Горячий придворный роман

Утро началось со звонкого щебета птиц. Приподнявшись на локте, я приоткрыл глаза, чтобы увидеть, как Элен распахивает окно и в спальню настойчиво врывается теплый летний ветер. — С пробуждением, Ваша Светлость, — присела в легком реверансе статс-камеристка. — Первая партия одежды уже доставлена, после завтрака Вам можно будет примерить и решить, что оставить, а что переделать. Его Высочество просил передать записку — вот она. С этими словами Элен протянула мне серебряный поднос, на котором лежало запечатанное письмо и остро отточенный ножичек для вскрытия корреспонденции, которым предполагалось воспользоваться… В задумчивости я коснулся пальцем оттиска на сургуче, где под герцогской короной цвели три лилии — было ли реальностью то, что случилось здесь вчера ночью? Действительно ли Его Высочество показал мне, какой невероятной может быть физическая близость между омегой и альфой, или все это лишь плод моего разбушевавшегося воображения? Очнувшись от грезы, я кончиком ножа поддел сгиб листа, с хрустом распарывая его белоснежный хребет. Впервые мне довелось увидеть почерк моего мужа… Что ж, этого следовало ожидать: четкий, острый, словно в каждой букве таился скрытый приказ. Почерк военного, верной руке и острому глазу которого можно лишь позавидовать. Признаюсь, было бы любопытно сойтись с Его Высочеством в поединке, проверяя собственные силы в искусстве фехтования, вот только герцог Ален навряд ли позволит мне это: для омеги у него припасены совершенно другие искусства, от которых при свете дня бросает в дрожь и стыд… «Доброе утро, Руан, — гласила записка. — Я не стал дожидаться Вашего пробуждения, но не отказал себе в удовольствии полюбоваться на Вас спящего. Вы прекрасны, мой мальчик. Теперь к делу: я прошу Вас сопровождать меня в короткой охоте, поэтому будьте готовы к полудню. Ален Лебран» Отбросив одеяло, я позволил Элен подать мне халат и, запахнувшись, направился к умывальнику. Пока девушка поливала мне на руки из серебряного кувшина и подавала прибывшие от мастера ароматов лосьоны для умывания, я думал лишь об одном: скоро я снова оседлаю Чёрта, рванусь к лесу, наслаждаясь мгновениями свободы, вот только сейчас в моих фантазиях присутствовал мужчина, чьи длинные пшеничные локоны развевались от бешеной скачки, а янтарные глаза поглядывали на меня с явным беспокойством: все ли хорошо и не время ли вмешаться? — Проклятье, — опершись на столешницу, я поднял взгляд на зеркало, отметив, что во мне остается все меньше и меньше от младшего сына скольт-графа и все больше появляется от красивого и явно смущенного омеги. — Да как так-то?! — Что-то не подходит? — забеспокоилась Элен. — Если не нравится тоник для кожи, то я сейчас же напишу, чтобы его заменили. — Все в порядке, — шепнул я, отворачиваясь от собственного отражения. — Расскажи мне, для чего тут столько бутылочек. — Все достаточно просто, Ваша Светлость, так что Вы легко справитесь и без меня, если захотите. Вот тут легкая пена для умывания, чтобы Ваша коже всегда оставалась чистой и нежной, — пальчики девушки перебирали разноцветные скляночки и баночки. — А это лосьон после умывания с маслом розы — он придаст сияющий вид. Здесь базовый эликсир под пудру. С его помощью можно отбелить кожу, если наносить дважды в день… Да Вы меня совсем не слушаете! — Слушаю, — улыбнулся я подобному возмущению. — Просто дома я пользовался обычным мылом и колодезной водой, а здесь целая… коллекция. — Я еще не показала Вам основное, — на губах девушки засияла горделивая улыбка, будто именно она собственноручно изготовила все эти крема и притирания. — Вот! Целая коробка! Тут и пудра, и белила, и румяна! А хотите я сегодня к ужину накрашу Вас по последней моде? Я умею! Вам будет не стыдно пользоваться моими услугами даже при дворе. — Пожалуй, от краски мы пока воздержимся, — хмыкнул я, оценив энтузиазм камеристки. — А это духи? Изящный флакончик из черного стекла с позолоченной