- Парень в бронированном костюме. А снять - кто ты без него? - Гений, миллиардер, плейбой, филантроп. - Я знаю простых ребят, которые в десять раз лучше тебя. Ты ведь сражаешься только за себя. Ты не из тех, кто пойдёт на жертву, ляжет на колючую проволоку и даст пройти через себя другу. - А я эту проволоку вырежу. - Угрозой ты можешь и не быть, но брось прикидываться героем. - Героем? Как ты? Ты лабораторный эксперимент, Роджерс, и вся твоя особенная удаль родом из пробирки.
Что ж, Барнс прав: их с Роджерсом история изначально не была гладкой. Да и могло ли быть иначе? Тони всю жизнь провёл в тени Капитана Америка, потому что Говард был одержим Роджерсом и сывороткой. А потом легенда вдруг ожила, и Тони сходу понял, почему Говард так восторгался Роджерсом. Рыбак рыбака, как говорится. Тони всю жизнь верил, что более чванливого и эгоистичного человека, чем его отец, ещё поискать, но о, Капитан Америка оказался достойным соперником. И ведь Тони ни единым словом не соврал. Он озвучил правду, что окружала его, что следовала за ним по пятам, но что Говарду, что Роджерсу этого было мало. Тони всегда гадал, что такого совершенного было в Капитане Америка, что его отец был разочарован в своём сыне и наследнике, который собирать материнскую плату научился раньше, чем ползать, и что ж, ответ соответствовал его ожиданиям. Говард просто эгоистично гордился и восторгался своей работой и готов был пихать её всем вокруг в лицо, тогда как гений собственного сына казался ему чем-то незначительным, серым и унылым в своём разве-могло-быть-иначе-ведь-его-отец-я. Роджерс был другим делом. Тони долго ломал голову и пришёл к выводу, что он просто плохо адаптировался в новом веке, полном высокотехнологичных вещей и научных прогрессов, прорывов, а потому воспринимает в штыки всё «новое», олицетворением чего Тони вполне мог бы послужить. Слова Барнса о Роджерсе объяснили очень многое и куда лучше. Роджерс просто бесился, не так ли? Тони никогда не считал себя таковым, но Барнс в некотором роде сказал правду: он герой нового времени, этого времени - времени, в которое Роджерс так до конца и не вписался. Ни своим поведением, ни своим сознанием, ни своими принципами. Снять с Тони броню, и он многое: столько граней и вариантов, что впору растеряться. Избавить Роджерса от сыворотки, и он никто. Тони не нужно ложиться на колючую проволоку, потому что он занимается тем, чем занимается, не из желания получить слезливое восхищение и светящийся в глазах людей вокруг нимб над головой. Роджерс готов ложиться на эту самую проволоку и готов давать другим топтаться по себе, весь драматизм и самопожертвование, потому что именно так выглядит его картина вещей. Тони же не солдат и не хочет войны. Он здесь не для того, чтобы героически жертвовать собой, да так, чтобы после его смерти о нём слагали легенды. Он здесь для того, чтобы защищать людей вокруг, дорогих ему людей, близких людей и простых гражданских, и он сможет делать всё это, только если будет жив. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, Тони проходит вглубь мастерской. Он сказал Барнсу, что пора отправляться спать, но правда в том, что, несмотря на усталость, сон к нему не идёт. Хотя поспать надо бы. Несмотря на все старания Хелен и её ювелирную работу с полностью разбитым телом Тони и экстремисом после того, как Пятница прислала за ним отряд спасателей в Сибирь - который прибыл не так быстро, как хотелось бы, потому что чужие воздушные границы и всё такое - Тони всё ещё просто человек. Ну, не совсем «просто», конечно, никогда не был «просто», с пелёнок под прицелом целого мира, но ему всё ещё нужно нормально питаться и регулярно спать для того, чтобы оставаться на ногах. - Пятница, детка, что там с теорией относительно совмещения экстремиса и нанотехнологий? - спрашивает он, останавливаясь посреди лаборатории и блуждая взглядом в попытках понять, за что бы взяться, чтобы отвлечься от извечно грызущего его на пустом месте нервного напряжения. - С теорией всё в порядке, а вам стоит отправиться спать, Босс, - сухо роняет Пятница, как делает всегда, когда знает, что начинает заведомо проигранный бой за улучшение его какого-либо рода состояния. Впрочем, на этот раз Тони не собирается с ней спорить. Вместо этого он достаёт из ящика одного из столов маленький чёрный мешочек из тончайшего бархата, падает на стоящий рядом диван и вытягивает перед собой ноги, высыпая на ладонь горстку зелёных камней. Это не малахит и не изумруд. Это даже не с Земли. Привычно начав перебирать эти камни, катать их между ладоней, крутить в пальцах, Тони всматривается в прозрачные зелёные грани с вкраплением перламутрового серебра, что таится внутри туманными росчерками и будто пульсирует в такт биению его сердца, и думает о том, как это иронично: если верить Барнсу, Роджерс зациклен на нём и вовсе не в положительном ключе, тогда как Тони всю жизнь был зациклен на Роджерсе, и даже сейчас, после всего произошедшего, большая часть его мыслей принадлежит ему. Но так бывает, знаете, когда вас предаёт тот, кого вы считали близким другом, почти семьёй. Тони не самый мстительный Мститель из всех, но себе врать не привык и знает, что утереть Роджерсу нос для него теперь дело чести. Потому что Тони может быть сколько угодно добрым, отзывчивым, терпеливым, понимающим и далее по списку, но в одном Пеппер и Роуди не правы: в нём не так много милосердия, как они думают. Это осталось в прошлом. Хватит. Эти грабли больше не для него. Пора начать относиться к людям вокруг так, как они того заслуживают, и пора перестать позволять смешивать себя с грязью. Тони всегда был в тени кого-то другого, будь то успех, человеческие качества или что-то ещё. Говард не ценил его. Обадайя не ценил его. Роджерс не ценил его. Фьюри не ценил его. Но где они сейчас? Ответ известен. А Тони до сих пор здесь, он всё ещё стоит, и ему, в отличие от них всех, не нужен никто и ничья поддержка тоже не нужна. «Да что ты говоришь?» - звенит насмешливый голос в его голове; камни в ладонях на долю секунды вспыхивают более ярким светом. Что ж, ладно. Возможно, Тони немного погорячился. Поддержка Пеппер, Роуди, Хэппи, Питера и Хелен дорогого стоят. А теперь на его стороне ещё и Зимний Солдат, и Тони не может не признавать, что даже если в настоящем он способен справиться со всем сам - проблема лишь в сутках, в них слишком мало часов - поддержка со стороны Баки Барнса из всех возможных людей дорогого стоит. Их отношения... Сложные. И простые. И честные. Без лицемерия. Это освежает и подкупает. Тони ничего не забыл, не забудет никогда, но в то же время, в отличие от Роджерса, он умеет видеть картину целиком. Барнс был тем, кто убил его родителей, это верно. Барнс тот, кто в настоящем спокойно признаётся ему, что он и Зимний Солдат - одно целое, что когда-то было разделено на человечность и животную природу человека. Барнс ничего не отрицает, и это правильно, потому что его руки в крови, буквально. Но в то же время Тони прекрасно знает о том, как именно создавался Зимний Солдат, потому что после Сибири у него было предостаточно времени, чтобы найти всю интересующую его информацию. Барнс был не в себе, не отвечал за себя. Марионетка с промытыми мозгами, можно ли его