Неумение себя защитить не принимай за готовность собой пожертвовать. Григорий Ландау
Эвелина тяжело вздохнула, параллельно глядя в окно. Яркие огни Нью-Йорка освещали тёмные улицы, создавая приятную атмосферу для всех его жителей. Время было всего-навсего половина шестого, но над городом уже сгущались сумерки. Это было характерно для начала марта. Люди суетились. Кто-то шёл с работы домой, а некоторые же наоборот. Кому-то сейчас понадобилось сходить в магазин, а кому-то — встретиться со своими родственниками или друзьями. Некоторые дети только возвращались с факультативов, а другие давно освободились и со спокойной душой гуляли, ни о чём не беспокоясь. Честно, Эвелина очень хотела бы так же… Но на её «хотелки» плевали с высокой колокольни. Она сделала все домашние дела: пропылесосила весь дом, смахнула пыль, убралась. Помыла посуду за всех, хотя это не входило в её обязанности. Раньше между Эвелиной и Лилиан Райт было негласное правило «поел — помыл за собой», но это было ровно до переезда к ним нового возлюбленного её матери, который, по идее, стал отчимом для девочки. Вообще, с приходом Майкла в их дом многое поменялось. Начиная от издавна установленных порядков, заканчивая жизнью Эвелины. «Интересно, сколько ещё минут продлится моё долгожданное спокойствие?», — она усмехнулась и оперлась руками о подоконник, внимательнее вглядываясь в людские силуэты. Её мать всегда приходила домой не раньше половины шестого, ибо установленный график такого не позволял. Рабочий день у Лилиан начинался в 6 утра и заканчивался в 5 часов вечера, что было вполне удобно для Эвелины, потому что Майкл возвращался с работы гораздо позже, а находиться наедине с ним ей не особо-то и хотелось. Бывало, выпадали хорошие дни, когда мужчина уезжал в командировки, и тогда она наконец-то относительно могла вздохнуть полной грудью, но эти отъезды, как правило, длились не более нескольких дней. Эвелина постучала пальцами по подоконнику, а затем глубоко вздохнула. Ей нужно было готовиться к завтрашней контрольной работе по химии, но сейчас желания садиться за уроки не было от слова совсем. Она могла заставить себя, но от этого информация не усвоится так, как того требуют. Домашнее задание девочка сделала ещё перед уборкой, предполагая, что после неё желание что-то делать окончательно отпадёт. И не прогадала. Не имея хорошего настроения с самого утра, Эви надеялась лишь не начать огрызаться с матерью из-за пустяков, и прикусить язык в разговоре с Майклом, потому что вести диалог с ним повышенным тоном себе дороже. Она не злоупотребляла грубой речью, просто «отчим» был человеком не понимающим и не принимающим сарказм даже в безобидной форме, а он срабатывал у Эвелины в большинстве своём в качестве защитной реакции. Единственные, кто понимал саркастические шуточки были её друзья, но они могли видеться только в школе, а вечерами ей приходилось довольствоваться обществом матери и её возлюбленного, чему Эвелина рада не была. Когда они были дома — в особенности Майкл, она старалась не покидать свою комнату по мере своих возможностей, не желая пересекаться с ним лишний раз. Послышался звук открывающейся двери. Эвелина оттолкнулась руками от подоконника и поспешила в прихожую. На пороге стояла её мать, расстегивая пальто. Она кинула мимолетный взгляд на дочь. — Убралась? — Лилиан поставила обувь и прошла мимо Эвелины, останавливаясь у зеркала. — Да, — девочка пошла за мамой и встала позади неё, сложив руки за спиной. — Я сделала всё, о чём ты просила в сообщении. Посуду помыла, пропылесосила, выте… — Прекрасно, — женщина перебила её, распустив длинные каштановые волосы, до этого собранные в пучок. Эви замерла на месте, надеясь на продолжение диалога… но этого не сбылось. Лили просто вновь прошла мимо дочери, быстро помыла руки и ушла в их с Майклом комнату, плотно закрыв дверь. Впрочем, надеяться на что-то другое было бы