда Стива нет рядом, потому что Баки обманул его, чтобы сбежать, и после того, как у него было достаточно времени, чтобы уделить куда больше внимания и куда более пристального всей той информации, что касалась Стива и его пребывания в новом времени. Тогда это был бег, бег, бег под зудящее в голове «бей и беги» в попытках спасти свою свободу, свою жизнь, самого себя, но в настоящем Баки знает лучше. И о Тони Старке, и о том, кто такие Мстители, и о том, через что им всем пришлось пройти, и о Соглашениях, и обо всём, что имело место быть лишь по той причине, что Стив внезапно оказался одержим им как обезумевший. Хотя обман Стива и побег из Ваканды нисколько не связан с последним по причине временно-следственных связей, разумеется. Нет, Баки обманул Стива, потому что Стив мог делать вид, что он всё тот же, но Баки не собирался носить такую же маску и, более того, после всего пережитого Зимним Солдатом он был чем-то куда большим, чем просто лихим сержантиком из сороковых. Не заметить, насколько изменился Стив, было невозможно. Точнее, насколько усугубились в нём и без того нелицеприятные качества, которые Эрскин изначально трактовал весьма ошибочно. Разумеется, Стив был преисполнен чести, долга, верности и желания творить добро, вот только «творить» очень быстро - слишком быстро - превратилось в «причинять», как понял Баки после того, как изучил всё, что только смог найти на Стива и его похождения в новом времени. Стив всегда был панком. Подобно всем слабым и обездоленным, он мало делал и много говорил, а если и начинал что-то делать, то не то и не так. Его мать и в самом деле была святой женщиной. Она растила сына одна, вкладывая в него всю душу, всё сердце, всю свою любовь и саму себя. Стив был болезным ребёнком, превратившимся в не менее болезного взрослого, и Сара сожгла саму себя в попытках дать ему лучшее, но ценил ли это Стив? Постоянно влезая туда, куда не просят, и открывая рот там, где нужно промолчать, он хоть раз задумался о том, каково было видеть его буквально разбитое состояние Саре, которая знала, что один хороший крепкий удар, и труп её сына будет остывать в ближайшей подворотне? Стив был хорошим парнем, иначе Баки бы с ним не подружился, но это не отменяет того факта, что Баки всегда знал о том, что Стив был тем ещё задиристым эгоистичным козлом. Когда Стива накачали сывороткой, всё стало лучше и хуже одновременно. С одной стороны, мелкий панк больше не был мелким. С другой стороны, панк остался панком. Повезло, что у полковника Филлипса были стальные нервы. Повезло, что рядом с ним находилась агент Картер. Эти двое сумели нацепить на Стива ошейник шипами внутрь, прицепив к нему при этом достаточной длины поводок, чтобы Стив не почувствовал себя на привязи. Он всегда мечтал стать особенным. Не говорил об этом, разумеется, но Баки никогда не был глупцом. Когда его призвали, Стив так отчаянно завидовал. Чему, спрашивается? Впрочем, возможно, то вина Сары со всеми её рассказами о героизме отца Стива. Не то чтобы Баки подозревал её во лжи, но облик отца Стива порой и в самом деле начинал отсвечивать нимбом. Разумеется, Стив хотел быть похож на своего отца. Он хотел защищать страну, хотел стать героем, хотел быть достойным памяти своего отца. Что ж, кому как не Баки знать о том, что даже хорошие и все такие из себя праведные со стороны отцы могут быть порой тем ещё дерьмом за закрытыми дверями. Если задуматься, тогда всё это и началось, не так ли? Не в тот момент, когда Стива накачали сывороткой, но в тот момент, когда ему сошла с рук его выходка с высадкой под Аззано. Да, триумфальное возвращение во главе толпы спасённых солдат было эффектно, и Баки был тем, кто первым отдал должное Стиву, который спас его чёртову жизнь, вытащив с лабораторного стола Золы. Вот только, несмотря на всё это, Стива должен был ждать если не трибунал, то громкое разбирательство на высшем уровне. Но полковник Филлипс решил иначе, и так, видимо, в голове Стива и закрепилась мысль о том, что добро равно безнаказанности, и неважно, что он делает, где именно и по каким причинам. Он спас несчастных бойцов из плена и по праву гордился собой, но он нарушил множество приказов, законов и правил, и на это просто закрыли глаза, потому что он был героем, спасителем, чёртовым Капитаном Америка. Пока Баки прятался в Румынии, ища самого себя и своё место в мире, всё было хорошо. Месяцы тихой спокойной жизни, которыми он, несмотря на постоянный страх, опаску и частую спутанность сознания, наслаждался. А потом Земо решил свести счёты с Мстителями посредством его шкуры, и Баки может отдать ему должное, потому что весь этот