пластиной, на которой оказалось выгравировано мое имя, лежал в коробочке, обитой тончайшим черным же шелком. Едва я нанес на кончики пальцев ароматную воду, меня словно бы окутал запах родного сада, леса и ирисов, прекрасных желтых ирисов, умытых первым летним ливнем. Да, это был мой, абсолютно мой аромат… И все-таки я медлил, чего-то опасаясь. За прошедшие дни произошло много такого, за что мне было стыдно, но в то же время я словно бы исподволь начал проникаться к человеку, которого теперь должен называть мужем. Действительно, Его Высочество давно мог бы заставить меня исполнить супружеский долг, а вместо этого герцог старался угодить мне во всем, постепенно знакомя с миром чувственных удовольствий. Но что, если это происходит лишь потому, что я омега, и альфа инстинктивно реагирует на запах, который нестерпимо его влечёт? — Вот это мы и проверим, — шепнул я, решившись. — Наносить аромат нужно на особые точки, — пришла на выручку неумехе милая Элен. — Смотрите, здесь на запястьях, где бьется пульс. Еще на шею, по капле за уши… Нельзя игнорировать и эту зону… Камеристка грациозно присела, чтобы коснуться задней стороны моих коленей. — Там-то зачем?! — ахнул я. — Воздушные потоки поднимаются снизу вверх и аромат в этой «подвижной» зоне раскрывается очень ярко, — чуть склонив голову, отозвалась Элен. — И внутренняя сторона локтя… Готово, ваша Светлость. И запах, действительно, волшебный… Думаю, Его Высочество оценит… Многозначительная улыбка появилась на губах девушки, когда она лукаво глянула в сторону постели, а я понял, что заливаюсь краской, подтверждая её догадки. Боже, я никогда не привыкну к тому, что все они здесь считают это нормальным… — А теперь завтрак, иначе опоздаете! Распахнув двери в будуар, камеристка жестом пригласила меня к столу, а в спальню, как я понял, тут же вошли слуги, чьей задачей было бесшумно, не беспокоя супруга хозяина, привести все в порядок, пока тот изволит вкушать трапезу. Честно признаться, я даже не понял, что именно ем: мысли были заняты исключительно герцогом Лебраном и нашими непростыми отношениями. За последнее время я осознал, что наша жизнь, прежде так ужасавшая меня, может оказаться вполне сносной, если я приму правила игры. Допустим, мне придется изучить тонкости дворцового этикета и даже предстать пред очи Его Величества, а затем… затем я постараюсь уговорить Алена проводить большую часть года в замке Де Корд, вдали от шумных балов и маскарадов. Здесь не будет необходимости наряжаться в омежьи наряды, вить кудри и пудрить лицо — это уже большой плюс. К тому же, если Его Высочество станет предохраняться… Мотнув головой, я отогнал прочь искушающие видения. Что там говорит Элен? — Что? — переспросил я, возвращаясь в реальность. — Портной ожидает приглашения войти, — повторила девушка. — Если Вы завершили завтрак. — Да, я сыт, благодарю. Не забыв отложить для Чёрта хрусткое яблоко, я уселся в кресло, кивнул в знак того, что готов взглянуть на привезенные наряды. Месье Касель постарался на славу, а мне оставалось только изумляться тонкости работы его мастеровых: новые вещи сидели, как влитые, идеально подогнанные под мое худое, жилистое тело. — Взгляните на этот камзол, — вдохновенно вещал маэстро. — Посадка по последней придворной моде! А ткань на рубашки, Ваша Светлость? Обратите внимание, как струятся рукава… и кружево, такого кружева вы не найдете нигде больше! Я с трепетом провел пальцами по нежной вышивке, украшавшей серую куртку-колет, затем перевел взгляд на шелковый жилет и стопку бриджей, поражаясь скорости, с которой месье Касель все это сотворил. — Все мои мастера работали, не покладая рук, чтобы удовлетворить базовые потребности Вашей Светлости, — чуть улыбнулся портной. — Следующую партию доставят ближе к концу недели и сразу же начнем готовить Вас ко двору. Теперь обувь… Удивительно, как удобно обхватили ногу замшевые сапожки: легкие, почти невесомые… Никогда не думал, что мне понравится примерять