Иногда жизнь сильно ударяет по тебе, сбивает с ног и роняет в грязь. На работе не ладится, ссоришься с друзьями, словно всё против тебя. И после таких дней не хочется ничего, только лежать в подушку лицом и желать, чтобы скорее всё закончилось. Но, уронив и дождавшись, когда ты поднимешься, жизнь пожалеет тебя и наградит достойно. Однако не всегда это происходит именно в таком порядке. Я, честно, сам запутался в этой последовательности, и уже не уверен, был ли этот день наказанием или благословением. Stede Bonnet, 28.01.23.
Эдварду снился прекрасный сон. Он — капитан огромной посудины. При нём верная команда, и все как один смотрели на него восторженно, даже когда он болтал всякую чепуху и вёл себя словно шут. Бескрайние воды, богатства, реки рома и рассказы о русалках. Он никогда их не видел, но все верили, когда он говорил о том, как три, нет, сразу четыре ублажали его на песчаном берегу. И молчал о том, что его совсем не привлекают пышногрудые красотки. Нужно же было держать образ сурового мужика. И вновь впереди далёкое приключение, из которых и состояла вся жизнь Чёрной Бороды. Сейчас они были вынуждены скрываться, но чтоб судно испанцев не задело их в густом и белом, точно молоко, тумане, гениальному капитану в голову пришла идея. «Готовьте огни, тросы, побольше рома и самого горластого из вас!» — скомандовал он. Сам Тич взобрался на марсовую площадку. Он взмахнул рукой, и по его команде один из пиратов начал гулко ухать. Громкий звук раздался в голове колокольным звоном, аж в глазах потемнело. Эд схватился рукой за мачту, зажмурился. И вдруг пришло осознание — это всё было только сном. Всё, кроме головной боли и привкуса крепкого алкоголя, въевшегося в язык. Потирая веки кулаком, он медленно открыл глаза, чтоб не ослепнуть сразу от яркого света. У Стида была та ещё ночка. А теперь Боннет сидел на кухне, пытаясь окончательно прийти в чувства, и пил свой приторно сладкий кофе. Мужчина даже не поймал себя на том, что всё утро он счастливо улыбался. Мыслями он был где-то совсем далеко отсюда. Он переспал с кем-то наконец? О не-ет, это было далеко не так. Но Эдвард, что сейчас нежился в постели Боннета, долго не давал ему уснуть. Они не были друзьями, в повседневной жизни и вовсе пересекались несколько раз, и те приходились на шумные посиделки в общей компании. А этой ночью Стид впустил его в свой дом. Точнее сказать — втащил на плечах. Эд был пьян в доску, судя по всему, в корабельную. Боннет несколько часов ходил за Эдвардом след в след, контролировал, чтобы тот ничего не завалил и случайно не наткнулся на кошку, ловил, когда Тич пытался упасть на ровном месте, гладил по голове, когда его лихорадило, и держал волосы, когда тошнило. В конце концов, Стид помог мужчине привести себя в порядок и раздеться и уложил его спать. И старания того стоили — он до утра был рядом с ним, чутко дремал, прижимаясь к тёплому Тичу. Боннет был влюблён. Абсолютно безнадёжно. Мешало ли ему это? Возможно, но Стиду нравилось жить с этим чувством. И только по вине глупых бабочек в животе мужчина проснулся значительно раньше и сейчас готовил завтрак. Кофемашина благоухала ароматом свежемолотого кофе, рядом с ней стояла чашка, которую хозяин дома выбрал специально для Эда, на сковородке жарилось мясо для сэндвичей, а сам Стид посматривал на нарезанные помидоры и сыр. Но есть не садился. Он хотел позавтракать вдвоём. Оставалось только дождаться, когда же Тич проснётся. — Где я, блять, — прошептал Эдвард пересохшими губами, понимая, что сейчас у него во рту была настоящая пустыня. Поднявшись на локтях, он осмотрел комнату. Всё выглядело незнакомым, здесь он ещё ни разу не просыпался, значит, бывшим не писал. Это немного, но всё же радовало. И тогда почему он голый? Тич заглянул под одеяло. Полностью голый. Неужели ему удалось снять кого-то в том баре, куда прошлым вечером он в компании Хэндса заглянул от тоски опрокинуть пару рюмок? Мужчина самодовольно улыбнулся. В его пороховницах ещё был порох, а не песок. Только похмелье с каждым годом становилось всё тяжелее и мучительнее. Перед глазами всё поплыло, а желание смочить горло стало невыносимым. Именно оно заставило Эдварда вылезти из тёплой кровати. Суставы звонко щёлкнули, Тич почувствовал боль в коленях и только после обратил внимание. Они оба были разбиты в кровь так, что теперь и здоровое, и больное саднили одинаково. Эд усмехнулся. Если это последствия бурной ночи, он был готов потерпеть. Обойдя всю комнату, Эд так и не нашёл свою одежду. «Видимо, с порога раздеваться начали, ох», — прокряхтел он, поджимая уголки губ, чтоб не расплыться в широкой улыбке. Решив, что даже после бурной ночи расхаживать голым по чужому дому было как-то неприлично, мужчина стянул с постели тонкое покрывало и завернулся в несколько слоёв ткани, как дива с картин эпохи Возрождения. С подоконника спрыгнула сиамская кошка, своим внезапным появлением заставив Эда схватиться за сердце. Она начала виться у двери, поглядывая на него и ласково потираясь пушистыми боками о выступающие углы. Тич осторожно приоткрыл дверь, и в тот же момент она выскочила в коридор. Её