глупо. У них были не такие отношения. Эвелина не знала, любила ли её Лилиан. Возможно, женщина испытывала к ней тёплые чувства, но только такие, какие были в её понимании этого слова. Видимо, за столько лет в Лили так и не проснулись те самые материнские чувства, о которых любая другая мать могла устроить целую дискуссию. Эви знала, что она была незапланированным ребёнком, от неё это не скрывали. Она знала, что была нежданной. Лилиан рассказала ей это почти сразу, как только у девочки возникли подобные вопросы. Она ответила Эвелине на всё, кроме одного — кто её отец? Лили замерла, когда дочь впервые спросила это. Она с трудом сохранила спокойное и безмятежное выражение лица, без тени испуга глядя в глаза Эви, которая уже понадеялась на чёткий ответ. — Придёт время — и ты всё узнаешь, Эвелина. Интересно, когда должно наступить то самое время?***
— Чёрт, — Эви шумно выдохнула, вспоминая о так и не состоявшейся подготовке к контрольной работе по химии, которая начнется буквально через пять минут. — Ребят, а тема сильно сложная? — Понятия не имею, я не готовился, — ответил ей Кай, и они вместе посмотрели на Роузи полными надежды глазами. — И что все так на меня смотрят? — Роуз усмехнулась. — Тема несложная, если вникать, но этого делать вы, очевидно, не будете даже при желании, потому что сейчас начнется урок. — А о чём она вообще, хотя бы вкратце? — подростки остановились у входа в кабинет — Ну-у, там про электролитическую диссоциацию. Это распад какого-то вещества, например электролитов на ионы. Электролит — это вещество, которое при попадании в воду будет распадаться на ионы, то есть диссоциировать, и проводить ток в сплавах и растворах. К электролитам относят всего три класса веществ: соли, основания и кислоты… — Роуз задумчиво почесала затылок. — Всё равно, без точных знаний вы завалите контрольную. — Ну, ты ведь поможешь нам, верно? — Эвелина знала, что подруга им не откажет. — Куда я денусь… — Роуз в шутку обречённо закрыла лицо руками, издавая звук отчаяния, на что друзья улыбнулись. — Не переживай, Роузи, — проговорил Кай, чувствуя облегчение от того, что он спасён, — мы с Эви теперь по гроб жизни обязаны, тебе обязательно всё воздастся… — В трёхкратном размере, — добавила Эвелина. — ну, или четырёхкратном. — В пятикратном, и ещё, желательно, с надбавкой, — Роуз усмехнулась. Прозвенел звонок, и дети прошли в класс. За столом сидела их неизменная преподавательница химии — миссис Герсенни. Будучи нелюбимой всеми учениками школы, это, казалось, ни капли её не расстраивало. По её словам, она работала в этой школе больше, чем родители нынешних учеников живут. Неизвестно, преувеличивала ли Герсенни, её возраст никто не знал, а выглядела она на что-то между 50 и 60. Говорила женщина всегда громко, даже находясь в абсолютной тишине — то ли от природы такой тембр голоса, то ли боялась оказаться не услышанной, хотя каждый раз твердила о том, что ей абсолютно всё равно, усвоят ли ученики материал. Вероятно, Герсенни просто нравилось чувствовать власть над детьми, и своим криком она пыталась в очередной раз убедиться в своей «статности». Школа Стуйвесант не была элитной, но довольно престижной, и обучение в ней нужно было либо заслужить, либо иметь богатых родителей, которые обеспечат своим отпрыскам райскую жизнь и блестящее будущее. Учителей, подобных миссис Герсенни были единицы, потому что преподавательский состав должен был соответствовать статусу школы, но везде существует, так называемые «белые вороны». — Я сразу пойму, кто списывал, поэтому предупреждаю: можете даже не пытаться, — по классу прошли смешки. Герсенни говорила так каждый раз, но при этом так ни разу не догадалась. — Тех, кого уличу в этом прямо на уроке, сразу аннулирую работу, — а вот эта угроза была серьёзнее. Троице друзей оставалось лишь надеяться на свою же аккуратность. Эви и Каю совершенно не хотелось подставлять подругу. Миссис Герсенни дала ещё несколько указаний, и дети приступили к работе. В этом кабинете все сидели по одному, каждый за своим столом, что делало ситуацию ещё сложнее. Роуз села сзади Эвелины, а Кай расположился справа от второй. — До конца занятия осталось 20 минут. Подростки встрепенулись, и начали более внимательно вчитываться в вопросы.«Карбонат кальция можно получить реакцией ионного обмена при взаимодействии…»
