Выбор вечности.

Дождь лил как из ведра вторые сутки. Джонатан поморщился — мало того, что даже плащ умудрился промокнуть насквозь, так еще и в сапогах хлюпало. И вот ради чего он здесь? Ради денег, будь они неладны. Ради гонорара, который покроет свадьбу и все расходы месяца на три вперед. Мысли молодого человека метались, его отчаянно клонило в сон, но спать на этих ухабах было невозможно. Он подумал о свадьбе. Трата денег, в целом бестолковая. Но сколько дверей откроются перед ним через будущую жену он хорошо понимал. Сколько возможностей. Может быть удасться и свою контору открыть. Почаще бы были такие клиенты, только лучше бы не в такой глуши. О теплой комнате на постоялом дворе, которую пришлось покинуть, Джонатан старался не думать. Его цель, с лихвой окупающая все мучения, маячила впереди. Зябко поёжившись, Джонатан поплотнее закутался в плащ, но толку? Насквозь мокрая ткань была тяжелой и неприятно липла к телу. Джонатан пытался дуть на озябшие пальцы, стало только хуже, они теперь ощущались совсем заледеневшими. Чтобы как-то отвлечься, он вытащил из нагрудного кармана каким-то чудом не желавшее промокать письмо от прекрасной невесты. Сколько было в нем любви, сколько детского неподдельного восторга. Джонатан поморщился. Девочка, для которой он стал героем из очередного любовного романа. Нищий принц, с которым она будет счастлива и в шалаше. Жаль, ее родители так не считали. Нет, выбору дочери они не противились открыто, рассудив, что могло быть и хуже, но приязни к будущему зятю не питали, как и не упускали случая напомнить, насколько он ниже их дочери и в целом конечно ее не достоин. Мысли окончательно сосредоточились на Лондоне. Перед глазами живым портретом встало лицо Мины, и Джонатан невольно оскалился хищно. Она была его ключиком к заветному призу. Потому стоило терпеть все издевки, презрение ее пожилых родителей. Они не вечные, с каждым годом моложе не становятся. Да и здоровье уже не то. Вспышку ненависти к двум аристократам, пусть не обладавшим громким титулом, но довольно состоятельным, Джонатан успешно подавил в груди. Мрачный замок встретил его неприветливо. Нет, ворота, к которым его подвез местный, наотрез отказавшийся ехать дальше, были приоткрыты, дорожка была даже не залита водой, да и массивная дверь замка заперта не была. Вот только идти снова пришлось под дождем. Войдя в замок, Джонатан уже даже не удивился царившему внутри холоду и полумраку. А как иначе может быть в этой глуши? Откуда только у хозяина такие деньги на гонорар? Слуг внутри тоже не наблюдалось, только какое-то смутное ощущение, что хозяин ждет его наверху. — Добрый день? — на всякий случай Джонатан попробовал громко поздороваться. И подпрыгнул, когда дверь за спиной резко захлопнулась. В тишине замка это прозвучало особенно громко и пугающе. Почудилось, будто по стенам пробежали какие-то неясные тени. Джонатану стало откровенно не по себе. Озираясь на каждом шагу, он осторожно двинулся по широкой лестнице наверх, следуя своим ощущениям, указывавшим дорогу. В огромной зале было не в пример светлее, и что важнее, даже теплее. Продрогшему гостю вообще в первый момента показалось, что здесь даже жарко, он с наслаждением скинул тяжелый плащ, за неимением вешалки аккуратно повесив его на спинку одного из стульев. О том, как быстро с него натечет лужа, он не подумал, стремясь побыстрее оказаться у камина. Замерзшие руки отозвались болью, Джонатан даже зашипел сквозь зубы. Тепло приятно разливалось по телу. Как вошел хозяин замка, он не заметил. Чужое присутствие граф ощущал ярко. Едва ступив в замок, чужак уже привнес с собой хаос и ненужный шум, разбавив привычную тишину. Оставаясь в тени, хозяин наблюдал за гостем, чуть поморщился, посмотрев на приличную лужу, образовавшуюся под плащом. И только потом бесшумно шагнул на свет. — Добрый вечер, — его голос будто