Горячий придворный роман

Его Высочество Ален Лебран молчал, размышляя о случившемся, стараясь ничем не выдать отчаяния, охватившего его, как только альфа понял… Почему же прозрение пришло так поздно?! И что он сам за слепец, позволивший себе так обмануться?! Все это время Руан твердил о неприятии собственного естества омеги, а он лишь небрежно отмахивался от правды, горделиво решив, что сумеет разбудить в красивом юноше плотские желания и, может статься, даже любовь. Так было всегда: юные омеги прибывали ко двору и, конечно, большинство из них в первый же сезон оказывались отданы за холостых альф, а дальше… Дальше природа творила сама, наделяя некоторых счастливчиков искренними чувствами друг к другу, а тем же, кому не повезло, был приятен хотя бы чувственный, проникнутый взаимным влечением секс. С Руаном же все сразу пошло наперекосяк… Ален вспомнил, как в нем вспыхнул огонь вожделения, едва он разглядел в дерзком юнце поразительно красивого и ни на кого не похожего омегу. Действительно, у выросшего вдали от прочих омежек, Руана совершенно отсутствовала характерная мягкость и томность. Ален искал и не находил кокетства, желания соблазнять каждого альфу, пусть и с целью всего лишь подразнить… Руан походил на обычного юношу, однако его поразительная красота настолько пленила герцога, что тот и помыслить не мог выпустить из рук такое сокровище. Весь двор будет сходить с ума по голубым глазам и смоляным локонам его супруга, а как будет сладко брать и брать Руана в спальне… Именно поэтому Его Высочество настоял на скоропалительном браке и, конечно, ничуть не удивился демаршу юного лорда, заявившегося к алтарю в простенькой одежде и с коротко остриженными вихрами. Ничего страшного, он привыкнет, он полюбит… Никто при дворе не мог устоять перед братом короля, а о том, какой он прекрасный любовник, ходило немало сплетен: нужно лишь научить Руана наслаждаться сексуальными играми, и он сам захочет, сам будет стремиться перенять манеры двора, чтобы понравиться мужу… Горькая усмешка скользнула по губам: как же сильно он ошибся. Когда Руан сиганул в болото вытаскивать тонущего олененка, с глаз Его Высочества словно бы спала пелена — ни один омега не поступил бы так, ни один омега не испачкал бы новые, красивые вещи, ни один омега не стал бы рисковать драгоценным собой ради дикого животного, но только не Руан. Этот юноша, выросший в диких лесах отдаленного скольт-графства, вел и осознавал себя обычным парнем, молодым лордом, которому совершенно не нужен никакой альфа, как ни учи его любить секс. Руана должно было трясти от отвращения, когда герцог предлагал ему все, что вызвало бы у любого другого омеги воодушевление и восторг… «Что я натворил? — мысли Его Высочества метались стаей вспугнутых птиц. — Разве я имею право принуждать того, кто не приемлет подобное? Да, физически Руан омега, но по сути… Проклятье! Как мне сдержаться, если я с ума схожу от желания быть с ним, быть в нем?! Так, может, я должен просто отпустить его: расторгнуть брак или же уехать самому, предоставив Руану хозяйничать в замке?» Лесная дорога закончилась, являя взору высокие стены родового имения семьи Де Корд. Глубоко вздохнув, Ален взглянул на перемазанное грязью, но от этого еще более прекрасное лицо юноши, которого он, по сути, сделал пленником собственной прихоти. «Что же, для начала попробуем раздельные спальни, — горькая усмешка вновь появилась на губах альфы, осознавшего, что он никогда не получит того, кого желает. — И, если не поможет, я уеду ко двору. Уверен, брат будет долго смеяться, когда узнает о моем постыдном провале…» *** С замиранием сердца я все ждал и ждал, пока дверь спальни отворится и Его Высочество войдет в комнату, где я поспешно принимал ванну, смывая с лица и тела засохшую болотную грязь, но хозяин замка Де Корд так и не появился. Странно, ведь герцог тоже основательно вымок и перепачкался, пока тащил меня вместе с олененком из коварной топи… Всю пришедшую в негодность одежду Элен тут же вынесла прочь, заметив, что вечером напишет месье Каселю, чтобы тот прислал взамен испорченных вещей новые. Я лишь кивнул, соглашаясь с хваткой камеристкой, взявшей под свою опеку полное обеспечение моего удобства, а сам снова и снова перебирал в голове подробности сегодняшней охоты. Напрасно я переживал: запах желтых ирисов, нанесенный на кожу, ничуть не испортил наши с герцогом Аленом отношения, ведь альфа по-прежнему заботился обо мне и, не задумываясь, бросился спасать, когда я по глупости