***
Днём ранее, 27.01.23.
В баре с длинным названием, который все между собой называли «Нашим флагом», было шумно, людно и жарко. Боннет в кипенно-белой рубашке совершенно не чувствовал себя неуютно, даже будучи окружённым брутальными парнями в коже и теми, от чьей цветастой одежды в глазах начинало рябить. «Сначала ты одеваешься так, а потом людям стыдно от того, что они не соответствуют тебе!» — часто говорил Стид. Вот и сегодня он руководствовался этим правилом. Люшиус покинул его, но его вины в этом не было. Почти. Слегка подвыпив, он снова уехал выяснять отношения с Питом. У парней явно что-то не ладилось в последнее время. А Стид всё так же сидел и медленно пил свой Сен-Клемент, листая что-то в телефоне. Возможно, радушный бармен Дэвид его уже тихо ненавидел, Боннет в который раз перевёл все апельсины в его баре своими бесконечными заказами. Стид пил безалкогольный коктейль и украдкой всё-таки посматривал на мужчин за баром. Один из них был его объектом обожания, тот, с длинными волосами, Эд Тич. Со вторым, Израэлем Хэндсом, всё было непросто. Когда Боннет впервые увидел их в баре вдвоём, он не поверил своим глазам. А узнав, что они лучшие друзья уже много лет, был неприятно удивлён. У Стида были свои личные счёты с Израэлем, но Эдварда они никак не касались. Подойти к Эду просто так, даже поздороваться, Боннет не решался, а поэтому сидел и драматично вздыхал. Эх, знал бы Люшиус, какое зрелище пропускает. Эдвард морщился от очередной порции крепкого алкоголя, отодвигая от себя пустую стопку. Израэль устало вздохнул, помотав головой. Опять этот чернобородый идиот влил в себя ряд шотов разом, опять его длинноногую тушу придётся заталкивать в такси и тащить до кровати. Друзья провели здесь не один час, судя по количеству пустых бокалов и состоянию Тича. Он облокотился на стойку, чуть согнувшись и уложив тяжёлую голову на руку. В его представлении эта поза выглядела вальяжной, на деле же было понятно, что он едва стоял на ногах. Эд не планировал напиваться в будний день. Но сегодня сама судьба подталкивала его в спину к любимому «Нашему флагу». День был долгий и тяжёлый, точно сшитый из маленьких неудач, встреч с теми, кого он обычно предпочитал обходить стороной, и неприятных разговоров. Тичу было необходимо выпустить пар, а у Хэндса не было выбора. Он впервые встретил Чёрную Бороду в те годы, когда борода того была редкой юношеской щетиной. А ещё Иззи знал, что катастрофу проще предотвратить, чем потом расхлёбывать её последствия. Оттого и всегда старался быть рядом с другом в такие моменты. — И он говорит мне, мол, гость жалуется, что ему стейк не так пожарили, — в голосе Тича чувствовались раздражение и усталость. — С каких пор его волнует то, что говорят гости? — Иззи вопросительно поднял бровь. — Да пошёл он в жопу! — Эд пристукнул по стойке рукой. — Да Рэкхема самого никто давно не жарил нормально, вот и ищет повод доебаться. Он знает же, что в этом мне нет равных. — К говядине ревнует, — раздался сиплый смех. — Я лучше правда кусок говядины трахну, чем снова с ним буду иметь дело, — усмехнулся Тич. — Ты ещё переживаешь об этом? — Иззи спросил, чуть понизив голос. — Встретить старость свободным не так плохо, как… — Послушай меня, нахрен, сюда. Я б на радостях пить бросил, если б Джек пропал из моей жизни насовсем. Мне не нужен этот гондон, — стрелка на шкале настроения снова склонилась к красному. Тич зарычал на Хэндса. — Я один, но я живу в своё удовольствие! Мои сердце и хер абсолютно свободны. Стид смотрел на Эдварда и видел — он был чем-то недоволен. Сильно недоволен. В прошлые разы он, конечно, вёл себя не лучше, но сегодня что-то явно было не так. Боннет поймал себя на мысли на том, что он уже сравнивает наблюдения за Тичем. «С ума сошёл. Скоро буду до дома за ним следить и в окно подглядывать», — уколол сам себя мужчина, переводя взгляд на экран телефона. Лучше не стало. Новостная лента будто нарочно подсунула подборку лучших ресторанов. И на втором слайде, сразу после обложки поста, красовался Чёрная Борода. Вместе с Джеком Рэкхемом, само собой. Их легко можно было назвать звёздной парой — владелец лучшего ресторана и его шеф-повар состояли в браке уже много лет. Оба с характером, эмоциональные, но при этом первоклассные профессионалы. У них был настоящий рабоче-семейный тандем. Стид рассматривал каждую деталь, но вряд ли можно было увидеть что-то необычное на студийной фотосессии. Боннет отметил, что Тич в белом выглядел по-особенному, почти как другой человек. А может, он просто выстроил себе иллюзию. Но так или иначе, Стида сегодня окружал Эд, будто бы его было больше, чем обычно. Мужчина, вздохнул, отложил телефон, положив его экраном вниз, и потянул из трубочки Сен-Клемент. На дне оказалось слишком много лимона, отчего Боннет скривился, чуть не выплюнув трубочку. Вечер разочарований. — Не кипятись, Эдвард, — Иззи