Простая математика

Команды приготовились. Раздался свисток физрука, и оранжевый мяч взлетел над головами игроков. Намджун за счёт своего высокого роста ударил по нему первым, но мяч отлетел прямо в руки беты из команды противника. Тот сделал прямую передачу Вонхо, который в свою очередь уже повёл мяч к кольцу противника, внаглую расталкивая защитников. — Люби-имый! — нараспев прокричал Тэхён с небольшой трибуны спортзала. — Отымей их всех! Омеги вокруг Тэхёна в лучших традициях подхалимства хором заверещали ему в унисон. Вонхо и несколько других из команды крутых альф подняли кулаки вверх, и пообещали обыграть противников, иными словами — лохов и тех, кому не хватило места в нормальной команде. А затем Вонхо подмигнул Тэхёну и покрасовался бицепсами. Чимин, сидевший на лавке у стены, закатил глаза. «Любимый», блин. Пак себе такого кринжа не позволял. Стыд-то какой… Как только он терпел этого альфу, а главное — зачем? Ещё и это «baby» в обращении к нему из уст альфы — ну позорище полное. Каждый раз хотелось ударить его, да посильнее. То ли дело Мин Юнги: словами не бросался и ручонками своими неумелыми совершал какие-то поступки. Лицом себя не выдавал, но в запахе Чимин ощущал всю теплоту мира. Если бы из Мин Юнги можно было сделать экстракт, как в фильме «Парфюмер», возможно, обошлось бы и без его физического тела и непостижимого разума, но сердце так трепетало, когда альфа целовал его или смотрел в глаза. И что теперь было делать? Оставалось встречаться. Надеяться на то, что это продлится вечно, что Мин Юнги создаст стартап, в который вложится Фонд Билла и Мелинды Гейтс, тот заработает миллиарды долларов и не прогорит через год. А даже если и нет — кто сказал, что Чимин не сможет содержать своего альфу? Конечно сможет, только вот не хотелось бы оказаться в той же ситуации, что и отец — одним с ребёнком на руках и без четверти собственного имущества. Весь страх Чимина крутился вокруг этой простой аналогии. Ему бы хотелось доверять кому-то близкому, но пока примера собачьей преданности в окружении не наблюдалось. У него, блин, даже собаки никогда не было. Чимин ждал от своего альфы подвигов, но Юнги пока только крался рядом с кучкующимися вокруг мажоров одноклассниками, согнувшись как старый дед, и что-то там высматривал. Вообще неясно, что у того было в голове, ведь растяжение не прошло, и он всё ещё носил облегчённый бандаж на руке. Альфы такие безответственные в отношении своего здоровья. Никто — Чимин надеялся — включая друзей Юнги, не подозревал об их начавшихся отношениях. А Чимин был просто в эйфории, и ему, на самом деле, хотелось, чтобы весь мир знал о том, что они с истинным, наконец, сошлись. Чимин бы хотел отпустить себя и не оглядываться на всякие «но» вроде положения в школьной иерархии, социального статуса Юнги, состояния его семейки, и полного несоответствия вышеуказанных параметров чиминовым. Самое страшное, что, если в школе все узнают об их отношениях, Чимина заклеймят как изменщика, которым его и пытались выставить Вонхо с Тэхёном. И попробуй объясни, что с Юнги они сблизились только после того, как Чимин послал Вонхо. Пока он не мог просто забить, и это приносило мучения. Ему и так было непросто находиться рядом с этим альфой, особенно когда на него смотрели в ответ или касались, потому что ранние сердечные заболевания настойчиво стучались в дверь. В общем, для организма это был двойной стресс. А ведь течка была не за горами, и было страшно — ему и так чудилось во снах, как Юнги его имеет во всех