All Great and Precious Things are Lonely

7 ноября 2000 года .Много лет назад… Красная комната не была местом для эмоций. В ней не было места для любви. В ней не могли расти дети. Вот почему, когда девочки закончили школу, они убрали единственное, что могло встать между женщиной и ее миссией. Ребенок. Или, более конкретно, способность иметь детей. Как только им исполнялось 18, в год окончания учебы, их отправляли на операцию. Им никогда не разрешалось иметь собственную семью. Не похоже, что они нашли бы кого-то особенного из-за того, кем они были, никто никогда не полюбил бы их, и в довершение всего у них забрали детей. Самое жестокое наказание для них всех — они никогда больше не смогут размножаться, им не позволят остепениться и жить нормальной жизнью. И это, пожалуй, было самой трудной частью, с которой Наталье пришлось смириться. Наталья Алиановна Романова была просто еще одной девушкой в Красной комнате. Она едва помнит свою семью такой, какая она есть. Единственное, что она помнит, — это то, что ее продали. Тот день был всего лишь далеким воспоминанием, но она помнила те чувства. Ужас, который она испытывала, печаль, гнев, предательство, которое просочилось во все ее кости из-за того, что ее собственный отец продал ее. Однако, когда она пытается вспомнить свою мать, те воспоминания, которые похоронены в глубинах ее сознания, ощущаются немного теплыми, как тогда, когда человек оглядывается на любимого человека, которого он потерял, и наталкивается на воспоминание, которое делает его счастливым. Это… чувство. Но как бы сильно она ни старалась, девушка никогда не сможет уловить ничего, кроме этого чувства, когда думает о своей матери. Больше она ничего не может вспомнить. Это всегда немного портит ей настроение… Наталья старалась не думать обо всем этом слишком много. Если бы она это сделала, все эмоции хлынули бы обратно на поверхность разума и полностью поглотили бы ее. Если бы ее начальник узнал об эмоциях, они бы убили её очень быстро. В конце концов, именно они научили ее, что эмоции — слабость, а из-за слабости тебя убьют. Она пыталась забыть, действительно пыталась, но не за горами была церемония вручения дипломов, и воспоминания были всем, о чем она могла думать в последнее время. На самом деле, это было единственное, что было на уме у девушки. Воспоминания об отце, воспоминания о матери, воспоминания о потере… Фантазии о том, чтобы у нее была своя семья… Даже воспоминания о ее «фальшивой» семье в 1995 году в Огайо. Воспоминания о ней и ее сестре, о ее «папе» и «маме», даже о тех немногих детях, которые жили рядом с ними. Мелина всегда говорила, что боль делает тебя сильнее, но Наталья сейчас не чувствует себя сильной… Со стороны ее тринадцатилетней «я» было глупо и наивно поверить хоть слову, сказанному этой женщиной. Потому что она знала, что через несколько месяцев у нее никогда не сможет быть собственных детей, и это, вероятно, было самой болезненной частью всего этого. Она удивлена, что по большей части ей действительно удавалось держать себя в руках. Конечно, по ночам, когда все ложились спать, Наталья иногда не ложилась до позднего утра, где позволяла нескольким слезинкам проскользнуть сквозь многочисленные стены, которые она возводила годами. Где она будет оплакивать потерю единственной вещи, которую хотела бы иметь. Однако оказалось, что вселенная прислушивается к ее безмолвным мольбам… Наталья была в балетном классе, когда это случилось. Было начало ноября, и до официального выпуска оставалось всего несколько месяцев. Все остальные девушки тоже были там, отрабатывая плавные движения, когда в комнату вошла мадам Би. Наталья не подала виду, но была удивлена. Редко кто видел одного из главных режиссёров «Красной комнаты». Единственный раз, когда кто-то мог увидеть холодную женщину, это если бы у них было задание, на которое они направлялись, или если бы они попали в беду. Она знала, что пожилая женщина была тут не для выполнения задания, хотя бы, потому что она никогда бы не прервала тренировку ради этого, она бы подождала до конца. Так что это означало, что кто-то попал в беду. — Наталья, мне с тобой поговорить, — сказала женщина, глядя на девушку. Как только женщина вошла, все прекратили свои занятия, чтобы уделить ей внимание, которого она всегда требовала, находясь комнате. Даже инструктор посмотрел на мадам, прежде чем она заговорила. Но когда эти слова слетели с ее губ, рыжеволосая внутренне поморщилась, не понимая, что она сделала не так. Инструктор кивнула и отмахнулась от Натальи, молча говоря ей делать то, о чем ее просили. Больше ни секунды не колеблясь, она направилась к пожилой женщине, все еще в тренировочной одежде. Они оба молча вышли в пустые коридоры академии, Наталья шла в нескольких шагах позади женщины, выказывая