винить за то, что позволял дёргать себя за нити? Нет. К тому же, как только Тони остыл и окончательно пришёл в себя, то осознал, что изначальная правда о смерти его родителей не то чтобы оказалась так уж далека от истины. Когда-то он винил Говарда в той аварии, потому что тот был не меньшим любителем выпить, чем впоследствии стал Тони, и кто бы что ни говорил, а Тони подозревал, что в тот вечер Говард выпил, прежде чем сесть за руль, плюс темнота позднего вечера, плюс крутые повороты, и поэтому всё закончилось так, как закончилось. Из-за этого Тони злился на него пуще прежнего, потому что его мама тоже была в машине, и есть ли границы у безответственности? Но когда Тони пришёл в себя после Сибири, когда ещё раз пересмотрел эту проклятую запись, которую забрали вместе с ним из бункера, о, какая ярость затопила его изнутри. И ярость эта была направлена уже не на Барнса, вовсе нет. Вся эта огненная волна была направлена на Говарда. Говард всю жизнь восторгался Капитаном Америка. Он многие годы потратил на то, чтобы отыскать самолёт с Роджерсом во льдах. Он всё детство и всю юность Тони только и говорил о том, какой Капитан Америка был распрекрасный и всё в этом духе. Стоило догадаться, что ему не жилось бы спокойно на свете без того, чтобы попробовать раскрыть секрет Авраама Эрскина. Сыворотка, не так ли? Чёртова сыворотка, способная превратить человека в суперсолдата, в идеальную машину для убийства, до которой у всех всегда чесались руки. Чёртова сыворотка, которую Говард сумел создать и которую вёз в багажнике своей машины в тот день. Каким нужно быть глупцом, чтобы додуматься до такого? Сыворотка из всех возможных вещей бесценна. На неё и её создателей обязана была быть объявлена охота. Но что сделал Говард? Он просто закинул чемоданчик с ней в свою «домашнюю» машину вместо какого-нибудь бронированного танка и тем самым нарисовал огромную мишень не только на своей спине, но и на спине Марии. И это такая злая ирония, если учитывать весь этот сибирский конфликт, потому что если углубиться в ситуацию и причины, Мария Старк была убита вовсе не Баки Барнсом. Она была убита Капитаном Америка. - И таким образом ты отнял у меня семью дважды, Роджерс, - негромко роняет Тони, наблюдая за тем, как серебро в камнях начинает течь, двигаться внутри и переливаться, будто заключённый в кубах Млечный Путь. Однажды он позволил себе подумать, что они с Роджерсом в некотором роде похожи. У Роджерса был Эрскин. У Тони был Инсен. У них обоих был переломный момент в жизнях, после которого они стали совершенно другими людьми. Потом Роджерс направил самолёт с бомбами во льды, а Тони на своих плечах вынес ядерную ракету в космос. Роджерс потерял свою любовь в лице Пэгги, потому что иначе было нельзя. Тони осознал, что больше не может отравлять своим присутствием жизнь Пеппер, и они решили остаться добрыми друзьями. Роджерс был предан ЩИТом. Тони был предан Обадайей. Роджерс потерял своего драгоценного Баки. Тони лишился Джарвиса. «Но двум леопардам не место в одном зале», - вновь гадко посмеивается голос в его голове. «Ты - герой нового времени, Старк. Этого времени», - звучит эхом в памяти голос Барнса. Тони знает, почему Роджерс всегда его недолюбливал - не то чтобы тот молчал о причинах - однако и в самом деле никогда не понимал этого до конца. Слова Барнса о зависти будто смыли с его глаз пелену. Это так просто. Это так банально. Это то, чего Тони уж точно не ожидал от Роджерса, потому что это как-то совсем не в духе символа нации, не так ли? Однако что Тони действительно никогда не сможет понять, так это как Роджерс уживается со своим лицемерием и эгоизмом. Не то чтобы между ними были подобные отношения, но сколько во всё это вложил Тони и какой вклад по итогу внёс Роджерс? Да и внёс ли? Было столько речей о долге, чести и доблести. Было столько речей о крепких связях и дружбе. Было столько речей о семье. Тони сглупил и признаёт это. После оценки от Романофф, после «Тони Старк - не рекомендуется», после «консультанта» от Фьюри, после «кто ты без него» от Роджерса, после много другого он позволил себе поверить, что всё изменилось, что всё будет по-другому, что Мстители - семья. Более того, со всеми своими жалкими комплексами и острой нуждой во внимании и признании Тони позволял обращаться с собой как с дерьмом в не менее жалких попытках стать своим. Так и не стал. Конечно, нет. Клинт был связан с Наташей, Наташа была связана с Роджерсом, как и Сэм, а Роджерс не хотел видеть Тони рядом с собой, потому что считал его эгоистичным мудаком без капли совести в кармане. Но зато он с распростёртыми объятиями встретил Ванду, и это после всего того дерьма, что она натворила и со своим братцем, и одна; после того, как из-за неё они все потеряли Брюса. Найдя взглядом раскладушку, которую Роджерс отправил ему вместе с письмом, Тони глубоко вдыхает и медленно выдыхает. Как было бы просто прямо сейчас отследить Роджерса и создать ему тонну проблем там, где он сам создаёт со своей компашкой проблемы другим. Но Тони не собирается этого делать, потому что это порушит ему всю игру. Не думал же Роджерс, что и в самом деле героически вытащил всех из Рафта своими усилиями? Из Рафта, который помогал проектировать Тони? Из усиленного Рафта, идеальной крепости и для суперсолдат, и для мутантов, и для инопланетян, и для боги знают кого ещё? Нет, всё прошло так, как Тони и рассчитывал. Роджерс сбежал с теми, кто мог бы стать для Тони полноценной семьёй, если бы не огромная палка в заднице Капитана Америка, и тем самым у Тони оказались развязаны руки. Парень в бронированном костюме, сняв его, он подомнёт под себя всех и всё вокруг. Сначала Соглашения. После нужно разобраться с Россом. Немного своих людей тут и там в правительстве. Новая команда взамен старой, чтобы гражданские успокоились. Работа со СМИ и много работы у пиар-отдела. Несколько новинок для «Stark Industries», чтобы деньги текли рекой. Амнистия для Барнса. Немного хороших дел тут и там. Вытащить за хвост на свет Фьюри, потому что такие люди нужны и этому непростому времени, и Тони лично. Ну и ещё кое-что так, по мелочи, чтобы подготовить красную дорожку к своему триумфу. Потому что однажды Роджерс вернётся: сам или обстоятельства заставят. И вот тогда Тони отыграется на нём за всё то дерьмо, что Роджерс учинил и вокруг него, и непосредственно в его жизни. - Стабильность, семья. Тот, кто мечтал о них, сгинул во льдах, а выбрался кто-то другой, - однажды сказал ему Роджерс. И что ж, Тони успел убедиться в этом лично, на своей шкуре. Потому что Стив Роджерс и в самом деле солдат и ничего больше. И вокруг себя он собирает таких же «обездоленных» и «обиженных» жизнью. В голове мелькает мысль о том, что, возможно, именно поэтому Тони и не вписался; что, видимо, поэтому не вписался и Барнс. Потому что они оба самодостаточны и знают точно, чего хотят. Те, кто собрались вокруг Роджерса, не имеют целей. Клинт бросил семью, потому что не может отпустить прошлое. Наташа никак не может найти себе место в настоящем. Ванда - про неё Тони даже вспоминать не хочет, потому что одна буква её имени, и в нём вспыхивает желание сделать то, о чём он впоследствии не пожалеет, нет, но у него и без того много вещей, с которыми