Записки Мышонка — принца и волшебника

Чтобы не возвращаться к этой теме позднее, скажу немного о наших днях рождения. В компании мы с Гарри — самые младшие, но я всё же старше на четыре дня: у него день рождения тридцать первого июля, а у меня — двадцать седьмого. Мы считаем, что нам не повезло родиться летом: какой уж тут праздник без друзей! Гермиона старше всех — девятнадцатого сентября прошлого года ей уже исполнилось двенадцать. Тогда мы не были особо знакомы, поэтому ничего не отмечали, но в этом году запланировали пикник, если позволит погода. На дни рождения Блейза и Рона, двенадцатого февраля и первого марта соответственно, мы устраивались в пыльном тайном проходе и чествовали именинников. С подарками было сложнее. Купить что-то в школе не представлялось возможным, а мне и Гарри не приходили посылки, но на поздравления мы уж точно не скупились. Итак, тридцать первого июля я позвонил Гарри. Он сам взял трубку и заявил полным веселья голосом: — Ты бы знал, что тут творится! К дядюшке сегодня должен приехать важный партнёр с женой. Они с тётей долго ругались и спорили, стоит ли меня прятать. Но потом решили, что фраза: «А это наш племянник, кстати, близкий друг принца Альберта» может произвести магическое воздействие. Поэтому меня с утра дрессируют, чтобы я вежливо улыбался и кивал. И молчал. Цирк! Я покачал головой, отлично осознавая, что собеседник этого не видит. — В общем, гордись собой. Можно смело утверждать, что Дурсли любят королевскую семью больше, чем ненавидят волшебство. — Они тебя там не услышат? — Неа! — радостно протянул Гарри. — Поехали за покупками. Мы ещё немного поболтали, и я со спокойной душой пожелал Гарри хорошего дня. А вечером он позвонил мне сам и шёпотом сказал: — Ко мне приходило существо, которое сказало, что я не должен отправляться в школу. И… едва не разнесло дом. Цепочка связи у нас была сложная и кривая, но за неделю мы кое-как установили, что к Гарри заявился эльф-домовик. Правда, никакого отношения к эльфам Валинора он не имел. По описанию — крошечное создание, ростом не выше пятилетнего ребёнка, худое, с тонкими ручками и ножками, но с большой круглой головой. Уши у него топорщились в сторону и, по описанию Гарри, напоминали крылья летучей мыши. Одет эльф был в грязную наволочку. — Если бы я не сидел в гостиной, Дурсли точно решили бы, что я его натравил, — вздохнул Гарри. — Встречу он, конечно, сорвал. Мне ещё и письмо пришло с напоминанием о запрете колдовства. Хотя я даже палочку в руки не брал! — Это очень странно, — позднее сказала мне Гермиона. — Блейз и Рон оба написали, что эльфы беспрекословно слушаются хозяев. Если честно, это просто ужасно, Берти! Получается, в магическом мире существует узаконенный институт рабства! И нигде об этом не пишут, представляешь? Но самым острым оставался вопрос: зачем эльф явился к Гарри, какие опасности его поджидают в школе? Увы, Гарри почти ничего не смог узнать — только выяснил, что эльф крал всю его переписку. Не было на доме его дяди и тёти никакой защиты от сов! *** Лето подходило к концу. С тоской я слушал рассказы о том, как Гарри, Рон и Гермиона встретились, покупая всё необходимое к школе. Гермиона, пылая негодованием, пожаловалась на безобразную драку отца Драко и отца Рона в книжном магазине («Взрослые люди! Как не стыдно!») А Гарри похвастался тем, что семейство Уизли пригласило его в гости следующим летом. Мне доставили учебники — по одному на каждый основной предмет, плюс задачник по трансфигурации, плюс справочник базовых сочетаний по зельеварению. А вот по защите от тёмных искусств в этом году было целых восемь книг: все яркие, глянцевые, с названиями, больше подходящими приключенческим романам, авторства некоего Гилдероя Локхарта. Сам Локхарт — обаятельный блондин с голубыми глазами, облачённый в сиреневую мантию, — по-голливудски улыбался с задней обложки. Я как раз листал «Каникулы с каргой», пытаясь отделить явно художественные описания от полезных советов, как дверь открылась. На пороге классной комнаты стояла Анна. Ойкнув, я быстро сунул книгу под стопку бумаг. Сестра покачала головой: — Извини, что без предупреждения, Мышонок. Анна меня так сто лет не называла. Закрыв за собой дверь, она прошлась по комнате, ступая аккуратно и совершенно бесшумно. Я встал, но всё равно смотрел на неё снизу вверх: она была высокая, а я, кажется, совершенно не подрос за лето. — Берти, скажи мне правду! — Правду? — нахмурился я. — Про то, где ты учишься. Так вышло, что