угодил в беду. Трясина — опасное место, а для таких самоуверенных идиотов, как я, особенно. Хотя, если бы на Чёрте осталось старое седло, все могло бы пойти совсем иначе… Герцог не произнес ни слова все то время, что мы ехали, возвращаясь в замок, и лишь на пороге велел мне подняться к себе, чтобы подготовиться к занятиям. — Занятиям? — зачем-то переспросил я, теряясь под янтарным взглядом альфы. Ален Лебран смотрел на меня с высоты своего роста и мне приходилось поднимать голову, чтобы беседовать с мужем глаза в глаза. — Сегодня мы отрепетируем обед в присутствии Его Величества. Думаю, Вы справитесь, Руан. Уже вытираясь отрезом белоснежного полотна, я поймал себя на странном чувстве огорчения от того, что герцог не явился, а ведь я ждал… Впервые за эти дни мне, действительно, хотелось видеть Его Высочество. Перед мысленным взором вставали наши объятия под пологом цветущей глицинии, первый поцелуй у алтаря и мгновения, когда я в исступлении впивался ногтями в сильную спину альфы, наслаждаясь тем, что он творил со мной. — Боже, — шепнул я, осознав в себе перемены, о которых не мог и помыслить. — Как такое возможно?! Подготовленный беседами с медикусом, я, в целом, понимал: однажды мое тело меня предаст, заставляя желать лишь одного — плотской близости мужем, едва только случится новая течка, во время которой напрочь отключаются все иные потребности, кроме одной, единственно важной для продолжения рода… И я уже успел это испытать, когда под отцовской крышей корчился на постели, еще толком не понимая, чего же именно хочу. А вот теперь я знал абсолютно точно: если бы в те дни рядом оказался Его Высочество, я бы сам умолял взять меня, подставлялся бы под его член, призывно поднимая бедра. Но это лишь природа, единая для каждого омеги. Возможно, будь вместо герцога Алена любой другой альфа, я бы реагировал точно так же, привлеченный его запахом, и это было бы простительно — я лишь слабый омежка, впервые испытавший все прелести первой течки. Но сейчас все стало каким-то другим, совсем-совсем другим, таким важным и цельным. — Какую рубашку выберет Ваша Светлость для обеда? — голос Элен вклинился в размышления, но я лишь отмахнулся от девушки и, словно во сне, медленно побрел к окну, совершенно не стесняясь собственной наготы. Вцепившись пальцами в подоконник так, что побелели костяшки, я смотрел на цветущий сад, вдыхал пропитанный ароматом роз воздух, не смея признаться самому себе и одновременно желая произнести это вслух. — Невозможно… я знаю Алена всего несколько дней… И все-таки, это было правдой: мое сердце начинало невозможно частить, стоило лишь подумать о человеке, ставшим мне мужем. Это не было похоже на мои робкие влюбленности в Бэт и Мими: чувства душили меня, завязывая все внутри в тугой узел счастья, тревоги, сладкого ужаса и восхитительного предвкушения. Я понял, что улыбаюсь, как дурак, предвкушая обед в компании герцога Лебрана, хотя еще совсем недавно мне было страшно даже подумать о каком-то совместном с ним будущем. Все, что прежде казалось мне ужасным или неприятным вдруг сделалось невероятно притягательным и теперь я мечтал о том, чтобы оказаться с герцогом в одной постели, отвечать на его поцелуи, обнимать, наслаждаясь силой и красотой его тренированного тела… А еще я очень хотел сделать Его Высочество счастливым… — Какая глупость, — шепнул я, запуская пятерню в короткие смоляные вихры. — Как я так вляпался?! — Действительно, так грубо состричь Ваши роскошные волосы, — покачала головой Элен. — Кто же догадался сделать это?! Позвольте я уложу их, пока они еще влажные. Присядьте перед зеркалом, Ваша Светлость. — Элен, я идиот, да? С отчаянием и восторгом я взглянул на камеристку, которая держала в руках густой гребень. — Почему, Ваша Светлость? — глаза девушки округлились от изумления. — Потому что отталкивал герцога, хотя мог бы… мог… — Вы влюблены?! — ахнула Элен, догадавшись о случившемся, и её личико украсила широкая, восторженная улыбка. — О, как это мило! Признаться, я очень надеялась, что Вы полюбите Его Высочество… Он, как никто другой, достоин этого! Когда замок облетела весть, что милорд скоро привезет супруга, мы все молились, чтобы им оказался тот, кто сделает нашего господина счастливым. И, простите мою дерзость, мне кажется, что Вы — тот самый… истинный… — Какой? — переспросил я, опускаясь в низкое кресло. — Ну, истинный, — пальчики камеристки прошлись по моим волосам, нанося на них каплю духов. — Разве Вы об этом не слышали? — Я рос вдали