приходится иметь дело. К тому же, люди могут болтать о нём что угодно, и Роджерс может верить в какую угодно правду о нём, но Тони не собирается опускаться до их уровня и становиться палачом. «Хотя в этом отношении тебя бы поняли, тебя простили бы», - напевает голос камней в его голове; мурлычущие ноты такие же гладкие, как полированные изумрудного цвета края. Тони знает, что это так. В своём письме Роджерс всё вывернул так, будто произошедшее чья угодно вина, но не его уж точно. Правительство, Росс, Соглашения, Тони - виноваты все кроме Стива Роджерса, святого Капитана Америка. Вот только занятный факт: Роджерс был тем, кто нарушил кучу законов и превратился в международную угрозу, создав при этом напряжённые отношения между Америкой и другими странами, а после свалил в закат, прихватив с собой одну из любимых и самых удачных игрушек Гидры, закрыв глаза на тот факт, что с Ванды всё это и началось. Конечно, это не совсем так, и Тони отдаёт себе в этом отчёт, но когда именно Роджерс стал видеть в нём угрозу? Правильно, после Альтрона. Но Альтрон не упал на них с потолка, не так ли? И не то чтобы Тони одним прекрасным днём во время обеда или ужина внезапно решил, что хочет создать существо на основе космических технологий, суть которых очень далека от математики, физики и химии и слишком приближена к слову на букву «м», существование которого Тони будет отрицать всегда, даже став непосредственным свидетелем этого самого существования. Конечно, мысли о защите Земли давно крутились в его голове, с тех самых пор, как на Нью-Йорк снегом посреди лета посыпались пришельцы, но это были лишь мысли, ничего больше. Тони занимался этим в теории, не раз размышляя о том, что раз та ядерная ракета уничтожила корабли читаури, может, у него получится придумать что-нибудь подобное, какой-нибудь военный спутник или вроде того.- Ты мог спасти нас.
Эти слова, что Роджерс бросил ему в лицо в том видении, преследуют Тони до сих пор. Заключённая в этих словах истина... Ну, она - истина. Потому что Тони и только Тони способен сделать что-то для защиты Земли в целом. Ну, и другие гениальные инженеры и специалисты в прочих областях изо всех стран мира, разумеется, но уж точно не Роджерс, который сделает что? Ну что он может сделать кроме как бросаться с головой в любой подвернувшийся бой? Или что может сделать Романофф, что может сделать Бартон? Тони единственный из Мстителей, кто умеет создавать, кто умеет созидать. Когда в его руках оказался скипетр, когда в его руках оказалась разработка Гидры касательно сознания Альтрона, почему он должен был отказываться от всего этого? Они могут плеваться в сторону Гидры сколько угодно, но никто не станет отрицать, что среди этого гадюшника бесконечное множество светлых и острых умов. - Что ты натворил, Старк? - рявкнул на него после в какой-то момент Роджерс. И о, кто бы знал, какая злость вскипела в тот момент внутри Тони. Да, поверх острой вины, потому что Тони чувствовал вину за то, что недоглядел, за то, что поторопился, но это была чистая злость. И после эта злость только крепла и крепла, и крепла, подпитываемая словами и отношением всех вокруг, потому что все винили в случившемся Тони и только Тони. То есть когда идут бои, когда рушатся здания, когда всем вокруг нужна помощь, то зовут во весь голос Мстителей, но когда приходит время подсчитывать убытки и жертвы среди мирного населения, о том, что Мстители - группа из нескольких человек, волшебным образом забывают, и остаётся только Тони Старк, на которого со всех сторон льётся полное негатива дерьмо. Почему Альтрон появился на свет? Потому что Тони и Брюс поспособствовали «родам». Они работали над созданием Альтрона вместе и вместе несли за него ответственность, но когда дошло до дела, и Роджерс, и все остальные указали пальцем именно на него. Что дальше? Когда дело дошло до разбирательства, Тор был тем, кто обвинил в случившемся Тони, потому что тот не смог держаться подальше от скипетра. Видел ли он в тот момент в Тони отражение своего брата? Кто знает. В любом случае, всё это было отлично, просто чудесно. А почему никто в тот момент не вспомнил о том, сколько оружия, разработанного на основе тессеракта, припрятал в полах своего плаща Фьюри? Из-за Тора в первую очередь, между прочим. Но хорошо, это всё цветочки, ведь ягодки были впереди: нападение близнецов, похищение Хелен, поднятие огромного куска земли в воздух вместе со всем и всеми, что и кто было на ней. Тони был там один? Тони был замешан в этом один? Может, он был тем, кто выбрал, как именно всё это разрушить, и это после его отмашки огромный кусок суши рухнул вниз, поднимая огромную пылевую бурю вкупе с волной цунами и увеличивая масштаб разрушений? Нет. Тони собирался славно сработать на пару с Тором, позволив куску суши подняться как можно выше, и только после они должны были его уничтожить: тогда, когда падающие куски частично сгорели бы в атмосфере - что Тони, что Тору было не впервой подниматься на такую высоту. Но Стив оставил присматривать за энергоключом Ванду из всех людей, и что она сделала? Она пошла толкать драматичную речь - она вообще помнила, что на ней наушник общей связи? - про смерть и вырванные сердца для Альтрона, оставив энергоключ без присмотра, и вот когда всё полетело к чертям. Тони и Тору пришлось действовать, потому что иного выбора не осталось. Тони лишь чудом не оказался погребён между водой и землёй, пока уворачивался от падающих валунов и огромных осколков земли. И да, потеря брата, боль, эмоции и всё в этом духе - Тони прекрасно всё это понимает. Но это была не та ситуация, когда эмоциям можно было дать взять верх. Но Ванда позволила себе это. Более того, Роджерс - тот, кто оставил её из всех возможных людей охранять энергоключ, хотя Ванда изначально показала себя эмоционально нестабильной личностью. И вот чем всё это закончилось. Но при всём при этом почему-то каждый выбрал ткнуть всем этим дерьмом в лицо только ему, Тони, одному. И Роджерс, и команда, и Росс, который откуда-то взял, будто Тони из всех людей несёт ответственность за Мстителей, а после и мать Чарли Спенсера, и многие другие. Кто знал о том, что именно Тони - вместе с Брюсом, их было двое в этом - создал Альтрона? Считанное количество человек. Кто по какой-то причине выбрал козлом отпущения именно его? Все. В момент алкогольного забытья в процессе очередных размышлений на эту тему Тони и в самом деле отправил для Земо в его заключение подарочную корзину. Немного алкоголя, немного шоколада, и что-то ещё, Тони не помнит, что именно, потому что поручил это Пятнице. Но его благодарность была вполне себе искренней, потому что да, Земо был причастен к тому, что всё вокруг Тони развалилось, но он единственный из всех, друзей и врагов, не считал, что Тони учавствовал во всём этом один и что он «бьётся только за себя». Откуда вообще взялось это дерьмо? Откуда, если Тони был частью группы и даже не её лидером? Но мать Чарли Спенсера почему-то пришла со своей отповедью именно к нему. Не к Роджерсу, не к Романофф и не к кому-то другому. Она пришла к нему, как будто во всём произошедшем был виноват он и никто другой. Но что, если вспомнить, с чего всё началось? С кого всё началось. Несчастные сироты-близнецы, добровольно