У Эвелины, кажется, поплыл мозг. Спустя минуту она услышала сзади себя шуршание. Видимо, Роузи закончила. Аккуратно повернувшись, Райт увидела, как подруга держала в руках ручку, неоднозначно глядя на Эви. До неё дошло моментально. — Миссис Гернесси, моя ручка перестала писать… — учительница посмотрела на Эвелину с недоверием. — Я могу дать ей ручку, мэм, — Роуз привстала и уже хотела передать ей ручку, но не тут то было. — Возьми лучше эту, Райт, — хмыкнула Гернесси и достала ручку из органайзера, а затем положила предмет на край своего стола. Эвелина едва удержалась, чтобы не чертыхнуться. — Спасибо, миссис Гернесси, — она обворожительно улыбнулась, забирая ручку, отвернулась, и поджав губы дошла до своего стола. План провалился. Действовать второй раз было небезопасно, учительница явно поймет, в чем дело… но Роуз это не остановило. Когда Гернесси встала и пошла на последние парты, заподозрив их в списывании, она кинула Эви и Каю бумажки, на которых, видимо, были написаны ответы. Оба уже едва ли не засветились от счастья, собираясь отблагодарить подругу на перемене, но их плану не суждено было сбыться. — Профессор Гернесси, а Нестер кинула что-то Райт и Эфрону, наверное, ответы… — по кабинету разнесся чей-то ленивый голос. Эвелина интуитивно повернулась в его сторону, дабы убедиться, что она не ошиблась в определении владельца голоса.Тайлер Аннерс.
Тот самый неприятный тип, который есть в каждом классе. Отпрыск богатеньких родителей, преподносящие ему всё на блюдечке с голубой каёмочкой. Вечно находясь в центре внимания, Аннерс считал, что ему все обязаны. Его круг общения состоял из потакающих ему людей, то ли боящихся его, то ли слепо обожающих. Он ко многим относился с пренебрежением, в первую очередь к тем, кто отказывались «подчиняться» ему. Неизвестно, что в голове у его потенциальных друзей, ведь Тайлер был действительно не особо приятной личностью. Конечно, Эви не могла делать такие выводы, основываясь лишь на свои минимальные знания о нём. Она не знала Аннерса как человека в другой обстановке, да и в общем как человек. Ей была известна лишь одна его личность — та, что она наблюдает в школе изо дня в день, и именно эту «личность» она могла назвать отвратительной. Гернесси ринулась к их столам, сопровождая это возмущенным пыхтением. — Я не принимаю ваши работы. Все трое, вон из класса, — женщина поставила руки в боки, тяжело дыша. — Мэм, мы можем всё объяснить… — начал было Кай, но тот час же пожалел. — Я сказала вам, вон из класса! — Гернесси сорвалась на крик. Казалось, она едва сдерживалась, чтобы не скинуть предметы со стола в порыве злости, но Эвелина её уже не слышала. — Меня не интересуют твои оправдания, — он рыкнул, хватая её за воротник и ещё ближе пододвигая к своему лицу. — Я неясно выразился? Ноги твоей не должно быть рядом с моими вещами! — Я всего лишь проходила мимо… Клянусь, я ничего не трог… — Хватит! — девочка вздрогнула, окончательно вжимая голову в плечи. — Ещё раз увижу тебя, смотрящую в мой телефон — даже если ты, как утверждаешь, просто смотрела время, я не буду жалеть тебя. Ты очень пожалеешь! — мужчина отпустил её, отталкивая от себя. Девочка не устояла, и с грохотом упала на пятую точку. Слёзы хлынули из её глаз, затуманивая обзор. Из горла начали вырываться судорожные всхлипы, которые она отчаянно пыталась заглушить. Было ощущение, как будто у неё встал ком где-то в районе глотки, который не давал ей сделать нормальный