шелестел, теряясь в паутине на потолке и странных тенях по углам, — Полагаю, вы адвокат? — Все верно, — молодой человек учтиво склонил голову, — Джонатан Харкер. Меня направили, чтобы уладить ваши юридические вопросы. Для меня честь познакомиться с вами, граф. — Не желаете ли отужинать с дороги? — уточнил граф. Он со скучающим любопытством разглядывал юношу. Джонатан понял, что видимо совсем умаялся с дороги, раз каким-то образом умудрился не заметить, что стол накрыт, правда почему-то только для одного. — Благодарю, — Джонатан учтиво склонил голову. — Дорога действительно была довольно... непростой. Да и погода у вас не ласкова, выматывает. В животе заурчало, напоминая, что нормальный завтрак был у него только в гостинице. — Ешьте, — граф еле заметно улыбнулся уголком губ, — Я уже поужинал, — он дождался, когда Джонатан примет его предложение, после чего сам сел во главе стола, — А разве в Лондоне погода лучше? Говорят, у вас тоже часты дожди и в целом довольно пасмурно. — Вы правы, но обычно так бывает не летом, — молодой человек отчаянно пытался держаться в рамках приличий, хотя вкусное жаркое очень соблазняло от них отступить, уделив время и внимание трапезе, а не беседе, — Насколько я понял, вы планируете переехать в Лондон? — Да. Решил, что пришло время несколько сменить привычную обстановку, добавив в нее нотку английского шарма, — граф напомнил себе, что пока что гость нужен. А там... будет видно, насколько новый знакомый окажется полезен. — О, Англия — прекрасная страна. А Лондон — кладезь возможностей и центр светской жизни. Надеюсь, я смогу быстро все решить, и возможно мы даже сможем вернуться с вами одним кораблем, — Джонатан подобострастно улыбался, так, что сводило скулы. Еще одни богач, которому нечем заняться. — Вы спешите в Лондон? — уточнил граф. Беседа несколько улучшала его настроение, все же живые бывали здесь не часто, и редко были настроены поговорить. — Признаться, спешу. Меня ждет невеста, мы планировали сыграть свадьбу после моего возвращения. Но это никак не скажется на качестве моей работы, — заверил он, с сожалением осознав, что организм был бы не против второй порции, в компенсацию пропущенному обеду, — Я уделю столько времени, сколько потребуется, даже если мне придется задержаться на месяц или даже два. Граф Влад Дракула мысленно хмыкнул — маловато шансов у мальчишки прожить настолько долго. О том, чтобы он живым вернулся в Англию речь и вовсе почти не шла. Только если он зачем-то будет нужен и далее, и не падет случайной жертвой его голода или его спутниц. Жаль, нельзя оставить их здесь, придется тащить с собой. — Расскажите мне о вашей невесте? — полюбопытствовал граф. Ему пришла в голову забавная мысль — будет вежливо навестить ее, поддержать после утраты жениха. - Невесте? - Джонатан словно задумался на какие-то доли секунды. Расплылся счастливой, немного смущенной улыбкой. - Мина... Она мой ангел, мое самое большое счастье, - маску влюбленного Джонатан надел легко, она стала практически родной, привычной, и одевалась как вторая кожа, когда это было необходимо. Вот и сейчас его глаза сделались мечтательными, словно он вспоминал о возлюбленной, оставленной на островах. - О ней я могу часами рассказывать, но боюсь утомить вас своими восторженными речами, граф. Но.... вот, - Джонатан вытащил из внутреннего кармана жилета тонкую книжечку из выделанной кожи, несколько потрепанную. - Моя Мина, - в голосе Джонатана проскользнула нежность, когда он, открыв, протянул ее графу. Оказалось, внутри был портрет девушки, больше похоже на воздушное эфимерное создание из сказок, нежели на живого человека. В первый момент Влад не поверил своим глазам. Это было похоже на дурную шутку. Вот только вряд ли гость шутил. Возможно, в чем-то лукавил, отголосок фальши ощущался вяжущим привкусом на языке, но не шутил. Да и не мог он знать. Просто