свое уважение. После пары минут молчания обе женщины подошли к смотровому окну, из которого открывался прекрасный вид на лабораторию внизу. Наталья могла видеть стол в центре комнаты, по всей комнате были разбросаны различные станки и инструменты, но ничего особенного в этом не было. Ей было интересно, зачем они здесь, но она не хотела проявить неуважение к мадам и попасть в еще большие неприятности. К счастью для нее, ей не пришлось долго ждать, так как мадам заговорила еще через несколько секунд: — У вас нет проблем, если вам интересно. Вы были выбраны для особого задания, — сказала женщина тем же холодным отстраненным голосом, который был у нее всегда с тех пор, как Наталья встретила ее много лет назад. Однако то, что сказала женщина, привлекло внимание девушки. Она солгала бы, если бы сказала, что ее не очень интересовало то, о чем говорила мадам. Однако ей не нужно было высказывать свои мысли, потому что мадам и так все поняла и продолжила: — Вас лично отобрали для этого задания, поскольку вы одна из самых независимых студентов, которые у нас здесь есть. Вас придется перевести в другое крыло здания для изоляции от остальных. Вам будет предоставлена комната побольше со всем необходимым, чтобы пережить те долгие месяцы, которые вы там проведете, — сказала мадам, что еще больше смутило Наталью. Что бы она делала, если бы не могла тренироваться вместе с другими? Почему ей выделили комнату побольше? Почему ее хотят изолировать на несколько месяцев? Любопытство Натальи взяло верх, и она в кои-то веки рискнула заговорить, не получив сначала разрешения. — Могу ли я спросить, мадам, почему? Что происходит? — спросила она женщину, надеясь, что ей не сделают выговор за высказывание без разрешения. Мадам, однако, на самом деле повернулась, чтобы посмотреть на нее с блеском в глазах. Наталья сидела в первом ряду и увидела, как в глазах пожилой женщины на долю секунды промелькнули эмоции. Мадам действительно выглядела несколько взволнованной, что бы это ни было. Вместо того чтобы прямо ответить на ее вопрос, она начала с улыбки в сторону девушки, от которой у Натальи по спине пробежали мурашки, прежде чем заговорить с ней: — Как ты знаешь, скоро твой выпускной. Мы перенесем его на несколько месяцев, чтобы это назначение было выполнено вовремя. Завтра утром я лично приеду за вами и доставлю вас сюда, в лазарет. Хорошенько отдыхайте по ночам, вам понадобится столько, сколько вы сможете получить в ближайшие месяцы, — сказала мадам, указывая рукой за спину, чтобы Наталья шла первой. Младшая послушалась, не сказав больше ни слова, и молча добралась до своей комнаты в сопровождении мадам. Как только две женщины вернулись в комнату, мадам посмотрела на нее в последний раз: — Я знаю, что ты окажешь нам большую честь, именно поэтому я выбрала тебя для этого задания, Наталья. Не заставляй меня сожалеть об этом. — Не сказав больше ни слова, мадам развернулась и направилась обратно в холл, оставив Наталью идти в свою комнату отдыхать, пока она может. Она подошла к кровати и тяжело вздохнула. Она понятия не имела, на что будет похоже новое задание, но у нее возникло ощущение, что это не просто выпускная церемония. Что-то было не так, и она хотела бы знать, что именно. Все, что Наталья могла сделать, это лечь и попытаться заснуть, думая о том, что принесет ей завтрашний день. На следующее утро она проснулась за пять минут до того, как за ней пришла мадам. Как только она встала с кровати, то быстро переоделась в чистые брюки и черную майку. Мадам не велела ей надевать что-то особенное, поэтому она просто надела тренировочную одежду, и если бы она попросила ее переодеться, она бы переоделась. Она сидела там и ждала, пока не вошла мадам и не остановилась в дверях, уставившись на нее. — Как только церемония завершится, вас переведут в вашу новую комнату, где вы проведете следующие несколько месяцев. Пожалуйста, следуйте за мной, — сказала женщина. — Да, мадам, — ответила Наталья, вставая со своей кровати и следуя за директором из комнаты в сторону лазарета, который она показала ей вчера. Как только они зашли туда, Наталья увидела, что там их прибытия ждала пара врачей. Врачи и мадам подвели Наталью к металлическому столу, стоявшему в центре комнаты, и медленно опустили ее на него. Они не стали терять времени даром, надев ей на голову маску и начав укладывать ее спать. Наталья ничего не могла поделать, так как газ быстро проник в ее легкие и вырубил ее для того, что эти люди задумали для нее. Как только она заснула, мадам повернулась и посмотрела на врача. — У вас есть все необходимое для процедуры? — спросила она. Доктор кивнул и поднял маленький контейнер с единственным, что было необходимо для завершения операции — второй половиной того, что должно было быть приготовлено. — Было