я точно знаю — это не Гордонстаун. Вы можете обмануть прессу, но не учеников. Мама сказала, что это не её тайна и не её дело, так что я решила спросить лично у тебя. Я опустил глаза, разглядывая подол персикового платья сестры и судорожно соображая. Магглы не должны знать о волшебстве. Но ведь Анна — моя сестра! И потом, если родные Гарри в курсе, значит, близким говорить всё-таки можно? И, вытащив из стопки учебник трансфигурации, я честно всё рассказал. Мне казалось, мы с Анной уже никогда не будем по-настоящему близки, как в детстве, но вот мы сидели с ней на ковре, листали учебники и болтали. Она слушала мои истории и то смеялась, то хмурилась и задавала десятки вопросов. А я не понимал, почему мне не пришло в голову раньше всё ей рассказать? Всё — то есть не только про школьные будни, но и про мистера Дженкинса с его отвратительным требованиями и непонятной миссией. — Так ты мне будешь писать? — спросила она, наверное, в пятый раз. — Обязательно. Только… — я замялся, — сильно личного и секретного не буду. Письма будут пересылать, а мистер Дженкинс производит впечатление человека, который не очень соблюдает тайну частной переписки. — Брр, гадость какая! — Это точно! Анна внезапно замолчала и сделала то, чего не делала с моих восьми лет — крепко меня обняла, прижала к груди как маленького, окутывая запахом цветочных духов. Отпустила и покачала головой: — Я не в восторге, что моего брата пытался съесть цербер. Но, честно говоря, все эти монстры кажутся мне очень безобидными в сравнении с твоим мистером Дженкинсом. Будь с ним аккуратнее, ладно? — Что он мне сделает? — дёрнул я плечом. — В том-то и дело, — вздохнула Анна, — что я не знаю. Пока ты ещё мелкий, он тебя не сильно донимает. Но потом может быть хуже. И… — она замялась, но всё-таки решилась сказать: — Не думай, что бабушка и дед тебя спасут. Они тебя любят, конечно, но, если на кону будет стоять благополучие короны… ты знаешь, что выберет бабушка. А дед всегда на её стороне. Я хотел возмутиться и возразить, правда. Но не сумел. *** На вокзал мы приехали за полчаса до отправления поезда. Я простился с миссис Томпсон в машине, а мистер Кларенс пошёл со мной до входа на платформу. Но почти сразу мы наткнулись на Гарри: тот собирал вещи с пола и выглядел растерянным. — Я не смог попасть на платформу! — воскликнул он вместо приветствия, устанавливая на тележку клетку с белоснежной совой. — Врезался в столб как дурак. Здравствуйте, сэр, — он кивнул моему телохранителю. — Так что ты осторожнее. Проход на платформу 9¾ в прошлом году напугал меня до дрожи, но теперь я боялся куда меньше. Попросив мистера Кларенса постоять с Гарри, я дошёл до прохода и на пробу шагнул в столб. Вернулся — никаких проблем. Когда мы попытались зайти вдвоём, без тележек, то едва не разбили головы о кирпич. Гарри всё же успел стукнуться лбом и теперь недовольно тёр его, а я соображал. — Вам нужно на платформу, сэр, — заметил мистер Кларенс, — здесь слишком людно и опасно. — Ну, друга я не брошу. Нам нужно найти кого-нибудь… Блейз! — Дьябло! Мышонок! — раздался вопль. Блейз оказался рядом в мгновение ока, со всей дури хлопнул меня по спине, кивнул Гарри и обернулся к подошедшей женщине в изумрудно-зелёной мантии, издали похожей на маггловское лёгкое пальто. Я бы не назвал маму Блейза красивой, но от неё было глаз не оторвать. Чем-то — отдельными чертами, пожалуй, — она даже была похожа на профессора Снейпа: у неё был почти такой же большой нос с горбинкой и иссиня-чёрные волосы. Но если декан производил впечатление болезненное, то эта женщина лучилась здоровьем и силой. Кожа у неё была смуглая — может, от природы, а может, загорела на жарком итальянском солнце, а осанка — королевская, иначе и не скажешь. Большие тёмные глаза гипнотизировали. — И вот тут я даже не знаю, кого кому первым представлять, — протянул Блейз. — Мама, это мои друзья, его высочество принц Альберт, — он слегка дёрнул уголками губ, и я покраснел — конечно, женщина слышала его обращение ко мне. — И Гарри Поттер. Моя мама, в этом году — миссис Морелли. — Изящная грубость, Блейз, вот как это называется, — произнесла миссис Морелли довольно низким для женщины звучным голосом. — Рада знакомству, господа. Ваше высочество, — она слегка наклонила голову. — Могу я узнать, в чём причина этого собрания среди… — она едва заметно скривилась, — толпы магглов? Блейз незаметно для неё пожал плечами: мол, я не виноват. Я ответил корректно и по делу, объяснив, в чём проблема