тронул друга за плечо, — Успокойся. — Пошёл ты нахер, Хэндс, если думаешь, что он был моим последним шансом, — скинув руку со своего плеча, Тич фыркнул. — Да я ещё! Да со мной ещё кто угодно в этом баре… Он обернулся. От большого количества выпитого тело еле слушалось Тича, сложно было даже сфокусироваться на чём-то, перед глазами всё плыло. Но взгляд привлекло белое пятно. Эдвард пригляделся, сощурившись: «Это же…» — Боннет! — он широко заулыбался, разглядев знакомое лицо. Мужчина быстрым, но не очень ровным шагом направился к Стиду. За его спиной раздалось тихое «Эдвард, вернись!», но Эд и не думал оттормаживаться. Сначала он докажет этому тупому Иззи, что он ещё очень даже молод и привлекателен, а потом всё остальное. Отстранившись от стакана, Стид полуобернулся и чуть не подпрыгнул на стуле. Эдвард Тич собственной персоной стоял перед ним. Да, пошатывался, да, от него пахло чёрт знает чем, да, он явно выглядел уставшим, но какая разница, если это был он. Надо было что-то сказать. — Привет, — неловко улыбнулся Боннет. Что-то кроме этого. Но уже было всё равно. — Привет, — Тич улыбнулся и выдохнул, глубоко, будто гнался за Боннетом несколько кварталов и ужасно устал. Того окатило горечью и запахом крепкого алкоголя. — Один здесь? Стид растерялся и даже на секунду засомневался, один ли он. Конечно один, что за глупости, друг уехал, а другой компании с ним не было. Но рядом с Эдом все слова внезапно потерялись. Пора было брать себя в руки. — Да, один. Присоединишься? — он осмелел и развернулся к мужчине. Эд подошёл вплотную к сидящему на барном стуле Стиду. В голове всё смешалось, её содержимое тогда больше напоминал суп-пюре, что Тич искренне ненавидел. Всё одно — тошнота на вид, на запах, а на вкус подавно. Но растеряться не давала мысль о том, что Иззи смотрел на него, и ударить в грязь лицом он просто не мог себе позволить. К тому же персона Боннета всегда вызывала у Тича неподдельный интерес. Он не был похож ни на кого из тех, с кем Эду доводилось общаться и иметь какие-то более близкие контакты. Лёгкий и яркий, улыбчивый и излучающий добро. Иззи говорил о таких с презрением, Эдвард же хотел завести дружбу. И этот перформанс мог положить ей начало. — Конечно, с удовольствием! — звонко откликнулся Тич. Боннет сейчас очень радовался тому, что Люшиус уехал, ведь иначе пара хитрых глаз со взглядом а-ля «а я что-то знаю» преследовала бы его во время разговора, а после него и подавно. Стид заглянул в глаза Тича. Те блестели, но явно не от восторга, вызванного неловким общением. Пьяный дурак. Но сам Эдвард старался держаться образа неотразимого сердцееда. Такие, как Боннет, любят самоуверенных парней. Или нет? — А я хочу сделать тебе предложение, — Эд, наклонив голову, прищурился. — Станешь любовью всей моей жизни? — Предложение? Руки и се... — Боннет даже договорить не успел, абсолютно не ожидая таких слов от Эда. — Что? Эд скользнул ладонью по гладкой поверхности столешницы. Он выжидающе смотрел на Боннета и даже не представлял, что тот был готов вот-вот испустить дух. Стид замер, наблюдая за тем, как рука Тича накрывает его собственную. Та была смуглой, испещрённой шрамами, но такой тёплой, что Стид вновь почувствовал, как бабочки вихрем разлетаются в животе. Было что-то особенное в этом прикосновении. Боннет краснел. Он перевёл взгляд на Эда и поджал губы в улыбке. Внутри всё клокотало от восторга, но надо было дать ответ. А какой? Вдруг это всё большая шутка, и они с Израэлем это всё подстроили ради того, чтобы от души посмеяться. Но могли ли эти глаза так искусно врать? — Ну, вообще не всей, а того, что от неё осталось, — Тич ожидал скорого ответа, но его не последовало, и он заметно сник. Наступила стадия «торга». — Каких-то жалких лет тридцать, ну, максимум сорок. — Тише, тише. Я просто думал. Да, Эд, я стану, — Боннет взял Эдварда за руку и улыбнулся. — Правда? — огонёк в тёмно-карих глазах вспыхнул ярче прежнего. Чёрные длинные ресницы дрогнули, а губ коснулась улыбка. — Правда, — уверенно кивнул Стид. Мужчина знал, что не стоило принимать слова всерьёз. Эдвард был пьян, сильно пьян, и эти слова он забудет уже через несколько часов. Но Стиду было приятно согласиться, поиграть с ним в счастливую пару и успокоить его. Так говорил разум. А сердце трепетало в груди и кричало, что всё реально и все вздыхания были не напрасны. Эмоции переполняли обоих. Эд крепче сжал руку Боннета и взглядом метнулся от его глаз ниже, остановился на губах. Тичу захотелось поцеловать Стида. Те, кто любят друг друга, всегда целуются. Он потянулся вперёд, одной рукой схватив обладателя самой красивой рубашки в этом баре за низ лица, и прижался к его губам своими. Тича качнуло, и Стид рефлекторно вцепился в его плечи, прижимаясь сильнее. Не столько страшно было упасть в целом, сколько упасть одному. Но это был их настоящий поцелуй. Стид запомнил, как