позах, что же будет, когда настанет овуляция? Чимин потеряет всякий человеческий облик и, как омеги с оранжевого сайта, будет молить альфу его взять? Брр! Никто — Чимин надеялся — включая друзей Юнги, и думать не думал о том, что между ними двумя может выстроиться какая-то здоровая коммуникация. Она и впрямь выстраивалась с трудом. Возможно, было опрометчиво и со стороны Чимина, и со стороны Юнги, словесно закреплять статус парочки, но в пятницу на прошлой неделе, после их похода за бургерами, Юнги поцеловал его и сказал самую драгоценную вещь на свете: «Ты подлый и эгоистичный, но ты сразу мне понравился, и за два года ничего не поменялось. И я думаю, что у нас есть что-то общее. И внутри, есть у меня такое чувство, что мы друг другу подходим не просто по химии». «Один раз живём», — приговаривал Сокджин каждый раз, как рассказывал о своих безумных похождениях, и на сей раз Пак решил прислушаться к мудрости сонбэ. Пускай и туча загонов, собравшись в маленький митинг в голове, скандировали, что это всё неправильно, что Юнги ему не пара, и Чимин очень пожалеет, и вообще продал свою жопу из-за какого-то генетического уродства под названием «истинность». Но если истинный у Чимина окажется один на всю жизнь, то почему бы и не попробовать? Хоть и время было не совсем подходящее: вот-вот закончится этот учебный год, наступят новогодние каникулы, а там и выпускной класс. Увидит отец или дедушка, что Чимин в облаках витает вместо того, чтобы к экзаменам готовиться — и мало не покажется. К тому же, Юнги действительно очень нравился ему. Мин Юнги при ближайшем рассмотрении оказался чертовски по вкусу Чимину. Юнги не пресмыкался перед ним, рубил правду-матку, чем очень бесил, уязвлял и обижал, но Чимин невероятно ценил честность (и хотел верить, что со стороны Мина это была именно откровенность). Лукавство уже приелось, прихлебал, чьи слова ничего не стоили, он уже наслушался. Мин был загадочен, как герой романтической новеллы, эдакий вампир с кучей скелетов в шкафу и огромным сердцем, красивый, такой цундэрэ с томным взглядом и безумно приятно пахнущий. Такое обоснование устроит? Вполне, ему казалось. К тому, что всё шло со скрипом — в ту же пятницу им пришлось быстро разбежаться по дополнительным урокам, а в выходные никто друг другу ничего не писал. С утра в понедельник они обменялись смущёнными, но многозначительными взглядами перед первым уроком математики. Чимин на мгновение умер, но потом его вызвали к доске, и пришлось воскреснуть. А на физкультуре вот Чимину не хватило напарника для растяжки, и мучить его пришлось Мину: давить на спину, чтобы в позе сидя он смог не сгибая коленей дотянуться до носков своих кроссовок. Обнаружилось, что руки у Альфы были крепкие, сильные, а прикосновения — деликатные… Ох, да Вонхо по сравнению с Мин Юнги был просто неумелым качком, который бы переломал Чимина пополам, и сам смотри вот-вот лопнет. Пак был таким неразборчивым! — Чимин… Его позвал Чонгук. Бывший друг подобрался к нему поближе, проехавшись по гладкой поверхности лавочки. Чимин не без удивления развернулся к нему, тихо промычал и кивнул, призывая продолжить говорить. — Я хотел перед тобой извиниться, — омега смотрел с виноватым видом. — Мне не нравится, что между нами происходит. Я не хочу больше общаться с Тэхёном… Мне кажется, он манипулирует Вонхо, он бы никогда так с тобой не поступил. Чимину уже было плевать на Вонхо: он первым избавился от этого бремени, согласие было обоюдным, никакой вины он не испытывал, да и в словах