долгоиграющий план - Зимний Солдат с его умением выжидать в любую погоду и в любых условиях мог бы аплодировать стоя. Вот только это разрушило его жизнь ко всем чертям, потому что Земо привёл на его порог Стива. Баки любит Стива, правда. Кривда, впрочем. Его любовь питают проблески тёплых светлых воспоминаний из жизни до падения с поезда, что кажется такой далёкой. Но это не значит, что он собирался сплетать свою жизнь с жизнью Стива вновь, когда они встретились лицом к лицу в новом времени. Стиву больше не нужна была поддержка и не нужна была защита. Он отогрелся в новом мире и принялся делать то, что делал и до того, как направил самолёт во льды: бежал куда-то, бил кого-то, взрывал что-то во имя справедливости и добра. Баки же нужно было разобраться со своими проснувшимся сознанием, полным чувств, которые агрессивно конфликтовали с холодной рациональностью состояния Зимнего Солдата. Стив ринулся его искать, разумеется, но неужели он думал, что если бы Баки хотел увидеться с ним, он бы не появился на его пороге? И вот в чём заключается проблема. Стив чертовски упёртый баран. Когда он вбивает себе в голову какую-то цель, её не выбить оттуда, сколько ни долби по ставшей чрезмерно крепкой черепушке. Баки только не может понять, с чего Стив решил, что его нужно спасать. Да, Гидра пленила его и использовала его, и далее по бесконечному списку, который, как порой кажется, знают наизусть все вокруг, но разве рядом со Стивом не было Чёрной Вдовы? Уж она-то знала, что собой представляет Зимний Солдат. Пыталась ли она донести до Стива, насколько порывы последнего глупы и сентиментальны? Семьдесят лет программирования и промывки мозгов, постоянные заморозки и разморозки, обнуления и накачивания самыми разными, часто экспериментальными препаратами. Кто останется после такого самим собой? Баки Барнс мёртв. Он умер в тот момент, когда упал с поезда. И пусть осколки его личности всё ещё теплятся внутри, и Баки называет самого себя «Баки», он куда больше смесь Зимнего Солдата и чего-то нового. Того, название - имя - чему ему ещё только предстоит найти. Что бы ни, возвращаясь к Стиву. Как только он появился на пороге Баки, всё полетело к чертям. Оно и немудрено, потому что именно так всё всегда заканчивалось, если дело касалось Стива. Как только он начинал причинять направо и налево добро за свою правду, всегда кто-то страдал. На этот раз досталось Баки, который смог бы удрать и от группы захвата, и от странного парня в костюме кошки - этот странный новый век - но не смог этого сделать, потому что Стив явился и всё обострил, а потом эта чёртова погоня, и Стив был тем, кто привлёк к ним ненужное внимание, а потом весь этот хаос на магистрали, аварии, жертвы, крики, огонь, и нацеленное со всех сторон оружие, и Баки пришлось опуститься на колени под ещё со времён войны ожидаемое им «поздравляю, Кэп, ты - преступник». О, но Стив не мог быть преступником, не так ли? Он привык быть героем. Он привык быть тем, кто идёт куда-то и делает то, что считает нужным, и все встречают его либо бурными овациями, либо неодобрением, но молчаливым, потому что Капитан Америка всегда прав. Неудивительно, что всё закончилось так, как закончилось. Хотя Баки не может сказать, что во всём произошедшем нет доли его вины и огромной. Потому что если бы он не был так озабочен своей шкурой и если бы обращал чуть больше внимание на то, что происходит вокруг и по каким причинам, он мог бы предотвратить хоть что-то из того, что произошло. Ну, знаете, разрушение международного аэропорта, к примеру. Но тогда всё смешалось в шумную пёструю мешанину, вызывающую сплошной стресс, и это определённо не было тем, что пошло его ментальному состоянию на пользу. Он был осколками Баки, и он был Зимним Солдатом, и он был сторонним наблюдателем за тем, что делает его тело и говорит его рот, и так раз за разом, из-за чего постоянно трещала голова, и тянуло блевать.- Я стараюсь уберечь Мстителей от раскола. - Нас расколол договор.