борода щекотала щёки, как скрипела кожа под пальцами и как близко был Эд в тот момент. Иззи по-вороньи каркнул, но не от смеха. Он испугался, что Эд сейчас завалит Боннета вместе с его стулом, и местный уборщик ещё несколько дней будет оттирать с плиточного пола физиомию одного и мозги второго. Эд настойчиво прижимался к мягким губам, сминая их. Мужчина зажмурился так сильно, будто весь его мир теперь был сосредоточен лишь на только что им же выдуманной, но уже такой пылкой любви. Тич свободной рукой обхватил сидящего на высоком стуле Боннета за талию и прильнул к нему всем телом. От Эдварда терпко пахло алкоголем. Но без него этого поцелуя и вовсе не случилось бы. И сейчас Боннет ощущал тёплые прикосновения и лёгкое жжение на губах как послевкусие от внезапного и безрассудного порыва. Стид лишь на мгновение прильнул к Эду, положил голову ему на плечо, обнял за талию. — Ну что, за разрешением на брак? — Боннет отстранился и улыбнулся, радуясь своей шутке. — Даже из бара выходить не придётся. — Только через мой труп. Эдвард, тебе хватит на сегодня. Выдыхаешься всё быстрее и быстрее, поехали, я отвезу тебя домой, — Израэль, подойдя на несколько шагов ближе, громко и недовольно захрипел. Взглянув с нежностью Стиду в глаза, Тич улыбнулся уголками губ и отстранился. Его лицо вмиг переменилось, когда он обернулся к Хэндсу, и голос зазвучал иначе: — Да пошёл ты нахер! И Рэкхем пусть идёт нахер. Можете даже пососаться там на... на херу! — прорычал Эд, не глядя найдя руку Боннета и сжав её. — А я останусь здесь. С любимым. Услышав Израэля так близко, Боннет чуть на стуле не подпрыгнул и выпрямился, отклеиваясь от Эда. Слыша, как мужчина говорит со своим другом, Стид напрягся. Мало ли, вдруг алкоголь так подействовал, и настроение Тича сменилось на раздражённое. Такой Эд мог бы и пощёчину влепить, был уверен Стид. Но действия его говорили об обратном. Вновь это прикосновение к руке, милые слова. Как же это было прекрасно. Жаль, что не на трезвую голову, так было бы ещё лучше. Спустя секунду в голове щёлкнуло. Мужчине не послышалось, Эдвард послал своего супруга, ничуть об этом не жалея. «Получается, у них в жизни не так уж всё и гладко?» Желая увидеть недовольное лицо Хэндса, Стид демонстративно прижал Эда к себе, покачнувшись на барном стуле и обратился к Израэлю: — Я его не отдам. А если ты, Игги, завидуешь, то можешь пойти соснуть чёрту в аду! А Эд мой, — Боннет уверенно выплёвывал слова в лицо начавшему закипать Хэндсу. — Иззи. Меня зовут Иззи, — процедил сквозь плотно сжатые зубы Хэндс. — Да хоть Мария, — хмыкнул Стид уже куда-то в плечо Эдварда. От злости Иззи затрясло, но он отступил. Эд уже озвучил своё решение, и тот, как никто другой знал, что сейчас было бесполезно с ним спорить. Так и до драки недалеко, а сколько таковых на пьяную голову они пережили — уже не упомнить. — Я позвоню завтра, когда ты протрезвеешь, — выдохнул он спокойнее. — И тебе понадобятся документы на развод. Хэндс одним махом выпил последний на этот вечер шот и, прихватив своё пальто, ушёл. Эдвард внимательно следил за ним взглядом до тех пор, пока невысокая фигура не скрылась в коридоре, что вёл к выходу. И как только это случилось, Тич рассмеялся. Заливисто и громко и покрепче прижал к себе Стида. Боннету было почти всё равно на то, что говорил Хэндс. Сам-то не трезвее, чушь несёт, скорее всего. Эд не такой, он не бросит его. Он же только пришёл, не могло всё закончиться так скоро. И снова в голову ударили факты: Эдвард замужем и давно, семья — это важно. Но ведь только что он плевался ядом в сторону Джека. Всё путалось, ничего не сходилось, а голова кипела. Боннет фыркнул и вытряхнул навязчивые мысли из головы. Мужчина позволил себе находиться в настоящем моменте, когда всё шло хорошо. Тем более, судя по поведению Эдварда, его самого не волновали ни мнение супруга, ни слова лучшего друга. — Мелкий пёс, сам никогда не любил, вот и злится, — Эд, брови подняв, усмехнулся. — Его сухое филе ни один соус не спасёт уже. — Его проблемы, — пренебрежительно бросил Стид и рассмеялся. Хорошее сравнение. — А ты... ты не шутишь сейчас? Правда любишь? — Ну, ты же согласился быть моей любовью. А как любить без любви? — Эдвард и сам запутался в свои словах. Слишком много слова «любовь». Непривычно. — Любить без любви нелюбовно как-то, — Стид надеялся, что Эд поймёт этот бред, который Боннет нёс. Тич, ослабив объятия, оставил на талии Стида одну руку. Боннета хотелось касаться с нежностью, но большей, чем он сам, в этом мире и искать было бесполезно. Проведя пальцами по мягкой щеке, Эдвард восхищённо ахнул. Идеально выбритая, настолько, что под грубыми подушечками ощущались только морщинки от улыбки. Щёки уже начинали болеть, но Боннет не мог не улыбаться при виде Эдварда, тем более, когда он был так близко. — Ты такой красивый, — Эд ещё раз окинул лицо Стида взглядом и, снова