вдох. Она рефлекторно скрестила руки ложа их на плечи, как будто пытаясь защититься. Как будто ей это поможет. — Размазня, — мужчина гаденько ухмыльнулся и подошёл к девочке. Присев на корточки, он направил руку к её волосам, намотал их на кулак и рывком дернул на себя. Она вскрикнула от неожиданной боли. Надеялась, что он уйдет без слов. — Ноешь, как пятилетняя девчонка. Когда я увидел тебя впервые, то был уверен, что ты окажешься другой. Более, м-м, умной, сообразительной. Но, как оказалось, я ошибся. Ты безнадежна. — Чёрт, Эви! — она вздрогнула всем своим нутром и сфокусировала взгляд на парня, упорно сжимающего её плечи. — Кай? — Эвелина быстро заморгала, отгоняя наваждение. Она машинально скинула его руки с себя. — Извини, — добавила она, наткнувшись на недоуменный взгляд друга. — Что произошло? Ты внезапно побледнела — нет, не просто побледнела, побелела. Роузи первая заметила, что с тобой что-то не так, наспех закинула твои вещи, и мы вышли из класса. Она сейчас придёт, побежала за водой. Эвелина хотела запротестовать, мол, не стоило, но организм ей тут же возразил. Она почувствовала доселе небывалую сухость во рту, и как дополнение её всё ещё било мелкой дрожью. Из-за угла выбежала Роуз, несущая в руках пол-литровую бутылку воды. — На, держи, — она запыхалась, но выглядела ничуть не спокойнее Кая. — Эви, что случилось? — этот вопрос уже звучал полминуты назад, но она так и не ответила на него. Эвелина сама не знала, что произошло. Она не понимала, почему ей столь внезапно пришли в голову именно эти воспоминания. Почему крик учительницы так подействовал на неё, доставая из закоулков памяти именно те моменты, которые отчаянно пыталась забыть? — Когда Гернесси заорала… ну, когда говорила выйти, я вспомнила его крик… его, в смысле вы понимаете, о ком я… Боже, что за бред я несу, — Эвелина устало сжала переносицу большим и указательным пальцем, тяжело вздыхая. — Похоже, меня теперь будет триггерить от любого повышения голоса. Ребят, не берите в голову, у меня всё хорошо. Просто мозг решил неудачно подшутить надо мной, — она посмотрела на друзей нечитаемым взглядом. Они прекрасно понимали, о ком шла речь. — Что за глупости, Эви? Что значит «не берите в голову»? Мы твои друзья, нас не может не волновать твое здоровье, как физическое, так и ментальное. Мы чертовски переживаем за тебя и пытаемся всячески помочь, чем можем, — на одном дыхании проговорила Роуз, глядя ей в глаза. — К тому же это очень серьезно, — добавил Кай, нервно сжимая лямку рюкзака. — Мы говорим о твоём эмоциональном состоянии, такие выпады из прострации до добра не доведут. — Я понимаю это, — Эвелина прикрыла глаза, оперевшись о стену. — Если всё станет хуже, то я обращусь, куда надо. — Мы верим тебе, — Роуз очень захотелось обнять подругу, но теперь было неизвестно, как она отреагирует на прикосновения. В детстве Райт была очень тактильным человеком. Она любила обнимать всех, вне зависимости от того, кем ей этот человек является. Будучи эмоциональным и активным ребенком, постоянный физический контакт с людьми никак не мешал ей жить. Жаль, что с тех пор много воды утекло.***
Она сидела в абсолютной тишине, изредка прерываемое шелестом переворачивающихся страниц. Эвелина сидела на кровати и перечитывала одно из своих любимых произведений — «Триумфальная арка». Это пронзительная история любви всему наперекор. Любви, приносящей боль, но и дарующей бесконечную радость. Действия происходили в Париже накануне Второй мировой войны. Герой — беженец из Германии, без документов, скрывающийся и от французов, и от нацистов, хирург, спасающий человеческие жизни. Героиня — итальянская актриса, окружённая поклонниками, вспыльчивая, прекрасная и неотразимая. Время, когда влюбленным довелось встретиться, и город, пронизанный ощущением надвигающейся катастрофы, становятся героями этого романа. Эвелина не была ярой поклонницей