наряд за нарядом, глядя на себя в высокое зеркало в тяжелой позолоченной раме, из которого в ответ смотрел юный, красивый незнакомец с яркими, словно весеннее небо, глазами. Неужели это я? Тот самый Руан, который засиживался в библиотеке отца, сутками напролет пропадая в книгах, а затем без устали бродил по лесам, погружаясь в собственные фантазии? Мог ли я предположить, что все сложится именно так?! Сбегая по широкой лестнице во двор замка Де Корд, я наслаждался удобством нового охотничьего костюма, хотя, конечно, серый цвет куртки-котты и штанов предназначался, скорее, для того чтобы покрасоваться на лошади, чем для настоящего преследования дичи, но все равно я был счастлив. — Вы вовремя, Руан, — Его Высочество встретил меня у самых дверей, держа на поводу своего коня. — Месье Касель Вам угодил? — О, да, — ответил я герцогу искренней счастливой улыбкой. — Не знаю, как это возможно, но все подошло идеально! — Дело в том, что это лучший портной в Авалорне и именно он обшивает самые знатные семейства, включая короля и его брата. Рад, что Вам нравится. — Благодарю за эти вещи, Ваше Высочество. У меня никогда не было подобной роскоши. — Руан, — теперь герцог Ален стал серьезен: обхватив ладонями мое лицо, он невесомо коснулся губами моих губ, а затем чуть отстранился, не сводя с меня пристального взгляда. — Вы — мой супруг и я с огромным удовольствием буду наряжать Вас, баловать, радовать… Все, что я имею — Ваше. Это ясно? Мне оставалось только кивнуть, но при этом в груди возникло какое-то пронзительно-приятное чувство, названия которому я не знал. Прежде обо мне заботился отец, но это было совсем-совсем другое… — На кого объявлена охота? — спросил я, желая перевести тему разговора в безопасное русло. — На виноградники повадились кабаны, нам нужно проредить поголовье, иначе вина в этом году мы не дождемся. Теперь стали ясны причины столь поспешной организации нашей вылазки. Действительно, большое стадо кабанов способно с корнем выкопать и вытоптать лозу, а охотиться на этого опасного зверя имеют право лишь аристократы. Удел крестьян — лесные голуби, зайцы и, по отдельному разрешению замковых егерей, куропатки. Олени, кабаны принадлежат исключительно хозяину земель и убить это животное вправе лишь он сам. Ко мне подвели уже оседланного и взнузданного Чёрта. Я ласково погладил морду любимца, доверчиво ткнувшегося мягкими губами мне в ладонь. — Прости, я забыл яблоко, — прошептал я, гладя коня. — Вечером принесу тебе целых два… Чёрт фыркнул, давая знать, что он слегка обижен, но предвкушение быстрой скачки заставило жеребца пренебречь недоставшимся гостинцем, потому, когда я взлетел в седло, конь всхрапнул, нетерпеливо переступая длинными ногами. — Ваше Высочество, ловчие отыскали стадо, — к нам подъехал старший егерь. — Сорок три взрослых особи. Старых секачей среди поголовья нет. Герцог Ален лишь кивнул, а затем обернулся на меня. — Вам доводилось охотиться на кабана, Руан? — Однажды я спас отца от бросившегося на него вепря. Я заколол его кинжалом. Его Высочество помолчал, не сводя с моего лица пристального взгляда, а я сжимал кулаки, опасаясь, как бы он не счел эту поездку опасной и не оставил меня в замке, но, кажется, гроза миновала. — Держитесь позади егерей, — предупредил герцог, протягивая мне оружие. — Это исключительно на крайний случай, Руан, Вам ясно? Никаких прыжков с коня на зверье, никаких попыток самому ввязаться в действо. — Хорошо, — кивнул я, соглашаясь на все, лишь бы не сидеть дома, как девица. — Я буду благоразумен. Короткий кинжал в сапог, удобный, превосходно лежавший в руке клинок — на пояс… Что же, я готов. За спинами егерей я приметил арбалеты, однако Его Высочество пренебрег самострельным оружием, справедливо рассудив: аристократ доказывает собственную доблесть, нанося смертельное ранение разозленному зверю одним выверенным ударом остро отточенного клинка. Зверь не должен страдать — все происходит быстро, так, чтобы взбешенный