приблизившись, уткнулся носом в его волосы. — И пахнешь. Охренеть. Летней свежестью, лёгким фруктовым вином. Мужики не должны так пахнуть. И мужики не должны носить такие рубашки. Но Боннету это чертовски шло. Тич еле заставил себя оторваться от светлых кудряшек. — Ты тоже. Правда-правда, — закивал Боннет, заправляя волосы мужчины за ухо. От Эдварда пахло кожей и спиртом от алкоголя, такой запах пощипывал нос, но Стида это не волновало. Он любовался длинными чёрными с проседью волосами, глубокими карими глазами и губами, вкус которых он чувствовал до сих пор. — А давай ещё выпьем? — Эд немного отстранился, придерживаясь рукой теперь не за своего «возлюбленного», а за стойку. — Бармен, всем рома за мой счёт, джентльмены изволят пить за любовь! — Да, но... — не успел Боннет договорить, как раздался возглас Тича, угощающего весь бар. Что-то не звучало это как что-то разумное. — Ох, Господи Боже, Эд. Ром? Думаешь, это хорошая идея? — Это не хорошая идея... — Эд подхватил слова Боннета, задумчиво растягивая, но вдруг почувствовал что-то вроде второго дыхания. — Это отличная идея! Самого чёрного рома за самую крепкую любовь! Бармен всё это время был безмолвным наблюдателем, судя по его лицу, привычной картины. Обычный вечер, когда Чёрная Борода изволит отдыхать на все. Мужчина потёр висок и с улыбкой потянулся к полке, на которой ровным строем стояли разноцветные бутылки. Вскоре по стойке покатились новые рюмки, в помещении поднялось облако древесно-горького запаха, и Эдвард начал зазывать всех подходить к стойке. Кто-то, видимо, уже знакомый с ним, подошёл сразу. Они с любопытством разглядывали его новую пассию, но, зная взрывной характер Чёрной Бороды, старались держать языки за зубами. — У него классная задничка! — подошедший к Эдварду здоровый мужик в бандане, хлопнул его по плечу. — Это да-а, — хрипло хохотнул Тич, и его лицо в мгновение стало сердитым, даже хищным. — Ещё раз на неё посмотришь, я тебе глаза выдавлю. Он проговорил спокойно, но его губа дёрнулась, с ней — усы. По-кошачьи, с пренебрежением. И тот предпочёл скрыться где-то в задних рядах зрителей, коих стало уже достаточно. Стиду осталось только вздохнуть и попытаться успокоиться. «В конце концов, что тут такого? Обычный вечер в обычном баре, тут и не такое творится», — подумал Боннет и выдохнул. Даже те, что с недоверием смотрели на такой аттракцион невиданной щедрости, вскоре столпились вокруг, держа крепкоалкогольные шоты. Последний Тич протянул Стиду. Боннет и правда чувствовал себя, словно на свадьбе. Только обстановка была менее располагающая. Но он в своей рубашке выделялся в толпе так же, как невеста в пышном белом платье. Не хватало только фаты. Мужчина перехватил у Эда шот и глянул на рюмочку. Ром как ром. — Это мой мужчина, Стид Боннет, и вот сейчас... — Эдвард перевёл взгляд на блондина и мягко улыбнулся. — Прямо сейчас, да, он согласился быть моим. Так и сказал, и вы все свидетели этому! От выпитого Эда мазало, его речь была громкой и сбивчивой, но он уставился на Боннета с такой нежностью, с какой никогда ни на кого не смотрел. Словно кроме чувств Чёрной Бороды и их объекта в этом мире никого не существовало. Свободной рукой Эд прикоснулся к тёплой щеке Стида и провёл большим пальцем, очерчивая лицо. «Самый красивый...» — читалось в его карих глазах. Боннет перевёл взгляд на возлюбленного и тут же ощутил прикосновение на щеке. Стид влюблённо вздохнул. «Неужели чувства — это так просто? Или это я всё усложняю?» — вдруг задумался он, но на это не было времени. Кто-то из бара уже решил, что им делать. — Поцелуй его! — сказал кто-то из толпы. И все зашумели, по помещению прокатился переливистый звон бокалов. Кто-то чокался друг с другом, кто-то застучал по стеклу, как на самой настоящей свадьбе. — Можно? — внезапная слабость охватила решительного Чёрную Бороду, когда он снова приблизился к лицу Боннета. — Нужно, — Стид вдруг осмелел. Мужчина разом выпил шот рома, на секунду зажмурился и повернулся к Эду. Чёрные ресницы дрогнули, и Эдвард удивлённо проследил за тем, как Стид опустошил рюмку. — Горько, — выдохнул он в лицо Тичу и первым накрыл его губы своими. Эд почувствовал, как его лицо окатило жаром и пряным запахом. Он успел закрыть глаза, и его губы встретились с губами Стида. Не обманул, и правда горькие. И нежные. Тич запустил пальцы в светлые волосы и сжал их в кулаке. Немного потянув вверх, он углубил поцелуй, толкнувшись навстречу языком. А всё вокруг продолжало звенеть. Утром Стид успеет сто раз пожалеть о том, что делает сейчас, но разве это того не стоило? После всей этой влюблённости, неловких разговоров в большой компании, переглядываний без смыслов это было наградой. Эдвард не был какой-то большой мечтой, которую невозможно исполнить. Он был совсем близко, оттого и недоступен. Стид боялся показаться глупым, но, кажется, его рубашки уже сложили