отдавшие себя на эксперименты Гидре, и ради чего? Чтобы отомстить Тони за смерть своих родителей, за свои разрушенные жизни и за весь пережитый в детстве ужас. Тони никогда не перестанет испытывать вину перед теми, кто погиб из-за его оружия, но то ли он и в самом деле очерствел, то ли экстремис повлиял на его восприятие мира вокруг, но вся эта слезливая история кажется ему в настоящем настоящим бредом. Его оружие совершенно. Его оружие уникально. За его оружие на чёрном рынке покупатели готовы были глотки друг другу рвать голыми руками и тупыми зубами. Именно поэтому Обадайя и начал весь этот бизнес, не так ли? На продаже оружия, что было рождено гением Тони для вооружённых сил США, для армии его страны, факт, который все почему-то опускают, называя его Торговцем Смертью, можно было заработать почти что бесконечные миллиарды. Но это всё ещё чёрный рынок, и никто не отменял подделок или же копий. Написать «Старк» на снаряде, чтобы поднять его ценность? Ну, большого ума для этого определённо не надо. - Моё имя на неразорвавшемся снаряде, - саркастично роняет Тони, бросая взгляд на камни в своих руках, что насмешливо бликуют, подмигивая ему в ответ. - Если бы это была моя ракета, девочка, ты давно была бы мертва. Но дело не столько в прошлом близнецов, сколько в том, что было во время Альтрона. Когда все они подались в бега, и Тони встретился с Фьюри и рассказал ему о своём видении, первое, что сказал ему в ответ Фьюри, это: - Девочка-мутант. Это её работа. Тебе внушили... И Тони оборвал его, сказал, что это не внушение и не кошмар, что это простая закономерность, но так ли это? Он и раньше переживал о порталах и инопланетянах, даже почерпнул пару идей из «Геошторма» для своего собственного проекта по защите Земли, но никогда раньше мысли о полном врагов космосе не доводили его до столь глубокого ледяного ужаса. Максимофф что-то сделала с ним, определённо, как сделала и с другими, воздействуя на их сознание, и именно поэтому Тони позабыл обо всём и как с цепи сорвался, хватаясь за скипетр так, будто если не успеет с ним поработать, мир тут же взорвётся, и он останется единственным выжившим, чтобы наблюдать эту катастрофу вновь, вновь и вновь. Так что в появлении Альтрона замешан не только Тони и его родитель тоже не только он. Это и Брюс, и Максимофф, и, если как следует притянуть за уши, даже святой Роджерс, который в своё время решил, будто убийство лидера Гидры развалит саму Гидру. Вместо того чтобы уходить в лёд вместе с «ядерным самолётом», ему стоило выпрыгнуть из него, дождаться группу спасения и отправиться добивать эту дрянь. Но Роджерс выбрал стать героем, о котором сложат легенды, и вот они здесь. В будущем и одновременно настоящем, в котором Роджерс принимает под своё крыло добровольную гидровскую крысу, которую при этом защищают и все остальные, хотя она игралась с сознанием этих людей направо и налево, как виртуоз на диковинном инструменте - и да, кто-нибудь ещё помнит про разъярённого ею Халка и все те жертвы среди мирных жителей? - а Тони оказывается вышвырнут за борт. Впрочем, уже отболело и только саднит, как у стариков колени в дождливые дни. Как там было в какой-то книге? «Меньше злости, больше иронии, и всё больше точек над «i». Покидают нас посторонние, остаются с нами свои...». Свои рядом с Тони и остались. Пеппер, золотая женщина, свет его жизни, его ярчайшая любовь, пусть теперь и только в платоническом смысле. Роуди, самый лучший, надёжный, искренний и верный друг. Хэппи, который знает Тони столько лет, знает его не только с хороших сторон и продолжает оставаться рядом. Хелен, с которой он успел сблизиться, пока она работала над его восстановлением и приживанием в нём экстремиса. А ещё теперь в жизни Тони есть Питер, совершенно очаровательный мальчуган с золотыми мозгами и сердцем, который раскрашивает его будни яркими красками через звонки, сообщения и влипание в нелепые неприятности. «А ещё у тебя есть мы», - шепчут ему будто в самые уши засветившиеся изнутри камни. Тони тихо фыркает, опуская на них взгляд. Эти камни - он и в самом деле не знает, что они такое. Их природа не поддаётся изучению: данные каждый раз разные, будто эти камни меняют свою структуру под настроение. И да, у них определённо есть настроение, как и определённая толика разума. Кажется, они из той же породы камней, что и Камни Бесконечности, только более безобидные. По крайней мере, Тони они пока приносят одну только пользу: усмирение его мигреней, потому что экстремис, очевидно, не панацея, защиту от кошмаров, а ещё помощь с эмоциональной разгрузкой. Пеппер постоянно советует ему обратиться к специалистам со всем его эмоциональным багажом, но нет, спасибо. Тони слишком параноик, чтобы раскрывать своё нутро постороннему человеку. Эти камни, с другой стороны, являются отличным слушателем и вовсе не потому, что часто поддакивают ему. Нет, они будто чувствуют его, будто видят его каким-то образом насквозь, и это помогает: то, что не нужно искать правильные слова, чтобы объяснить вещи, и сложные, и простые. «Ты с ума сошёл, Тони? После всего, что он натворил, как ты можешь доверять ему?» - тут же зарядил бы очередную лекцию Роджерс, если бы всё ещё был здесь, если бы увидел эти камни и спросил, откуда они, и если бы услышал ответ. Потому что после всего этого бардака с Соглашениями в жизни Тони не только существенно убавилось людей, которым он некогда доверял, но в то же время и прибавилось. И кто бы мог подумать, что Локи из всех возможных людей и существ войдёт в этот список, не так ли? Однако именно он был тем, кто объявился в Башне, где Тони заперся вдали от остальных после того, как соврал Хелен относительно своего состояния, и помог пройти через фоновый шум голосов экстремиса в его костях, призывающего и соблазняющего его огнями войны, хаоса и крови. Эта дрянь и в зачатке не просто так погружала всех подопытных в состояние безудержной ярости, постепенно сводя с ума. Доведённая до ума, она просто стала действовать тоньше. Тони не может сказать, смог бы он сопротивляться этому заманчивому зову. На тот момент в нём было столько накопленного разочарования и злости, и экстремис питался всем этим, из-за чего его зов рос как на дрожжах. Но стоило только Локи оказаться рядом, стоило только ему впихнуть в его руки горсть этих зелёных камней, как в голове начало проясняться, и так до тех пор, пока голос экстремиса и вовсе не затих. - Локи... - выдохнул взмыленный загнанный в угол Тони, судорожно сжимая камни в ладонях и глядя на него широко распахнутыми глазами, полными страха и гнева, потому что Локи мог сделать с ним всё что угодно и потому что он столько раз оказывался замешан в мстительском дерьме. - Старк, - лучезарно улыбнулся ему Локи, и о, эта елейная улыбка сулила Тони неприятности. Неприятности эти носили облик Локи, ни много, ни мало. Тони не знает многого, потому что в ответ на вопрос «какого чёрта ты здесь делаешь?» Локи пустился в пространственные рассуждения о жизни, смерти, выборах и последствиях, однако одно он знает точно: похоже, в своё время в Асгарде сумели найти остаточные следы влияния на разум и волю Локи извне, и именно так тот оказался замешан во всей этой истории с тессерактом. Не то чтобы Локи