привлёк запах мяса. Мужчина принюхался и приятно удивился: «Белый перец, розмарин…» Видимо тот, кого он так страстно любил всю ночь, хотел отблагодарить его вкусным завтраком. И кем бы ни был этот «он», у него хороший вкус. Эд поспешил за кошкой, вместе с ней прошёл по коридору, спустился по лестнице. И, остановившись у двери, за которой, судя по запаху, скрывалась кухня, Тич медленно выглянул из-за неё. У окна на стуле, закинув ногу на ногу, сидел Стид. Он боковым зрением заметил открывающуюся дверь и поднял голову, оторвавшись от экрана телефона. Вид заспанного и помятого Эдварда заставил мужчину улыбнуться. — Боннет?! — Эд выпалил неожиданно громко. Опережая Тича, в кухню ворвался едкий запах перегара. — Доброе утро, Дионис. Да, я, вроде был… — Стид пожал плечом. Ему стоило некоторых усилий, чтобы не засмущаться. — А ты вовремя, завтрак почти готов. Всё-таки у этого утра получилось преподнести Эдварду настоящий сюрприз. Увидь он на по-кукольному милой кухне Джека, спящего на полу, или Израэля, удивился бы меньше. А тут сам Стид Боннет. Идеальный, утончённый даже в домашней одежде. И как их только угораздило, Эд не мог понять. На смену непониманию пришла неловкость, и он так и замер в дверях, переминаясь с ноги на ногу. А Боннета будто к стулу приклеило: «Что делать? Начинать подавать завтрак? Накормить Месть? Дать Эду халат? Что?» Не то, чтобы он ждал какую-то бурную реакцию, вовсе нет. Но, казалось, Эд был смущён. По всей видимости, Стид был не тем, кого тот хотел увидеть. «Что ж, это, наверное, не конец…» — быстро взяв себя в руки, мужчина отвернулся. Нельзя так откровенно пялиться, просто неприлично. — Заходи, не бойся. Как ты себя чувствуешь? — Боннет встал со стула и приглашающе кивнул Эду на соседний. — Я, это, дай попить, — Тич прошёл, путаясь ногами в собственном «одеянии» и придерживая его на уровне бедренных косточек, чтоб не свалилось совсем. — И мне б в душ. — Конечно! — Боннет, взяв высокий стакан, налил воды из графина и протянул его Эду. — Подожди, я принесу тебе полотенце и халат, сейчас. Мужчина быстро выхватил стакан из чужих рук и, поблагодарив одним кивком, начал жадно пить. Стид проронил лёгкий смешок и оставил Тича одного на кухне. Стало чуть легче от холодной воды и понимания, что Стид не такой уж и сноб, раз не дал ему умереть. Больная голова отказывалась думать нормально. Но бурная реакция наступила, пусть и запоздало. Внутри у Эдварда всё перевернулось от одной мысли. Стид Боннет и он. Он, что разменял свою жизнь на сомнительные компании и привычки, самой губительной из которых была работа. И всегда гладко выбритый и одетый с иголочки Стид Боннет, краснеющий со слова «хер» и, как сам Тич думал, презирающий подобных ему. — Охереть, — прошептал Эд, и не заметив, что Стид уже ждал его в дверном проёме. — Всё почти готово, иди, — Боннет сделал вид, что ничего не слышал, и натянуто улыбнулся. На стиральной машине Эдварда уже ждал пурпурный халат и свежее махровое полотенце. Увидев это, Тич непонимающе захлопал ресницами. — Это не… Где мои шмотки? — он вопросительно посмотрел на Стида. — В стирке. Ты залил ромом штаны, а футболка взмокла вся. Я всё вынул, твой телефон на зарядке, кошелёк на полке в коридоре. Тебе писала какая-то… «зудящая совесть», кажется, — Стид отчитался так, будто это было его прямой обязанностью. На деле же, он хотел успокоить Тича. Тот мог переживать, не потерял ли он вчера что-то. А Стид просто позаботился о знакомом, зная, что тот был не в состоянии сделать это самостоятельно. И это сработало. «Он такой…» — пронеслось в голове Эдварда, и его губы дрогнули. Он не ожидал того, насколько приятным может оказаться чувство, когда тебя с утра пораньше не пытаются выпихнуть за порог. Тич, что предвзято относился к Боннету, сейчас получил заслуженный укол совести. — Это Иззи, наверное, потерял меня. А нечего было бросать, пусть теперь помучается, — Эд с пренебрежением отмахнулся. Взглянув на душевую кабину, он повернулся к Стиду, хмурясь от нерешительности, но всё же тихо спросил. — А хочешь со мной? Вопрос застал Боннета врасплох. С одной стороны, это было странным, ведь они друг друга едва знали. А с другой… Стид и подумать боялся. Оттого ответил, не думая: — Хочу, — выпалил он на одном дыхании и попятился к двери. — Только возьму себе сменное… — Да, жду тебя, — Тич кивнул, проводив Стида взглядом. Проскользив босыми ногами по полу, Эд остановился напротив зеркала и, размотав покрывало, начал рассматривать себя. Весь в фиолетовых пятнах, будто его били всю ночь или страстно валяли по твёрдым поверхностям и грубо целовали. Он надавил на один из синяков на плече и поморщился от неприятного ощущения. Стид подошёл к своему шкафу и, открыв его, схватился за полку. В голове мелькнула мысль о том, чего мужчина и боялся: «Эд, кажется, думает, что мы переспали. Стоит ли его обрадовать, сказав, что ничего не было?» Но точно ли Тич ничего не помнил, или за его поведение сейчас отвечали импульсивность и похмелье? Стид решил, что для начала стоило всё выяснить и сделать это, как он, наверное, умел, деликатно. Когда Боннет вернулся в ванную, Эд