не мог. Сколько лет прошло? Сколько веков? Её последний взгляд все ещё стоял у графа перед глазами. Тогда он был князем. Подарившем своей женщине бессмертие, которое по случайности обрёл сам. Вот только плата для её чистой души оказалась непосильной. Она предпочла смерть вечности. А сейчас он смотрел на портрет девушки, похожей на неё как две капли воды. Вот почему, именно сейчас его потянуло в такую далёкую Англию. Это его шанс на счастье, второй шанс. Нравы людей меняются, в этот раз она примет его дар и останется с ним. Навсегда. - Мина, - рассеяно повторил граф, моргнул, сосредотачиваясь, - Конечно же, вы любите её? А она вас? - Любит. Она все для меня. Мое сокровище, - от Джонатана перемена в графе не укрылась. Он заметил как, пусть и на доли секунды, вспыхнули глаза графа, когда он рассматривал портрет Мины. Ошеломление, растерянность, неверие, они тенью промелькнули на лице графа, и растаяли. Странно. Они ведь не знакомы, всех с кем общалась его невеста, Джонатан знал в лицо. Да и граф определенно не был в Англии, иначе бы ему не потребовались услуги Джонатана. Тогда что? Откуда такая реакция? Просто понравилась? Или? Определенно, будет над чем подумать. - Вы так уверены? - граф встал, Джонатан тоже из учтивости вышел из-за стола. Каким-то неудовимым движением хозяин замка оказался у него за спиной. Его голос будто лишал возможности двигаться, - Женщины стареют и дурнеют. Мужчины, впрочем, тоже. Жизнь человека скоротечна. А любовь ещё мимолетней. Возможно, вам просто не доводилось иметь широкий выбор? - Что? О чём вы? - Джонатану показалось, словно освещение стало как-то глуше, будто выцвело, утратив часть красок. По углам пробежали тени, отзвуками возникли шепотки на грани слышимости, от которых невольно стало жутко. Ощущение графа, стоящего за спиной, заставило сердце непроизвольно сжаться. Что-то было в нем такое сейчас, пугающее. Нечеловеческое. Джонатан хотел обернуться, но не смог. Ноги будто приросли к полу, голос графа, вкрадчивый, почти мурлыкающий, обволакивал, лишая воли. - Что происходит? - Джонатан с усилием заставил себя разжать непослушные губы. Ответа графа он не услышал, а может его и не было. Джонатану стало не до него, когда тенями в комнату проскользнули две девушки. Красивее их ему еще видеть не доводилось. Но в тоже время было в их красоте, их плавных движениях что-то хищное, от них ощутимо веяло опасностью. Девы неторопливо обходили его по кругу, едва касаясь, облизываясь, изучая. Словно принюхивались, раздумывая. От ехидной усмешки оказавшегося в поле зрения графа Джонатана передернуло. - Он ваш. Только не сожрите его. Он мне пока что живым нужен. И вменяемым, - бросил граф, выходя из комнаты. Впрочем "выходя" это было не совсем то определение. Граф словно растаял, слившись с полумраком, который теперь окутывал комнату, оставив Джонатана один на один с.... кем? Ответ на этот вопрос Джонатан получить боялся, глядя на острые клыки странных красавиц. - А он красив, - заметила девушка, чьи чёрные как смоль волосы крупными волнами спадали ей на грудь, почти полностью закрывая совершенно неприличный вырез платья. Говорила она на устаревшей версии румынского, её подруга поморщилась. - Говори по-французски, иначе он не поймёт нас, - вторая была блондинкой, акцент выдавал в ней восточное происхождение, возможно русская, - Моя подруга справедливо заметила, что ты красив. От её голоса будто слетело наваждение. Нет, тени никуда не делись, как и девы, но тело Джонатану снова подчинялось. Вот только что с ним делать, он не знал. - Кто вы? Что вообще здесь происходит? - Джонатан отступил на пару шагов, лихорадочно соображаю, что ему делать. Сбежать? Возможно, только откуда-то пришло понимание, что его отсюда не выпустят. - Ч...