Вонхо о любви теперь сильно сомневался, думая, что альфа ему давно изменял. — Вонхо уже в прошлом. Я понял, что мы с ним совершенно разные. Тэхён подобрал выброшенный мной мусор. — Хорошо, — Чонгук слабо улыбнулся ему, а после положил ладонь на сложенные на коленях Чимина руки. — Ты меня прощаешь? Прощал ли Чимин? Он очень бы хотел иметь друга-омегу, тем более, что теперь его ближайший круг состоял исключительно из альф с их собственными приколами. Он бы хотел жаловаться кому-то на своего нового бойфренда, но сомневался, что стоит верить Чонгуку. Да, тот не нападал на Чимина так, как это делал Тэхён, и пытался остановить драку в туалете, но это мог быть согласованный с Кимом манёвр. В борьбе Тэхён использовал средства и похуже. — Прощаю, — с доброй улыбкой Чимин сжал его руку в своей. — Ты решился пойти против них. Это многого стоит. Ты же понимаешь, что теперь тебе жить не дадут? — Мой дэдди надерёт их задницы, стоит им только косо глянуть в мою сторону. И отец с папой в долгу не останутся, — Чонгук говорил о своём парне, озорно улыбаясь, и подмигнул Паку. В этот момент раздался свист. Юнги забросил мяч в кольцо противника. Чимин поймал взгляд альфы на себе, его лёгкую усмешку, едва заметную человеческому глазу, но уверенную и нацеленную прямо Чимину в сердце. Команда неудачников раздала ему «пять». — Съели, суки?! — крикнул Хосок вздёргивая на себе синюю манишку их с Юнги команды. Истошно зазвучал свисток, и тренер крикнул: — Чон, следи за языком!

***

— Почему не ходил на обед? — Юнги зашёл под лестницу и встал рядом с Чимином у пианино, булками прислонившись к крышке, которая прятала под собой клавиатуру. Пак убрал телефон в карман шортов. Альфа протянул ему баночку как бы невзначай. Мин Юнги купил его любимый кофе и не стал обедать, потому что Чимин решил провести эту перемену в укрытии. Разве это было не мило с его стороны? Внутренне Чимин пищал. Он взял баночку у Юнги, но коснувшись пальцев альфы, переложил её в другую руку. Тыльные стороны их ладоней соприкасались, делая Чимина глупым и счастливым. Мин не изменился в лице, но руки не убирал, и, стоя к нему вплотную, Чимин мог чуять тепло в его запахе. Как бы странно это ни звучало, но воздух ощущался будто немного пригретым солнышком. — Не очень хочу есть, — тихо ответил он. — Спасибо… — Переживаешь из-за случая с арахисом? — отвернувшись, Юнги смотрел куда-то в сторону выхода из-под лестницы и вдруг, без какого-либо предупреждения, он обхватил ладонь Чимина. Маленькие движения пальцев Юнги заставляли сердце биться в грудной клетке в абсолютной истерике, а все органы в теле будто срывались со своих мест и падали книзу живота — Чимин испытывал такой странный трепет. Он обхватил ладонь альфы крепче и поднёс к своему лицу. Странное дело, но когда они были рядом, Чимин мог чувствовать примесь собственного феромона в аромате Юнги. Как будто тот раскрывал его скрытые нотки. — Устал от внимания. — Не в твоём стиле, — хмыкнул Юнги, а потом развернулся к нему, опёршись рукой о крышку инструмента. — Да-да, я знаю, — признал он с неохотой. — Даже когда я был в клубе «ви-ай-пи», это очень надоедало. Восхищение и ненависть похожи. Ты всё равно загоняешься по поводу внешнего вида и так далее. — Не загоняйся, — Юнги посмотрел ему в глаза, но взгляд увёл быстро. — Не обращай внимания. — Тебе легко говорить. Чимин проследил за тем, как Юнги тянет их сцепленные в замок руки к себе, а после делает то же самое, что и он сам всё это время с того момента, как обнаружил чудодейственные