уже включил воду и закрылся в просторной душевой кабине. Почти. Дверь оставалась едва приоткрытой. Стид снял жёлтый шёлковый халат и, повесив его на крючок, зашёл к Эдварду. Теперь главным было не умереть от смущения. — Потереть тебе спинку? — нелепо пошутил Боннет. — М? — отведя лейку к противоположной стенке, Тич вытер ладонью лицо. С водой по щекам растеклись остатки косметики и комочки туши. — Да, давай. Он пробормотал тихо, смущённо. Эдвард смотрел на Боннета, на его взъерошенные волосы, широкие плечи, но не ниже. Пусть воображение рисовало в его голове самые страстные сцены, что безо всяких сомнений происходили этой ночью, находиться со Стидом в такой близости сейчас было волнительно. Эд развернулся к мужчине спиной, и в душевой кабине резко стало слишком тесно для двоих. По крайней мере, так казалось Стиду. Он вцепился рукой в мочалку, второй потянувшись за гелем для душа. — Прости, только у меня нет чего-то, что бы пахло… как ты, поэтому сегодня ты будешь пахнуть, — Боннет посмотрел на этикетку. — Цветами весеннего Прованса. Под чужим взглядом Тич выровнялся, расправляя плечи. Боннет задумчиво хмыкнул и коснулся спины Эда. На ней были видны татуировки и их было столько, что ночью Стид успел разглядеть далеко не все. — А как пахну я? — Эд посмотрел на отражение лица Боннета в запотевшем стекле. Стало искренне любопытно, что тот ответит. — А ты пахнешь терпко, даже немного горько. Знаешь, смесь такая… кофе, табак, кардамон, может, даже перец. Но не то, что от тебя хочется чихать, но вот, — чуть погодя ответил он. Стид спал, уткнувшись носом в плечо Эда, и теперь точно знал, как он пахнет. — От меня пахнет, как от старой бутылки. И чихать не хочется, нет. Сразу рыдать, — Тич негромко рассмеялся. Свободной рукой он потрогал свои волосы и дёрнул намертво запутавшуюся в них резинку. Эд вздохнул, оставляя её болтаться так. Сам виноват, и теперь, кажется, могли помочь только ножницы. — Стой! Волосы вырвешь все. Дай я, — Стид возмущённо ахнул. — Да нормально там всё, не трогай, — запротестовал Эд. Смыв с рук пену, Стид коснулся волос. Резинка сильно запуталась, но он был из терпеливых. Боннет осторожно распутывал узелки, понемногу тянул, вертел резинку и, наконец освободив, положил её на пустую полочку для мыла. Тич стойко терпел. Сначала всё казалось неприятным, мужчина мычал, думая о том, как бы ущипнуть Стида, лишь бы он прекратил. Но после Боннет, в награду за терпение, запустил пальцы в волосы, проведя кончиками по коже. Эд аж запрокинул голову, и снова плечи напряглись сами. Он почувствовал резкий перепад. От холодного к тёплому, от смущения к мыслям о том, что было ночью. Тич едва ощутимо дёрнул плечами, пытаясь сбросить с них мурашки. Но приятное покалывание ощущалось не кожей, а где-то под ней. Он прижался к Боннету спиной, поддаваясь минутной слабости. Тот мягкий и ласковый. А Эдвард к своим годам уж и забыл, что значат эти слова. — Вкусно пахнет, — опомнившись, он нахмурил чёрные брови. Но голос его стал тихим, более бархатным. Похожим на кошачье мурлыканье. — Непривычно, но мне нравится. — Это мой любимый запах, — Стид улыбнулся, проведя рукой по мокрым волнистым локонам. Боннет положил руку на плечо Эдварду, чуть поглаживая его. Зачем? Стид не знал, главное, что его самого не спрашивали об этом. Тич тихо выдохнул. Он снова приосанился, немного прогибаясь в пояснице, и поёжился. Боннет приблизился к его уху. Пусть сейчас был не лучший момент говорить о вчерашнем, но другого могло и не представиться. И он решил действовать. — Эдвард… тебе ночью всё понравилось? — Стид немного сжал плечо мужчины, мысленно умоляя все высшие силы, лишь бы искусство намахалова сработало. Это было единственным, на что он надеялся. Вопрос заставил Тича напрячься серьёзнее, он почувствовал, как каменеет его задница. И что говорить? Сознаваться, что не помнит ничего после того, как выпил разом ряд шотов. А если Боннет обидится или разозлится и выставит его? — Да-а, очень, — для пущей убедительности Эд кивнул, а сам назад посмотрел через плечо, пытаясь разглядеть лицо Стида. — А тебе? «Эд ничего не помнит», — Стид отчётливо услышал это, и теперь всё в его руках. Обрадовать его или… Возможно, сегодняшний день был подарком для Боннета. Он мог бы попробовать построить хоть что-то с тем, кто ему действительно нравился, или отпустить его. «Нет, будет и на моей улице праздник. Уже есть», — убедив себя, Стид решился. — И мне понравилось, правда, — мужчина улыбнулся. — Ты и правда хорош. «Врушка ты, Стид», — подумал он. Но мужчина не стыдился, ему просто нечего было стыдиться. И он заметил в отражении, как уголки губ Тича подёрнулись вверх, когда тот услышал его слова. — Это я ещё был слишком пьян, — расхрабрился Эд, ему нравилось воображать себя героем-любовником. Помнит, не помнит — какая разница, когда партнёр доволен. Стид прищурился, Эдвард так загордился собой. Казалось, ему были необходимы эти приятные слова, он от них буквально засиял. А Боннет понимал, случись у них что-то этой ночью, то он бы не смог говорить с Эдом так спокойно. Улыбка Стида польстила самолюбию Тича. Мужчина и не