Всё могло быть иначе. Даже если бы Баки не смог уйти от группы захвата - что вряд ли - его бы отправили в допросную. Да, сценарий повторился бы, но разрушений и жертв среди гражданских можно было бы избежать. Разумеется, Баки в модусе Зимнего Солдата - чёртов код не имеет никакого отношения к его погружению в это состояние по собственному желанию - точно так же направился бы к вертолёту, и Стив бы точно так же остановил его, но он обязан был сдать Баки на руки военным. Чёрт побери, со всем, что Баки знает в настоящем о Старке, он уверен, что тот сделал бы всё, чтобы отмазать его от Росса и его прихвостней, потому что выходка Земо с кодом как ничто другое доказывала, что Баки не контролировал себя во время своего нахождения в хватке Гидры. А потом Старк - один или с помощью своих друзей и коллег - добрался бы до Земо, пока Баки мирно сидел бы в своей чудесной тихой камере, и всё закончилось бы быстро и без лишних проблем. Но Стиву нужно было быть героем, не так ли? Ему нужно было спасать Баки и бросаться в бой с головой, и бежать навстречу проблемам и врагам, ведь кто, если не Капитан Америка, не так ли? Целых пять опасных суперсолдат, способных совершить государственный переворот за одну ночь, не растрепав и единой пряди своих волос. Но Капитан Америка справится с ними, разумеется, никаких проблем. Чёрт побери, если бы только у Баки было больше сознательности в то время. Всё могло пойти по-другому. Не было бы разрушений и не было бы ссор, и не было бы ненужной жестокости. Земо подавился бы своим неудавшимся планом, Старк бы не пострадал от двух суперсолдат, а Баки не пришлось бы мучиться виной и стыдом за собственную недальновидность, неосмотрительность и недопустимую для Зимнего Солдата эмоциональную перегрузку, из-за которой он позволил Стиву натворить всё то, что тот натворил. - Почему я должна помогать вам, сержант Барнс? - спросила принцесса Шури. - Потому что я хочу всё исправить, - тщательно обдумав её вопрос, ответил Баки. Это правда. Он сказал Стиву, что собирается вернуться в крио, но до этого у них было несколько дней наедине друг с другом, и кажется, что этого так мало после их долгой разлуки, но Баки хватило этого времени, чтобы переосмыслить всё произошедшее, узнать больше о том, как Стив оказался в новом времени, а после воспользоваться интернетом и узнать и о Мстителях, и о пришельцах, и о том, что такое Соглашения, и о том, что произошло в Лагосе. И о, в какой ужас тогда пришёл Баки. Нет, доля иронии в этом определённо была, потому что Стив работал на ЩИТ, а Баки работал на Гидру, но в итоге они оба работали и на ЩИТ, и на Гидру одновременно, но куда больше Баки занимала информация о том, что после падения ЩИТа Стив остался фактически в свободном плавании. Больше не было никого, кто мог бы держать его на поводке, как это делали полковник Филлипс, агент Картер и Ник Фьюри, и чёрт побери, это объяснило многое и ответило на многие вопросы, что крутились тогда в голове Баки. «Может, я могу что-то сделать. Может, я ещё могу что-то исправить», - понадеялся он тогда, откладывая планшет и выходя из комнаты, чтобы найти Стива и вывести его на откровенный разговор о прошлом, настоящем и будущем; о планах и мыслях, об отношениях и решениях, и ответственности, и последствиях. Стив не разочаровал его. Точнее, не разочаровал, преподнеся то разочарование, на которое Баки нехотя, но в глубине души и рассчитывал. Потому что у Стива были виноваты все кроме него самого. Правительство, Старк, жестокие законы, Старк, «Баки, это неправильно», Старк, «так не должно быть» и снова Старк. На Старке у Стива вообще была какая-то нездоровая фиксация. Столько колкостей и обвинений, сколько сыпалось в его сторону, не сыпалось больше ни в чью. Баки не знал тогда толком о Старке ничего кроме информации, почёрпнутой из газетных статей, но зато он узнал многое о тех людях, что поддержали Стива в его решении относительно... Чего-то. Баки так и не понял, все эти люди на стороне Стива, они были против закона? Против угнетения? Против Старка? За воссоединение Кэпа и Баки? Просто за Капитана Америка, как часто бывало в прошлом? - ... а потом он просто запер её! Посадил под замок, как какое-то опасное животное! - всё распалялся и распалялся Стив, краснея всем лицом от гнева и сверкая полными раздражения потемневшими до глубокой синевы глазами. - Как будто Ванда заслуживает подобного отношения! Баки не знал, на что рассчитывал, когда попросил рассказать обо всём этом подробнее. Но то, что Стив вывалил на него, только укрепило обилие его сомнений и желание дистанционировать от потенциального эпицентра взрыва. Чёрт побери, Ванда служила Гидре. Более того, она пошла на это добровольно. Баки и Стив отправились в Сибирь буквально ради того, чтобы убить пятерых суперсолдат, которые отдали себя на эксперименты в руки Гидры по своей воле, но что сказал Стив, когда дело коснулось Ванды? Он с мягкой улыбкой пошутил о детях, которые сдаются в подопытные немецким учёным, чтобы сражаться за свою родину. Баки не мог поверить... Хотя ладно, он мог; он ожидал этого. Историки и фанаты Капитана Америка могли говорить, думать и знать что угодно об отношениях Стива и Баки и о самих Стиве и Баки, но Баки - единственный, кто точно знает, что собой представляет