очень трудно убедить их предоставить нам образец мадам, но после долгих споров, наряду с… методами Дрейкова, они дали нам достаточно, чтобы гарантировать, что она будет оплодотворена в этот первый раз. Как только мы извлекем яйцеклетку и поместим в нее сперму, мы сможем поместить яйцеклетку обратно в ее матку для инкубации. Все должно идти по плану, — сказал врач. Мадам кивнула головой в знак согласия, довольная тем, что им не придется делать это снова. Она знала, что потребовалось немало уговоров, чтобы, наконец, заставить Гидру передать жидкости из их ценного актива, но мадам былатерпеливой и настойчивой. Ей нужен был идеальный убийца. Поскольку ее лучшая Вдова является матерью, а лучший из солдат Гидры — отцом, у нее наверняка будет самый лучший ребенок. Оно уже было усилено матерью, но ничего серьезного. Ее вдовам всего лишь дали сыворотку, которая помогла им не стареть так быстро и придала им немного больше выносливости. Но поскольку отец был Зимним Солдатом, этот ребенок был бы сильнее, быстрее, лучше любого, кого она могла бы обучить. Она сделала бы из ребенка идеального убийцу, такого же, как его мать… Она сделает из ребенка идеального солдата, такого же, как его отец… И когда она закончит, упомянутого ребенка будет уже совершенно не остановить… Просто еще одно преимущество генерального плана Дрейкова… Мадам оставалась в комнате на протяжении всей процедуры, наблюдая, как они извлекли яйцеклетку из Натальи, как оплодотворили ее и как поместили обратно в матку молодой женщины для инкубации. После того, как врачи подлатали Наталью, они положили ее на носилки, прежде чем увезти в ее новую палату на противоположной стороне здания, полностью изолированную от других студентов. Мадам открыла им дверь, чтобы впустить их и усадить девушку, прежде чем встать в дверях и наблюдать. Они уложили Наталью на ее огромную кровать и укрыли одеялом, прежде чем покинуть комнату. Мадам осталась там еще на несколько минут, просто понаблюдать. Она оглядела комнату, обращая внимание на все её особенности. Большая кровать, которая стояла в углу, деревянный пол, разные части которого были покрыты коврами, детские принадлежности, которые были в другом дальнем углу, кухня, которая находилась слева от входа в комнату, и гостиная зона справа. Мадам улыбнулась про себя… Да, это прекрасно сработало бы. Все, что ей теперь нужно было делать, это ждать… 8 ноября 2000 года Наталья проснулась в постели, которая определенно принадлежала не ей. Она тихо застонала и перевернулась на бок, а когда открыла глаза, мельком увидела комнату, в которой находилась. Это была огромная комната, больше всех, что она когда-либо видела раньше. Она могла видеть кухню довольно приличных размеров, гостиную в центре комнаты, но что привлекло ее внимание, так это детские принадлежности в углу справа от нее. Из того, что она могла видеть со своего места, лежа в кровати, прямо рядом стояли детская кроватка и пеленальный столик, полка с чем-то похожим на подгузники и салфетки, еще одна полка с другой стороны пеленального столика, на которой были разные игрушки, и мини-коробка, которая, как она могла догадаться, была полна еще игрушек. Вид всех этих детских вещей действительно смутил ее. Она не понимала, почему они там были и почему она находилась с ними в одной комнате, но она старалась не задавать вопросов об этом. В конце концов, одной из ее многочисленных проблем было любопытство, и она знала, что если бы не контролировала его, то на протяжении многих лет попадала бы в гораздо большие неприятности. Это не означало, что ей все еще не было любопытно… Девушка села на кровати и поморщилась, поднеся руку к голове и приложив ее ко лбу. Она стянула с себя одеяло и поняла, что все еще была в одежде, в которой была до процедуры. Она подошла к другой стороне своей кровати, где стоял комод, и выбрала одежду, чтобы переодеться. Это были простая черная рубашка с черными леггинсами. Она подошла к открытой двери ванной и закрыла ее, чтобы переодеться, не желая, чтобы кто-нибудь ворвался и увидел, как она одевается. Приведя себя в порядок, она вышла из ванной, подошла к столу и села на один из стульев. Она знала, что скоро у нее будут гости, поэтому просто решила подождать, пока они придут. Это дало ей достаточно времени, чтобы обдумать свое нынешнее затруднительное положение. Она понятия не имела, почему она должна была находиться в изоляции месяцами подряд, она даже не знала, сколько месяцев ей придется провести в изоляции. Хотя на самом деле она не очень-то этого ждала. Не то чтобы она была общительным человеком, но это не означало, что она вообще не хотела видеть свою сестру. Возможно, между ними с Еленой идет постоянная конкуренция, но ей по-прежнему нравится общество младшей девочки. Через несколько минут