Горячий придворный роман

Его Высочество проснулся по привычке весьма рано. Обычно в это время весь королевский двор еще не раскрывал ставень своих покоев, впуская внутрь солнечные лучи, но герцог не привык находиться в постели до самого полудня. Сегодняшнее утро тоже не стало исключением, но сейчас в постели альфа был не один. Приподнявшись на локте, Ален взглянул на спящего подле него юного омегу, такого расслабленного и чувственного, что у альфы перехватило дыхание от желания взять Руана прямо сейчас. Юноша лежал на животе, обхватив руками подушку и почти сбросив с себя одеяло. Ален любовался изгибом спины супруга, едва сдерживаясь, чтобы не погладить тугие ягодицы, а затем уделить внимание прекрасным жилистым ногам, лаская их и представляя, как скоро эти восхитительные ноги украсят тонкие шелковые чулки… — Твою ж, — прошептал альфа, понимая, что впервые настолько завелся на омегу, вернее, не просто на омегу, а на своего собственного супруга, который всячески намерен избегать интимной близости просто потому, что его воспитывали, как обыкновенного мальчишку-бету. Член пульсировал так, что было больно… Как было бы хорошо сейчас разбудить Руана жадными поцелуями, а затем втиснуться в его узкую задницу, наслаждаясь тем, как юноша стискивает внутри его член, обхватывает ногами поясницу возбужденного альфы… Стараясь отвлечься от будоражащих воображение картин, Его Высочество вновь втянул носом воздух, отыскивая запах супруга. Да, здесь легко можно было ошибиться: от кожи Руана исходил тонкий, изящный, пудровый аромат, на который накладывался запах масла из осенних роз, а вот призывного базового аромата омеги не наблюдалось. Вернее, он был, но такой незаметный, что проскальзывал мимо обоняния, лишь слегка щекоча воображение… Ничего похожего на изысканных омег двора… Да и сам Руан не очень-то соответствовал тому образу, к которому стремились все королевские омеги: тело юноши оказалось худым, жилистым и сильным, ведь рос он на природе, посвящая все время конным прогулкам и играм на свежем воздухе, в то время как прочие омежки пребывали в безделии и неге, скрываясь от солнечных лучей под кружевными зонтиками. Кожа Руана не могла похвастаться модной нынче бледностью, короткие волосы топорщились смоляными кудрями и, признаться, Его Высочество оценил дерзость и силу духа лорда из рода Де Монсон, когда юный омега спустился к алтарю, срезав длинные локоны, сбегавшие по плечам в пику нежеланному браку. Когда конь Руана вылетел навстречу королевскому отряду, Его Высочество едва сдержался, чтобы не сшибить нахала на землю и только услышав имя наглеца, пристально вгляделся в его лицо, чтобы понять: этот мальчишка и есть тот, кого он искал. Ален усмехнулся, вспоминая всколыхнувшееся в нем желание обладать этим юным прекрасным лордом, что испуганно взирал на посланца короля удивительно-голубыми глазами, сверкавшими, словно чистейшие сапфиры. Нежные губы так и манили прикоснуться к ним, а уверенность, с которой Руан держался в седле, заставляла с неистовой силой возжелать поскорее завалить юношу на постель, чтобы объяснить, как именно Его Высочество намерен проводить с ним большую часть времени, пока не будет занят делами государства. Стоя перед алтарем, Ален смотрел на притихшего омегу, осознавшего, в какую переделку вляпался, и внутренне ликовал: какое удовольствие спать с теми, кто и так охотно раздвигает ноги перед братом короля, ведь гораздо приятнее будет постепенно добиться от Руана ответной страсти, научив его отдаваться со всей чувственностью и восторгом. И когда священник объявил их супругами, герцог с наслаждением испробовал вкус губ своего омеги, предвкушая, как совсем скоро прекрасный и своенравный мальчишка станет просить еще и еще, призывно подмахивая бедрами и всхлипывая в ответ. Повернувшись на бок, альфа достал из-под подушки платок и, придвинувшись ближе, провел носом по позвоночнику Руана, вдыхая тонкий аромат. Стиснув в руке колом стоявший член, Его Высочество позволил себе сбросить накопившееся возбуждение, просто подрочив на спящего парня, любуясь его узкими бедрами и предвкушая, как вскоре сожмет их