Me, Myself and Deadpool

Тони Старк — настоящий придурок, но, по крайней мере, деятельный придурок. Он сообщил нам местонахождение каждой бомбы всего за несколько часов и даже соизволил отправить своих работников из службы безопасности, чтобы те обезвредили некоторые из них. Мстители не участвуют в таких обыденных вещах, как спасение кучи жизней, я же говорил, они те ещё придурки. Вероятно, они слишком заняты каким-то межгалактическим дерьмом, прям как они сами. Паучок по-прежнему помогает с бомбами, и я делаю то же самое. Сейчас я, по сути, его подчиненный, можете ловить меня на слове. Кто бы мог подумать, что я буду эвакуировать студентов здесь, в университете, из-за гребанной бомбы. (Заложить бомбу в университете — ну не идиотский ли поступок) Чего я не ожидал, так это увидеть Питера в толпе эвакуированных людей. Мое сердце замерло, словно я влюбленная школьница, что, кстати, отчасти правда. Я не видел его с того самого дня, как отправил Паучка в его лабораторию. Воспоминание об его улыбке, когда я спросил про Паучка, больнее, чем я думал. Но я все равно машу ему рукой, и он движется навстречу мне. — Пул! — он улыбается, будто рад меня видеть, вы можете в это поверить, чуваки? Он слишком мил. — Что происходит? — Эй, Пити, — я здороваюсь в ответ и не могу удержаться от вопроса. — Ты все ещё учишься в универе? — Оу, нет. Меня попросили помочь им сегодня на занятии. — Воу, ты уже был в роли горячего ученого, а теперь стал еще и горячим преподом? Ты наверняка вызвал у детишек непристойные мысли. — Пул! — он толкает меня, и я жду, что меня начнут отчитывать, но слышу лишь смех. — Но если серьезно, что происходит? — вновь спрашивает он. — Я всего-то на миссии по спасению сегодняшнего дня, ты же знаешь меня, вечно в этом геройском дерьме. — на это он с видом я-не-куплюсь-на-твою-брехню понимающе кивает. — Я, конечно, не должен тебе ничего рассказывать, но здесь бомба, — шепчу я. — В моем университете заложена бомба? — Питер обращает внимание на здание. Я смотрю на него, затем на здание, а потом снова на него. И поскольку я идиот, говорю: — Ага, хочешь взглянуть? — Что?! — почему-то это напугало его больше, чем факт, что там бомба, говорю же, он странный. — Ты предлагаешь гражданскому посмотреть на активную бомбу? — Почему бы и нет? Я же не позволю ничему плохому случиться с тобой. К тому же, ты взрослый, если ты решишь поглазеть на бомбу, я не могу тебе запретить, верно? — Конечно, можешь. Ты даже должен помешать гражданскому это сделать, — отвечает он. Но он улыбается, а в его глазах пляшут довольные искры, и я люблю это. Он кусает губу и продолжает. — Ладно, веди. Теперь мне понадобится немного времени, чтобы сформулировать ответ, потому что я залип на его губах. [Мы должны уже, блять, поцеловать его.] — Погоди, серьезно? — спрашиваю я. — Супер, давай-ка обезвредим эту бомбу. Или, может, ты хочешь сделать это самостоятельно? — Обойдусь, спасибо, — шутит он. — А где это вообще? — Не знаю, но Железный Человек помог мне с этим, — я достаю из кармана мой Хэллоу Китти телефон. — Китти укажет нам путь! Он смеется, мы заходим в здание и внезапно пускаемся в бег по пустым коридорам и лестницам, словно мы — два подростка в романтическом фильме, сбежавшие с выпускного в поиске места для поцелуев. [Мы должны это сделать! Забей на бомбу!] Мы останавливаемся на странном чердаке, куда уборщики явно не заходили уже много лет. Мы по непонятной причине запыхались, ну, или у меня нет причины вовсе, ведь мне пробежать десять этажей вверх — сущий пустяк. Питер смотрит на меня, и я уже говорил, что когда он улыбается, у него появляются маленькие морщинки в уголках глаз? Потому что это единственное, на что я сейчас могу смотреть. — Значит, ты действительно супергерой, — говорит он, и его игривая улыбка становится шире. — А ты сомневался? — бросаю я в ответ. — Я напарник Человека-Паука, к твоему сведению. Я всегда прикрою ему спину, если понадобится. — Кто же тогда позаботится о тебе? — спрашивает он. Для меня это стало неожиданностью, и если бы я не был уверен в обратном, то сказал бы, что этот обычный гражданский пытается сам стать тем, кто защитит Дэдпула. Но это же бред. Он стоит слишком близко ко мне, и я не понимаю, как не замечал этого раньше. Наши руки так близко, что если бы я вытянул мизинец, то коснулся бы его пальцев. На мгновение мне кажется, что я могу это сделать, и все будет в норме. На мгновение мне кажется, что он был бы не против, нет, что он даже ждет этого. Поэтому, конечно, я должен все похерить, ведь я — это я. — Так как прошла ваша встреча с Паучком? Его улыбка тут же становится напряженной, и я хочу понять почему. Он пытается скрыть свою влюбленность в Паучка? Произошло что-то, о чем он не хочет говорить? Или, может, он знает о моих чувствах и пытается защитить меня от боли? (Да уж, слишком поздно, мы кажется мазохисты.) [И даже не в веселом смысле! Ладно, вырежем это, в веселом смысле тоже.] — Было здорово, спасибо, — говорит он, только на этот раз избегая моего пристального взгляда. — Надо бы разобраться с бомбой, пока нас не разнесло на кусочки, — добавляет он, и становится до боли очевидно, что он пытается избежать этой темы. И я не понимаю, почему. Но я все же не настолько мудак, хотя и мудак тоже, поэтому спускаю все на тормозах и делаю то, что он говорит. Тем более, может я и могу пережить взрыв, он — нет, так что я должен сделать все, чтобы он не погиб. Мы проникаем на чердак, и наше внимание сразу привлекает звук, подобный тем, что издают часы. Бомбы, которые использовал этот чувак, довольно примитивные, из-за чего я прошу Питера не волноваться и открываю крышку, дабы получить доступ к проводам. Осталось лишь перерезать один из них, и всё готово — тем же самым я занимался предыдущие несколько дней. Я перерезаю провод, и таймер останавливается. Слышно, как Питер за моей спиной выдохнул. — Видишь? Это легко! Хочешь посмотреть поближе? Но, походу, это или не так легко, или бомба была другого типа, или ещё какая-то хрень. Потому что таймер вновь активировался, и, кажется, у нас осталось всего десять секунд до взрыва. — Вот гадство, — я немедленно хватаю Питера. — Прости, Пити, но мне придётся выбросить тебя из окна. — Что? — недоумевает он, когда я тащу его, чтобы спрыгнуть вместе. — Стой! Я, конечно, не стою. Я прыгаю с ним на руках, готовясь к самому крутому паркуру, который когда-либо исполнял в своей жизни. Или даже к тому, что я закрою его своим телом, если потребуется; как вдруг он стреляет паутиной из своих запястий, и прежде чем я смог это осознать, мы перелетаем на другую крышу, оставляя взрыв позади.