ее мысли вернулись к теме, которая все еще сбивала ее с толку. Она понятия не имела, зачем в этой новой комнате детские вещи. Это было сделано, чтобы подразнить ее? Размахивать этим перед ее лицом, говоря, что у тебя никогда не будет собственной семьи? Был ли это метод физиологической пытки? Наталья не знала, она надеялась, что это не был ни один из этих вариантов. Она знала, что она сильная и все такое, но единственной слабостью, от которой, как она знала, никогда не сможет избавиться, была тема создания семьи. Это всегда причиняло бы ей боль. Она отвлеклась от своих мыслей, когда открылась дверь и вошла мадам. Она быстро выпрямилась и убедилась, что все эмоции были замаскированы, чтобы пожилая женщина их не увидела. Мадам подошла и села за стол напротив Натальи с папкой в руке. Она посмотрела на молодую женщину, прежде чем заговорить: — Я уверена, у вас есть много вопросов о том, что было вчера, — сказала она. Наталья кротко кивнула головой в знак подтверждения. Мадам кивнула, положила папку на стол и открыла ее. Наталья посмотрела на папку, не зная, хочет ли мадам, чтобы она ее взяла, или нет. Однако она получила свой ответ, когда мадам жестом попросила ее взять папку, поэтому она взяла её и просмотрела. Файл был помечен как проект «LoneWolf», что немного смутило Наталью. Но она просмотрела файл и прочитала, что это должно было быть. Как только она добралась до описания, то застыла в полном шоке. «Лучшая из вдов станет матерью ребенка. Вместо стерилизации одна из ее яйцеклеток будет оплодотворена и помещена обратно в ее матку для инкубации в течение 9 месяцев. Это произойдет вместо выпускной церемонии, на которой должны присутствовать все студенты, но после рождения ребенка произойдет стерилизация. Это будет первый ребенок, который родится у двух улучшенных людей. Ребенок будет находиться с матерью в изоляции столько, сколько необходимо, прежде чем он будет готов приступить к обучению.» Наталья все еще была в шоке, когда просматривала остальную информацию в файле. Мать: Наталья Алиановна Романова, 18 лет, Черная вдова. Отец: Засекречен. Начато: 7 ноября 2000 года. Ожидаемый срок сдачи: 7 августа 2001 года. Описание: Состояние ребенка улучшится при рождении благодаря тому, что и у матери, и у отца в крови есть сыворотка. У отца есть вариация сыворотки Капитана Америка с повышенной силой, скоростью, долговечностью, рефлексами, ловкостью и исцелением. У матери есть сыворотка, которая повышает выносливость и заставляет человека стареть медленнее, чем любого нормального человека. Мать обучит ребенка основам до того, как он достигнет возраста, когда сможет начать свое обучение. У матери есть все необходимые материалы для воспитания ребенка в уединении комнаты. Она продолжит свое обучение и выполнение заданий после рождения ребенка, а после тоже проведет настоящую церемонию вручения дипломов. Наталья посмотрела в глаза мадам, все еще пребывая в шоке от того, что она читала. Она никак не могла быть беременна, не так ли? Красная комната полностью запрещает подобные вещи, они ни за что не стали бы делать что-то настолько рискованное, не так ли? Она ненавидела свою неуверенность… Она посмотрела на свой живот и положила руку на подбородок. Она думала, что у нее никогда не будет этого шанса, шанса стать матерью. Но оказалось, что она ошибалась, ее выбрали на роль матери. Волна счастья разлилась по телу Натальи при мысли о том, что она станет матерью. Хотя это и не было идеальным решением, у нее все равно была бы своя семья, своя кровь, свой ребенок. В данный момент ее даже не волновало, кто отец ребенка, это будет ее ребенок, и только ее ребенок, и ничей другой. Она воспитает ребенка в меру своих возможностей и никогда не откажется от своей собственной крови, никогда. Как поступила с ней ее семья… — Я беременна, — заявила Наталья, глядя в глаза мадам, пытаясь скрыть свое скрытое счастье концепцией обладания единственной вещью, которой, как она думала, у нее никогда не будет. Мадам оглядела ее с ног до головы, прежде чем кивнуть. — Вы останетесь здесь на полные девять месяцев, и даже после этого это будет ваша новая комната. Раз в неделю вам будут доставлять припасы, больше еды, воды и одежды. Когда они придут, они заберут вашу грязную одежду и будут чистить ее в течение следующей недели. Это продолжится, когда у вас родится ребенок. Раз в неделю мы будем приносить больше детского питания, подгузников, всего, что вам понадобится. Дополнительная информация будет раскрыта, как только мы приблизимся к сроку сдачи, — сказала мадам, забирая папку и направляясь к двери, оставляя Наталью за столом. Прежде чем выйти, она повернулась и посмотрела на младшую девочку тем же холодным взглядом, который был у нее с того дня, как Наталья приехала сюда: — Ты не выйдешь из этой