пальцами, изо всех сил вбиваясь в покорное, истомленное желанием тело супруга. Семя ударило тугой струей, и с губ альфы сорвался тихий стон освобождения. Прижав к члену платок, Его Высочество излился в шелковую ткань, наконец-то достигнув вершины удовольствия. А Руан так и не проснулся… Легкая улыбка коснулась губ герцога Лебрана Де Корд: это было даже забавно и так не характерно для него — сдерживаться, если можно получить удовольствие здесь и сейчас… Выбравшись из-под одеяла, Его Высочество набросил на плечи любимый им черный бархатный халат. Пока Руан спит, нужно успеть сделать несколько неотложных дел: написать королю о состоявшейся свадьбе, пригласить в замок портного и парфюмера, чтобы подготовить Руана к представлению при дворе, а еще вызвать ювелира, чтобы подогнать по руке омеги перстень, который оказался велик. Да, раз уж речь зашла о драгоценностях: супругу герцога полагалось передать все украшения рода Де Корд — ожерелья, серьги и венцы, которые наследовались от одного омеги к другому, символизируя смену поколений. — Тебе подойдут сапфиры, — шепнул альфа, обернувшись на спящего Руана. — И еще тебе будут нужны чулки… я так хочу трахнуть тебя в чулках, мой желанный мальчик… * * * Я проснулся от настойчивых касаний солнечных лучей, проникавших в спальню сквозь распахнутые настежь окна. Сладкий аромат летнего полдня заставил меня улыбнуться предвкушению нового дня, однако практически в ту же секунду я вспомнил подробности собственного нравственного падения: ванна, Его Высочество, ласкавший меня совершенно бесстыдно, и я — покорный, наслаждающийся, почти готовый на все… Боже, какой стыд! Такого больше не должно повториться… Хотя, если быть честным с самим собой, я прекрасно понимал: если герцог продолжит быть таким же настойчивым, я могу проиграть собственному телу, которое уже почти сказало «да». — Ваша Светлость, завтрак подан в малой столовой. Обернувшись на голос, я увидел молоденькую девушку в элегантном сером платье, совсем не похожем на скромные одеяния служанок, отвечавших за комфорт хозяев внутри замка. Шелковая синяя лента, повязанная на корсаж, крепилась изящной серебряной булавкой, какой не могло быть у простой горничной, а значит, эта девушка является высшим звеном домашней прислуги. — Я Ваша статс-камеристка. Мое имя Элен Дю Шаньи. Изящный реверанс, скромная, но аккуратная прическа, руки, не знавшие тяжелого труда — все это выдавало в ней благородное происхождение. По-видимому, мадемуазель Элен происходила из аристократического, но давно обедневшего рода, поэтому вынуждена была служить в доме Его Высочества. — Вчера я познакомился с экономкой — мадам Шаньи… — Это моя тётушка, — улыбнувшись, Элен шагнула вперед, протягивая мне халат. — Я помогу Вам одеться, Ваша Светлость. — С этими вопросами я вполне справляюсь сам. Забрав из рук камеристки халат, я быстро запахнул полы, испытывая странное чувство и не понимая его причины. — Ваша Светлость, с этого дня я подчиняюсь непосредственно Вам и несу ответственность за Вашу презентабельность и комфорт. Я буду помогать Вам мыться и одеваться, следить за состоянием Вашего гардероба, я могу наносить любую косметику, укладывать волосы и ухаживать за драгоценностями. Также, если у Вас появятся домашние питомцы, я буду нести ответственность за Ваших любимцев. — У меня есть конь, Элен. Вы что-нибудь смыслите в уходе за лошадьми? Не знаю, почему я был так резок с девушкой, но меня пугала неизвестность. Куда подевался герцог Лебран? Почему он оставил меня с незнакомкой, словно, получив то, что желал, разом утратил ко мне весь интерес? Если бы я вчера удержался, не поддался страсти… Если бы, это горькое «если»… — Простите меня, — взглянув на поникшие плечики девушки, я понял, что со мной не так: Элен была вполне хорошенькой, но во мне ничто не отзывалось на прелесть юной статс-камеристки. Как и говорил герцог Ален, первая течка изменила меня полностью, а присутствие рядом альфы должно окончательно завершить переход, превращая меня, Руана, в жалкое подобие себя прежнего. Омега, всего лишь омега… — За что простить, Ваша Светлость? Жалость к себе и к милой