что вам надо? - к таким откровенно оценивающим, голодным взглядам в свой адрес Джонатан не привык. - Тише, - их руки, казалось, были везде, оглаживвали поверх одежды, забирались под неё. Темноволосая прильнула к нему, провела кончиками ногтей по шее, - Ты же слышал, мы не причиним тебе вреда. - Скажи, что не хочешь того же? - блондинка была чуть выше молодого человека. Она обняла его со спины, провела руками от плечей вниз по груди, потом по животу, спустилась ниже. Джонатан поневоле рвано выдохнул, чуть запрокидывая голову. - Какой же вкусный, - брюнетка прижалась губами к его шее. Не удержалась, царапнула клыками кожу, заурчала, слизнув выступившую алую каплю. Вкусно. Сладко. Глаза ее замерцали колдовским огнем когда она добралась до губ отданного им гостя. Её поцелуй был настолько страстным, что Джонатан отметил про себя, как ощущение опасности стёрлось, уступив место изголодавшейся по женской ласке плоти. Разыгрывая свой спектакль, он не мог рисковать встретить кого-то знакомого. Здесь же никого, кроме него, нет, разве что граф. Но не ему обличать другого, хозяин замка был по меньшей мере колдуном. По сравнению с этим грехом прелюбодеяние меркло. Джонатан уже не стесняясь обнял девушку за талию, сам подался ей на встречу, отвечая на поцелуй. Они легко считали перемену его настроения, немного отступили, не сговариваясь - и с удовлетворением отметили, как он пошёл за одной из них сам. Нельзя устраивать настоящую охоту, если не планируешь убивать, можно не удержаться. А значит им не должен владеть страх. Голод в его взгляде сейчас мало уступал их голоду, делая его странно похожим на одного из них. О невесте как-то забылось. Две соблазнительные красавицы манили, и Джонатан отбросил маску приличия, позволив себе побыть настоящим, не контролируя каждый свой шаг. Свобода, хоть и на одну ночь, была слишком желанной, чтобы отказываться от неё сейчас. Уже в коридоре он обернулся, оскалился в предвкушающей улыбке, протянув руку идущей следом блондинке. Он был голоден и желал свой голод утолить. В спальне царил полумрак, разгоняемый лишь огнём, пылавшем в камине. При таком освещении он не мог видеть старых потеков крови на темно-красных простынях. Да и не до того ему было. Темноволосая, Верона, снова целовала его, в процессе ловя себя на том, что даже голод её немного поутих - слишком желанным он был, как давно не был никто из мужчин. А вот Маришку, вторую девушку, и вправду из России, искренне удивляло его поведение. Одно дело отсутствие страха и другое - такая решительность и жажда любить. Она нарочито коснулась клыками его плеча, не кусая, напоминая - и он завёл руку за голову, запутался пальцами в её волосах. Это можно было воспринять приглашением, но пока вряд ли. Снять ту одежду, что легко снималась, порвать остальное - для вампирш было делом секундным. Джонатан услышал треск разрываемой ткани, почувствовал прохладные руки на своей спине. Всколыхнувшийся было страх почти мгновенно угас. Какой в нем смысл? Он и так уже понимал, что рядом с ним не люди, скорее демоницы - но сейчас это было не важно. Клыки, нечеловеческая сила - они убьют его в любой момент, если захотят. Так почему бы не взять что-то для себя? Он заслужил это. Даже если заплатит жизнью. Впрочем ее хоть так, хоть так скорее всего отберут. Заурчав, он сам потянулся к девам, отвечая взаимностью, не скупясь на внимание и ласку для обеих. Дал утянуть себя на широкую кровать, укрытую тяжелым бархатным балдахином, в полумраке казавшимся практически черным. Отстранился лишь на мгновение, невольно залюбовавшись девами. Он отметил какую-то странную искренность в них обеих, хотя обычно опытные женщины подобного не испытывают. Удовольствие накрывало его волнами, явно намереваясь попросту погрести под собой. Одна девушка стонала с ним в унисон, другая довольно улыбалась, мимолетно касаясь его губ. Именно этот момент они посчитали наиболее удачным - клыки пробили кожу одновременно, боль острой вспышкой пронзила