свойства запаха альфы — приближается носом к коже его запястья. — Хочешь принюхаться? — ощущая, как пылает его лицо и уши, спросил Чимин, а после лёгкого и немного заторможенного кивка альфы убрал волосы назад и предоставил доступ к своей шее. — Скажи мне, чем я пахну. Чимин притянул альфу к себе за плечо. Когда нос Юнги ткнулся в шею, по телу пробежали мурашки. Ох, он, казалось, сейчас бы потёк водопадом. Весь дрожал как пакет на ветру. Со стороны Мина послышался глубокий вздох, и после альфа устроился лбом на его плече. Чимин обнял его спину. Было так странно обнимать того, кого ещё вчера он так сильно ненавидел. — Ты пахнешь как какие-то ягоды, немного травянисто-землянисто, как будто куст малины или северной смородины нюхаешь. Ты был летом где-то в Скандинавии или на севере России? — Нет, — Чимин посмотрел с лёгким замешательством на Юнги, когда альфа поднял голову. Они были так близко друг к другу. — Не был. Спасибо, это очень… интересно. — Норвежские лесные ягоды под летним солнцем, — кивнул Юнги в подтверждение своих слов. — Не сами ягоды, конечно, а какой-то общий вайб. Ты мне напоминаешь о том времени, когда я там был с родителями. — Что вы делали там? — Отец гонял по работе, — признался тот с какой-то неохотой. — Ничего особенного. Просто смотрел как там что устроено. — Типа автомойки на Севере? — Типа да. А я? Как я пахну для тебя? — Как освежитель воздуха «Взрывной цитрус» и парфюм для дома от Demeter «Дождевой червь». — Мило. Лучше бери с собой книжки в туалет, или ещё не всю этикетку на освежителе выучил? Чимин поджал губы в лёгкой усмешке, задумавшись о том, что терзало его все выходные, а именно — почему Юнги согласился, не жалел ли тот, не обманывал ли Чимина в преддверии гона, надеясь заполучить омегу в постель? — Течка… — решившись задать этот вопрос, выпалил Чимин без особого для того предлога, вводя Мина в замешательство. — Ты рассчитываешь на то, что мы проведём её вместе? Поэтому согласился? — Я ещё даже не видел, что у тебя под рубашкой. — Можешь прямо попросить меня показать сиськи. Или слишком приличный? — Вообще-то я имел в виду ключицы. Тебя постоянно нужно останавливать. Ты делаешь это специально? — с тонкой усмешкой Юнги бережно притянул его к себе за руку и накрыл губы лёгким поцелуем. Чимин вцепился в его плечи, а Юнги немного неуверенно уложил руку ему на талию. И тогда Пак обнял Мина за шею и наклонил голову вбок, приоткрыв рот, желая утянуть альфу за собой в чуть более откровенную ласку. Юнги считал это намерение и сжал его талию в руках крепче. Чимин пропустил вдох, вобрал воздух через распахнутые влажные губы и вновь прильнул к альфе. Ну и какой тут мог быть разговор, если в общении Юнги был просто невыносим, но делать с ним всё остальное было невыносимо приятно? Юнги отвёл его от себя, взявшись за плечи, и посмотрел в глаза с серьёзным видом. — Нет. Я не рвусь этого делать. — Ты «не такой», да? — Чимин облизнул губы. Чёрт, весь бальзам съели на двоих. Сохнут ведь! — Можешь называть это так, — он пожал плечами. — С тем же успехом я могу сказать, что ты хочешь меня использовать. Ты к этому клонишь? — Не-а, потому что с бывшим же я не спал. А у тебя нет бывших. Нет же? — с некоторой опаской спросил Чимин. И правда ведь хотел быть его первым омегой. Мин вёл себя неуверенно, казалось, и первый поцелуй его Чимин украл. — Ну и, ты думаешь, я бы не смог найти себе кого-то для чего-то? Не в этой школе так где-нибудь ещё. У моего брата столько друзей, которые ко мне подкатывали. — Ой-й, слышать