Элен, которой приказали прислуживать супругу хозяина замка Де Корд, комком встали в горле, мешая вздохнуть. Единственная привилегия аристократа — это его честь и его нравственность, а значит, я не вправе обидеть того, кто ниже меня по положению. — Я был слишком резок с Вами, хотя злюсь исключительно на самого себя. За это я и прошу прощения. Мне нужно умыться и потом я готов следовать в столовую. — Благодарю, — робкая улыбка появилась на дрожащих губах почти отвергнутой мною Элен. — Я думала, что просто не подхожу столь влиятельному омеге, как Вы… — Влиятельному, — хмыкнул я, медленно подходя к зеркалу, чтобы умыться. — Никогда не думал, что обо мне скажут именно так. Как и предсказывал альфа, все мышцы ныли после двухдневного путешествия, поэтому каждый шаг, каждое движение давалось с огромным трудом. Завтракал я в одиночестве, вернее, в компании Элен, что стояла позади, ожидая, пока я закончу трапезу, а также нескольких лакеев и слуг, отвечавших за смену блюд на столе. — Чем занят Его Высочество? — вопрос сорвался с губ прежде, чем я успел о нем пожалеть. — Хозяин велел принести завтрак в его рабочий кабинет, — тут же ответила камеристка. — Герцог занят составлением писем и будет занят практически до обеда, а Вам пока предложена встреча с портным Его Высочества и в будуаре ожидает беседы придворный парфюмер. — Прекрасно, — я поднялся из-за стола, не забыв прихватить из вазы с фруктами сочное хрусткое яблоко, которое спрятал в карман. — Я готов к беседе с составителем ароматов. * * * Как оказалось, парфюмер был молод, чуть старше меня самого. Худой, нескладный рыжеволосый юноша приветствовал меня глубоким изящным поклоном, широко разведя в стороны руки, окутанные белым кружевом длинных манжет. — Ваша Светлость, мое имя месье Зуар. Позвольте подойти ближе, чтобы подобрать идеально подходящий Вам букет… Посреди будуара стояло розовое кресло с золочеными изогнутыми ножками, куда меня и усадили. Месье Зуар приблизился, втянул носом воздух, а затем его зеленоватые глаза закрылись, словно бы в здании захлопнулись ставни. — Прошу, отдайте Вашей камеристке яблоко, — шепнул он, перебирая в воздухе длинными тонкими пальцами, будто наматывая на них незримые нити. — Его запах мешает мне думать… Выудив из кармана плод, я отдал его подскочившей ближе Элен. — Теперь отойдите, я не могу нащупать аромат Его Светлости… Вот, нашел! С этими словами парфюмер рванулся к столику, где находился сундучок, полный крошечных флаконов. Под звон хрусталя и бормотание месье Зуара, я ошарашенно смотрел в зеркало, рассматривая собственное лицо. Что-то во мне изменилось: возможно, взгляд, а, возможно, что-то еще, но сейчас я вдруг, действительно, сумел разглядеть ту самую красоту омеги, о которой так много говорят. Руан Де Монсон, вернее, теперь уже Руан Де Корд был хорош собой и впервые я смог поставить себя на место альфы, увидевшего во мне объект желания. Этот мир чудовищно несправедлив: и омег, и женщин берут либо за красоту и плодовитость, либо за чистоту крови и богатство, не спрашивая на то их согласия. Если бы у меня был выбор, я бы никогда не оказался здесь, в этой золотой клетке с тем, кто жаждет моего тела и совершенно не видит того, кто я есть. Допустим, я уступлю желаниям мужа и вскоре, удовлетворившись, он наиграется, а я останусь один, пытаясь собрать по частям собственное разбитое сердце. — Ваша Светлость, я могу предложить Вам несколько вариантов духов, которые усилят Ваш слабый природный запах. Думаю, со временем он станет ярче, а сейчас нужно немного ему помочь, чтобы Ваш муж подольше не выпускал Вас из постели. Сначала мне показалось, будто парфюмер насмехается надо мной, но спустя мгновение догадался: месье Зуар действительно мастер своего дела, ведь его духи носит на коже весь цвет общества, начиная от короля, а значит, усиление чувственного влечения — это норма для придворных аристократов. Я уже испробовал этот эффект, когда прижимался к герцогу Лебрану, наслаждаясь восхитительным, влекущим ароматом, вот только для меня все это совершенно не подходит. — Базой можно взять туберозу — превосходный природный афродизиак, Ваша