мнение о нём. Эдвард был тайным желанием Стида. Но сейчас Боннет настойчиво целовал мужчину, держа его за талию и сжимая её. Его язык встретился с языком Эда, горький привкус усилился. Стид этого не чувствовал. Он позволил Эдварду взять инициативу, но отпускать не собирался. Эд, немного склонив голову, прижался носом к щеке Боннета и оттого шумно засопел. «Для милого цветочка он охуенно целуется», — мелькнула мысль, от которой внутри всё всколыхнулось. Не будь здесь нескольких рядов зрителей, Тич бы готов добровольно лечь перед Стидом на лопатки. Согласился бы тот или, раскрасневшись, замямлил и начал тереть пальцы? Эдвард хотел бы проверить. Он дразнился, медленно отстраняясь и проведя кончиком языка по нижней губе, разорвал поцелуй. — Не всё сразу... — он тихо шикнул и улыбнулся. — Хватит с них зрелищ. Стид нехотя ослабил хватку и отстранился от возлюбленного. Мужчина отвёл взгляд и усмехнулся, облизывая губы. Этот день он явно надолго запомнит, если не напьётся до состояния Эда. Отойдя на шаг назад, Чёрная Борода схватил со стойки рюмку с ромом и опрокинул её в себя. Но даже ром не смог убрать оставленный Стидом сладкий привкус на губах. Эд облизнулся, глядя на людей вокруг. Те стали заметно тише, словно ждали чего-то. — Морской Дьявол, как я люблю этого парня! — он надрывно закричал и с размаху разбил рюмку о пол. — Ещё рома всем! От неожиданного крика и звука бьющегося стекла Стид вздрогнул и прижался к Эду, находя на ощупь его руку. «Ура-а!!!» — гул снова заполонил помещение, и все двинулись к стойке, а Тич прильнул к Боннету, обняв того обеими руками. Он сам еле стоял на ногах, но помог Стиду слезть со стула и настойчиво потянул за собой. — Теперь нам не помешают, пойдём отсюда? — он сделал шаг и под подошвой заскрипели осколки. Чтобы и бармен окончательно отстал от Тича, он, перед тем как уйти, вскрыл свой бумажник и выложил пачку купюр. — Ты наливай-наливай, — он пристукнул кулаком по столу, и тот подмигнул мужчине. Такого Чёрную Бороду все обожали. Но сейчас это был не широкий жест. Это были отступные, плата за возможность украсть Боннета и раствориться, отвлекающий манёвр. — Пойдём! Но куда? — Стид задался вопросом слишком поздно. Эд уже тянул его куда-то. — Как куда? — он усмехнулся так, словно Стид выдал самый глупый вопрос в мире. — А, ну да, к тебе или ко мне? — А-а-а... ну-у... — Стид замялся. Позвать Эда к себе или поехать к нему? Наверное, первое. Дома было чисто, Месть накормленная, дети к Стиду не приезжали уже пару недель. Да, точно, надо позвать к себе. На эту чашу весов легли и внутренние страхи Боннета. Как можно ехать домой к человеку, которого, возможно, ждёт дома кто-то? Супруг, например. От одной мысли, что его могут застать с чьим-то мужем, Стида встряхнуло. Он много слышал о крутом нраве Рэкхема и даже несколько раз видел его в не самом лучшем расположении духа. И даже если Эд собирался переспать с ним, Боннет уже искал тысячу и один предлог, чтобы этого не делать. Из размышлений Стида вытряхнул Эдвард, потянувший его на себя. Тич заплетался в собственных длинных ногах и, казалось, его удерживали от падения только тяжеленные ботинки. И рука Боннета. Мужчина крепко держался за неё. А внутри поднимался десятибалльный шторм. — Нет, отмена. В туалет, срочно, — сдерживая ком в горле, Эд резко изменил направление движения. — Я не смогу терпеть, прямо сейчас.***
— Нет! Стой! Не продолжай! — чуть не завизжал Люшиус, даже через телефон напугав Месть, что спала рядом. — Почему? — смутился Стид, прервав свой рассказ, который только начал набирать обороты. — Потому что секс в толчке бара это мерзко, Боннет! Фу! — Сприггс изобразил рвотный позыв. — Ты дослушай меня сначала, потом кривись, — мужчина фыркнул, осаживая друга. — Ладно. Только без подробностей, — цокнул языком и, скорее всего, закатил глаза Люши. — Но если я спрошу, ты не отвертишься. Продолжай.***
— Э-эд? — позвал Стид, но тот не слушал. Тот активно распихивал локтями толпу, продирая дорогу к уборной. Когда же мужчины вбежали в туалет, Тич отпустил руку Стида и так стремительно ворвался в кабинку, что даже не закрылся. Дверь громко хлопнула. Из-за неё донеслись странные и даже страшные звуки, будто они исходили из адского жерла. Иззи был прав, Эдвард был уже не тем парнем со стальным желудком и печенью, и теперь вся вечерняя выпивка просилась наружу. Боннет остался ждать у раковин. Он был растерян и смущён. Эду просто стало плохо, слишком, чтоб это объяснять, а он надумал себе неизвестно чего. И теперь Стид ничего не мог поделать, он просто стоял и посматривал то в зеркало на себя, то на кабинку. «Эдди...» — с грустью подумал Боннет. — Блять, борода, — вдруг раздосадованно зашипел Тич. Какое-то время ещё слышались звуки и, кажется, всхлипывания, но после мужчина затих. Совсем. Эда одолели «вертолёты», и он не хотел шевелиться, чтобы голову не повело ещё