Стив, потому что они выросли бок о бок, и Баки слушал Стива, видел Стива и наблюдал за ним в самых разных ситуациях. Когда Эрскин выбрал Стива из всех людей, это было ошибкой. Когда полковник Филлипс закрыл на выходку Стива глаза, это было ошибкой. Когда Ник Фьюри ушёл в отставку, оставив Стива без ошейника и поводка - это было крахом всего. С большой силой, говорят, приходит большая ответственность. В словаре Капитана Америка не было такого слова даже тогда, когда он был хилым хлюпиком Стивом Роджерсом. - Стив, - негромко позвал его тогда Баки. - А ты не думал о том, что Ванда и в самом деле... Он даже не успел придумать, выбрать, решить, как закончить свою фразу, а Стив уже смотрел на него с разочарованным прищуром и качал головой, заводя свою любимую «Баки»-шарманку. И, чёрт побери, это просто не укладывалось у Баки в голове. Конечно, Стив оправдывал его, считая, что вся кровь на руках Баки - вина Гидры и только её, и не то чтобы это было не так, а о сложных отношениях с модусом Зимнего Солдата он понятия не имел, потому что Баки не собирался даже думать о том, чтобы попытаться объяснить ему то, что сам не до конца на тот момент понимал, но Ванда - совсем другое дело. Она сдалась Гидре добровольно. Она участвовала во всей той неразберихе с Альтроном. Более того, Стив обмолвился о том, что она причинила вред команде, и, судя по его сморщенному лицу, это было что-то на самом деле дерьмовое. И Баки понял, чем это могло быть, когда спустя несколько дней, уже после того, как компания новых друзей Стива была спасена из тюрьмы, Стив сказал, что Ванда умеет работать с сознанием и может попытаться ему помочь. - Нет, - отрубил Баки, точнее, Зимний Солдат, который мгновенно вскинулся в нём в ответ на потенциальную угрозу. Стив состроил это своё расстроенно-непонимающее выражение лица, но Баки было наплевать. Он как мог держался нейтральных отношений со Стивом, но он не подпустил бы Ведьму и на милю к своей голове. И дело было не в том, что ему хватило промывки мозгов - хотя да, ему хватило, большое спасибо, что подумал об этом, Стив - а в том, что он не видел в Ванде никакой невинности и никакой потенциальной помощи. Она была частью Гидры. Она не умела контролировать свои способности. Она была угрозой. Собственно, этот момент и запустил в голове Баки новый виток размышлений на тему, кто был прав и кто виноват, и в чём конкретно. Старк ведь говорил что-то про Ванду в аэропорту, не так ли? Очевидно, она находилась где-то под наблюдением, и Баки был с этим целиком и полностью согласен, потому что угроза должна находиться под наблюдением. Несчастные дети? Попытки защитить свой дом? Чёрта с два. Реальность в том, что Ванда устроила взрыв, унёсший множество невинных жизней, и ей ничего за это не было, потому что она трагично прикрыла рот рукой, прошептала «я не хотела», и Стив тут же закрыл её своей могучей грудью, потому что в его глазах бедняжка ни в чём не виновата. Что ж, если Ванда не виновата в том, что не контролирует свои силы, которые получила, добровольно став подопытной крысой Гидры, то кто тогда виноват в том взрыве и смертях гражданских? Стив, как командир, разумеется, ведь это он выпустил на поле боя человека, который не умеет контролировать свои силы. Но нет, Капитан Америка ведь не может быть ни в чём виноват, не так ли? Когда Баки углубился в изучение Соглашений, которые были предоставлены в широком доступе для ознакомления гражданских, он не нашёл там ничего из того, чего бы не ожидал. С другой стороны, это было не так уж и жёстко, даже если между большинством строк так и скользило желание одного весьма конкретного госсекретаря заполучить себе почти что всемогущую свору цепных псов. Главное, что эти Соглашения защищали не только гражданских, но и в некотором смысле самих Мстителей. Гражданские после появления на свет Соглашений должны были почувствовать себя в большей безопасности. Ну, знаете, без страха выйти в магазин и быть случайно убитым посреди какой-нибудь заварушки только потому, что какая-то «мстительница» ни черта не умеет контролировать себя. Мстители же избавлялись от части ответственности за свои действия, ведь при таком раскладе они стали бы простыми исполнителями, и куда большая ответственность лежала бы на тех, кто, куда и зачем бы их отправил. Стиву стоило прислушаться к Чёрной Вдове, когда та выступила на стороне подписания Соглашений. С её богатой жизненной историей у неё было куда больше опыта в таких вещах. - Эй, Красный Октябрь, чего завис? Встряхнув головой, Баки возвращается в реальность. Образы разочарованного Стива тают в его памяти, оставляя неприятное