не влез во всё это добровольно изначально, желая заполучить в своё царствование Землю, раз уж Асгард ему не светил, но Тор хлопотал за брата перед Всеотцом вполне искренне, да и сам Локи не пришёл в восторг от того, что его использовали как пешку, поэтому ему дали что-то вроде испытательного срока. - И ты решил провести его на Земле из всех мест? - с подозрением спросил Тони, уже облачённый в броню, пока Локи с независимым видом прогуливался по его пентхаусу, суя свой любопытный нос во все щели. - Нет, конечно, - сморщился тот, бросая взгляд на город через панорамное окно. - Земля слишком ограничена, чтобы наслаждаться пребыванием здесь. Просто в самом Асгарде много чего за прошедшее время произошло. Да и ты сам знаешь, как это бывает: тебя запирают одного в доме, ты начинаешь искать, чем бы заняться, а после в твои руки попадает что-то, что не должно было в них попасть, и... В тот момент в памяти Тони что-то промелькнуло, какая-то крошечная вспышка этого самого знания. Разве не было чего-то похожего, когда он был ребёнком? Говард уехал, Тони было ужасно скучно, и он решил, что то, о чём отец не узнает, ему не повредит, а потому пробрался в его личную мастерскую, куда Говард не пускал ни одно другое живое лицо, и там Тони нашёл оставленный на хранение до переправки на военную базу... - Воспоминания такая занятная вещь, не так ли? - усмехнулся Локи, наблюдая проступившее на его лице удивление. - В жизни происходит столько вещей, больших и маленьких, но запоминается только что-то грандиозное, тогда как последствия рождаются из крупиц, кажущихся бесполезными моментов. - Не понимаю, о чём ты, - отрезал Тони. И не то чтобы он соврал, но в его голове тогда зароились мысли. Линии начали соединять их точками на карте, и это были совпадения, всего лишь совпадения, но в мире, в котором существуют инопланетян, боги и магия, Тони давно перестал верить в то, что совпадения существуют. И Локи только подтвердил это с очередной паскудной ухмылкой и самодовольно вздёрнутым подбородком. - Я с самого начала знал, что ты особенный, Тони Старк, - протянул он довольно. - Стоило мне только оказаться рядом с тобой, и я сразу почувствовал связь между тобой и тессерактом. Он узнал тебя. Он тянулся к тебе. Ты был им отмечен. До этого тессеракт реагировал так только на меня, но стоило тебе оказаться рядом... Когда я заглянул в его память, то увидел это - вашу первую встречу, когда ты был всего лишь ребёнком, что полез туда, куда лезть было запрещено. Камень пространства, он ценит отсутствие границ. Твой разум глубок, твой потенциал почти бесконечен. Поэтому тессеракт признал и отметил тебя. Поэтому он отправил меня сюда. - Надеюсь, ты не притащил его сюда снова, - выбрал среди хаоса мыслей самую нейтральную Тони. - Ему пока лучше оставаться в Асгарде, - покачал головой Локи, одаривая его пристальным изучающим взглядом. - Но я должен быть здесь, должен быть рядом с тобой. Тессеракт считает, что ты важная фигура на доске для этой игры, а если уж выбирать сторону, то сторону сильнейших. Разумеется, это было о выгоде. Разумеется, Локи не стал в одночасье хорошим парнем, от которого не стоит ждать проблем. Но со временем Тони обнаружил, что присутствие Локи не тяготит его так, как в первые дни. Тот приходил и уходил когда хотел, часто жаловался на ограниченность землян, плевался в сторону скандинавской - и почему-то египетской - мифологии и постоянно распылялся о своём величии. В настоящем же Тони не может назвать его ни другом, ни хорошим приятелем, но при более тесном знакомстве без хаоса и разрушений вокруг Локи не так плох, как кажется. Тор рассказывал в своё время кое-что об их с Локи общем прошлом, и что ж, добро пожаловать в клуб людей с дерьмовыми отцами, а так же в клуб непонятых и непринятых. - Тони, это безумие, - покачал головой Роуди, когда узнал. - Не большее, чем всё, что было до этого, - пожал плечами Тони. По крайней мере, Локи не пытается строить из себя того, кем не является. Он не герой и преследует одному ему ведомые личные цели, но что Тони ценит в нём, так это острый язык, чувство юмора и честность. Локи не пытается прятаться за масками и не пытается делать вид, что весь такой исправившийся и хороший теперь. Он сразу дал понять, что решил оставаться поблизости из чистой выгоды, и правда в том, что он навещает Тони исключительно ради того, чтобы играть на его нервах и наслаждаться этим, но с ним так же приятно разговаривать, когда у него подходящее для этого настроение, или выпивать в тишине. Когда-то Локи отказался от качественного алкоголя из его бара, предпочтя выкинуть его самого в окно, но в настоящем Тони нередко проводит вечера в его компании за бокалом того и другого, наблюдая тихий закат; иногда - рассвет. Так странно... Когда Тони задумывается обо всём этом, часто не может поверить, что это его жизнь. Кажется, ещё совсем недавно он скорбел по матери; кутил на вечеринках; находился в плену; проектировал первый костюм в своей мастерской; просыпался поутру и видел прекрасное лицо спящей рядом Пеппер; и многое, многое, многое другое. А теперь он сидит в одиночестве в своей мастерской, и в его костях экстремис, и с ним шепчутся космические камни, и к нему в гости заглядывает самый настоящий бог, потому что где-то там далеко в космосе разошлись слухи о безумном титане, что решил не то покорить, не то уничтожить Вселенную, и поэтому Тони нужно защищать, ведь тессеракт выбрал его, что бы это ни значило. Мог ли Тони когда-нибудь подумать о том, что его жизнь превратится вот в это? Чёрт побери, нет. И в то же время Тони не может сказать, что жалеет. Ему больше жаль, что его жизнь устаканивалась так долго, что вся шелуха отвалилась не разом, и процесс растянулся, принося в процессе боль от прозрения. Фьюри оставил его. Колсон погиб. Джарвис был уничтожен. Роджерс предал и почти убил его. Романофф предала его доверие и поспособствовала накалу и без того накалённой обстановки. Ещё раньше Брюс бросил их всех, бросил Тони, хотя Тони всегда казалось, что уж они-то двое точно говорят на одном языке. Что у Тони осталось? «У тебя остался Зимний Солдат», - самодовольно напоминают ему камни. - Зимний Солдат, да... - выдыхает Тони, откидывая голову на спинку дивана. Джеймс Бьюкенен Барнс. Баки. Зимний Солдат. Суперсолдат. Лучший убийца последних десятилетий. Исполнитель Гидры, убивший Говарда и Марию Старк. Лучший дружок Капитана Америка, что на пару с Роджерсом почти отправил его на тот свет. Человек, которому хватило смелости, ума и чести, чтобы попытаться исправить всё то, что натворил. Отношения Тони с Барнсом весьма неопределённые. При других обстоятельствах они наверняка стали бы хорошими друзьями, потому что в Барнсе есть много качеств, которые Тони ценит в людях. С другой стороны, когда он прямо заявил Барнсу, что не собирается не использовать его в своих целях, тот только криво улыбнулся и заявил, что другого и не ожидал и поэтому здесь. В Тони не проснулась совесть, нет. Вместо этого он ещё раз обдумал свою месть Роджерсу в виде кражи у него его драгоценного Баки и понял, что куда изящнее было бы украсть Барнса на самом деле, став его другом, став ему близким человеком. Очевидно, что Барнс и без этого не готов целовать Кэпа в задницу