Светлость… Гардении, франжипании, жасмин — вместе эти цветы могут образовать нечто, что отдаленно бы напоминало туберозную симфонию, но Вам подойдет именно этот сливочный, тягучий аромат, разбавленный… — Нет, не нужно тубероз, — прервал я месье Зуара, который поднес к моему лицу пропитанный запахами платок. — Ирисы. Я хочу аромат желтого болотного ириса. — Дивный выбор, — всплеснул руками парфюмер. — И крайне редкий… У меня в саду найдется озерцо, где можно отыскать необходимое… Да, пудровый запах с легкой ноткой фиалок… Ирис в верхних и средних нотах, а дальше… Я понял, что мастер ароматов погрузился в творческий поиск, медленно скользя вокруг меня, постоянно принюхиваясь и, наконец, замер в танцевальной позе, взметнув вверх тонкие, похожие на веточки, руки. — Аромат составлен, Ваша Светлость! — радостная улыбка озарила бледное, напудренное лицо месье Зуара. — Я добавлю его ко всей косметике, которая положена столь прекрасному омеге. О, эти духи произведут фурор при дворе! «И Вы даже не представляете, какой, — подумал я, вспоминая реакцию герцога Алена на букет, с которым я шел к алтарю. — Если альфа прав и аромат желтых ирисов, действительно, уничтожит мой омежий запах, я буду практически спасен…» — Вы позволите мне откланяться и заняться работой? — парфюмер захлопнул сундучок, взглянул на меня, дожидаясь благосклонного кивка. — Уже завтра я пришлю Вам первый флакон. Благодарю за новые идеи, Ваша Светлость! И позвольте поздравить Вас с бракосочетанием — весь двор сплетничает, ожидая, когда же герцог представит супруга королю. Нельзя подавать вида, как мне тревожно понимать, насколько сильно изменилась вся моя жизнь: двор, высшая аристократия, сам король… Кто я такой, чтобы войти в этот мир сильных альф и утонченных омег, не имея сил стать в нем своим? Следующим визитером оказался портной. Не успел я опомниться, как посреди будуара установили круглый подиум и Элен помогла мне взойти на возвышение, а после отступила, забрав единственную мою одежду — халат. — Не нужно стесняться, Ваша Светлость. Господин герцог сообщил мне о том, что ваши вещи оказались трагически утрачены в путешествии и, конечно, я с моими мастеровыми буду работать день и ночь, чтобы обеспечить юного новобрачного всем необходимым. Итак, давайте начнем с белья. Я взял на себя смелость прихватить несколько готовых комплектов, которые не выкупил эрц-барон… да Вам и не нужно знать его имя. Прошу, взгляните… Слуги внесли в будуар множество разноцветных коробок, перевязанных шелковыми лентами. Портной снял крышку с одной из них, чтобы продемонстрировать мне изящные панталончики: кружевные, невесомые и совершенно… пошлые. Да, это было то самое слово. В подобного рода вещах невозможно заниматься ничем, кроме как услаждать взор альфы, но на это, видимо, и был расчет. — Вам не нравится? Тогда, может, эти? Одну за одной я отвергал коробки, пока, наконец, растерянный взгляд портного не остановился на моем лице. — Так что же угодно Вашей Светлости? Только скажите! — Я хочу получить самую обычную одежду: удобные бриджи, мужские рубашки, охотничьи куртки и камзолы, то, в чем можно без проблем появиться на улицах города, не привлекая излишнего внимания. Видимо, подобная просьба крайне изумила маэстро, поскольку тот потер переносицу, взвешивая за и против, однако прежде чем портной успел что-то сказать, в беседу вклинился герцог Лебран, неизвестно сколько времени простоявший в дверях никем из нас не замеченный. — Вы слышали желание моего супруга? Исполняйте, месье Касель. Сшейте так же, как сшили бы мне, но подберите подходящие Руану цвета: серый, голубой, синий, возможно, черный… С этими словами Его Высочество уселся в кресло, вытянул вперед длинные ноги в высоких сапогах, не сводя пристального взгляда с полностью обнаженного меня. Яркий румянец выступил на скулах, стоило понять, в какую переделку я попал: портной суетился вокруг, снимая мерки, пока альфа наблюдал, неспешно потягивая вино из высокого хрустального бокала. — И еще Руану, конечно же, понадобятся придворные одеяния. Для начала сшейте десяток платьев, также понадобятся перчатки, чулки, корсеты