от… от столицы, хотя, конечно, это из ряда вон выходящая ситуация… Признание далось нелегко, но ведь должен я довериться хоть кому-то? Милая, заботливая Элен нравилась мне и, если я правильно понимал, юная камеристка всей душей предана герцогу Лебрану, а значит, и мне — его супругу. Она не проболтается, она почти что мой друг, если аристократу вообще пристало заводить дружбу с прислугой. Но я хотел, чтобы эта девушка стала мне кем-то близким, с кем можно разделить собственные тревоги и секреты, вскрывавшие меня изнутри. — Истинная связь возникает между альфой и предназначенным ему омегой, — охотно повела рассказ девушка, не прекращавшая колдовать над моими кудрями. — Это редкий дар и считается, что отыскать одного единственного на весь мир возлюбленного, равносильно чуду. Многие принимают за узы сильные чувства друг к другу, но, увы, годы берут свое, страсть угасает и вскоре пара живет вместе, лишь соблюдая видимость счастливого брака. Супруги устают друг от друга, предпочитая встречаться лишь за обедом, все остальное время посвящая собственным интересам. Но, если это истинные, если между омегой и альфой возникли узы, они больше никогда не смогут расстаться. Даже быть в отдалении друг от друга будет сложно, не говоря уже о долгой разлуке… Это жажда, это потребность, это то, что связывает пару навечно. Такое я слышал впервые, но отчего-то поверил каждому сказанному слову. — И как понять, что он — истинный? — О, Ваша Светлость, этого я не знаю, — вздохнула Элен, отступая, чтобы полюбоваться на укрощенные короткие локоны. — Может, в этом сведущи придворные омеги, и Вы все узнаете, отправившись в Авалорн? — Теперь я буду знать, что спросить у них, — мои пальцы стиснули руку камеристки в благодарном пожатии. — Но в одном ты права: я влюблен… Не понимаю, как это вышло, ведь мы знакомы так мало, а мне хочется… Я закрываю глаза и вижу, как Его Высочество скачет верхом, как развеваются его волосы, как он смотрит на меня, как целует… — Тогда давайте оденем Вас и отправляйтесь уже в столовую, — колокольчиком рассмеялась Элен. — Зачем представлять, если можно просто быть рядом? Поддавшись приподнятому настроению камеристки, я позволил ей наряжать меня, расправлять кружевные манжеты рубашки, завязывать шейный платок и украшать ниспадающие складки драгоценной булавкой с сапфирами. — Откуда это? — спросил я, заглядывая через плечо девушки. — Целая шкатулка… — Хозяин распорядился отдать Вам фамильные украшения, — обернулась Элен. — Здесь только сапфиры, остальное еще у ювелира, в ближайшие дни драгоценности почистят и доставят в замок. А вот и обручальное кольцо, его подогнали под Ваш размер. Со счастливой улыбкой я вернул на палец перстень, которым Его Высочество сочетался со мной законным браком. Теперь можно было не бояться потерять роскошное кольцо, так подходившее под цвет моих глаз. Ален говорил, что они похожи на сапфиры… Сладкое, острое предвкушение встречи кольнуло меня золотым острием, заставляя трепетать, словно бабочка на булавке. Спускаясь вниз по широкой лестнице, я заставлял себя не нестись вприпрыжку, прекрасно понимая, что подобное поведение недостойно супруга герцога Лебрана, особенно когда у дверей в столовую замерли лакеи, готовясь их распахнуть, едва я приближусь на достаточное расстояние. — Вы вовремя, Руан. Не веря самому себе, я смотрел на мужа, одетого в роскошный вышитый камзол и не менее изумительный кафтан, какие я видел лишь на гравюрах о потрясающих воображение придворных балах и маскарадах. Длинные локоны альфы оказались завиты на концах и свободно ниспадали вдоль прекрасного лица, а глаза казались еще ярче, поскольку сейчас Его Высочество нанес на верхнее и нижнее веко темные тени, словно обрамляя драгоценный янтарь своего пронзительного взгляда. — Когда доставят Ваши придворные одежды, Вы станете спускаться к трапезе в них, а в остальное время носите, что пожелаете. Итак, Вашу руку, супруг. Меня всего колотило от чувств, от смущения и желания, вспыхнувшего внутри, едва я окунулся в низкий, бархатный запах парфюма Алена. Влекущий и манящий, он окутывал меня, подталкивал податься вперед и, приподнявшись на цыпочки, целовать сурово сжатые мужские губы и к дьяволу этот обучающий обед! — Руан? — герцог чуть нахмурил широкие брови. — Вы должны подать мне руку. — Простите, — шепнул я, понимая, что момент упущен. Двери распахнулись, и я услышал голос слуги, объявлявшего нас так, будто мы уже находились при дворе. — Его Королевское Высочество герцог Ален