от наплыва всевозможных чувств, но Роджерс ведь об этом не знает. Они с Барнсом пробыли всего ничего вместе в Ваканде, прежде чем Барнс заручился поддержкой Шури и сделал вид, будто ушёл в крио, чтобы после сбежать. И куда? К Тони из всех людей. - Увидеть лицо Роджерса, когда он обо всём узнает, будет бесценно, как думаешь, Пятница? - Я запишу его для вас со всех ракурсов, Босс. - Это моя девочка. Мелочно и по-детски, но Тони наплевать. Роджерс не раз и не два топтал его дружбу, его привязанность, все его чувства. У Тони никогда не было того, чем он мог бы ответить, что задело бы Роджерса в равной степени, но теперь на его стороне Барнс, и это всё меняет. Это как выпавшая из колоды козырная карта в тот миг, когда партнёр по карточной игре уже начинает с ухмылкой подгребать все фишки к себе. И не просто козырная карта, а Джокер. Потому что Баки Барнс остался жить только в памяти Роджерса. Его давно нет, он погиб. Вместо него теперь кто-то другой, кто-то новый, и этот кто-то нравится Тони настолько же, насколько явно не нравится Роджерсу. Не то чтобы это было озвучено, разумеется, но чтобы Роджерс и позволил своему драгоценному Баки вот так запросто лечь в крио после всего, через что они прошли? Просто смешно. - Интересно, что же между вами произошло? - негромко спрашивает Тони у царящей вокруг тишины. Ему и в самом деле интересно, произошло ли что-то или нет, или Роджерс просто вжился в роль и решил продолжить линию бытия огромной задницей, но они с Барнсом пока что не на том уровне близости, чтобы Тони мог позволить себе не плеваться сарказмом и ядом в его присутствии, и чтобы Барнс добровольно рассказывал что-то личное о себе. С другой стороны, со стороны Барнса с этим вопросом, похоже, особых проблем нет, потому что он говорит то, что думает, так же легко, как дышит. Иногда он напоминает Тони акулёныша из гуляющего по сети старого ролика со спасением несчастного: весь такой безвольный, с большими грустными глазами, но расслабься хоть на секунду, и откусит руку по плечо. - Пока идёт рассмотрение твоего дела, Барнс, ты будешь сидеть здесь тихо, как мышь, - сказал ему Тони, когда всё только начиналось. - Я не могу покидать Башню? - спросил Барнс хриплым от нечастного использования голосом, сверля его пристальным изучающим взглядом. - На поводок сажать не буду, но один твой промах, и мне придётся разгребать очередное дерьмо, так что я настоятельно рекомендую не делать глупостей, - одарил его насквозь фальшивой улыбкой Тони, всем своим видом давая понять, что в противном случае миндальничать не будет. Барнс кивнул и сразу же испарился из общей кухни, куда Тони выбрался как на нейтральную территорию, чтобы провести этот разговор и заодно позавтракать перед очередным заседанием. После, по словам Пятницы, он ровно три дня сидел почти что взаперти в своих комнатах, занятый исследованием карты Нью-Йорка, что закончилось тем, что на четвёртый день Пятница разбудила Тони посреди ночи, чтобы передать сообщение от Барнса, который покинул Башню, пообещав ей и Тони вернуться ровно через два дня. Что закончилось тем, что в новостях осветили четыре загадочных убийства некоторых не самых последних людей - которые, как после узнал Тони, имели старые связи с Гидрой и к тому же могли повлиять на судебный процесс - а сам Барнс, вернувшись, осыпал Тони будто золотом накопителями информации с нескольких старых схронов Гидры. - А ещё я хочу присвоить часть их денег, но не знаю, как это сделать, - под конец бросил Барнс, и Тони в который раз пожалел, что рядом не было моралиста Роджерса, чтобы тот чем-нибудь да подавился на этом признании. После того, как Пятница помогла Барнсу провернуть денежные махинации, их отношения стали теплее. Отношения Пятницы и Барнса, то есть. ИИ до последнего отказывалась принимать того, кто стал причиной почти смерти её Создателя, но вода камень точит, так говорят. В итоге Тони не раз становился свидетелем их разговоров на самые разные темы, будь то преимущества определённого оружия или же дискуссии касательно кулинарии. Это помимо того, что Пятница начала откровенно использовать Барнса, чтобы заставлять Тони правильно питаться и вовремя отправляться отдыхать, то подсылая его с едой, то подсылая его стоять над душой за прозрачными стенами мастерской, пока это не начинало действовать Тони на нервы: пристальный взгляд Зимнего Солдата в затылок вещь такая же ощутимая, как удар по этому самому затылку. Собственно, благодаря Пятнице постепенно начал оттаивать и сам Тони. Даже если со стороны их с Барнсом отношения часто выглядят почти токсично, Тони знает всё о своих мыслях и чувствах, и Барнс прекрасно осведомлён о них тоже, потому что его обучали читать людей как простейшие детские книги. В настоящем между ними всё не так уж и плохо. Они видятся. Они не видятся. Они разговаривают. Они молчат. Они общаются. Они игнорируют друг друга. Они обмениваются злыми - честными - словами. Они шутят. Они говорят о прошлом, настоящем и будущем. Они понемногу приоткрываются друг другу: слово здесь, взгляд там. Они ничего друг от друга не хотят. Они говорят прямо, чего друг от друга ожидают. Между ними мало лжи, много честности. Никакого лицемерия. Это хорошая сделка, почти бартер.- Могу вернуть тебе руку, кстати. Её забрали вместе со мной из бункера. Придётся повозиться, конечно, потому что ты полез ею туда, куда лезть было не надо, но могу найти для этого время. Хочешь? - Хочу.
Открыв слипающиеся от усталости глаза, Тони обводит взглядом мастерскую и останавливает его на дальнем столе с держателем, на котором закреплена гидровская бионика. В настоящем она выглядит как новенькая: отмытая и очищенная, обновлённая, отполированная и полностью готовая к «vozvrashcheniyu na rodinu». Осталось только дождаться, когда у Хелен найдётся свободное время в её бесконечно загруженном графике, потому что для установки этой руки на своё место понадобится её помощь. Тони специалист во многих областях, но он не собирается играться с нервами Барнса буквально, рискуя ошибиться и сделать его пожизненным паралитиком. - Вы уверены, что это хорошая идея, мистер Старк? - спросил приехавший к нему ради примерки очередного варианта его костюма Питер, рассматривая поблёскивающие матовые пластины. - Мистер Барнс клёвый и всё такое, но... «Мистер Барнс» для него и в самом деле клёвый, потому что Барнс, очевидно, не пришёл в восторг, когда узнал - случайно, и это вина Тони, который забыл предупредить Питера о том, что теперь обитает в Башне не один - о том, что Человек-Паук на самом деле ребёнок, все боевые умения которого сводятся к... Ни к чему, собственно, не сводятся. Спросив у Питера, был бы тот не против потренироваться с ним, и заручившись одобрением Тони - потому что безопасность Питера для него всегда будет на первом месте среди прочего - Барнс начал гонять мальчишку в хвост и в гриву, и никакая паучья выносливость не помогает Питеру выбираться из тренировочного зала на двух ногах - только ползком и на чистой силе воли. Общение этих двоих омрачает только тот факт, что Питер прекрасно знает о том, что произошло в Сибири. Не то чтобы Тони собирался рассказывать ему правду, но он сам втянул мальчишку во всё это супергеройское мелодраматичное дерьмо - чем