сильнее. — Детка, любимый? — ловя ртом воздух, он негромко заговорил. — Да? — Стид моментально откликнулся, его сердце сжалось. Он толкнул рукой дверь, та открылась и уперлась в ботинок Эда. Он сидел на полу, вытянув ноги и спиной облокотившись о стену кабинки, и обеими руками упирался в пол, чтоб «заземлиться». Обычно это помогало от головокружения, но не сейчас. — Ты как? — осторожно протиснувшись, Боннет присел на корточки рядом. — Ещё минутку и всё пройдёт, — пролепетал Тич, закрывая глаза. — Надо посидеть. — Посиди, Эд, всё хорошо. Я с тобой, — Стид ласково потрепал мужчину по коленке. — Или лучше домой? Эдвард уложил руку на плечо Боннета и, сжав его, начал подниматься. Тич не хотел, чтобы этот вечер заканчивался. Он ведь такой замечательный. А значит нужно было делать вид, что всё в порядке. Второй рукой схватившись за крючок, торчащий из стены, Эдвард дёрнулся вверх и, обломав его, снова плюхнулся на задницу. Боннет подхватил его за талию и почти свалился вместе с ним, но успел поймать равновесие, держась за стенку. — Может, всё-таки домой? — вздохнул Стид. — Я не хочу, — Тичу оставалось только капризничать. — Эдвард, милый, — Стид погладил мужчину по голове. — Дома хорошо, тепло, чисто... — Я не поеду домой, — Эд проговорил уже серьёзнее. — Я останусь с тобой. В этот вечер для Тича было важно, чтобы Стид был рядом с ним. Они только нашли друг друга. И, неужели, это всё было только для того, чтобы потерять? В голове Эдварда всё выглядело, как самая настоящая трагедия. — Я не могу, тут мы... — он засопев, широко раздувал ноздри. — Я не хочу. Слова о чувствах никогда не были его сильной стороной, особенно сейчас, когда было сложно подобрать даже обычные. Эд схватил руку, что секунду назад гладила макушку, и посмотрел Стиду в глаза. Взглядом самой преданной уличной собаки, которая за кусочек еды была готова идти за новым хозяином хоть на край света. Стид тихо и добродушно рассмеялся. Пьяный, глупенький Эдвард. — Эд, но... я не собираюсь тебя оставлять дома одного, — Боннет погладил руку, перехватившую его. — Поехали ко мне? Что думаешь? Эти большие карие глаза. Как можно им перечить хоть в чём-то? Вот и Боннет не знал. — У меня дома есть, что выпить и поесть. И душ, — Боннет был уверен в том, что Эда стоит уводить, вот только тот не соглашался. И Стид пошёл ва-банк. — И кошка. Эдвард нахмурился. Он так усердно думал над предложением, что в голове заскрипели шестерёнки. Он и Стид будут ночевать вдвоём. Ещё и не в его холостяцкой берлоге, а в доме Боннета. Должно быть, там большая кровать с шикарным постельным бельём, всё уставлено свечами и пахнет, как в оранжерее. — Конечно хочу! — услышав про кошку, Тич окончательно растаял. Теперь он хотел поскорее убраться отсюда. Он крепче взял за руку Стида, второй упёрся в пол и перевалился на колени. Эд схватился за дверную ручку, переставил одну ногу, затем вторую — и победа. Стид вскочил и пошёл следом за Эдом. А Тича, тем временем, мотало из стороны в сторону. Боннет подхватил возлюбленного за талию и положил его руку себе на плечо. — Осторожнее, солнце, — негромко проговорил мужчина, ведя Эда к выходу. «Я солнце...» — тихо выдохнул Тич. И внезапно идти стало так легко. Ему казалось, что это любовь подарила второе дыхание и крылья. На деле же, уставший Стид еле тащил Эда на себе. От Тича разило, но Стид терпел, пробиваясь через упившуюся ромом толпу. Уже на улице, свалив Эда на лавочку, мужчина смог хоть чуть-чуть выдохнуть. — Эдди, ты как? Полчасика до дома потерпишь? — Боннет погладил Эда по талии и заглянул в глаза. Прекрасные глаза Эдварда блестели счастьем и алкоголем. — Я постараюсь, — Тич кивнул. — Но рядом с тобой сложно терпеть. Сложно было понять, что он имел в виду, но на его лице появилась улыбка. Пока Боннет вызывал такси, Эд сидя смотрел на небо. Оно было такое чёрное и глубокое, как море в шторм, а пьяные звёзды на нём выписывали круги, складываясь во всё новые и новые дорожки, точно пунктирные линии на карте. Тич прищурился, блуждая взглядом от точки А до точки В, как его лицо окатил свет фар. Карета прибыла, душа требовала продолжения банкета, а сердце — чтоб эта ночь никогда не кончалась. Стид подал Эдварду руку и помог ему встать. Мужчина долго пытался впихнуть любимого в такси и устроить его там удобно. Но Тич со всего размаха грохнулся на сидение, приложившись затылком о твёрдый подголовник. Из-за уже закрытой двери машины послышались громкие маты. Таксист, явно не обрадовавшийся такому клиенту, надавил на газ. — Э-э-эй! — Эдвард заколотил в спинку водительского сидения. Авто снова остановилось. Усевшись рядом с Эдом, Стид выдохнул. И Эдвард, ощутив мягкое плечо под своей головой, успокоился. Минут двадцать, и они будут дома, в тепле и уюте. Боннет взял Тича за руку и улыбнулся. Они прямо сейчас едут вдвоём домой к Боннету — с ума сойти можно. Эд погладил большим