кабан рухнул замертво прежде, чем поймет, что, собственно, произошло. — В путь, — приказал герцог Лебран, направляя коня к выезду со внутреннего двора замка Де Корд. — И я еще раз напоминаю о том, где Вы должны находиться во время забоя Руан. — Я прекрасно осознаю всю степень опасности: доводилось видеть, как кабан одним ударом убивал охотника, Ваше Высочество. Будьте спокойны, я не сунусь в гущу событий и не испорчу Вам забаву. — Выпороть бы Вас, — фыркнул герцог Ален, обернувшись. — И я еще не сделал комплимента Вашим духам, Руан. Лично мне запах очень нравится и раскрывается он верно, так что передайте благодарность Вашей камеристке — безмерно талантливая мадемуазель. * * * Кто хотя бы раз побывал на охоте на кабана, прекрасно знает то самое чувство предвкушения и томительного ожидания, когда где-то вдали раздается низкий лай своры собак, трубные звуки рогов, в которые дуют загонщики, направляя бег стада в нужную охотникам сторону. Стиснув рукоять кинжала, я, затаив дыхание, ждал, изо всех сил вглядываясь в зеленый подлесок. Скоро, совсем скоро захрустят ветви, ломаясь на пути вспугнутых зверей, раздастся их хриплое, тяжелое хрюканье и… Взгляд метнулся герцогу Алену, который тоже замер, вслушиваясь в каждое движение листвы. Я отметил, как уверенно Его Высочество держит оружие, изготовившись к стремительному броску. Мне довелось прочесть несколько трактатов о традициях охоты на диких свиней, практиковавшийся сначала только королем и его свитой, а потом ставший доступным и для прочих аристократов. Загнанного собаками зверя охотник обязан убить кинжалом — что, разумеется, небезопасно, если перед вами разъярённый кабан весом с добрую лошадь… Когда на моего отца кинулся раненый вепрь, я без раздумий рванулся наперерез зверю, всаживая клинок именно так, как было написано в рукописи, а сейчас… сейчас я понимал, что готов рвануться на выручку герцогу Алену, если вдруг что пойдет не так. Я не хотел увидеть, как этот красивый и сильный альфа падает наземь, распоротый острым клыком секача, и на зеленый ковер шелковых трав ручьем льется густая алая кровь… Мотнув головой, я быстро осмотрел два десятка сосредоточенных егерей. Вооруженные кинжалами и рогатинами, они ожидали лишь одного: сигнала к началу и, кажется, сейчас все случится… С треском и хрустом кусты расступились, выпуская на поляну крупного матерого кабана, чья черная щетина угрожающе топорщилась на загривке. Этот зверь по праву доставался хозяину здешних угодий, и я невольно подался вперед, увидев, как герцог Ален шагает навстречу разъяренному кабану, готовый вступить в единоборство с воплощенной яростью леса. — Да, — шепнул я, с облегчением увидев, что Его Высочество действует именно так, как говорилось в моем трактате. — Убит. Огромное рыло ткнулось в землю, герцог тряхнул рукой, сбрасывая с клинка рубиновые капли вперемешку со щетиной. — Рогатины, — приказал альфа, подняв вверх руку. — Самок с детенышами не трогать, бить только взрослых самцов! Десяток, не больше, остальным дадим уйти. Чёрт всхрапнул, перебирая передними ногами: умный конь чуял чужой страх. А затем все началось… Время тянулось томительно медленно, поскольку мне не было позволено принять участие в схватке, и одновременно неслось вскачь, когда мимо с пронзительным хрюканьем проносились те, кому посчастливилось уйти от охотников. Я уверенно держал поводья, пряча коня в естественном укрытии: за старым деревом, расщепленным молнией. Когда-то в него попала огненная стрела разбушевавшейся стихии, но, вопреки всему, дерево выжило и дало новые побеги. Шли годы, стволы наливались соками, устремляясь ввысь, к самому небу, и теперь я мог без опаски доверить своего Чёрта этому великану, поскольку прекрасно знал — кабан, промчавшийся мимо опасности, никогда не вернется, а скроется в лесу. Самым главным было укрыть коня от острых клыков, и дерево с успехом с этим справлялось. — Довольно! — резкий окрик герцога остановил кровавую