совсем не гордится - так что нет ничего удивительного в том, что под конец всей этой эпопеи Питер разыскивал его, чтобы узнать, что там у Мстителей по итогу вообще происходит. Тони тогда находился в руках Хелен, так что к нему доступа у Питера не было, но зато у мальчишки была Карен, которая связалась с Пятницей, у которой не стояло никакого запрета на разглашение информации о том, что произошло в бункере, и так Питер узнал о том, что Роджерс и Барнс почти прикончили его и бросили в гидровском бункере посреди нигде в полностью разбитом костюме и в буквально разбитом физическом состоянии. Благо, что Питер умный парень с головой на плечах. После некоторых объяснений ситуации от Тони ему не понадобилось много времени, чтобы понять произошедшее и если не простить, то принять Барнса. Однако, судя по его замечанию при виде готовой к установке руки, часть его относилась к Барнсу так спокойно по той лишь причине, что он верил, что Барнс с одной рукой не представляет угрозы. Когда Тони понял это, позволил себе рассмеяться, потому что, несмотря на всё происходящее вокруг, Питер умудряется оставаться таким наивным. Барнс опасен хоть с рукой, хоть без руки, хоть с оружием, хоть без него. Он доказал это, убив тех гидровских подонков без руки, оружия и амуниции - не то чтобы Питеру нужно об этом знать, конечно - и наверняка докажет ещё не раз, легендарный и неуловимый Зимний Солдат. - Но руку мы тебе всё равно вернём, - сам себе кивает Тони, вновь растекаясь по спинке дивана и закрывая глаза. Потому что, почему нет? Она хороша, очень хороша. Тони мог бы сделать лучше, разумеется, но Барнсу это без надобности. Во-первых, это оружие, а не протез, и это оружие проверено временем. Во-вторых, Барнс сам первым делом спросил, будет ли она как-то отличаться, или Тони сможет восстановить её в изначальном виде. Она ему нравится такой, какая есть, и Тони решил не быть мелочным в этом вопросе. К тому же, как на его вкус, эта рука идеально подходит Барнсу, особенно когда тот по уши в чёрном. Тони давно просмотрел все записи с доступных камер видеонаблюдения касательно нападения на Фьюри и той заварушки на мосту, и что ж, у него есть глаза и вкус, чтобы оценить нечто подобное по достоинству. А ещё это, опять же, о честности. Тони подкупил тот факт, что в ответ на его отчасти провокационное предложение Барнс не стал юлить, не стал строить виноватое лицо, не стал говорить о том, что не заслуживает, и так далее по списку бесконечного - и лживого с учётом всех его откровения - самобичевания. Нет, Барнс хотел вернуть свою руку, хотел вернуть её в изначальном виде и честно в этом признался, как до этого честно просветил Тони относительно всей крови на своих руках, находящихся под вопросом мук совести, отсутствия кошмаров и - из последнего - о своей тоске по тем временам, когда он находился в Советах и жил в том самом бункере в Сибири под бдительным оком Гидры, наслаждаясь при этом местными пейзажами. И Тони вернёт её, потому что может. - А вот тебя, может, во что-то переплавить? - бормочет он себе под нос, устремляя мысленный взор в самый дальний и тёмный угол мастерской, где за грудами разного хлама притаился поцарапанный пыльный щит. Он не прикасался к нему с того проклятого дня, даже не смотрел на него. На самом деле Тони даже не знает, кто именно забрал щит и доставил его в мастерскую. Возможно, к этому приложила руку Пятница, но на этот раз Тони не уверен, что хочет поблагодарить её за предусмотрительность. Когда-то этот щит заслуживал в его глазах прочёсывания Потомака частым гребнем, потому что это был щит Стива, человека, которого Тони считал своим другом. Но теперь это щит Роджерса: предателя и его несостоявшегося убийцы. Стоило бросить этот щит в том бункере. А ещё лучше - отдать в Ваканду, потому что вибраниум вряд ли находился в лёгком доступе во время войны, что повышает вероятность того, что он был краденый. - И опять же, что за ирония, - едва слышно фыркает Тони, ссыпая все камни в левую ладонь и растирая правой усталое лицо, медленно массируя переносицу. Потому что это снова, снова и снова о Говарде и Капитане Америка, и звании «худший отец года», и всех этих золотых наградах на каминной полке фамильного дома по этому поводу. Говард никогда не был для Тони отцом, не в том смысле, который предполагает это слово, но забавно понимать в настоящем, что ничто, связанное с Говардом, и в самом деле не принесло Тони счастья, будто это какое-то его личное проклятие. ЩИТ, Капитан Америка, сыворотка, щит буквальный, компания по производству оружия - всё это аукнулось Тони в разные периоды его жизни. Многое из этого - чёрт побери, всё - почти стоило Тони жизни. ЩИТ был оккупирован Гидрой, которая имела Тони среди своих целей. Капитан Америка, его щит и сыворотка - тут и говорить ничего не надо. Компания по производству оружия - Тони до сих пор помнит, каков афганский песок на вкус, отдающий железом и приправленный кровью. Его мысли вновь возвращаются к пылящемуся позабытому щиту. Так странно на первый взгляд. Щит выглядит просто, но хорошо: все эти центрические круги и расцветка, и размер, и идеальная форма. Хорошая ледянка, ничего не скажешь. Куда хуже эта вещь представляется в виде оружия, но щит и не должен быть оружием, не так ли? Это больше символ, как и звание «Капитан Америка», и Тони помнит, как часто недоумевал в детстве и позже в юности, когда понимал, что у всех во время войны было оружие, а у Капитана Америка - щит. Красивые слова - это всего лишь красивые слова, особенно на поле боя. Тони не понимал, не мог представить - и это с его-то богатым воображением - как Капитан Америка вообще сражался. Сыворотка или нет, он всё ещё был человеком, не так ли? А человеку в бою нужно оружие. Тони понял, как сильно ошибался, когда Мстители собрались вместе, чтобы выступить против пришельцев. Однако истинную глубину своего ошибочного суждения он познал в тот момент, когда Капитан Америка - когда Стив Роджерс - использовал свой щит против него. Это было так просто. Тони избили как младенца. И пусть он понимает, что мог бы убить обоих, если бы захотел, правда в том, что Тони не хотел убивать. Его целью было дать выход своей ярости. Его целью было причинить боль. Когда он атаковал Барнса, когда бросался на защищающего Барнса Роджерса, в его голове не было мыслей об убийстве; не было мыслей вообще. В тот момент им владели чувства и ничего больше. Роджерсом же явно владело что-то ещё. Когда-то Тони частенько предавался мечтам о том, как было бы интересно посетить собственные похороны. Кто будет плакать о нём? Кто будет скорбеть? Кто будет злорадствовать? Кто будет лицемерить? Тони было интересно узнать, увидеть собственными глазами, и это было, в том числе, о слезах Пеппер и о поджатых в тонкую белую нить губах Роуди. Они его самые близкие и самые лучшие друзья, его дорогие и любимые люди, но Тони никогда до конца не верил и, вероятно, никогда не поверит, что они и в самом деле могут ценить его. Они доказывали это не раз, и каждый раз Тони был благодарен, что они принимали его сторону, но в его голове слишком часто зудит эта гадкая мысль о том, что вот-вот он точно перейдёт ту самую невидимую границу, после чего их терпение лопнет, и они тоже отвернутся