не хочу. Тебе льстило внимание, да? — А тебе не льстит, когда ты кому-то интересен? — Да блин, ты слишком честный! — Чимин надулся. — Откровенный и наглый, — он пытался подобрать слова, но в итоге вздохнул, приняв поражение: — Признайся, если у тебя есть какие-то намерения. Ты знаешь — я могу уничтожить ваш семейный бизнес. Я не прощу тебя, если ты сделаешь мне больно. Он посмотрел на альфу взглядом, в котором хотел выразить своё твёрдое убеждение. И это было правдой. Он не простит. — У меня нет никаких намерений, — Мин как-то нехарактерно и забавно насупился. — Я тебя кину в ЧС, когда у меня начнётся гон. Так тебя устроит? — И даже думать обо мне не смей. — Тогда не целуй меня так часто. — Хочу и целую. С нахальной ухмылкой произнёс Чимин и притянул Юнги к себе за галстук, чтобы вновь соединить их измученные бесконечными лобызаниями губы. Возможно, никому из них и впрямь не стоило открывать рта, если только не для поцелуев — Чимин чувствовал Юнги, тот его тоже, и если настроить этот канал истинности получше, они смогут понимать друг друга без слов. Но разве Чимин мог лишить себя возможности слушать глубокий, хрипловатый голос Юнги? — Но я не могу контролировать свои фантазии. И Мин говорил так вкрадчиво, что у Чимина пошли мурашки до задницы. Издевался, что ли? Пак прикрыл веки и шумно выдохнул в губы альфе, а после резко раскрыл глаза, ибо рука Юнги скользнула ему на поясницу. Хотелось закричать: «Я отсосу тебе прямо у этого пианино, снимай штаны!» Прозвенел звонок, который немного привёл Пака в чувство. — Нам, наверное, стоит сходить куда-нибудь… Выбери место и оповести меня, — сказал Юнги, поднимая его сумку с крышки инструмента. Он передал Луи Чимину. «Я сейчас стяну свои штаны! Интересно, а у него большое пианиссимо?»

***

На следующий день они отправились в какую-то обычную муниципальную школу на Сеульскую олимпиаду по математике. Если Чимин уже не был правителем школы, то оставался королём математики, повелителем корней и укротителем интегралов. Выдающиеся академические способности некогда так же способствовали его возвышению, а просить списать, подсказать или объяснить с нуля его не перестали даже после того, как всё в школьной иерархии перевернулось с ног на голову. Поэтому, когда кто-то вроде ненавистного Мин Юнги отбирал у него пальму первенства, Чимин просто с ума сходил. Отец ведь непременно спрашивал: «А почему не максимальная оценка?». И как было это объяснить? Справился ли он с Олимпиадой? Скорее всего нет! Он думал всё это время о том, что его новый бойфренд, такой умный и сосредоточенный, сидит прямо впереди через три парты! Чимин был освобождён от дополнительных занятий в этот день, он предполагал, что Юнги тоже. Так и оказалось. Поэтому вместо того, чтобы вызвать водителя и укатить домой, Чимин допоздна просидел с Юнги на лавочке у реки Хан. И пусть их разговор был поверхностным, по большей части они спорили насчёт решения конкретных задач олимпиады, плечо альфы оказалось очень удобным, чтобы пристроить на него свою голову, а рука — тёплой, чтобы сжимать её, пряча от холода в кармашке пуховика Юнги. — Я должен извиниться перед тобой, — с тяжёлым сердцем выдавил Чимин, бросая взгляд снизу на лицо альфы. Они слишком долго сидели на холоде, лицо Юнги уже покраснело. Он шмыгал носом. Чимин отпрянул, подтянул шарф Юнги, накрывая его подбородок, но после решил, что своими согретыми ручками сможет спасти щёки альфы от обморожения быстрее, поэтому стянул свои перчатки и сделал это. Мин