подозревал, что на самом деле крылось за ней. И сколько бы он ни пытался угадать, вряд ли смог найти верный ответ. А догадки беспокоили фантазию. Чтоб немного остудить свой пыл, Эд окатил себя водой с головы до ног. — Хочешь, теперь я могу? — отряхнувшись немного, чтоб капли с волос не щекотали тело, он повернулся к Боннету. — Ну-у, спинку потереть. А тот даже сказать ничего не успел. Стид нервно хихикнул, стараясь выпрямиться. Боннет не сопротивлялся, он хотел, чтобы Эдвард побыл с ним подольше. В конце концов, они оба были растеряны и не оставляли друг другу намёков на продолжение прошлой ночи. Эд держался на расстоянии, чтоб не смущать Стида и не смущаться самому. От сосредоточения задрожала нижняя губа, и мужчина прикоснулся к его спине. Стид мягкий, его кожа нежная и, наверняка, на запах ещё вкуснее чем все его уходовые средства… Уложив ладонь на плечо, Эд потянулся к нему ближе. «Я всё ещё пьян?» — хмыкнул он. Иначе же, за свои действия он никак не мог оправдаться даже перед самим собой. Мыльные руки скользнули по влажному телу, и Эдвард, уронив мочалку, заключил Боннета в тёплые объятия. Он обнял нежно, носом вжавшись в светлый висок. А Стид буквально замер, почти забыв как дышать: «Делать-то что? Что сказать? А вдруг спугну, испорчу всё?» А в груди нарастало тёплое чувство, как будто только-только выпил сладкого чаю, по спине и рукам бежали мурашки. — Эдвард, ты чего? — Стид, смущённо улыбнувшись, всем телом развернулся к Тичу и оказался с ним почти нос к носу. — Я, — растерянно выпалил Эд, когда его лицо оказалось напротив лица Стида. — Я думал, тебе будет приятно. Стид, может, и выглядел сейчас глупо, но зато чувствовал себя лучше всех. Он в своих самых наивных мечтах думал об этом, но сейчас всё произошло так неожиданно, что мужчина сразу не смог найти нужных слов. Боннет приобнял Эда за талию одной рукой, пальцами вскользь касаясь шрамов на левом боку. Журчала вода, тонкие струйки разбивались о стенки кабинки, а Эд пальцами одной руки потирал нежную кожу тыльной стороны ладони Боннета, поймав её. Стид только тихо вздохнул, глядя влюблёнными глазами на загорелое лицо Эда. До лета ещё далеко, а Тич успел загореть так, будто провёл уже три месяца под палящим солнцем. Ему шёл загар, Боннет знал это. — Нет-нет-нет, мне приятно! Честно, — Стид заглянул в красивые карие глаза. — Я просто не ожидал. — Это в благодарность, — сбивчиво пробормотал мужчина. — Ну, за время вместе… «Тич, ты идиот? Какая благодарность?» — пронеслось в голове, и тот закрыл глаза. Хотелось просто холодной водички и поспать. Или лучше провалиться сквозь землю от стыда. И он отстранился от Стида, вспоминая, зачем они вообще вдвоём здесь. В конце концов… «Это был случайный трах, не более», — внутренний голос прозвучал на удивление здраво. «Даже убеждённый в том, что мы переспали, он не полюбит меня. Чудес не случается, от мужей не уходят к тем, с кем проводят случайную ночь», — кивнул сам себе Стид. — А… да, да. А я всё же хочу поблагодарить тебя завтраком, — чуть погодя он ответил, через силу выдавив неловкую улыбку. — Я утолил твой голод ночью, а ты накормишь меня, — хрипло рассмеялся Эдвард. — Считаю, всё честно. — Да… да, это справедливо, — растерявшись, кивнул Боннет. «А если Эд узнает всю правду и разозлится?» — снова поворачиваясь к мужчине спиной, подумал Стид. Но мысли о предстоящем завтраке, прикосновения Эда и тёплый душ грели его изнутри и снаружи. Тич не заметил чужого смущения, его самого внезапным порывом отнесло мыслями назад. Он пытался раскопать в памяти хотя бы пару моментов из прошлой ночи. Эдвард в баре, рядом Иззи, тот говорит, что не собирается напиваться, поэтому пропускает, двигая ближе к Тичу деревянную подставку с рядом рюмок. Он же с охотой принимается за предложенную выпивку. Затем лицо Боннета, близко-близко, и его тёплые руки нежно обнимают шею. И вот Стид помогает ему раздеваться, а голову так сильно кружит, что невозможно понять, где они уединяются. Затылок неприятно заныл, и Эдвард вспомнил ещё кое-что. «Боннет тянул меня за волосы…» — тихо сглотнул он. Тич провёл пальцами по волосам, Стид выдохнул ровно, глубоко, стараясь запомнить каждое призрачное прикосновение. Он думал о том, что будет дальше. Эд уйдёт. Насколько? Неизвестно. Может, вообще не придёт больше никогда. Они, конечно, могли бы ещё увидеться в баре. Но хотел ли Боннет жить от случайной встречи к встрече? — У тебя мягкие волосы, — перебил его мысли Тич. Он нахмурился, накрутив на палец локон-колечко. — И пахнешь ты сладко. Не как мужик. То есть, все мужики, которых мне доводилось нюхать, так не пахли. Это… Эд заметно занервничал. Поэтому, отпустив волосы блондина и просто махнув рукой, он замолк. И так уже достаточно наболтал. — Да, я понял. Спасибо? — усмехнулся Стид, забирая лейку из рук мужчины. — А за волосами я много ухаживаю. Ты пока можешь идти на кухню, а закончу свои не-мужские дела. Надо бальзам нанести. Тич, коротко кивнув, оставил Боннета наедине с самим собой. Он накинул на плечи халат, что Стид оставил ему, и подпоясался, выходя из ванной. По пути его встретила Месть, и мужчина поднял