пальцем тыльную сторону ладони Стида. Ему нужно было лишний раз убедиться, что всё не сон, и его возлюбленный рядом — самый настоящий. А когда он заговорил, Тич ахнул. — Ты как сейчас? Лучше, хуже? Попросить открыть окно? — волнуясь о комфорте Эда, мужчина начал сыпать вопросами. Тич кивнул. Водитель и рад был открыть окно, от запахов бурной ночи аж начали потеть стёкла. Эдвард удобнее поджал ноги и начал сползать к Боннету на колени. — И обними, — пробормотал он тише. — Ох, Эдвард, — только и смог выдохнуть Боннет. И нужны ли тут были слова? Никакие на ум не шли. Стид ласково обнял Эда и погладил по голове, густые жёсткие волосы немного спутались. Эдвард Тич, который так долго притягивал Стида к себе, был тем, о ком всегда хотелось думать, с кем хотелось говорить, сейчас был здесь, в объятиях. Всё-таки иногда походы в бар заканчиваются хорошо. Эд устроился полулёжа, прижавшись к груди Стида головой и по-хозяйски уместив одну руку на его колене. И уже через пару минут шумно засопел. На поворотах он дёргался и крепче впивался пальцами уже в бедро Боннета, возмущённо бурчал, пожёвывая собственную бороду. Тем временем за тонироваными окнами замелькала знакомая улица, и машина начала сбавлять скорость. Вскоре она остановилась у одного из дворов. — Эд. Эдвард, вставай. Милый, — Боннет еле растолкал Тича. Тич открыл глаза. Но осознанности в них не было ни на грамм. Он едва ли понимал, где находится, но рефлекторно хватался за того, кому доверял. Стид повёл его, сонного, домой. Приложение уже списало деньги и Стид поставил одну звезду водителю. Мужчина практически внёс Эда на себе в дом. А дома хозяина уже встречала малышка Месть. Дверь хлопнула, и Эд от звона в голове поморщился. Зато он помог немного прийти в себя. Тич осмотрелся, затем принюхался. Уютно и сладко. — Ты живёшь в пряничном домике? — отпрянув к стене, Эдвард вопросительно посмотрел на Боннета. — Нет, ха-ха-ха! — Боннет глуповато засмеялся. Он разулся и пошёл в кладовку, что была под лестницей. Эдвард потянулся вниз, чтобы расстегнуть ботинок, но голову моментально закружило. Сделав несколько шагов от стены, он наступил на пушистый хвост. Раздался истошный кошачий вопль, а за ним грохот, с каким обычно пьяное тело падает на пол. Стид оставил Эда одного буквально на пару минут. На пару чёртовых минут. Он отошёл, чтобы найти тапочки для Тича, но смог найти только плюшевых зайчиков. Кажется, в них когда-то играла Альма, но они ей быстро надоели. «Всё в порядке, он просто сидит где-нибудь на полу и...» — мысли прервали громкие звуки. Перепуганный, Стид выбежал из комнаты, держа в одной руке тапок, в другой зайца. Эд, повалившись на ровном месте, захрипел. Он лежал на боку рядом с входным ковриком, на котором красовалось «Welcome to my home», закрывая своей задницей половину фразы. Подняв одну ногу, Тич всё же смог расстегнуть ботинок. В таком положении Стид его и застал. Месть тем временем обиженно мяукала с верхних ступенек лестницы. — Боже мой, Эдвард! — Боннет бросил на пол зайца, прижал к себе тапок и сел к Тичу. — Ты как? В порядке? Сильно ушибся? Бросив попытки разуться, Эдвард перевернулся на другой бок и уставился на Боннета жалостливым взглядом. И когда тот присел с ним рядом, внезапно обхватил его ногу обеими руками и захныкал. — Я сделал ей больно, — нижняя губа задрожала, а вместе с ней и всё лицо. — Она меня не простит. Тич метался взглядом то к Стиду, то смотрел куда-то за его спину, вероятно, на Месть. В уголках его глаз собрались слёзы. Стид растаял. Это был тот момент, когда Эд нуждался в нём. Наверное. — Ты чего, простит конечно! Ты можешь дать ей покушать, хочешь? И погладить её можно. Её Месть зовут, кстати, — Боннет сыпал почти бессвязными предложениями, лишь бы успокоить Тича. Мужчина вытирал подушечками пальцев уголки глаз возлюбленного, гладил по голове и всё ещё зачем-то прижимал к груди пушистый тапок, пары у которого не было. — Хочешь ещё выпить, Эд? Или в душ? Чего ты хочешь? — Стид пытался завлечь Тича хоть чем-то. — А она перестанет на меня обижаться? — закапризничал он, глядя в глаза Боннету. — Перестанет обязательно, не переживай, — мужчина успокаивал Эда, мягко улыбаясь. Эд перебрался выше, к бёдрам, обеими руками перехватываясь за ягодицы, и лицом вжался в живот. Он представил, как уютно было бы лежать вместе так на кровати, окутанными ароматами сладкой свежести и пряной лаванды. Но сил хватило только на то, чтоб крепче стиснуть Стида и глухо пробормотать прямо в него: — Раздеться, — он задумался. — И тебя. Его кожу и правда поскорее хотелось сбросить. Она вся гадкая и липкая, пропитанная солью. А ещё не давала чувствовать тепла прикосновений. Эд снова умоляюще посмотрел в древесно-карие глаза. Стид напряг зад и попытался переложить руки Тича повыше, но тщетно. Тёплое дыхание Эда щекотало живот, это было приятно. Но Стид не мог дать Эду себя. Боннет