книг и чтения, но были такие произведения, которые брали за душу. В основном ей нравились книги с неординарным сюжетом, неожиданными поворотами, необычными любовными линиями — непредсказуемыми, что в начале чтения у человека и предположения возникнуть не могут, что к концу эти герои будут вместе. На самом деле книги, подобные Триумфальной арке Эви считала примитивными и читала их не больше раза, но именно эта работа смогла пошевелить что-то в её душе. Казалось бы, сюжет чрезвычайно предсказуем, внимательно читая можно было даже прикинуть дальнейшие действия героев, но, видимо, система дала сбой. Начитавшись, она положила закладку на последней прочитанной странице, откинула книгу и лениво потянулась. Руки затекли от одного и того же положения, отдавая неприятным гудением. Эвелина откинулась на подушку, задумчивым взглядом уставившись куда-то сквозь потолок. В животе раздалось урчание. Желудок оповестил хозяина тела о том, что пора заняться приемом пищи. Последний раз она ела в школе на ланче, примерно полвторого дня. Девочка посмотрела на часы.19:23
Вероятно, организм был прав, и ей действительно пора идти ужинать. Эвелина встала с кровати и пошла на кухню, предварительно положив телефон в карман. Её мать сегодня была на ночной смене, а её «возлюбленный» вернется не раньше 21:00. Дом должен был быть пустым, за исключением самой девочки. Должен был быть. Должен. За столом сидел Майкл. Сердце Эвелины пропустило удар. Мужчина не сразу заметил чьё-либо присутствие на кухне, ибо Эви за последнее время научилась передвигаться практически бесшумно. Опомнившись, она хотела так же тихо покинуть комнату, но именно в этот момент Майкл повернулся. Его губы расплылись в улыбке, которую бы простой прохожий расценил как счастливую, но она знала, что скрывается за этим «счастьем». — Не стой в дверях, присаживайся, Линни, — он был единственным, кто её так называл. Она нейтрально относилась к этой форме имени, но то, что звучало из его уст, Эвелине не нравилось автоматом. Девочка отмерла и негнущихся ногах подошла к столу, пытаясь унять мелкую дрожь в коленках. Она была не в силах противостоять ему, а поэтому оставалось беспрекословно ему подчиняться.Как я вообще упустила тот момент, когда он пришёл?!
— Как дела в школе? — «любезно» поинтересовался Майкл, поедая овощное рагу, приготовленное Лилиан перед уходом. — Прекрасно, — она выложилась на максимум, чтобы голос звучал ровно. Чтобы окончательно не упасть лицом в грязь и не выдать свой страх, который, казалось, был виден невооруженным глазом. — Это хорошо, — мужчина взял салфетку и промокнул губы после глотка апельсинового сока. — Я вот, кстати, сок купил вкусный, апельсиновый. Сейчас налью, попробуешь. Эвелине казалось, что время будто замедлилось. Обыкновенные действия шли дольше, чем раньше, и по ощущениям с момента её прихода на кухню прошло не менее десяти минут, а на деле не прошло и трёх. Она подняла голову и посмотрела на Майкла, наливающего ей в прозрачный стакан тот самый грёбаный сок. Он закончил и пододвинул к ней стакан с оранжевой субстанцией. — Попробуй, Линни, тебе наверняка понравится… Отказаться у неё была кишка тонка. Она всегда могла выразить протест, но этого человека Эви боялась настолько, что аж подташнивало. Девочка немного отпила и проглотила, слегка сморщившись. От того, что кислый, и от того, что её заставили это сделать. — Не понравился? — на его лице были нечитаемые эмоции, Эвелина не могла догадаться, что у него на уме. Она вновь подняла взгляд на мужчину, смотрящего прямо на неё. Эви понятия не имела, какой вариант был верным, и был ли он вообще. Тот, что являлся правдой, или тот, что, возможно, мог выстроить диалог в нужную сторону, а потом дать ей возможность покинуть помещение целой и невредимой. — Кислый, — всё же ответила Эвелина, побалтывая сок в стакане. — О-уу… Не любишь такой? Приму к сведению, — мужчина