пушистую красавицу на руки. Кошка, принюхавшись, начала мурлыкать. Кажется, признала хозяина. Эд поморщил нос, теперь он сам пах «не как мужик», и ему это нравилось. — Сейчас попросим и тебя накормить, не переживай, — почесав Месть за ухом, Эд посадил её на стул и сам приземлился на соседний. — У тебя классный отец, мохнатая, правда. Нежный и добрый, и готовит сам даже. Он оглянулся на приоткрытую дверь, убедиться не стоял ли Боннет за ней, а то снова вышло бы неловко. Но тихие напевы весёлой песенки и шаги выдали приближающегося Стида, и Тич замолк. Зайдя в кухню, хозяин дома застал двух голодных большеглазых существ. Улыбка тронула его губы. — Детский сад «Кораблик» в сборе? Поднимите руку, кто голодный! — Стид шутливо окликнул их. — Мы голодные! Готовы насмерть за еду драться! — засмеялся Эд и потянул руку вверх, с наигранным непониманием глядя на кошку, отчего же она лапу не подняла. — А ещё чай хочется, сладкий. Мне с семью ложками сахара! Стид обошёл стол, по дороге опуская руку Эда. Он мимолётно ласково погладил грубые костяшки пальцев. Они оба почувствовали это. Тёплое прикосновение к коже разошлось едва ощутимым разрядом, похожим на ток. Это чувство Тич прекрасно знал, миксер, которым он пользовался на работе, по несколько раз на дню одаривал его похожими. Но эти оказались приятнее. — С семью? Серьёзно? — выдохнул Боннет, подплыв к кухонному гарнитуру. — Бодрит невероятно и любое похмелье снимает, очень советую попробовать, — Эдвард кивнул, подтверждая — он не пошутил. — С шестью уже не то. Прислушавшись ко всем пожеланиям гостя и не забыв о Мести, Стид закружился по кухне, как самая настоящая хозяйка. В кухне, и в самом деле, стоял чудесный аромат курицы и специй. И Эд, как человек, что большую часть своей жизни провёл на кухне, не мог на это не обратить внимания. Он ахнул, увидев перед собой тарелку с горячими сэндвичами и чай, который, судя по запаху, был идеальным. — Ваш завтрак, мистер Тич. За добавкой обращайтесь, — нарочно чуть переигрывал Боннет, усаживаясь на свободный стул рядом. — Приятного аппетита, Эдвард. — Благодарю, сэр Боннет, — подхватив его настроение, склонил голову Тич. — Приятного аппетита! Чувствовалось, что руку приложил Стид. Мясо просто таяло во рту, Эд аж причмокнул от удовольствия и запил всё чаем. Он всегда предпочитал птице говядину, но в этой было что-то такое. Нежное, снова отдающее сладостью. — Необычно, мне нравится! — выпалил он с набитым ртом, запоздало прикрывшись ладонью. Хорошие манеры — не всегда про Тича. — Я старался, — смущённо улыбнулся Боннет. — Это ещё так, для себя. Ему было бесконечно приятно. Он наслышан о том, что Эдвард — прекрасный повар, но в ресторане, где он занимал должность шефа, никогда не бывал. В Treasure либо всегда всё было забито так, что каждая попытка забронировать столик была самой настоящей битвой. Либо у Стида просто не было времени, чтобы заглянуть туда. Боннет привык оставаться допоздна на кухне ресторана, где работал сам, нередко вовсе забывая про ужин. Что уж говорить о вечере в шикарном месте за изысканными блюдами. — Мои комплименты шеф-повару, правда! Готов расцеловать его золотые руки, только подайте мне их, — Тич улыбнулся, отставляя от себя тарелку. Эд справился со своей порцией в два раза быстрее, чем Боннет. Он готовил для ценителей, готовых смаковать каждый кусочек бесчисленное количество времени, а сам так и не научился есть медленно. — А хочешь к чаю что-нибудь? Я для меню новые десерты пробовал готовить, остались с дегустации, — предложил Стид. — Ты ещё спрашиваешь? Конечно, хочу! — Эд откинулся на спинку стула. После такого завтрака даже его самочувствие стало лучше. Эдвард из тех, кто сильнее всего на свете обожает острое и, конечно же, сладкое. Но десерты всегда давались именитому шефу с попеременным успехом. Как он сам считал, для них нужна лёгкая и нежная рука. А Чёрная Борода таковой не обладал. Стид, подскочив, отошёл к холодильнику. Там своего звёздного часа ждала коробка с кусочками черничного торта, несколько эклеров и апельсиновый мармелад. Последнее — любимая из сладостей Боннета. — Это… мармелад?! — Эдвард ахнул, аж рот раскрыв. Оказалось, его так легко удивить. Чуть наклонившись к Эду, Стид наблюдал за его реакцией. Боннет, будучи превосходным кондитером, не сомневался в качестве своих блюд, но как же интересно было узнать, что скажет о них лучший шеф-повар города. Носом он уловил запах, исходящий от пепельно-чёрных волос. Это не шампуни Стида, это запах самого Тича. «Я что, нюхаю его?» — поймал себя на этом Боннет. — О морфкой дьяфол, фейчас фдохну, фот нафтолько фкусно, — не вытаскивая ложки изо рта, он запрокинул голову назад и, застав Боннета с поличным, широко распахнул глаза. — Ты фто это, мать тфою, делаефь? Если бы Стид держал в руках хоть что-то, оно бы точно с грохотом упало на пол. Казалось, Боннет услышал выдуманный грохот, когда лицо Эда, пусть и перевёрнутое, оказалось прямо напротив его. Эдвард, зажав губами ложку, смотрел Стиду в глаза. Блестящие и до невыносимого очаровательные, особенно, когда тот окончательно потерялся в собственных же эмоциях. Но