шею и руку. Джонатан попытался дернуться, но железная хватка удержала его. Крик было некому услышать. Только не совсем понятно, чего в этом крике было больше, боли или удовольствия. Они оторвались от него с трудом, Маришка сжала плечо подруги так, что на человеческом теле непременно остался бы синяк. - Хватит, - голос блондинки стал более тёплым, тягучим, - Не убивать, помнишь? - она понимала, что не только приказ графа сейчас ей владеет. Любопытство. Ей хотелось посмотреть, как он поведёт себя, когда осознает произошедшее. До рассвета оставалось почти два часа. Джонатан очнулся довольно скоро. Рассвет еще не начал пытаться пробиться сквозь тяжелые шторы, плотной завесой укрывшие комнату от внешнего мира. Открыв глаза, он мутным взглядом уставился куда-то в потолок. Сознание постепенно прояснялось, воскрешая в памяти события ночи. Первым порывом было отшатнуться, отпрыгнуть как можно дальше от недавних любовниц. Джонатан сдержался. Он был жив, руки-ноги на месте. Они не причинили ему явного вреда, хотя вполне могли, увлекшись. Джонатан невольно поёжился, пытаясь разобраться в собственных ощущениях и чувствах. Вспышка удовольствия, смешанного с болью, принесла не испытываемое им ранее наслаждение. Оно осело на языке странным послевкусием пряной сладости с оттенком горечи от ощущения утекающей по капле жизни. Впрочем, его не убили, оставили жить. С опаской он пошевелился, чувствуя на себе изучающие взгляды. - Дамы - открыв глаза, он осторожно улыбнулся девушкам, внимательно наблюдавшим за ним. Нет, он не против был провести с ними еще ночь-другую, обе ему понравились, странно близко отзываясь ему внутренне. Но быть снова покусанным не хотелось. - Продегустировали меня значит? Хоть бы предупредили... - И ты бы добровольно пошёл с нами? - усмехнулась Маришка. Они были очень разными. Неудивительно, родившиеся в разных местах и даже в разные века, они и не могли быть похожи. Верона была похожа на Элизу, искренняя и легко отдающаяся чувствам, она умела одинаково страстно любить и ненавидеть. Жаль, Элизой она все же не оказалась. Маришка была её практически противоположностью. Успевшая многое повидать в жизни, по стечению обстоятельств оказавшаяся на чужбине, продававшая свое тело в придорожном борделе, она давно не верила в любовь. Младше по возрасту, она была будто старше за счёт своей рассудительности и хладнокровия. Она Элизу тоже не заменила. Тогда граф надолго покидал замок в последний раз. - Может и пошел бы, зная, что всего-то надо поделиться своей кровью. Но что оставят жизнь, - ответил Джонатан. Поздно было идти на попятный, поздно и глупо. Оставалось сделать вид, что сказанное только что было чистейшей правдой. Оно и было, сейчас. И не могло бы быть ею тогда. - К тому же за удовольствие тоже платить надо. Только цена всегда разная, - он пытался понять кто перед ним. Демоницы? Тогда бы пили не кровь, скорее его жизнь и душу вынуждали продать своему хозяину. Ведьмы? Тоже не похожи, они не стали бы кусать. Разве что.... Догадка осенила. От нее невольно по спине пробежал холодок. Упырицы, мёртвые девы, жившие чужой жизнью или чужой кровью. Как и граф, вероятно. Вот теперь ему по-настоящем стало страшно. Хотя поздно бояться, он уже увяз. Но выберется ли? И какова будет цена за спасение? - Кому-то золото, кому-то кровь.... Хозяин этого чудного замка тоже... вампир? - Джонатан старался держаться максимально храбро, даже нагло. Подсознательно ему казалось, что это единственно верная тактика - ничему сильно не удивляться, не показывать неприязни. Оставался небольшой шанс, что графу и вправду понадобился юрист, а не заморский ужин. - Вампир, - подтвердила Верона, легко пробегая пальцами по его груди, - А чем же нам заплатить тебе, за удовольствие? Маришка усмехнулась, но вполне по доброму. Занятную игру затеяла вынужденная подруга. Но почему бы и нет? Джонатан