комнаты, я ясно выразилась? Мы не можем рисковать развитием ребенка, — сказала мадам. Наталья внутренне усмехнулась, как будто она сделала бы все, чтобы намеренно подвергнуть опасности единственную семью, которая у нее когда-либо будет. Она позаботится о том, чтобы с ее ребенком ничего не случилось, несмотря ни на что. Даже если бы ей пришлось убивать, чтобы убедиться в этом, для нее это все равно не было чем-то новым. Она охотно использовала бы свои навыки, чтобы защитить своего ребенка, а не убивать других только потому, что так сказала ей мадам. Боже, прошло меньше дня с тех пор, как она забеременела, а у нее уже столько разных мыслей пронеслось в голове. Мысли, которые могли бы навлечь на нее неприятности… Она кивнула мадам, показывая, что услышала ее и поняла. Не сказав больше ни слова, пожилая женщина вышла и заперла за собой дверь, оставив Наталью совсем одну со своим ещё нерожденным ребенком. Она потерла рукой живот, не глядя ни на что конкретное на столе, просто погрузившись в свои мысли. Она знала, что следующие девять месяцев будут тяжелыми, особенно с тех пор, как она оказалась в изоляции. Но для нее она играла в эту игру надолго, потому что результат этого маленького проекта стоил того. Вся ее боль стоила бы того, чтобы просто завести собственного ребенка… 14 декабря 2000 года Прошло около 5 недель с тех пор, как Наталья была беременна, и нет необходимости говорить, что она уже ощущает симптомы. В последнее время она была очень истощена, и у нее повысилась выносливость, поэтому ей нелегко стать такой. Другим верным признаком того, что она определенно беременна, является то, что ее грудь уже некоторое время болит. Обычно по утрам, когда она просыпается, ей становится хуже всего. Прошло всего несколько недель, поэтому она не может точно сказать, что беременна, кроме этих симптомов. Единственное, чего ей не терпится увидеть — это фактическое доказательство того, что ребенок, ее ребенок, здесь, с ней. День, когда она сможет увидеть шишку, будет удивительным днем, который, вероятно, заставит ее расплакаться. Конечно, из-за гормонов, в конце концов, она была Черной Вдовой и не плакала… Жаль, что она почти каждую ночь доказывала свою неправоту… Она никак не могла смириться с тем, что станет матерью. Она не могла дождаться, когда через восемь месяцев возьмет своего ребенка на руки, будет петь ему перед сном, утешать, когда он плачет, кормить, когда он голоден, играть с ним и предлагать всю свою любовь и поддержку. Она дала бы ему то, чего никогда не предлагала ей ее семья… Боже, она так сильно смягчилась. Она была отчасти рада, что другие ученики не смогут увидеть ее такой… Она была рада, что ее сестра не увидит ее такой больше всего, потому что, видит Бог, она никогда бы не позволила ей смириться с этим. Ей тоже не нравилось, что она продолжала называть своего будущего ребенка «это». Но она пока не хотела называть его «он» или «она». Прошел всего месяц, и было слишком рано говорить о поле. Если бы кто-нибудь спросил ее, какой бы пол она предпочла для своего ребенка, она не смогла бы вам ответить. Ее устраивал как мальчик, так и девочка. Единственное, что ее беспокоило, — если ребенок окажется мальчиком, она понятия не имела, как это повлияет на его пребывание в Красной комнате. Она знала, что здесь учатся только женщины, поэтому надеялась, что они не будут дискриминировать ее ребенка, если он все-таки решит родиться мальчиком. Боже, образ маленького мальчика, заключенного в ее объятия, заставил ее сердце растаять еще чуть-чуть… Врач также приходил раз в месяц, чтобы проверить ее прогресс. Ее первый прием состоялся пару дней назад. Пара врачей, две медсестры и мадам вошли и позволили ей лечь на кровать, пока они делали УЗИ и брали немного ее крови, просто чтобы убедиться, что она и ребенок здоровы. Когда она увидела, кем в конечном итоге станет ее ребенок, она чуть не заплакала от облегчения, но держала себя в руках, пока все не ушли. Вот тогда-то она и заплакала… Но сегодня она сидела за своим столом около полудня, если бы ей пришлось гадать, ела свой обед, погруженная в свои мысли о том, как это навсегда изменит ее жизнь. — Ты знаешь, мамочка будет любить тебя, детка, так сильно… На самом деле, в детстве я был не всем, чего хотели, и я бы никогда не стал подвергать этому свою плоть и кровь. Я всегда буду рядом с тобой, я обещаю, — сказала она, глядя на свой живот. Она знает, что, вероятно, глупо разговаривать со своим ребенком, которому сейчас всего 5 недель, но на самом деле ей было все равно. Ее ребенок был единственной компанией, которая была у нее в течение следующих восьми месяцев, так что, если бы она захотела поговорить с ним, она бы это сделала. Он… Возможно, у нее действительно были предпочтения в отношении пола… 20 февраля 2001 года