послевкусие на языке. Вновь притеревшись ступнями к ворсу ковра, Баки возвращает всё своё внимание Старку, который в настоящем подпирает ладонью подбородок и сверлит его очередным взглядом, но на этот раз изучающим. - Вспомнил, как Стив защищал Ванду, - честно отвечает Баки, потому что в последние дни всё чаще может позволить себе эту валюту. - Ах, эта бедняжка, - понимающе кивает Старк; яда в его голосе хоть отбавляй. - Подопытная Гидры, возилась с нашими мозгами, вызверила Халка, помогала Альтрону, участвовала в несанкционированной миссии, стала причиной смертей гражданских, потому что ни черта не контролирует собственные способности, и была на время заперта в шикарных апартаментах с бассейном и кинотеатром ради её же безопасности, потому что люди, знаете ли, склонны проявлять агрессию в отношении того, кого боятся, и я просто не хотел, чтобы какой-нибудь спятивший активист разбил ей голову камнем. Ну, или погиб при попытке, потому что, повторюсь, она ни черта не контролирует собственные способности. Но виноват в том, что она оказалась в Рафте, я и только я, хотя, на секундочку, именно я делал всё, чтобы она осталась на свободе. Не припоминаю, чтобы Стив сделал хоть что-нибудь для того, чтобы разрулить ситуацию. - Стив никогда не умел смотреть вширь, только переть напролом, - согласно кивает Баки. - Как ты можешь? - театрально ужасается Старк. - Это же Капитан Америка! Разве ты не должен жить в комнате, обклеенной обоями с крупными планами его упрямо вздёрнутого волевого подбородка? - Я бы с большим удовольствием врезал по этому подбородку, - фыркает Баки. И о, вот оно - одна из причин, почему он до сих пор здесь. Старк смеётся. Это негромкий звук, хриплый и сухой, скрипучий, будто Старк разучился смеяться, но это искренне, и от этого в груди Баки собирается тепло. И снова, их отношения со Старком сложные. Это насмешливо, с издёвками, уколами и часто с долей яда, однако в то же время иногда Старк будто забывается, забывает о том, что должен ненавидеть Баки из-за всего, что между ними произошло, из-за того, что Баки убил его родителей, убил его мать, и тогда они просто молчат в компании друг друга или говорят, и даже шутят, и иногда Баки криво улыбается, всегда немного натянуто, потому что давно разучился улыбаться, и Старк отвечает ему точно такой же улыбкой, потому что конкретно это у них одно на двоих. В такие моменты, как этот, Баки позволяет себе надежду на то, что однажды между ними всё наладится, и он сможет оказать ту помощь, которой Старк заслуживает во всех своих начинаниях, потому что все его начинания нацелены на поддержку людей вокруг, на защиту, полны заботы и искреннего желания сделать этот прогнивший мир лучше, и он заслуживает человека рядом, на которого мог бы опереться. Очевидно, что когда-то Старк считал таким человеком Стива. Очевидно, что это было ошибкой, потому что все вокруг могут говорить о том, что Тони Старк не командный игрок, но и Стив не такой. Он хочет быть лидером и хочет быть главным, и готов бросаться вперёд, как та самая гончая, оставляя ответственность в пыли за спиной. Это помимо того, что, как понял Баки, Стив ни черта толком и не знает о новом веке. В смысле, когда ты являешься символом нации и пытаешься играть в большие игры на политической арене, ты должен иметь хотя бы минимальное понимание всех этих чрезмерно запутанных грязных политических вещей. Стив может верить в то, что он весь такой из себя честь и справедливость, но правда в том, что он необразованный идиот из прошлого, который пытается применить старые фокусы там, где они никогда не сработают. Война в том понимании, в котором Стив продолжает видеть её вокруг себя, давно закончилась. Это больше не окопы, танки, винтовки и гранаты. Это больше не «бей и беги» и не чёрное и белое. Сутью нового времени - полностью серого - являются политические интриги: слова, взятки, шантаж, подкупы, грязные закулисные игры и мистические смерти оппонентов. Что делал всё это время Стив? Продолжал продвигать марку «Капитан Америка всегда прав» вместо того, чтобы оценить новую обстановку и хотя бы попытаться подстроиться под неё. Баки тоже не разбирается в политике. Зато он очень хорош в угрозах, пытках, шантаже и сборе конфиденциальной информации - проще говоря, материала для шантажа. И его опыт подсказывает ему, что очень скоро все эти умения пригодятся, потому что после того, как Стив сбежал причинять добро в другие несчастные города и страны, Старк остался один на один с Россом, и если поначалу вся эта история с поправками шла неторопливо, но гладко, то вскоре начали появляться палки в колёсах. И пусть Старк