от него. После Сибири Тони не мог не думать о том, что бы почувствовал Роджерс, если бы узнал о том, что Тони умер. А Тони был близок к смерти как никогда. Он был разбит, буквально, и брошен посреди нигде в заклинившем тяжёлом железном костюме без какой-либо терморегуляции внутри, когда снаружи его дыхание замерзало в воздухе из-за низких температур. У него были сломаны рёбра, началось внутреннее кровотечение, звенело в голове сотрясение мозга, и о, его лёгкие тоже не пришли в восторг от всего, что произошло. Это помимо того, что, ещё раз, низкие температуры и сгинувшая из-за повреждений костюма внутренняя терморегуляция. По сути, броня стала Тони ледяным гробом, в котором он не умер, нет, но мог бы, потому что переохлаждение очень быстро навеяло сонливость и начало напевать ему на уши потрескиванием инея на стенах вокруг невообразимо чарующую в своей сладости колыбельную. Мечты часто разрушаются самым грязным и жестоким способом, но Тони никогда не думал, что обломки его воздушных замков окажутся настолько тяжёлыми. Перекошенное лицо Роджерса даже пару раз снилось ему в кошмарах, прежде чем щит опускался не на броню, а на его, Тони, горло. Почувствовал бы Роджерс вину за его смерть? Тони уверен, что нет. Нет, Роджерс бы сказал, что всё это вина Тони, потому что Тони нападал и нападал, и совершенно не слушал его, и не хотел притормозить, и Роджерсу пришлось защищать и себя, и Барнса, и поэтому всё закончилось так, как закончилось. Он спросил когда-то в самом начале, впервые ли Тони теряет солдата, подразумевая под этим Колсона, и о, Тони так разозлился тогда, потому что Колсон не солдат, и Тони тоже, и никто из них, и не Роджерсу говорить о потерях, потому что он и «Воющие Коммандос» дошли вместе до победного конца, если не считать Барнса, и Роджерс никогда не терял «солдат», только не он. Но Роджерс всегда любил судить о том, в чём ни черта не понимал, и о людях, о которых на деле ничего не знал, и разве Барнс не подтвердил это? Так что нет, Роджерс не почувствовал бы и толики своей вины, если бы Тони и в самом деле под конец всей той истории положили в гроб - печальное стечение обстоятельств, не более. «Не смей бояться его. Только не его», - врывается в его сознание злобное змеиное шипение камней. Дёрнувшись, Тони промаргивается и опускает взгляд на свои руки только для того, чтобы увидеть, как сильно трясутся его сжатые вокруг камней пальцы. Чёрт побери. Чёрт, чёрт, чёрт. Он ненавидит это. Он презирает это. Сколько дерьма он пережил? Сколько покушений на свою жизнь? Сколько раз его тело подводило его? Сколько раз он страдал из-за того, что влезал в броню и принимал на себя ущерб? И никогда страх не задерживался в его груди, в его сердце, в его голове надолго. Но после того как Роджерс почти отправил его на тот свет, Тони чувствует его почти постоянно; каждый раз, когда звучит имя Роджерса, потому что это вызывает виток воспоминаний, и чужое искажённое лицо тут же оказывается перед глазами, и слышно рычание, и как щит пробивает корпус брони, и в глазах Роджерса столько ярости, а в его последнем ударе столько завершённости, что у Тони мгновенно потеют ладони и начинают трястись пальцы. - Я не боюсь его, - хрипло бросает он в тишину мастерской. Камни холодеют в его ладонях, явно недовольные этой жалкой попыткой скрыть свою неуверенность. Сглотнув резко пересохшим горлом, Тони нервным рывком поднимается с дивана и начинает бродить по мастерской, будто запертый в клетке тигр. Он не боится. И в то же время от мысли, что Роджерс вновь окажется рядом, что-то леденеет внутри. Когда-то его объятия и рукопожатия, и близкое присутствие, и звучный голос служили поддержкой, утешением и опорой. Даже проблемы Тони со сном отходили на второй план, когда он ложился в постель, зная, что на одной базе с ним находится Капитан Америка, потому что если что-то случится, они справятся со всем, вместе. Теперь же от мысли, что Роджерс будет где-то в пределах видимости, узел стягивает кишки. Все вокруг могут паниковать, злиться, плеваться ядом и требовать чужие головы на серебряном блюде, но кто бы знал, как Тони спокойно от того, что Роджерса нет в радиусе миль. Что весьма иронично, так это то, что теперь спокойствие Тони приносит присутствие в Башне Барнса. Доверие - ценная валюта, и Тони уже столько раз обжигался со ставками в этой игре, но в Барнсе и в самом деле что-то есть; что-то совершенно другое, что отличает его ото всех остальных. Он будто смесь того и другого, щепотка вот этого, но при этом в нём столько прямоты и самодостаточности, что Тони не может не восхищаться. Столько лет промывки мозгов в плену, столько убитых людей, столько крови на руках, а Барнс просто идёт вперёд; тащит за собой весь свой груз, но почти не оглядывается на него и не ноет, лишь готовый встречать все последствия и трудности лицом к лицу; несмотря ни на что, продолжает бороться, да ещё и находит силы, чтобы в процессе искать самого себя.- Я не собираюсь называть тебя «Баки». Звучит как собачья кличка. Баки, к ноге. Баки, хороший мальчик. Баки, дай лапу.
Был бы в то утро рядом с ними на кухне Роджерс, дал бы Тони в челюсть. Барнс же лишь фыркнул и сказал, что Тони может называть его как захочет, потому что кем он только ни побывал за пролетевшие десятилетия. Имя давно потеряло для него всякий смысл. Остались только позывные и кодовые имена, общие «агент» и «актив», а также единственно неизменное «Зимний Солдат». Но это было слишком длинно, а ещё приносило по первой поре исключительно негативные эмоции, поэтому Тони начал упражняться в остроумии, придумывая новые и новые, и новые прозвища, на каждое из которых Барнс только поднимал брови и послушно отзывался, чем - опять же, по первому времени - доводил Тони до белого каления. А потом буря в его душе улеглась, затихла, и всё постепенно свелось к нейтральному за редким исключением «Барнс» и мыслям о том, как было бы хорошо однажды утереть нос Роджерса дружелюбным барнсовским «Тони». «Он хороший трофей. Возьми его, присвой себе», - поют в его голове камни. Тони вскидывает брови, одаривает их невпечатлённым взглядом и возвращается к дивану, подбирая с него бархатный мешок. Столкновение каменных граней звучит почти обиженно, когда он ссыпает их все внутрь и затягивает шнурок, но сами виноваты. Разговоров с подобного рода уклоном Тони хватает и от Локи, который по какой-то причине считает, что Барнс именно тот человек, что Тони необходим. Что бы это ни значило. Тони не собирается копаться в этом, точно не в этой банке с червями, даже если отдалённые мысли на эту тему в его голове и присутствуют. В конце концов, у него есть глаза, а у Барнса есть весь этот холодный убийственный стиль. Но нет, на этот раз Тони собирается сделать всё последовательно и правильно. Его цель - Стив Роджерс, которого он собирается раздавить, и он не собирается отвлекаться, потому что на отвлечения нет времени. «Ну конечно», - язвительно бросают ему отголоском эха камни. Тони назло им не кладёт, швыряет мешок в тёмный ящик; а после и вовсе покидает мастерскую, направляясь в свою спальню. Слишком много мыслей этим вечером в голове. Слишком много воспоминаний. Сон не панацея и не спасание, и всё же нет смысла отрицать, что надо поспать.|...|