и, пожалуй, несколько шляпок. Одно платье для представления Его Величеству — обязательно в королевском голубом. На Руане будут фамильные сапфиры, оттенок Вы знаете. Пока месье Касель кивал, записывая заказ в книжицу, висевшую у него на поясе на шелковом шнуре, янтарный взгляд альфы скользил по моему телу, словно бы лаская. Смущение и ответное желание — невероятная смесь чувств всколыхнула меня, заставляя опустить голову, чтобы ненароком не выдать собственного взвинченного состояния. Почему же все так сложно?! Чего я хочу на самом деле?! Возможно ли, чтобы всего за трое суток моя омежья суть расшалилась настолько, что я нуждался в присутствии Его Высочества, как цветок нуждается в свете солнца? Или я желал нанести на кожу запах болотного ириса, чтобы стать никем для этого альфы, чтобы он больше никогда меня не учуял? — Довольно, — взмахнул рукой герцог Лебран. — Оставьте нас наедине. И все эти коробочки я тоже беру, можете не уносить. Элен, до завтра ты Его Светлости не понадобишься. Не прошло и пары секунд, как в будуаре остались только мы вдвоем. Альфа поднялся со своего места, подошел вплотную к возвышению, где я стоял, а затем галантно предложил мне руку, помогая сойти вниз. — Я скучал без Вас, Руан, — легкая улыбка коснулась губ моего мужа. — А теперь скажите, почему Вы отказались от этого белья? Его Высочество вынул из коробки нечто тонкое и кружевное, похожее на невесомое облако, разглядывая работу лучших белошвеек. — Оно мне не подходит, — ответил я, с вызовом глядя в янтарные очи альфы. — Это то, что носят омеги, — герцог подошел так близко, что мне стало жарко в груди. — То, что любят омеги… то, что любят видеть на своих омегах альфы… В будуаре повисло тягучее, многообещающее молчание, проникнутое предвкушением близости. Мне казалось, что я бесконечно долго тянусь навстречу герцогу Алену, напрашиваясь на поцелуй, хотя на самом деле не двигался с места и лишь дышал, порывисто дышал, наслаждаясь запахом альфы и собственной реакцией на него. — Я не такой, как другие, — теперь голос звучал еле слышно: губы пересохли от волнения. — Вижу, что не такой, — пальцы Его Высочества скользнули вниз, отыскивая мой напрягшийся член. — Упрямый, гордый и невозможно желанный… Вот теперь он меня целовал, прижимая к себе так, чтобы я не мог шевельнуться. Жадные, горячие поцелуи заставляли меня терять контроль над собой, над своим разумом: он просто отказывался мне служить и откуда-то изнутри рвалось нечто дикое, чувственное, терпкое — то, что я ощутил, когда вчера уступил ласкам мужа, лежа с ним в ванной. — Наденьте это для меня, Руан, — шепнул альфа, чуть отстраняясь, чтобы взглянуть на меня. — Я не стану Вас заставлять носить это всегда, но в спальне… И снова поцелуй, снова я окунаюсь в предвкушение удовольствия, теряя самого себя. — Хорошо, я надену… ненадолго… — О большем и не прошу… Не понимаю, как я это позволил, но спустя мгновение Его Высочество уже усадил меня в кресло, опустился передо мной на колени, скользнул ладонями по моим ногам вниз, до самых ступней. Меня прошибло вспышкой желания к этому сильному и красивому мужчине, совершенно одетому в отличие от меня, и этот контраст казался настолько возбуждающим, что я непроизвольно застонал от переполнявших меня чувств. Тонкое кружево скользнуло вверх по ногам, а затем альфа потянул меня за руку, вынуждая подняться. Невесомое творение придворных белошвеек окутало ягодицы, прижало вызывающе торчавший вверх член, стискивая его в ажурном плену. Ладонь герцога Алена погладила его сквозь тончайшую завесу, срывая с моих губ тихий стон. — Вы так меня заводите, Руан, — мой муж отступил, чтобы полюбоваться результатом. — Восхитительно! Теперь наденьте чулки, набросьте халат и… я хочу пригласить Вас на небольшую прогулку по внутреннему саду. — В таком виде? — ахнул я, вновь краснея, словно девица. — Там лето, — напомнил альфа, наблюдавший, как я усаживаюсь в кресло и натягиваю шелковый чулок. — К тому же во внутреннем саду нас никто не побеспокоит… С завтрашнего дня начнется Ваша подготовка к представлению ко двору, а сегодня… сегодня я хочу показать Вам замок Де Корд.