никогда не обсуждал это с ним, Баки прекрасно знает, что происходит. Росс хочет карманного Старка даже больше, чем карманного Капитана Америка. Старк не позволит посадить себя на поводок. Если Баки - если Зимний Солдат - не вмешается, однажды - очень скоро - всё это выльется в очередной и очень дерьмовый конфликт. - Нет, серьёзно, - бормочет Старк, вновь привлекая его внимание. - Это так интересно смотреть? Кучка выживших бредёт через заснеженные поля и леса, пока их преследует стая волков, и то одни, то другие тут и там умирают, и всё это чертовски нереалистично, потому что огромная голодная стая уже разорвала бы их всех на куски. - Я не солгал. Навевает воспоминания, - пожимает плечами Баки, переводя взгляд на экран, где группа выживших разводит костёр, чтобы подготовиться к ночёвке в лесу. - Зимний Солдат часто подвергался всевозможным проверкам. Разумеется, проверки на выносливость и выживаемость были первыми в их числе. Я помню снежные равнины и помню волков, и даже одного медведя. Только Зимний Солдат, нож в руке и милость и жестокость природы. - Звучит не очень, - морщится Старк, бросая мимолётный взгляд на его зачищенное от остатков гидровской руки плечо. - Знаешь, все эти морозы и сталь? Определённо плохое сочетание. - Не понимаю, откуда у вас всех подобные мысли и волнения, - со вздохом отвечает Баки. - Принцесса Шури тоже волновалась об этом. Стив и вовсе с ума сошёл, когда увидел крепление руки к плоти. Но правда в том, что это не больно, и мне не тяжело, и мой позвоночник не страдает, и о чём там ещё все вы думаете. Зимний Солдат был ценным имуществом Гидры. Со мной могли дерьмово обращаться во многих отношениях, но врачи и техники отвечали за моё состояние головой. Усиленные кости, импланты, сыворотка, постоянные технические и физические проверки, обильное калорийное питание с расчётом на мой метаболизм, тренировки на силу, скорость и выносливость. Я был и остаюсь до сих пор в отличной форме. Конечно, когда мне отстрелило руку, это было больно, и меня било током всё то время, что мы добирались до Ваканды, и я уверен, что словил болевой шок или вроде того, но как только принцесса Шури позаботилась о проводке, всё закончилось. - Знаешь, это и в самом деле забавно, - усмехается Старк; откинувшись на спинку кресла, заводит руки за голову и ерошит волосы на затылке. - Роджерс столько сделал ради тебя и из-за тебя. Мы были командой. Мы были почти семьёй. Всё не началось гладко, но чёртовы пришельцы сплотили нас, и я позволил себе поверить, что Мстители справятся с любой угрозой. Я думал, что между мной и Роджерсом образовалось доверие, что мы стали друзьями. А потом на горизонте замаячил его обожаемый «Баки, Баки, Баки», и всё полетело к чертям. Стив рвался искать тебя, рвался спасать тебя и защищать. Он стал международным преступником из-за тебя и втянул в это Ваканду, репутации которой всё это дерьмо с укрывательством точно ещё аукнется и не раз, и он разрушил всё, всё, что только можно было разрушить, а ты сидишь здесь и рассказываешь мне о том, что скучаешь по сибирской ячейке Гидры, скучаешь по Советам, будучи при этом гражданином Америки, и о том, как хорошо они о тебе заботились, даже если порой эту заботу сменяла пыточная боль. Интересно, если бы Роджерс услышал всё это, ты бы всё ещё стоил в его глазах всех этих усилий? - Он бы состроил выражения пнутого ни за что щенка и начал ласково, но настойчиво заверять меня, что это всё Зимний Солдат в моей голове, и что его надо уничтожить. Ну, или же он бы решил, что у меня развился стокгольмский синдром или что-то вроде того, - вполне серьёзно отвечает Баки, задумчиво щуря глаза в никуда; а после переводит взгляд на Старка и одаривает его натянутой улыбкой. - И мне жаль расстраивать тебя, но между тобой и Стивом пробежала чёрная кошка, у которой не было моего лица. На самом деле, у этой кошки было твоё лицо, Старк. - Что ты имеешь в виду? - лёгкая заминка, хмурый взгляд. - То и имею, - пожимает плечами Баки, переводя блуждающий взгляд на экран плазмы, где выжившие сумели дожить до рассвета и пытаются перебраться на другой конец не то оврага, не то ущелья. - Стив должен быть героем. Он должен стоять впереди всех, пока остальные идут за ним след в след, безропотно и соглашаясь с любым безумием. Но ты - герой нового времени, Старк. Этого времени. У тебя есть деньги, связи, острый ум, твой гений, твоя компания, верные тебе люди, подчинённые тебе целые структуры. В общем, ты и в самом деле можешь позволить себе послать к чёрту какого-нибудь случайного сенатора, и тебе ничего за это не будет, потому что правда на твоей стороне. Всё, что