кивнул сам себе, на секунду отводя глаза к потолку. — Тогда, пожалуй, просто мирно посидим и побеседуем. Лили приготовила замечательное рагу, тебе нужно оценить её труды. Эви всем нутром почувствовала, что ей пора уходить. — Послушай, Майкл… — неуверенно пробормотала девочка, — я не голодна, я перекусывала после школы. Можно я пойду к себе? — она мысленно скрестила пальцы. — Нет, — и тут та самая маска дружелюбия резко спала. — Зачем тебе уходить? Разве ты не хочешь провести время со своим отчимом? Ты меня расстраиваешь… — на последних словах Майкл хмыкнул, ближе подходя к Эвелине. — А ты знаешь, я не люблю, когда меня расстраивают… Ей стало ещё хуже, когда она почувствовала, как близко этот человек подошёл к ней. Сдерживать дрожь уже не получалось. — Но ты не переживай, — он ухмыльнулся. — Я очень терпелив, особенно к тебе, — его рука потянулась к голове девочки, намереваясь схватить её за волосы в привычном для него жесте. Она не выдержала. Эвелина внезапно вскочила, нечаянно задевая локтем тот самый стакан с соком, который впоследствии упал со стола и разбился вдребезги. Майкл машинально отпустил её, отходя на пару шагов назад. С каждым вдохом его лицо приобретало более суровое выражение, набирая обороты злости. — Что ты творишь? — одним шагом он сократил расстояние между ними. — Что за резкие движения?! — Эви вздрогнула всем телом, еле сдерживая желание осесть на пол и закрыть уши и голову руками, лишь бы не слышать его крик. — Вот к чему приводит отсутствие мужской руки в воспитании. Но это не страшно, — его губы искривились в хищной улыбке. — Любой пробел можно восполнить, ведь так?Что он имеет ввиду?..
Послышался лязг бляшки ремня. Эвелина поняла, что без жертв она сегодня отсюда не уйдет.Жертвой она быть не хотела.
— Знаешь, Лили очень огорчится, если я ей расскажу о твоём неподобающем поведении… даже не именно сегодня, а в общем. Последние две недели я говорил ей, что ты наконец научилась разговаривать со мной должным образом, утверждал, что ты не дерзишь мне, чтобы она лишний раз не волновалась без повода, — мужчина вытащил ремень и сложил его вдвое. Эвелина отошла назад на несколько шагов, но быстро уперлась в подоконник. В задворках сознания отчетливо пробежала мысль, затмевающая липкий страх, что давно разросся по всему её существу — нужно что-то предпринимать. — Хотя, что ей волноваться — твоей матери давно известно, что ты эгоистка. Она давно разочаровалась и потеряла надежду на то, что из тебя может вырасти что-то путёвое. Мне искренне жаль её, и врагу не пожелаешь иметь такого выр… Он не успел договорить. Потому что здравая часть рассудка Эви распрощалась с ней, и она просто закричала. Голосовые связки были напряжены на максимуме, сильнее было некуда, и она воспользовалась парой секунд смятения схватила первый попавшийся под руку предмет —тендерайзер, в целях самообороны, и со всех ног подбежала к входной двери. Майкл отмер почти сразу же, как только она пробежала мимо него. Он побежал за ней, несмотря на то, что девочка уже выбежала в подъезд. Эвелина летела по лестничным площадкам, перепрыгивая едва ли не по четыре ступеньки. Кровь в венах бурлила, дыхание было в край сбито, и всё ещё оставшийся страх не давал ей замедлиться ни на секунду. Спустя несколько этажей, которые Райт пролетела не замедляясь ни на йоту она издалека увидела пожилую женщину с пакетом продуктов, поднимающуюся по лестнице. Девочка обежала её вокруг всё так же махом, но аккуратно…чего не скажешь о Майкле. Он не увидел бабушку и вылетел из-за поворота, сбивая её с ног. Она едва удержалась на ногах и ему пришлось затормозить, чтобы не дать ей свалиться и кубарем покататься с лестницы. Выпавшие из пакета продукты рассыпались по всему этажу, а женщина тем временем начала свою лекцию о невоспитанных молодых людях. Майкл понял, что уже не догонит Эвелину.Да и, впрочем, зачем? Сама ведь вернется.