Лебран Де Корд с супругом. — И на счет три, — шепнул альфа, держа паузу. — Можно. В целом, все было достаточно просто, ведь базовые правила этикета соблюдались и в моем отчем доме, а остальное я прочел в книгах, но герцог все-таки нашел, чем меня удивить. — Запомните, Руан: король начинает беседу с тем, кто сидит по правую руку от него, а после смены блюда — с тем, кто сидит слева. Обычно это его супруг и брат. Далее этому порядку синхронно следуют все участники трапезы, игнорируя распространенный среди низшего дворянства обычай свободно общаться через стол. Значит, беседовать Вы будете со мной и с Вашим соседом слева. И, конечно, строжайше запрещено притрагиваться к еде прежде Его Величества. — Я запомню… Не знаю, отчего, но мне стало казаться, будто что-то идет не так. Герцог был вежлив и учтив со мной, объясняя тонкости поведения за королевским столом, но в его голосе отсутствовало что-то очень важное, что-то нужное для меня. Может, он просто наказывает меня таким образом за сегодняшнюю выходку на болоте? Если так, то альфа слишком суров… но справедлив… Проваливаясь в трясину, я успел испугаться, что не смогу выбраться, ведь страховочная веревка соскользнула с пояса, и лишь сильная рука Алена не дала мне уйти в вязкую глубину. — Руан, Вы слышите, что я говорю? Как только король отложит приборы в знак того, что блюдо можно уносить, придворные тоже прекращают трапезу. — Да, я это усвою… Слуги подходили к столу, чтобы сервировать новую подачу и Его Высочество давал короткие советы относительно того, как наиболее статусно держать бокал или как оставлять уже ненужные приборы. И все это время я пытался уловить какой-то намек на прежнее отношение, невольно прорвавшееся через строгий церемониал. — Держите ноги сомкнутыми, — велел альфа, когда я рискнул коснуться коленом его бедра. — У омег при дворе это обязательное условие приемлемого поведения за столом. К концу обеда, когда пришло время сладкого десерта, я уже не мог терпеть вынужденной скованности позы, когда все тело затекало от невозможности пошевелиться. Проклятье, что за изощренная пытка! — Поначалу это сложно, но через месяц тренировок Вы привыкните. Король прислал письмо с требованием скорее показать Вас двору, так что времени у нас совсем немного. — Могу я спросить? — терпение закончилось, но прежде, чем я смог договорить, герцог Лебран сделал знак слуге, что стоял за спиной кресла, отодвинуть его, чтобы Его Высочество мог встать. — Когда король удаляется, все придворные провожают его стоя. Поднимаясь на ноги, постарайтесь не наступить на турнюр. Пока его нет, но, когда портной справится… — Ален, что произошло? — я разорвал светскую беседу, заставив мужа наконец-то посмотреть мне прямо в глаза. — Я обдумал наши отношения, Руан, — взгляд мужчины не выражал абсолютно ничего, кроме вежливого внимания. — Вы были правы, наш брак обречен на неудачу. С этого дня я займу вторую хозяйскую спальню и больше Вас не побеспокою. Для всех при дворе мы будем изображать взаимное согласие, но плотских отношений у нас не будет. А сейчас извините меня, я должен ответить Его Величеству на письмо. Доброй ночи, супруг. Не веря себе, я смотрел, как он уходит. Пальцы сжимали тонкий шелк салфетки, а сердце рассыпалось на кровоточащие осколки. Не позволив себе разрыдаться на глазах у слуг, я медленно побрел к дверям, стремясь скрыться в спальне и уже там кричать в подушку от боли, осознав главное: аромат ириса сработал. Все, чего я хотел — я добился. Альфа больше не чувствует моего запаха, а значит, я теперь ему не интересен. Все было простым самообманом: я видел чувства и интерес там, где их никогда и не существовало. Его Высочество никогда не интересовался мной — Руаном. Герцога Алена привлекал лишь омежий запах и, лишившись его, я перестал быть желанным… как все просто… — Тогда и я не отступлюсь, — утирая злые слезы, я захлопнул за собой дверь опочивальни. — Я буду продолжать пользоваться духами, и больше никогда… никогда… боже… Рухнув на постель, я разрыдался в голос, понимая, что теперь я не просто запрет в золотой клетке замка Де Корд: теперь вся моя жизнь — сплошная пытка. Как, как я смогу жить под одной крышей с мужчиной, которому опрометчиво отдал свое глупое сердце?! Как смогу видеть его каждый день, зная, что больше никогда не смогу прикоснуться, поцеловать?! — Ваша Светлость? — в опочивальню робко заглянула Элен. — Могу я чем-то… — Принеси мне три бутылки шампанского, — велел я, едва сдерживая хрип боли. — Сегодня я буду пить.