бойню. — Убрать рогатины! Лай собак слышался все ближе и вскоре на поляну высыпала завывавшая на все лады свора, а за ней верховые загонщики, отыскавшие и прогнавшие чрез нас все стадо. — Трех кабанов на кухню замка, — приказал Его Величество, указывая старшему егерю на мохнатые туши. — Одного собакам, остальных разделите между пострадавшими от их набегов крестьянами. Эта традиция охоты тоже соблюдалась неукоснительно: хозяин угодий делил добычу между всеми, кто участвовал в ней, пусть даже и невольно, ведь именно жители деревни сообщили в замок о вреде, нанесенным чересчур разросшимся стадом. — Руан, Вы целы? — Что со мной могло случиться? — вопросом на вопрос ответил я, чуть изогнув бровь. — Мне же не было позволено принять участие… — И не будет, — нахмурился герцог Лебран, оседлавший своего коня. — Даже в Большой королевской охоте омеги присутствуют лишь номинально, как украшение светского мероприятия. С Вас будет достаточно грациозно держаться в седле и восхищаться мастерством Его Величества, как заядлого охотника. — Восхитительно, — фыркнул я, представив себе перспективы. Его Высочество не услышал меня и, наверное, это к лучшему: охота растревожила в альфе что-то такое, чему я не мог дать названия, но это отражалось в его янтарных глазах яркими огненными всполохами. Дав знак двум егерям следовать за нами, герцог чуть пришпорил коня, посылая его вперед. Добычу доставят в замок чуть позже, уже без участия Его Высочества, к тому же сейчас положено наградить собак за славно выполненную работу, а значит, аристократам тут делать больше нечего. Лесная дорога ложилась под копыта лошадей, я почти не сдерживал Чёрта, давая ему возможность хорошенько размяться, как вдруг до слуха донеслось нечто, заставившее натянуть поводья. — Что находится там? — спросил я альфу, тоже сдержавшего бег коня. — Справа болото, Руан, — ответил герцог. — Непролазная топь, куда лучше не соваться. Не ответив мужу, я послал Чёрта в сторону настороживших меня звуков. Его Высочество направился следом, и, конечно, оба егеря устремились за господином, прекрасно понимая степень опасности: зыбкая трясина с легкостью поглотит неосторожного всадника, рискнувшего поверить в незыблемость мшистого ковра, что стелется под копытами скакуна. Деревца расступились, и взгляду предстало живописнейшее озерцо темной водицы, похожее на око самого леса, по берегам сплошь заросшее мягкими зелеными кочками и осокой. Теперь я увидел, кто рыдал, в бессилии пытаясь подступиться ближе и понимая, что впереди гибель. Встревоженный голос оленихи трубным кличем разносился над водной гладью, однако благородный зверь не спешил убегать в чащу, хотя и заметил приближение охотников: я увидел это в огромных её печальных глазах, устремленных на нас четверых. — Превосходная добыча, Ваше Высочество, — один из егерей протянул герцогу Лебрану арбалет. — Нет! — воскликнул я, вскинув руку. Не знаю, откуда взялась уверенность, что меня послушают, но, как оказалось, слово супруга хозяина замка Де Корд имело такой же вес, как и слово самого герцога. Егерь опустил оружие, выжидающе взглянув на господина, но прежде, чем кто-то сообразил, в чем дело, я хлопнул по седельной сумке, отыскивая веревку. — Проклятье, зачем поменяли мое седло?! — рявкнул я, растерянно оглядываясь в поисках нужной вещи. — У меня всегда была с собой веревка… Дайте мне свою! Приказ оказался тут же исполнен: егерь протянул мне требуемое. — Что Вы хотите делать, Руан? — нахмурился альфа. — Спасать, — буркнул я, ловко закрепляя петлю на луке седла. И прежде, чем кто-нибудь успеет меня остановить, а в том, что Его Высочество захочет это сделать, я был абсолютно уверен, я соскочил на землю, мягко пружинившую под подошвами сапог. Узел на поясе должен был помочь мне выбраться, а Чёрт прекрасно знает, что делать, если хозяин в беде. — Руан?! Куда?! Стоять! Поздно, Ваше Высочество… Я рванулся вглубь трясины, туда, где в разверзнутом окошке зияла темная торфяная водица