В то время Эви уже выбежала во двор, и не сбавляла бег до тех пор, пока не пробежала пару кварталов и не спряталась, предварительно убедившись, что Майкл не пошёл по её следу. Было холодно, но это неудивительно, ведь стоял март, а она стояла в домашней одежде — растянутом ярко-синем свитере, чёрных спортивных штанах, чёрных носках, махровых светло-розовых тапочках, и всё с тем же тендерайзером в руках. Она нервно хихикнула. Всё хорошее было явно не на её стороне. О возвращении в дом Эвелина и мысли не допускала, ибо Майкл, очевидно, был зол и во время их ссоры, а после её побега по-любому пребывал в ярости. Вернуться назад было сродни самоубийству, а такой вариант событий её не устраивал. Мать вернётся домой не раньше 6-7 утра и сразу ляжет спать, и вряд ли обратит внимание на отсутствие в доме ребёнка, только если Майкл расскажет ей всё с самого утра, что было довольно-таки сомнительно.Чёрт, он ведь может позвонить ей прямо сейчас… лишь бы обошлось.
Стоять на месте больше не было времени. Приближалась ночь, и Эви нужно было где-то переночевать. Спать на улице по объективным причинам было крайне опасно, но пойти ей было не к кому. В выходные Райт могла пойти на ночёвку к Каю или Роузи, но сейчас был четверг, и их родители не разрешат приводить гостей ночью. Ситуация была плачевной. Единственное, что спасало Эвелину, это наличие телефона в кармане. В случае чего она сможет позвонить куда надо, но вот звонить было некому. Холод всё больше пробирался ей под кожу, заставляя слегка дрожать. Перебирая всевозможные варианты, Эви поняла, что провести ночь на крыше — не такая уж и плохая идея. Никакие местные хулиганы не доберутся до неё, а максимум, кого там можно было встретить в такое время — какого-нибудь ровесника, размышляющего о жизни. Райт решила не заморачиваться с выбором многоэтажки, ей было непринципиально на какой крыше сидеть. Она зашла в первый попавшийся дом, преодолела огромное расстояние с помощью лифта, поднялась по лестнице и очутилась на крыше. Ничуть не медля, девочка зашагала к краю, дабы посмотреть на город с высоты 12-ти этажей… Чёрт, она была готова поклясться, что давно не чувствовала такой свободы. Внезапно ей захотелось раскинуть руки в стороны. Эви планировала оставить это лишь в мыслях, но что-то не задалось. Она медленно расправила руки, слегка прикрывая глаза.Это было великолепно.
Это было чертовски великолепно.
Чувствовать, что сейчас ты осталась наедине с собой, и никто тебе не помешает. Ветер бил в грудь, развевая чуть вьющиеся рыжие волосы. Неприятный холодок всё так же сидел под кожей, но на это Эвелине стало наплевать. Единственное, что её волновало в данный момент — необыкновенное чувство свободы. Ещё лучше было от мысли, что никакой Майкл не нарушит её уединение. Сейчас уж точно. Мысли бессознательно путались и растворялись, их вытеснял восторг. Эви была готова стоять так часами, хоть и понимала, что путевого из этого ничего не выйдет. Только отдых. Она простояла так еще несколько минут, а затем села на холодный камень в позе лотоса, положив ладони на колени соответственно. Нужно было всё обдумать. Так, что мы имеем? Майкл хотел в очередной раз избить её, она сбежала из дома и собирается провести здесь время как минимум до утра, а ещё ей завтра в школу. Последнее Эвелина решит утром, а первое — вряд ли. Противостоять ему она не сможет. Эви не была до конца уверена в том, что мать полностью знала о происходящем. Безусловно, она видела пренебрежительное отношение мужчины к дочери, знала, что они часто ругались, но не принимала это во внимание. Майкл, разумеется, не рассказывал Лилиан о том, что периодами бьет её ребёнка… и Эви молчала тоже. Возможно, если бы она рассказала маме о том, что её возлюбленный любит не просто покричать, а иногда ударить или его любимое — схватить за волосы, то наверняка что-то бы предприняла. Казалось, что были и другие варианты спасения, но все они были безнадежны. Обратиться в департамент полиции Эвелина не могла, потому что как назло Майкл работал именно там, и даже не просто офицером или детективом, а шефом полиции. Она знала, что это достаточно высокая должность, а