мужчина быстро взял себя в руки и отстранился, словно его что-то отрезвило. — В чай тебе плюнуть хотел, — откашлявшись, плохо пошутил мужчина и вновь уселся напротив. А сердце в груди заколотилось, словно бешеное, внутри смешались страх, приятное чувство близости и замешательство. Стид не мог выкинуть из головы большие карие глаза Эдварда. Это не простые карие глаза, каких много на свете. Они особенные. — Попробуй лучше торт. Вечер на него убил, но оно того стоило, — Стид кивнул на кусочки и сам взял эклер. — А с чем он? — Тич, сняв с кремовой шапочки ягоду, кинул в рот. — Кислючая, как рожа Хэндса. — Сливочный пломбир с черникой. Он сам сладкий, черника просто такая, — пояснил Стид. Он хихикнул. Иззи всегда ходил с таким лицом, будто лизнул лимон с солью, а текилы ему не дали, да и в целом был не особо дружелюбным. Боннету доводилось с ним разговаривать, и это были не лучшие моменты в жизни обоих. Оба получили пару ласковых в свой адрес, а к Иззи ещё и прицепилось прозвище «Игги», и всё благодаря Стиду. А Эд нахмурился, ковыряя торт той же вилкой, которой до этого ел мясо. Одно упоминание об Иззи оставило ещё один тёмный след на его настроении. Боннет говорил, что тот звонил Тичу несколько раз, пока он спал. Неужели волновался? Стоило бы хоть ответить, мол, не сдох, печень не отказала, пью чай с Боннетом. От последнего он бы точно пришёл в ярость. И к этому сейчас Тич был не готов. — Эд? — позвал его Стид и коснулся пальцами ладони. — Всё в порядке? — Д-да, — почувствовав тёплое прикосновение к руке, пробормотал он. — Королева Анна одна уже сутки, надо мне домой собираться. Эд своей руки не отдёрнул, большим пальцем медленно провёл по боковой части мягкой ладони. А Боннет засмотрелся, заметив контраст. Рука Эдварда загорелая, намного темнее, а кожа грубоватая и покрыта полосками шрамов от постоянной работы на кухне. Не в пример вечно бледному Стиду. А руки… те всегда были увлажнены тысячей кремов. — Королева Анна? — переспросил Стид, так и не убирая ладони с руки Эда. — Кошка, — снова коротко ответил Тич. — Не знал, что ты тоже любишь кошек. — Она у меня уже старушка. Руку пришлось отстранить, отчего обоим стало немного грустно. Боннет тёплый, в отличие от остальных, с кем Тичу доводилось делить постель. Но Эдвард качнул головой, вытряхнув из неё дурацкие мысли, и вышел в коридор. На столе остались пустые тарелка и чашка, и коробка с недоеденным десертом. — Вызвать тебе такси? — вдруг предложил Боннет, поднимая взгляд, чтобы ещё раз посмотреть в глаза Эда, что теперь были не так близко. — Такси? Я ж тебе не девка, ноги не разъезжаются, до остановки дойду, — улыбнувшись, Эд остановился у лестницы. — Отдашь мои вещи? — Как хочешь, — пожал плечом Стид. — Да, они сохнут, сейчас. Они вместе поднялись на второй этаж, и Боннет удалился на балкон. Снова зайдя в спальню, на полке Эд заметил свой телефон и кошелёк. Заглянув внутрь него, Тич разочарованно вздохнул. Тот оказался практически пуст, а ведь зарплата была меньше недели назад. Рядом нашёлся и перстень, что Эд не глядя сразу надел на палец. Боннет принёс фиолетовую футболку, кожаные штаны и куртку. Заметив, что среди его вещей не оказалось белья, Эдвард тихо заскрипел. Идти по жаре в кожаных штанах на голое тело было подобно средневековой пытке. Он не понаслышке знал об этом. «Неужели трусы потеряли?..» — Эд поднял взгляд на люстру и искренне расстроился, когда их там не обнаружил. — А где… — кашлянув, насупился он. — Ой, извини, сейчас! — засуетился Боннет. — Я уж подумал, что ты хочешь посмотреть, как я буду одеваться, — Тич испустил смешок. Боннет не ответил на колкость, только отвёл взгляд. Если бы только Эдвард знал, как Стиду понравилось стягивать с него футболку, помогать стягивать штаны и обнимать во сне. Мужчина до сих пор явственно помнил прикосновения к телу и полупьяный-полусонный голос, бормочущий что-то о русалках, команде и маяке. — Что? Оде… стой, — помотал головой Стид, собираясь с мыслями. — Насмотрелся вчера, пока тебя раздевал. У тебя столько шрамов, будто пытался сделать харакири по пьяне. И очень много раз. — Если и пытался, то что с того? — с улыбкой фыркнул Эд, усаживаясь на край постели. — У всех плохих парней есть такие! — Не переживай ты так. Я же шучу, — вздохнул Стид с лёгкой улыбкой. В голосе чувствовалась обида, но была ли она искренней или же наигранной, даже сам Тич до конца не понял. Но ему нравился этот контраст. В настроении больного утра, поведении Боннета, собственных ощущениях. Он заставлял чувствовать что-то новое, только вот… Привык ли Эд разбираться в том, что у него внутри? Нет. Будь иначе, давно бы бросил и пить, и шляться ночами напролёт, и просыпаться в незнакомых местах. Несколько минут Тич молча сидел на самой мягкой в его жизни кровати, пока его за плечи обнимал самый приятно пахнущий халат. Наверняка, прошлая ночь была такой же. По-особенному нежной. И Эд стукнул себя кулаком по бедру. Вспомнить бы хоть что-то из неё. — Вот, держи, — вернувшись в комнату, Стид осторожно протянул гостю недостающий элемент одежды. Тич выхватил из рук Стида свои чёрные боксеры. Пару