и из последних сил бился, пытаясь держать ноздри выше, совсем еще маленький олененок. Не знаю, каким ветром этого беднягу занесло на болото и как его проворонила несчастная олениха, но без помощи людей он вот-вот сдастся на волю вязкой трясины… — Руан?! Стой, идиот! Но не зря же я рос в далеком диком краю, чтобы знать, как именно лучше тянуть из болота утопающего. Ползти в сторону олененка было совсем не страшно, мох пружинил под моим телом, словно мягчайшая перина и… проклятье! Я понял, что не доползу всего пару локтей, когда веревка соскользнула с пояса, а под животом разошелся мох и в лицо ударила студеная водица. Это было настолько неожиданно и обидно, что я словно позабыл все правила поведения на зыбях, испуганно вскрикнул и наглотался бы черной жижи, если бы сильная рука альфы не пришла мне на выручку, выдергивая обратно на поверхность. Взглянув в пылавшие гневом янтарные глаза, я понял, что пропал, но еще успел поразиться тому, что Его Высочество — аристократ, брат самого короля, не послал за мной слуг, а рванулся спасать сам, напрочь испачкав дорогую красивую одежду. — Олененок, — прохрипел я, указывая мужу на причину моего возмутительного порыва. — Нужно помочь… — Дотянись, я держу, — кивнул альфа, оценив ситуацию. — Давай уж, спаситель… Мне казалось, что ничего не выйдет: оконце с водой ширилось от моих барахтаний, а ноги уже неумолимо тянуло вниз, но в какой-то момент я ухватил-таки детеныша за шкирку, подтянул ближе и только тогда смог прохрипеть одно слово. — Веревка… — У меня, — сухо откликнулся герцог. — Чёрт! Ап! Конь прекрасно знал, чего я от него хочу. Начав пятиться, он потянул нас за собой, и тут же к спасению подключились оба егеря, успевшие ухватиться за конец, соскользнувший с седла. Олененок уже почти не дышал, и я жестом потребовал у слуги фляжку с водой, чтобы промыть забитые илом ноздри. — Давай, маленький, — шепнул я, гладя грязную промокшую шкурку. — Живи… И словно в ответ на мою просьбу, малыш громко чихнул, открыл глаза, опасливо косясь на собравшихся вокруг людей. — Отойдите! Нужно дать ему встать! И снова меня послушались. Наверное, оба егеря посчитали, что у супруга Его Высочества большие беды с головой, раз он едва не погиб, доставая олененка из трясины, но спорить не осмелились. Я улыбался, глядя, как детеныш, шатаясь, встает на тонкие ножки, испуганно приседает, а затем, услышав материнский зов, стремглав бросается в чащу, оставляя меня наедине с разъяренным альфой. Да, понимаю, это все недостойно благородного омеги, но… — Вы сможете держаться в седле, Руан? — рука герцога Алена, перепачканная в иле, пришла мне на выручку, помогая подняться с земли. — Безусловно, — отозвался я, с благодарностью принимая её. — Тогда едем. И все? И даже ни слова обвинений?! Изумившись спокойному голосу Его Высочества, покрытого с головы до ног грязью, точно последний оборванец, я оседлал Чёрта, стараясь больше не раздражать герцога Алена. Ехали мы в абсолютном молчании. Я пытался завести беседу, но альфа лишь покачал головой, давая понять, что говорить он не желает. Что ж… Может, не хочет распекать меня при слугах… Грязь понемногу подсыхала на лице сплошной коркой, но я ни о чем не жалел: нельзя было поступить иначе. А еще я понял, что больше не могу злиться на герцога Лебрана, завладевшего моей судьбой. Настало время честно признаться: я испытывал к Его Высочеству плотское влечение — это было как раз ожидаемо, хоть и шло в разрез с моими убеждениями. Как и предупреждал медикус, мое тело само возжелало испробовать то, что предлагает альфа, но вот сегодня я впервые почувствовал, что, действительно, дорог этому влиятельному аристократу. Ален бросился меня спасать, невзирая на грязь и опасность самому провалиться следом… я совершенно искренне восхищался силой и мужеством альфы, отчего на губах расцвела тихая, счастливая улыбка. Сегодня, если он захочет, я не буду сопротивляться… Сегодня ночью я наконец-то скажу своему мужу «да».