Гарри. — Вот как, — протянула женщина. — Пойдёмте, юноша, берите тележку. Посмотрим, рискнёт ли кто-то остановить меня, — она положила Гарри на плечо руку с короткими ногтями без лака, сжала пальцы, и Гарри, бросив на меня испуганный взгляд, покорно зашагал к барьеру. Я моргнул. Гарри и миссис Морелли исчезли. В поезде мы долго ждали Рона — он влетел в купе в последние секунды, тяжело отдуваясь, рухнул на сидение и пожаловался: — Девчонки — это кошмар. Прости, Гермиона, но это правда. Джинни собиралась вечность! — Это, Рон, в тебе говорят мизогинные стереотипы, — недовольным тоном произнесла Гермиона. — А Джинни долго собиралась не потому, что она девочка, а потому, что едет в школу в первый раз. Или потому что в принципе рассеянный и несобранный человек. Блейз и Рон одинаково закатили глаза, и мы рассмеялись. Удивительно! Всего год назад, сидя в купе этого же поезда, я чувствовал себя одиноким и потерянным, боялся того, что меня ждёт в школе, и гадал, насколько чистые здесь сиденья. А теперь я веселился вместе с друзьями, слушал об их летних делах и поездках и чувствовал, что возвращаюсь туда, где меня ждут. — С какими приключениями мы ехали! — в какой-то момент заметил Гарри. — Машина дяди Вернона глохла три раза. Хм… — он нахмурился. — Эльф пытался не пустить меня в школу, машина глохла, барьер превратился в камень… Звучит так, как будто у меня проблемы… — Надеюсь, поезд не застрянет в тоннеле из-за тебя, Гарри, — пошутил Рон. Дверь купе отъехала в сторону, и к нам без приглашения зашёл Драко. Глупо прозвучит, но я облегчённо вздохнул: хоть ещё кто-то ни капли не вырос за лето! — Чего тебе, Малфой? — спросил Гарри, а я поспешил сказать «привет», пока они опять не поссорились. — Как лето, ребята? — спросил Драко мягко, садясь рядом с Блейзом. Грегори и Винсент остались стоять. Я открыл было рот, чтобы ответить, но Драко вдруг сморщился и начал принюхиваться. — Чуете? Я втянул носом воздух. Пахло поездом, а больше, кажется, ничем. — Что это? — заёрзал Драко. — Грязные носки. Старьё какое-то. Фу… Уизли, это от тебя воняет! Рон рванулся, и только бросок Гарри его остановил. Драко вскочил на ноги и бросил: — Что, нет денег даже на нормальную мантию, Уизли? — Я его уйму! — рявкнул Блейз, сцапал Драко за шиворот и потащил в коридор. Винсент и Грегори убрались следом, и в купе повисла тишина, которую нарушало только тяжёлое дыхание Рона. — Придурок! — процедил Гарри. — Зачем ты меня остановил? — Рон дёрнулся, вырываясь из дружеского захвата. — Мало отец приложил старшего, надо было младшему добавить! — Гарри правильно всё сделал, — возмутилась Гермиона. — Он тебя провоцирует. Если бы ты начал драку, он заявил бы, что ты на него напал. Хочешь начать год с взыскания? — Ненавижу Малфоя, — отмахнулся Рон и уставился в окно. Добавил тише: — И эти тряпки тоже. — Зря ты, — сказал я тихо, — про одежду. Кому какое дело, новая у тебя мантия или нет? Дедушка до сих пор носит ботинки, в которых женился на бабушке. А это было сорок пять лет назад. Рон посмотрел на меня с удивлением и спросил: — Почему? Он же… ну, король? — Принц, — поправил я, — принц Филипп, герцог Эдинбург. — И он носит старые ботинки? — А ещё сам готовит себе яичницу и терпеть не может, когда ему открывают двери, — улыбнулся я. — Ворчит, что у него есть целых две руки, и они обе, слава Богу, совершенно здоровы. Спорим на что хочешь, дедушка бы в жизни не сказал ничего плохого про твою мантию? А мне кажется, что его мнение немного важнее, чем мнение Драко Малфоя. К концу моей спонтанной и, наверное, не очень связной речи Рон уже улыбался от уха до уха, а я, извинившись, вышел из купе — решил найти Блейза и Драко. В коридоре было довольно суматошно. Все куда-то ходили, заглядывали то в одно купе, то в другое, раздавались смех и звонкие голоса. Стараясь ни с кем не столкнуться, я шёл по вагону, прикидывая, куда Блейз мог оттащить Драко, и вдруг нос к носу столкнулся с Джастином. Не знаю, может, дело в том, что его имя было для меня связано с именем мистера Дженкинса, или в чём-то другом, но я не смог искренне обрадоваться встрече. И устыдился, потому что Джастин улыбнулся мне радостно и просто, как другу. Поняв, что Блейза и Драко мне всё равно не найти, а расставаться с Джастином в коридоре грубо, я позвал его в нам в купе. Блейз вернулся только минут через сорок, сел рядом со мной, подвинув Джастина, но до конца дороги Драко не упоминал. Поезд медленно, но уверенно двигался по направлению к Хогвартсу.