минут мужчины молчали, Стид слушал, как Эд забавно сопел, то ли от неловкости, то ли от усердия, с которым он втискивался сначала в бельё, затем в узкие кожаные штаны. А Боннету переодеваться было ни к чему, гостя провожать он не собирался, тот так и не дал согласия, а навязываться Стид не решился. — Вроде всё… — Тич похлопал себя по карманам куртки. Кошелёк, наушники и ключи от дома были на месте, к ним же отправился и телефон. — При мне ж больше ничего не было? — Нет, вроде бы. Если я найду что-то я верну тебе… если пересечёмся, — последнюю часть фразы Стид произнёс даже как-то печально. — Я могу тебе номер оставить. Если найдёшь что-то, дай знать. — Хорошо. Да, контакты были бы кстати, — Боннет улыбнулся, а в груди у него всё перевернулось: «Надо будет обо всём рассказать Люшиусу! Он оценит. Наверное…» Кивнув, Эд взял блокнот и ручку, что лежали на столике рядом. Он наспех записал свой номер и рядом оставил неровное «Чёрная Борода». Он не столько любил своё прозвище, что уже много лет использовал как второе имя, сколько просто привык к нему. Таким его знали окружающие. Стид краем глаза заглянул в блокнот, едва сдерживая в себе счастливый смешок. Да, если бы ему месяц назад сказали, что Эд оставит ему свой номер, он бы не поверил. Но всё сложилось именно так. — Знаешь, — вдруг, взглянув исподлобья на хозяина дома, сказал Эд. — Я был бы не против… повторить как-нибудь. Безобидная, на его взгляд, фраза показалась двусмысленной. Тичу же просто надоела компания Иззи. Тот вечно был чем-то недоволен и много жаловался и ворчал. На работу, на любовников, на здоровье и излишне приветливого кассира из магазина у его дома… Этот список можно было продолжать вечно. А ещё Хэндс редко напивался, а когда это и происходило, он становился ещё более вредным и угрюмым. Поэтому Эд в этой гонке всегда и старался его опередить. Стид оказался совсем другим. Лёгким, необычным, он излучал радость и беспечность. С ним, наверняка, интересно было бы болтать за бокалом чего-то сладкого со льдом. Или ароматным чаем. А предложение застало Боннета врасплох. Стид, растерявшись, опустил взгляд в пол. Эд же так и не знал всей правды. В голове лишь на секунду проскользнула мысль о том, как они могли бы повторить ночь в представлении Тича, но этого хватило, чтобы уши у Боннета покраснели. Угораздило же так влюбиться под сорок лет. И в кого? В замужнего человека. Неужели Эдвард намекал на то, что хочет иметь кого-то вне брака? Быть тем самым любовником, прячущимся по шкафам и на балконе, не хотелось, сама идея отталкивала. А сердце всё равно ныло и звало к Тичу. Неопределённость разрывала Стида изнутри. — Я тоже. Теперь рассчитываю на тебя трезвого, хочу сравнить, — улыбнулся мужчина уголками губ. «Хочет трезвым? Ему что-то не понравилось?» — Эд насупился. И вслед за не самыми приятными догадками в голову втиснулась другая мысль. Тич и не помнил, когда в последний раз лежал в постели с кем-то-на-одну-ночь на трезвую голову. — Х-хорошо, — пробормотал он отстранённо. А Стиду и правда хотелось бы провести время с трезвым Эдом. Во-первых, чтобы никто в доме больше не наступал на Месть. А во-вторых, Боннет был уверен, что Эд хороший собеседник, с которым можно обсудить всё на свете, который знает много историй. Но этого Стид не знал наверняка. Пока не знал. — Проводишь меня? — немного уняв неизвестно откуда взявшееся волнение, Тич снова повернулся к Боннету. — Хотя бы до двери. — Да! — Стид кивнул. Вышло слишком много энтузиазма в этом слове. — Да, провожу. Тича удивила такая бурная реакция. Или Боннет просто рад, что он, наконец, уходит? Эдвард не хотел об этом думать. Но почему-то думал. А Стиду хотелось взять Эдварда за руку, довести его до двери, до остановки, доехать с ним до его дома… но мужчина просто последовал за Эдом в коридор. Тич то и дело озирался на Стида, пока обувался. Было волнительно и неловко. Но Боннет не из таких, кто станет держать обиду, если что-то было не так. Не из таких же? А Стид перебирал завязки халата, поглядывая на Эда. Их взгляды пересекались, и Стиду нравилось смотреть в большие карие глаза. По ним всё читалось легко. Глаза Эда и впрямь были зеркалом его души. Стид смотрел на мужчину, одетого во всё чёрное, в кожу, с пирсингом и всё ещё не понимал, почему тот выбрал именно его из всех присутствующих в баре. По интернету гуляла картинка с двумя мужчинами в машине — один из них был в вычурном розовом наряде с блёстками и перьями, а второй был в обычной чёрной одежде, и Стид явно чувствовал себя первым, особенно рядом с Эдом. — Ну, я пойду, — Эдвард засунул руки в карманы куртки. — Ты звони, если найдёшь чего. И просто, ну, тоже. — Да, позвоню. Обязательно, — Боннет кивнул, не сразу поняв, что имел в виду Тич. Мужчина протиснулся вперёд и начал возиться с замком. Перед лицом Эдварда пронёсся мягкий цветочный аромат, и тот вдохнул его полной грудью. Так пахнет спокойствие и уют. Оказавшись совсем рядом с Боннетом, Эд коснулся рукой его бока, ладонью плавно скользнув по гладкой ткани. Зачем он это сделал? Просто захотелось, без мыслей о том, что теперь мог себе подумать Стид. — Не