посмотрел на него с лёгким удивлением. Чимину пришлось объясниться: — Я грею. — Твои руки замёрзнут. Лучше зайдём куда-нибудь. Я видел кофейню на пути. Тебе стоит съесть булочек с углеводами, чтобы восполнить энергию, которую твой организм потратил на обогрев. — Пойдём, — Чимин широко улыбнулся, отмечая про себя, насколько это было оригинальным способом проявить о нём заботу. Альфа себе не изменял. Корзиночка с ягодами была съедена, а желание Чимина извиниться никуда не делось. Чимин чувствовал свою вину за то, как он обращался с Юнги, ведь альфа не делал ему зла. Судя по всему, ненависть Мина к нему существовала только в больном воображении Чимина. Их общение не задалось с самого начала только из-за Пака, когда он сказал: «Свали в закат. Ты мне неинтересен», — и из-за его дурацких предубеждений. — Ты не жалеешь, что согласился на… это? — Чимин указал на себя, будто бы он сам был «этим», но на самом деле имел в виду их отношения. Главное, что Мин его понял. — Нет. Ты? — Нет, но… Я немного не понимаю, — Чимин сощурился, посмотрев в честные глаза альфы. — Я был козлом. — Я тоже был недостаточно внимателен, чтобы заметить, что после каждой пакости ты мне помогал. Только недавно об этом подумал. Ты, кажется, просто не очень хорош в выражении своих чувств. Ну, и ты заложник образа суки. — На минуточку, я сука и внутри, и снаружи. И о чём ты говоришь? Конечно же я хорош, как я могу быть в чём-то не хорош? Это ты строишь лицо кирпичом. Я думал, я ненавистен тебе! — Ну, вот видишь, истинность работает. Я мудак, ты дурак. — Я хочу побыть чуть меньшей сукой, — собравшись с духом, выдавил из себя Чимин. Уголки его губ подопустились. Пак принялся рвать салфетку на мелкие кусочки и скручивать их в непонятные абстрактные фигуры. Юнги накрыл его беспокойные руки свой широкой ладонью, согревая. — Я понимаю, что был к тебе предвзятым… — Ты не первый и не последний, кто, видя моё лицо, думает, что я всех ненавижу. Тебя это обижало, — констатировал Мин. — Обижало, — признался Чимин. — Я терпеть не могу такого отношения к себе. Но я тебя ненавидел, и это было несправедливо. Хотя я даже не уверен, что это была ненависть. Я был просто одержим идеей привлечь твоё внимание. Да уж, Пак Чимин, браво, сколькими извилинами нужно обладать, чтобы на протяжении двух лет путать горячее с холодным и удивляться, что его радикальные методы не работают? — Но, говорят, любовь и ненависть похожи, — с учёным видом, призванным скрыть смущение, Чимин поднял палец вверх. — Я тоже был достаточно неприветливым. Но, чёрт… Юнги надул щёки, забегал глазами по кофейне, как будто чего-то стыдясь, а после его губы дрогнули в улыбке и он выговорил: — Сейчас я счастлив. — Прости, — тронутый донельзя, Чимин заломил брови, хотя продолжал испытывать колоссальное сожаление о своих поступках в прошлом. — Я был влюблён в тебя, — заверительный кивок альфы дополнил его неожиданное откровение. — Мне очень жаль, — повторил Чимин. — Не надо. Юнги сжал его уложенные на столе руки и по-доброму улыбнулся. Чимин оказался сражён этим. — А сейчас? — Я всё ещё влюблён. — И я, Юнги. Я не знаю, как это получилось. Но… Спасибо, — не зная, куда себя деть от смущения, тихо пробурчал Пак, а после добавил совсем-совсем тихо: — Улыбайся почаще… улыбайся мне. — Папа мне так же говорит. Буду, — не убирая улыбки с лица, пообещал Мин Юнги. Чимин совершено по-глупому поплыл, чуть не расплакавшись от того, как это было мило, хоть и немного неловко! Ему захотелось поцеловать Юнги и крепко-крепко обняться.