значит вполне логично то, что на работе его в большинстве своём уважают… и если в участок прибежит какая-то четырнадцатилетняя девочка с просьбой написать заявление на их заслуженного сотрудника, то это будет выглядеть комично. Во-первых, скорее всего никто даже не знает о её существовании. Из разговоров Лилиан и Майкла Эвелина слышала, что на работе он шибко не распространяется о своей личной жизни, а Лили не то чтобы этому радовалась, но и не препятствовала. Они так же не были расписаны, а просто жили вместе, поэтому практически никто не имел представления ни о Лилиан, ни об Эвелине. Во-вторых, разбираться со «своими» никто не станет. И в третьих… ей просто никто не поверит. Интересно, а мама бы поверила? Эви на секунду задумалась: что бы было, если б всё изначально складывалось иначе? Если бы в Лилиан всё же проснулись материнские чувства? Эвелина не владела информацией о том, какие эмоции испытывала её мать по отношению к ней же. Лили не относилась плохо к дочери, в холодильнике всегда была еда, а дома чисто и убрано в меру того, что большую часть времени она проводила на работе, а оставшуюся — либо с Майклом, либо наедине с собой. Просто в её жизни не нашлось места для Эвелины. Она пыталась рассказать ей об отношении мужчины к ней, но у Лили якобы не было времени выслушивать жалобы дочери, которые она считала преувеличенными. Лилиан не поверила в то, что Майкл замахнулся на Эвелину, которая после этого больше даже не заикалась насчёт этой темы. Решила, что она сильнее этого. Последние года они общались крайне редко, и то в основном по бытовым делам, перекидываясь односложными фразами, наподобие:«Ужин в холодильнике, разогреешь» «У нас закончился гель для душа, завтра куплю» «Что за бардак? Приберись в комнате» «Где твой табель? Давай сюда, быстро подпишу, а то потом мне будет некогда» «Передай своему учителю, что я не смогу прийти» «Не задавай много лишних вопросов, пожалуйста» «Я устала, потом поговорим» «Не нервируй, у меня и без тебя забот хватает« «Не ругайся с Майком, просто он устает на работе»
Эвелина потеряла надежду на нормальное общение ещё года так два-три назад, и перестала тешить себя мечтами о любящей полноценной семье. Она знала, что такое вряд ли когда-нибудь будет. Зевая уже не в первый раз, Эви обнаружила, что было 21:12. В школу ей приходилось поднимать в шесть часов утра, но при этом ложилась она не всегда вовремя… по крайней мере, не в начале десятого, но кроме сна занятий больше не было. Конечно, у неё был с собой телефон, который мог скрасить хотя бы ближайший час этого скучного времяпрепровождения, но общаться с друзьями в таком настроении она не хотела, боясь испортить его и им тоже, да и нужно было экономить заряд батареи. Ветер стих, и на улице стояла тишина, иногда прерываемая шумом машин. Спать в горизонтальном положении был, конечно, вариант не из лучших, но других и не было. Она легла на холодный камень и поняла, что поспать долго она не сможет. Пропустив через голову очередную колонну мыслей, со временем Эви всё же смогла уснуть… А проснувшись в пять утра с болезненными ощущениями в спине, включила телефон, пропустила мимо несколько сообщений от Майкла, вопрошающие где она находится, и тут же ей позвонил неизвестный номер. Эвелина ответила. — Алло? — голос был хриплый, то ли ото сна, то ли от того, что она спала на холодном камне более шести часов, и в следствие этого начинает заболевать. — Здравствуйте. Вы — Эвелина Эстер Райт? — раздался чей-то женский голос. — Да, я… кто это? — она начала расхаживать туда сюда, пытаясь размять затёкшие за ночь мышцы. — Я работала вместе с вашей мамой… Сегодня ночью в нашем здании нашего колл-центра случился пожар… — голос женщины по ту сторону разговора слегка дрогнул. — Больший удар пришёлся на левое крыло, то, где располагался офис, в котором она работала. Я приношу вам свои искренние соболезнования, Лили не выжила. Телефон выпал из рук. Голос всё продолжал доноситься из динамика. Она больше ничего не слышала. Голова внезапно закружилась, наверное, из-за резко возникшей боли в висках. Её начало шатать.И телефон не разбился.
Разбилось что-то внутри Эвелины.