не спешил с ответом. Можно было попросить отпустить его. И даже если вдруг это случится - что дальше? Вернуться в Лондон, без денег, наверняка без работы, без перспектив? И с воспоминаниями, которые будут мучить его по ночам. Ну уж нет, лучше дать им выпить всю кровь без остатка. Хоть не придётся терпеть очередные насмешки. - Расскажите мне о графе, - попросил он, - Я хочу выжить, - зачем-то добавил. - Выжить.... - эхом откликнулась Верона. - Что ты хочешь знать о нем? - вампирша внимательно следила за Джонатаном. Этот мальчик, молодой, красивый понравился ей. Она украдкой переглянулась с Маришкой. - То, что поможет мне. Выжить, - он приподнялся на локтях, потянулся, провел рукой по тяжёлым волосам Вероны, обернулся, улыбнулся Маришке. "Весь мир - театр" - писал Шекспир. Эта роль по крайне мере была приятней предыдущей, хоть и намного опасней. - Ты уверен, что сможешь? - усмехнулась Маришка. Интересный мальчик, забавный. Мелькнула шальная мысль оставить его у себя. Хм.... Надо будет обсудить ее с Вероной. Или нет. Кажется она и сама уже к чему-то подобному пришла, судя по выражению ее глаз. Маришка за прошедшие десятилетия хорошо изучила подругу, по взгляду научилась понимать, когда та что-то замыслила. - Я попробую. Если буду знать как, - ответил Джонатан. - Как... - задумчиво протянула Маришка. Сорок минут до рассвета. Тридцать, чтобы сказать что-то, что спасёт этому смертному жизнь. Мало. Из этого замка столетия никто не выходил живым. Да и оставить его - долго ли он проживёт? Граф ясно дал понять, что гость нужен ему лишь на время. Крутилась в её голове ещё более шальная мысль, крутилась. Но слишком шальная, - Не пытайся выйти из замка - не сможешь. И не беги. Чтобы ты не увидел или не услышал - не беги. Даже когда тебе кажется, что вокруг никого нет - это всегда может быть иллюзией. За его спиной Верона жестами показывала Маришке то, что та и сама гнала из своей головы. Не получится, граф не потерпит мужчину в своём доме. - Да куда ж тут убежать? - его улыбка получилась какой-то горькой. Что его живым отсюда не выпустят, Джонатан прекрасно понимал. Был крохотный шанс, что он успеет придумать, как спастись, если не спровоцирует графа избавиться от него раньше. Запас времени есть, пусть он и утекает, как песок сквозь пальцы. Но все же. - Мне можно будет хотя бы по замку передвигаться? - спросил Джонатан. Книги! Мудрость слов, сохраненная на пожелтевших страницах. Ответ может быть там. Главное успеть отыскать его. Только сейчас вспомнилось почему - то, что граф портрет Мины ему так и не вернул, оставил у себя. Или это ему показалось? - Только шею себе где-нибудь на крутой лестнице не сверни, - улыбнулась Верона. Ей впервые со дня прекращения своего человеческого существования было тревожно за кого-то. Она вообще была уверена, что не может уже испытывать нечто подобное. - Поспи, - порекомендовала Маришка, вставая. Верона последовала за ней. Рассвет через десять минут. В пыльных коридорах можно было успеть тихо поговорить. - Давай обратим его, - не выдержала Верона, пытаясь на ходу заглянуть подруге в глаза. - Хочешь потом сохранить его пепел? - поинтересовалась Маришка с удивительным даже для неё раздражением, - Влад уничтожит его. - Но почему? На нас он давно почти не обращает внимания, - напомнила Верона. - Потому что каждый мужчина начинает замечать женщину именно в тот момент, когда в её жизни появляется другой, поверь опыту, - ответила Маришка. А тем временем она продолжала думать. Думать о том, как ей на самом деле надоел хозяин этого мрачного рассыпающегося замка. - Неужели ничего нельзя сделать? - вампирша, почти разменявшая четвёртое столетие, казалось была готова заплакать. - Я подумаю, горе ты моё. Мне он тоже нравится. Но вечер утра мудренее, - немного изменила она старую присказку, что любила мама в той, совсем далёкой, другой жизни.