ты делаешь, это пытаешься защитить этот мир, и я не могу сказать, что у тебя так уж мало шансов сделать это, даже в одиночку. Ну, знаешь, всё ещё твои деньги, гений и технологии, и искусственный интеллект, и способность создать армию из десятков клонов или копий Железного Человека. - И в этом всё дело? - спрашивает Старк, и недоверие в его голосе настолько полно искренности, что Баки не может не одарить его лёгким снисходительным смешком. - Серьёзно? В том, что не Роджерс королева этого бала? - Стив не любил, когда его пытались задвинуть, даже будучи хлюпиком. Когда он стал Капитаном Америка, кто мог задвинуть его, особенно тогда, во время войны? Но в настоящем времени всё сложнее. Здесь есть технологии, тайные организации, интернет, искусственный интеллект, множество матёрых шпионов и даже настоящие боги. В этом времени существует магия и пришельцы. А ещё в этом мире, несмотря на перечисленное, всем заправляет политика. Война осталась в прошлом. Быть просто солдатом в этом времени уже недостаточно. Хотя я уверен, что у вас со Стивом есть какой-то свой более личный и более старый конфликт, потому что ты говоришь, что он зациклен на мне, но когда я решил расспросить его обо всём, что произошло в его жизни в новом времени, тебе досталось больше всего, и не могу сказать, что среди всей той информации и личного отношения было много приятного. - Ну, разумеется, - бросает Старк, и весь его тон пронизан глубоким закатыванием глаз. Он ничего больше не говорит, не задаёт вопросов и не даёт пояснений, и Баки вновь погружается в созерцание. Прозрачно-голубые отблески всё ещё раскрашивают силуэт Старка острыми тенями, но это не столько о том, что Баки видит, сколько о том, что он чувствует, пока его мозг анализирует всё, что было ими сказано в эти минуты. И снова это тёплое чувство в груди: принятие и безопасность. Когда-то Баки думал, что сможет так чувствовать себя только рядом со Стивом, который, несмотря на многие свои недостатки, всегда был хорошим верным другом. Но те времена прошли. Баки находился рядом со Стивом всего ничего, считанные дни, но и этого хватило, чтобы всё его нутро начало зудеть от желания сбежать. Потому что Стив изменился, и Баки изменился тоже, и оба не в лучшую сторону, но если Баки пытался понять и принять нового Стива, то Стив только и делал, что судил о нём и пытался заверить его, что знает лучше, каким Баки был и каким должен стать. Он не пытался услышать Баки, не пытался даже просто послушать его. Он хотел своего Баки-до-войны, и ему было глубоко наплевать на то, что это невозможно. Старк другой. Ему ничего не нужно от Баки. Наоборот, это Баки с помощью принцессы Шури обманул Стива и покинул Ваканду, как только джет унёс Стива и его спасённую команду навстречу едва ли счастливому для них всех будущему, чтобы вернуться в Нью-Йорк, пробраться к Башне и просто стоять там, пока ИИ не засекла его и не передала Старку информацию о едва ли желанном госте. Старк мог проигнорировать его, мог вызвать по его душу военных, мог выпустить всю обойму ракет Железного Человека ему в лицо, потому что «он убил мою маму», а мог упаковать в розовый бант и сдать с рук на руки Россу, который моргнуть бы не успел, как Стив оказался бы у него под каблуком при таком-то рычаге давления. Вместо этого Старк сказал ИИ провести его на самый верх и встретил его без брони и оружия, но с лицом бесконечно уставшего от льющегося на его голову дерьма человека. - Зачем ты здесь? - не холодно и не яростно, больше на грани с безразличием спросил Старк. - Я хочу исправить то, что натворил Стив, - честно ответил Баки; и добавил, когда заметил, как глаза Старка заледенели при упоминании этого имени: - И я хочу помочь. Старк тогда даже не удостоил его ещё одним взглядом, просто развернулся и ушёл. Но Баки не успел придумать, что ему делать дальше, потому что минуты не прошло, как ИИ сообщила, что проводит его в его апартаменты. Вот так просто. Вот так запросто, без лишних слов и без всяких условий. Ты борешься с человеком не на жизнь, а на смерть, ты причастен к смерти его родителей, ты - причина, по которой этого человека выбросили на обочину, и весь его мир пошёл трещинами и разлетелся вдребезги, а этот человек в ответ даёт тебе роскошные многокомнатные апартаменты, готов оплачивать все твои расходы и дарит тебе то, чего ты желал больше всего: тишину, покой, время наедине с собой, отсутствие ожиданий и попыток залезть под кожу и просто банальные бытовые вещи, которых ты был лишён десятилетиями и которыми теперь можешь наслаждаться только потому, что человек, жизнь которого ты разрушил, оказался настолько