Наконец-то она смогла разглядеть бугорок… В начале месяца она увидела первые признаки шишки, явное доказательство того, что она точно беременна. Теперь она уже знала обо всех других симптомах. Однако некоторые из них в последнее время действительно действуют ей на нервы, например, жажда и утренняя тошнота. Но то, что она действительно видела, как растет ее ребенок, приносило ей странное чувство комфорта… Ее распорядок дня был довольно простым. Она просыпается утром, иногда позже, чем большинство, и начинает готовить завтрак. Иногда это всего лишь что-нибудь простое, например, тост или миску хлопьев. Но даже в этом случае хлопья получаются настолько пресными, что она, скорее всего, приготовит что-нибудь другое. Они оставили ей в комнате кулинарную книгу, чтобы она могла научиться готовить что-то новое, находясь в изоляции в комнате. Иногда она готовит яйца, французские тосты или даже блинчики. Она довольно быстро усвоила, что запах жира и прочего вызывает у нее тошноту, поэтому она не может приготовить бекон или сосиски, которые остались в комнате. Она также узнала, что, по-видимому, ее ребенок любит черничные вафли. В ее комнате есть все современные инструменты, чтобы приготовить все, что она пожелает, в том числе и вафельница. В первый раз, когда она готовила вафли, она добавила в них чернику и сразу же влюбилась в них. Но она была не единственной, пять из семи дней в неделю ей хотелось черничных вафель, независимо от времени суток. Не то чтобы она жаловалась, хотя до того, как забеременеть, у нее никогда не было такой вкусной еды, никогда. В любой день недели ей хотелось черничных вафель вместо противной овсянки… Вероятно, самая сложная часть всего этого — эмоции. Всю свою жизнь она тренировалась блокировать их, хоронить и никогда не зацикливаться на них слишком долго. Но во время беременности ее гормоны присутствуют повсюду, и они подняли все эти эмоции на поверхность ее мозга, постоянно затуманивая все ее мысли. Это больно… Но в то же время это кажется правильным… Она в некотором замешательстве… У нее действительно было время остановиться и подумать о том, чем она занималась всю свою жизнь. Ее тренировки, ее маленькие задания, убийства… Все это неправильно… Но сейчас она ничего не может с этим поделать, она здесь в ловушке, а Наталья не дура. Она знает, что если она разыграется еще раз, Красная Комната будет не против использовать ее ребенка, чтобы держать ее в узде. Они постоянно размахивали бы перед ней ее хрупкой жизнью, и если бы она действовала по-своему, у них не возникло бы проблем с тем, чтобы отобрать у нее ребенка. Она не смогла бы жить в мире с собой, если бы с ней так поступили. У нее отобрали ребенка, когда она реально знает, что ребенок, который родится чуть меньше чем через шесть месяцев, будет ее единственной семьей. Она еще даже не познакомилась с этим ребенком, а уже любит его всем сердцем. Боже, одна только мысль о том, что они заберут ее ребенка, вызывает такую бурю гнева в ее гибком теле… Наталья пока что также придумала несколько имен для ребенка. Она хочет быть готовой, поскольку еще не знает пол, который появится через пару месяцев. Имена, которые она выбрала для своего ребенка — Петр Иванович Романов, если родится мальчик, и Петрония Ивановна Романова, если родится девочка. Хотя ее материнская интуиция подсказывает, что это мальчик… А Наталья Романова редко ошибается… На самом деле это было ближе к концу февраля, когда она решила начать называть своего ребенка по имени. Она не хотела продолжать ходить вокруг да около и называть их так. Это просто не устраивало ее. Она сидела на своем диване и читала книгу, когда все ее эмоции начали прорываться сквозь барьеры, которые она сама себе воздвигла. Внезапно она просто начала плакать прямо там, на своем диване. Она вздохнула, прежде чем положить книгу на маленький столик сбоку от дивана и положила руки на свой маленький животик. — Ты действительно испытываешь мамину силу, не так ли, малыш. — Она влажно хихикнула и подняла руку, чтобы вытереть слезу со своего лица. — Ты знаешь, мама не чувствовала ничего подобного столько лет, эти люди научили меня все скрывать, никому не позволять узнать, каковы были мои истинные эмоции. Но теперь, когда у меня есть ты, я знаю, что никогда больше не смогу быть такой, по крайней мере, не такой, какой была раньше. Ты всегда будешь моей единственной слабостью в этом мире, Петр… и меня это совершенно устраивает. — Она продолжала тихо плакать, глядя на своего ребенка, растущего внутри нее. Она знала, что все будет хорошо. Ее ребенок родится здоровым, она сможет проводить с ним время и наблюдать, как он растет. Единственное, о чем она сожалеет, так это о том, что ему пришлось бы расти в таком месте, как это… 17 Апреля 2001 года Это был мальчик… Ее