хочешь меня выпускать? — Тич вполголоса посмеялся, придерживая Стида за талию. Слова застряли в горле. Конечно он не хотел. Ну, то есть… Боннет громко вздохнул. Ему хотелось обнять Эда, почувствовать объятия в ответ, уткнуться носом в шею и… прекратить так много фантазировать. Поняв, что проблема в замке, Эдвард потянулся помочь. Пока Стид прижал ручку, он потянул дверь на себя. В крепких руках Тича даже замок перестал вести себя, словно строптивая сучка. Поддался, щёлкнул и открылся. — Что ж, теперь точно пойду, — проговорил он с улыбкой, но в голосе чувствовалась грустная нотка. Спроси у Эда, в чём дело, он непременно сказал бы, что это усталость. И это была бы не совсем правда. — До встречи, Эд, — слегка разочарованно попрощался Стид. Вот и всё. Тичу теперь ничто не мешало уйти и больше не возвращаться. Но у Стида была одна малюсенькая мечта. Он уложил ладони Эдварду на плечи, и тот, широко распахнув глаза, подался вперёд. Прижавшись чуть ближе, Боннет оставил поцелуй. Короткий, робкий, смазанный, на самом уголке губ, если вообще не на бороде, но всё-таки поцелуй. И Стид счастлив, что решился на него. Тич, словно на автомате, одной рукой обнял его за талию. Он помнил ночь лишь отчасти, но не сомневался, что она была прекрасной. А утро — уютным и милым, как сам Стид. И покидать его не так уж и хотелось, но… Для Эда это всё казалось затянувшейся игра, в которую нравилось играть им обоим. Он и предположить не мог, что Боннет был готов вот-вот потерять сознание от волнения. Одна из его тайных фантазий стала реальностью. На прощание Эдвард оставил поцелуй на губах Боннета, не на уголке. А самый настоящий поцелуй в губы. Горячий и сухой. Точно показал Стиду, как правильнее это надо было сделать. Стид вот-вот был готов испустить дух. Пальцы ослабли, в животе вспорхнули с новой силой бабочки, а на губах заиграла счастливая улыбка. Даже щёки, кажется, порозовели. Поцелуй. С Эдом. Осознанный. Но для Тича это благодарность, а не проявление чувств. Натерпевшись много неприятного в прошлом, Эд усвоил жизненный урок — чувства несут за собой много разочарований. — До встречи, — огладив ладонью линию талии, Эд поморщился. Смущение взяло верх. А его прятать он совершенно не умел. Поэтому отступил. Махнув той же рукой Боннету и тут же спрятав её в карман, Тич вышел из дома. Спустившись по ступенькам и глядя себе под ноги, он ушёл прочь. — Увидимся, — негромко произнёс мужчина, взглядом провожая спину Эда, уходящего к остановке. Теперь Боннет был влюблён ещё сильнее, уже всё равно на возраст. Наконец-то он почувствовал любовь. И в этом потоке радости, почти эйфории, проскочила мысль. Позвонить другу. Люшиус вчера уехал из бара рано и совсем ничего не знал! Стид поторопился прибежать в свою спальню, сгрёб телефон с тумбы и плюхнулся на кровать, как главная героиня романтической комедии. Он нажал на контакт «Люши» и стал ждать. Один гудок, второй. — М-м-м? — по одному только звуку стало ясно, что собеседник ещё спал и был явно недоволен тем, что его разбудили. — Алло, Сприггс, ты сейчас умрёшь! — весело начал разговор Боннет.***
— Алло, Эдвард? Я тебя убью, — проскрипело в наушнике. — Ты почему на звонки не отвечал? — Со мной всё в порядке, Иззи, — Тич тихо вздохнул, отворачиваясь от встречного ветра. Вдалеке он видел дом Боннета, и сердце сжималось. Проснуться там было неожиданно, но приятно. Настолько, что не хотелось прощаться с его хозяином. Но Тич ушёл. Не как уходят подлецы, на прощание окатывая холодом и обещая перезвонить, когда оба знают, что этого не случится. По-другому, с тоской в голосе и тёплыми прикосновениями. На коже всё ещё горел след губ Стида. Или тот просто переборщил с перцем, когда готовил мясо? В жизни Эдварда не было тёплых завтраков, приготовленных кем-то для него. Не было кашемировых халатов, дома он носил растянутые, прожжённые сигаретным пеплом футболки. Не было мягкой постели и цветочных запахов. Ветер играл с волосами, что некогда были чёрными. Прядь ударила по глазам, и лицо окутал тот самый аромат. «Роза и лаванда», — выдохнул Тич. Этим утром всё было иначе. Но оно пришлось по душе куда больше, чем то, что происходило ночью. Помнить бы ещё, что именно тогда было. Эдвард старался не думать. Случилось и случилось, а тосковать по случайным любовникам было не в его стиле. Чтоб отвлечься от мыслей, он и набрал Иззи. И это возымело успех. Голос на том конце одним махом задавил всех бабочек в животе. — А я думал, по каким помойкам придётся тебя искать, — усмехнулся Хэндс. — Не начинай, это было всего один раз! — Тич хрипло проворчал, зажимая в губах сигарету. Повезло, в кармане нашлась помятая последняя и зажигалка. — Скоро уже буду дома. — Я заеду после работы, — Иззи поставил перед фактом. В их дружбе повелось так. И Эд был не против. Его точно отбросило в какой-то, совершенно другой, мир, похожий на сказочный, и так же резко вернуло в привычный. И чтобы привести голову в порядок, требовалось немного времени, крепкий кофе и, возможно, наорать на кого-нибудь. Таким был его мир, состоявший из суеты на работе, ссор с Рэкхемом, ворчливого Хэндса и вредных привычек.