хорош, что сумел подняться над всем этим дерьмом, не забыв о нём и не простив, но оставив его позади. Именно поэтому Баки хочет помочь. Он хотел этого в самом начале, когда более-менее разобрался во всём и осознал, насколько был неправ, и насколько был неправ Стив, и что они двое - один по незнанию, другой умышленно - натворили, но в настоящем его желание помочь носит менее «так будет правильно» и более личный характер. Это уже не расплата за грехи Стива и не попытка не облажаться вновь, а наконец-то сделать хоть что-то правильное. Нет, за те несколько месяцев, что Баки живёт в Башне, он понял, что его желание помочь приобретает всё более личный характер. Это не о грехах прошлого и не о грехах настоящего, и не о том, что правильно или неправильно. Это о Тони Старке. О том, кто так внимателен и чуток к нему и его настроениям. О том, кто умеет видеть дальше собственного носа. О том, кто при всех своих деньгах и власти хранит горячее доброе сердце в груди. О том, кто умеет слушать, не перебивая, и слышать. О том, кто спокойно принимает откровения Баки о его бытие Зимним Солдатом и иногда расщедривается на крупицы личной информации о себе. О том, кто произносит имя «Баки», будто говорит о ком-то третьем рядом с ними двумя, но кто называет так и его самого, как делает и сам Баки, принимая это прозвище и не принимая одновременно, потому что он - Баки, и в то же время Баки мёртв. Он ещё не нашёл ответ на вопрос, кто же он в настоящем, и Старк заметил это и принял с такой лёгкостью, с какой Баки ожидал этого от Стива. Что ж, ожидания не всегда - редко - оправдываются. Это о том, кто принял его таким, какой Баки есть. О том, кто продолжает биться над Соглашениями, кто продолжает барахтаться в зловонном политическом болоте ради спасения других. О том, кто готов броситься на колючую проволоку грудью и дать пройти по себе, если вырезать её высокотехнологичными ножницами не получится. О том, кто бьётся в настоящее время над амнистией для Баки и признанием его невиновным по всем статьям. О том, кто помог ему обчистить многие тайные на-чёрный-день счета Гидры, оставшиеся бесхозными после «Озарения», часть денег которых Баки пустил в благотворительные фонды, а часть присвоил себе просто потому, что мог. О том, кто не стал причитать, что «это кровавые деньги, Баки, как ты можешь». О том, кто... Продолжать можно бесконечно. - Ладно, Снежка, пора на боковую, - роняет Старк, вырывая его из водоворота наступающих друг другу на хвост мыслей. - Завтра будет долгий день, потому что мне снова ехать к Россу, и клянусь всеми богами, какие только есть, ещё немного, и я начну задумываться о том, чтобы таскать тебя с собой во всём этом тактическом снаряжении прямиком из БДСМ-клуба, если это заставит старого маразматика умерить собственное эго и непомерные аппетиты. - Я готов, - просто отвечает Баки; когда поднявшийся из кресла Старк останавливается и одаривает его долгим взглядом, пожимает плечами. - Я уже говорил тебе, не так ли? Я здесь, потому что хочу помочь. Если Росс станет сговорчивее, только если Зимний Солдат приставит лезвие ножа к его горлу, просто дай мне время выбрать, какой именно нож с собой взять. - Ты бы сделал это? - помолчав, негромко, вкрадчиво спрашивает Старк. - Если бы я сказал, что мне это нужно, ты бы взял и пошёл шантажировать и угрожать? Снова надел бы маску Зимнего Солдата? - Мне не нужно надевать маску Зимнего Солдата, потому что он - это я, - легко отвечает Баки, наблюдая за тем, как голова Старка чуть склоняется, выдавая его любопытство, к плечу. - И Зимнему Солдату тоже больше нет нужды надевать маску, потому что весь мир уже знает, кому именно принадлежит его лицо. Но я бы не отказался от неё, если бы мне пришлось выбирать. Делает процесс менее грязным. Старк какое-то время ещё смотрит на него, а после легко кивает и уходит, без лишних слов. Прозрачно-голубой снова заполняет всё поле зрения, и Баки вновь накрывает ощущением нахождения в аквариуме. Он не может определиться, был ли хвост скрывшегося в темноте Старка золотого цвета, как у волшебной рыбки из сказки, или серого сверху и белого снизу, как у белой акулы, но в чём он уверен точно, так это в том, что если потребуется, он и в самом деле будет ездить на все эти встречи вместе со Старком, и ему глубоко наплевать, как именно всё это отразится на его репутации. На шее Зимнего Солдата висит много долгов, но их со Старком история - личное, с которым Баки хотел бы разобраться в первую очередь. Он не знает, совесть ли это или чутьё или что-то ещё, но он здесь в настоящем, это ощущается правильно, и это всё, что для него имеет значение.|...|