маленькому Петру было уже пять месяцев, что означало, что она была на полпути к вынашиванию беременности. Что также означало, что у нее оставалось всего четыре месяца до того, как она сможет впервые увидеть своего мальчика. Она откинулась на спинку своей кровати, как только врачи покинули палату. Она смогла увидеть своего ребенка и узнать его пол, поэтому почувствовала, как ее захлестнуло столько эмоций, что она едва могла их сдерживать. Однако у нее хватило самообладания дождаться, пока мадам и врачи уйдут, прежде чем выпустить их. — Я так сильно люблю тебя, детка. Мамочке уже невыносима мысль о том, чтобы быть без тебя, я не могу дождаться встречи с тобой, — сказала она, улыбаясь. Ей нравилось думать, что Петр может ее слышать, так что ее привычка говорить на самом деле никуда не делась. Она закрыла глаза и прислонила голову к стене за кроватью, улыбка не сходила с ее лица. После нескольких минут отдыха она внезапно почувствовала толчок в животе, который заставил ее распахнуть глаза и с недоверием уставиться на свой выпирающий живот. — Ты только что…? — прошептала Она, не веря, что только что почувствовала удар. — Малыш, Петя, если ты слышишь маму, не мог бы ты еще раз слегка пнуть ее, я просто хочу убедиться, — сказала она с надеждой в голосе. Не прошло и секунды, как толчок повторился, и она увидела, что ее желудок слегка дернулся. Ее улыбка стала шире, когда она снова это почувствовала, а в глазах стояли слезы. — Я могу сказать тебе это прямо сейчас, ты лучшее, что когда-либо случалось со мной, Петр, никогда не забывай этого. — Она рассмеялась, глядя на свой живот. Единственным ответом, который она получила, был еще один удар в живот. — Вау, ты сильный, не так ли? Боец, прямо как мама, — сказала она. Возможно, она еще не знает этого, но ее ребенок действительно был бойцом. В конце концов, он был продуктом двух усовершенствованных людей. И хотела Наталья признавать это или нет, ее сын тоже был похож на своего отца. Внутри него действительно была половина его улучшенной ДНК, даже если она все еще понятия не имела, кто он такой. Конечно, она узнает об этом только через много лет… — Что ты хочешь съесть, детка? Хочешь еще вафель? — игриво спросила она, указывая на свой живот, получив в ответ пинок. Она рассмеялась, прежде чем встать с кровати и направиться на кухню, чтобы приготовить еще вафель для себя и Петра. Она не могла дождаться, когда действительно сможет взять своего сына на руки, сесть и поужинать вместе с ним. Осталось всего четыре месяца… 13 июля 2001 года Дошло до того, что у Натальи начались проблемы со сном по ночам. Поскольку она уже на 8 месяце, ее живот такой большой, что молодой женщине действительно неудобно пытаться заснуть ночью. Даже если она не заснет, у нее будет всего пара часов сна, прежде чем Петр разбудит ее, и она не сможет снова заснуть. Она еще даже не встречалась с ним, но знает, что ее маленький ребенок доставит много хлопот. — Ты определенно не облегчаешь задачу маме, — сказала она. Наталья только что снова проснулась, на этот раз поспав всего час, прежде чем ее разбудил Петр. Она вздохнула, прежде чем сесть на кровати, свесила ноги с бортика и медленно встала, чтобы взять стакан воды. Она подошла к буфету и взяла чашку, прежде чем наполнить ее водой, сделала глоток и позволила прохладной жидкости стекать по горлу. Допив свой напиток, она вернулась к своей кровати, чтобы попытаться пару часов отдохнуть. Она присела на край своей кровати, когда Петр решил дать ей еще один пинок под дых, заставив ее слегка поморщиться: — Тебе просто нравится избивать мамочку, да? Я просто твоя маленькая боксерская груша. — сказала она, отодвигаясь к изголовью кровати, чтобы прислониться спиной к стене. Боже, теперь она знает, почему они не позволили ей продолжить тренировки, ее спина убивает ее. Она не может дождаться, когда спина перестанет болеть. Она не может поверить, что меньше чем через месяц она наконец сможет вернуться к какой-то рутине, но на этот раз у нее будет ребенок, о котором нужно заботиться. Каждый раз, когда она думает о том, чтобы впервые взять на руки своего ребенка, это вызывает волну любви и привязанности, пробегающую по холодному, расчетливому телу убийцы. Но бывали моменты, подобные этому, когда она задавалась вопросом, были ли чувства между ними обоюдными. — Господи, ты действительно умеешь бить, — она снова вздрогнула, когда он довольно резко пнул ее в живот. Боже, он еще даже не родился, а она уже могла сказать, что он будет сильнее любого нормального человека. Она вздохнула и посмотрела на свой живот. Она знала, что они заставят ее сына тренироваться, чтобы быть таким же, как она. Она знала, что они научат его быть для них убийцей, маленьким послушным солдатом, которого они всегда хотели. И она ничего не могла сделать, чтобы остановить это… Они заставили бы его скрывать свои эмоции, они сказали бы ему, что это слабость, что он должен подавить их всех и забыть о них. Но когда он с ней, она никогда не скажет ему таких вещей… Она будет поощрять его любопытство, потому что давайте посмотрим правде в глаза, он ее сын, а она очень любопытный человек по натуре. Очевидно, что он, по крайней мере, унаследует часть ее любопытства. Она скажет ему, что плакать, проявлять эмоции — это нормально, она обнимет его, когда ему понадобится утешение, она никогда не оттолкнет его. Она никогда не бросит его… С последними мыслями о сыне она медленно закрыла глаза и погрузилась в беспокойный сон. Надеюсь, ей удастся поспать еще час. Однако, к несчастью для нее, не прошло и часа, как она снова проснулась от дискомфорта. Боже, она была готова родить, она не знала, сколько еще сможет это выносить… 10 Августа 2001 года Доктор впервые взял ее сына на руки, и это чуть не заставило Наталью расплакаться. Она посмотрела на своего сына сверху вниз с такой любовью в глазах. Она не могла поверить, что он наконец-то здесь, с ней. Она провела последние девять месяцев, вынашивая его, защищая, и действительно рано привязалась к нему. Она всегда хотела семью, и теперь она, наконец, у нее есть, со своим сыном. — Привет, Петр, — прошептала она ему, положив руку на его маленькую головку и прижимая ее к своей груди. Внезапно он начал хныкать и издавать звуки отчаяния. — Шшшш, детка, все в порядке. Ты с мамочкой. Она никуда не денется, я обещаю, — Она мягко успокоила своего малыша, проведя рукой по тем маленьким волосинкам, которые у него были. Он вслепую потянулся, чтобы схватить ее за руку. Она тепло улыбнулась ему, прежде чем протянуть ему свой палец. Он быстро схватил ее за мизинец и держал изо всех сил, как новорожденный ребенок. Однако момент между матерью и сыном был быстро испорчен, когда в комнату вошла мадам Би. Она смотрела на ребенка на руках Натальи со скрытым ликованием в глазах. Первая часть плана заключалась в том, что все шло по плану, теперь все, что нужно было сделать пожилой женщине, это подождать, пока мальчик немного подрастет, прежде чем она приступит к его обучению. Она встретилась взглядом со своей ученицей и увидела покровительственное выражение в глазах Натальи, когда та слегка сердито посмотрела на нее. Она начинала привязываться… С этим ей придется разобраться позже… Но она все еще нуждалась в Наталье, кто-то должен был растить ребенка, пока не придет время. Кто может быть лучше, чем мать? — Подготовьте ее и перенесите ее и ребенка в их палату, — сказала мадам врачу, который был в палате, получив кивок в ответ. — Его зовут Петр, — сказала Наталья женщине. Мадам усмехнулась: — Вы дали ему название? Взгляд Натальи стал жестче: — Он мой сын, и к нему будут относиться как к таковому, — она фактически выплюнула столько яда, сколько могла в своем усталом состоянии. Она не хотела, чтобы люди принижали оценку ее сына еще до того, как он успеет открыть глаза. В данный момент он не мог защитить себя, но у Натальи не было проблем с выполнением этой работы, пока он не смог. Молодой человек мог видеть презрение, явно исходившее от лица мадам, когда она ответила: — Какое… его полное имя? — Петр Иванович Романов, — уверенно ответила она, оберегающе положив одну руку ему на спину. Единственным ответом мадам был резкий кивок, прежде чем она жестом приказала врачам сделать то, что им нужно. Час спустя Наталья вернулась в свою комнату, прислонившись к изголовью кровати, а Петр устроился у нее на груди и кормился грудью. Врачи оставили ее наедине с необходимыми вещами, которые ей понадобятся, и сказали, что вернутся утром, чтобы проверить их обоих. Но ей было все равно, пока ее сын здоров, с ней все будет в порядке. Покормив его, она переместила его к себе на руки и соскользнула с изголовья кровати так, что теперь лежала на спине, а сын лежал у нее на груди. Она посмотрела на него с теплой улыбкой: - Мамочка будет очень хорошо заботиться о тебе, хорошо? Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — сказала она ему. Удивительно, но Петр повернул к ней голову и медленно приоткрыл глаза, и Наталья ясно увидела ярко-зеленые глаза своего ребенка. Ее глаза… Она тихо рассмеялась: — Не волнуйся, малыш, я рядом, спи. — Она поцеловала его в макушку. Казалось, он прислушался к ней, потому что снова прижался к теплу матери, прежде чем его дыхание выровнялось. Глаза Натальи тоже медленно закрылись, как только она увидела, что ее сын засыпает, и события дня наконец-то дошли до молодой женщины. Он положил ее руку себе на спину, прежде чем она погрузилась в страну грез. Вместо ночных кошмаров и воспоминаний о тех ужасах, которые она натворила, она мечтала о будущем, когда ее сын будет рядом с ней.