был из тех, в чьих принципах было табу на пьяный секс на одну ночь. — Давай сначала разберёмся с первым, хорошо? — с усилием мужчина сгрёб возлюбленного с пола и потащил в свою комнату. Тич улыбнулся. Его настроение — экстремальный аттракцион, и сейчас машинка без страховки начинала свой подъём. И Эд тоже. Кряхтя, он стянул ботинки, внезапно показывая этому миру милые розовые носки с динозаврами. Одной рукой опираясь на плечо Боннета, Тич расстегнул бесчисленное множество кнопок и застёжек на куртке, затем и на брюках. И каждую он нашёл безошибочно быстро — опыт не пропить. Если он уезжал из бара не один, и его сопровождающим был не Иззи, всё заканчивалось именно так. В незнакомой квартире, на грани реальности и пьяного бреда. Хотелось близости, чувствовать себя любимым. И будучи пьяным, это было проще найти. Пусть случайное, пусть всего на одну ночь. Чёрная Борода принял то, что теперь в его жизни может быть только так. Боннет потянул Эда за собой, он не мог бросить его на полу, пьяного и грустного. Они вместе поднялись в спальню, а когда Тич, с которого почти свалились брюки, недовольно посмотрел на Стида, тот поспешил расстегнуть пару пуговиц на рубашке. Притащив мужчину к нужной двери, Боннет осторожно подтолкнул его в спальню. На её пороге Эд окончательно и уронил на пол свои штаны, и два шага спустя рухнул на кровать. Стид поморщился, представляя, как теперь будет болеть всё тело его возлюбленного, но тот оказался в порядке, даже отчего-то улыбался. Выдохнув с облегчением, Боннет полез в шкаф за баньяном. Только вот мужчина не помнил, куда положил его в спешке сборов в бар. Нагнувшись к самой нижней полке, Стид вдруг услышал: — У тебя и правда классная задница, — Эдвард хихикнул, лёжа на боку уже без куртки. — Э-э-э… спасибо! — замялся Боннет, медленно поворачиваясь. — Иди ко мне, — снова приподнявшись на локтях, Тич поманил блондина пальцем. — Я так… Ты… — Стид чувствовал, как от напряжения ломался его голос. Нужно было срочно что-то придумать. — Ты полежи пока тут, а я в душ схожу на две минутки. После бара же, все дела… Отговорка оказалась слишком реалистичной. Боннету действительно не хотелось ложиться в постель, когда от него самого несло, словно от стакана с выпивкой, в котором тушили окурки. А Эдвард ещё и выглядел так же. Стид с сочувствием вздохнул. За кожаной курткой на пол полетела футболка, Тич полулежал перед своим женихом в одних трусах. И его не смущал такой вид, пусть под тонкой тканью было видно больше положенного. Он пытался усесться и снова позвать Стида к себе, но слова не шли, ещё и шатало, точно мачту в шторм. Эд сдался и опустился на спину. Его мысли метались от порыва прямо здесь и сейчас предаться акту любви до желания сдохнуть. Переставало хватать воздуха, он потёр горячей ладонью покрасневшее лицо и в ответ только кивнул. Боннет тут же ухватился за возможность сбежать, быстро ретировавшись в ванную. Но даже тут он сумел позаботиться о возлюбленном и забрал его грязные вещи. Те, что можно было, он бросил в стиральную машинку, утром они будут пахнуть детским кондиционером для белья. «Кто вообще придумал, что мужчины должны пахнуть болью и камнями?» — подумал Боннет, стоя в душевой кабине. Мужчина быстро намылился и зафырчал от попавшей в нос пены. Стид и правда управился за две минуты, и даже успел накинуть халат и натянуть нижнее бельё. Физически он был готов возвращаться к Эду, морально — нет. Эдвард начал засыпать сидя. Но всё внутри не могло успокоиться, клокотало, переворачивалось и пульсировало. Неприятно, не так, как когда он целовал Боннета или просто смотрел в его глаза. Мужчину качнуло, и он широко распахнул глаза, схватившись рукой за спинку кровати. На корне языка почувствовался кислый привкус. Поджав кулаком рот, Тич бросился туда, откуда доносился шум воды. Одним толчком он открыл дверь уборной и, увидев унитаз, упал перед ним на колени. Стид даже не сразу понял, кто ворвался в ванную, но всё равно испугался такого внезапного появления. Спрашивать о состоянии Эдварда было бессмысленно, поэтому Боннет завязал халат потуже и сел рядом с мужчиной. — Крепись, — сочувственно вздохнул Стид и собрал Эдварду волосы, держа их. Эда тошнило. Сильно и отвратительно, словно наружу выходили разом все его демоны. Когда очередной позыв закончился, он обессиленный улёгся плечом на сидушку. — Спасибо, — Тич кулаком вытер мокрые глаза. — Сейчас легче... Хорошо. Он пытался уверить Стида, что всё в порядке, но ему удавалось давить только рваные слова, и такие же полужесты. Вечер его мечты превращался в то, что скорее хотелось закончить и забыть. И в этом был виноват только сам Тич. — Посиди немного, я принесу воды и таблетки, — Стид только погладил Эда по спине, тяжело вздохнув. Боннет спустился в кухню, налил воды из графина в стакан из какого-то кафе и порылся в аптечке. Выкинув на стол уже третий блистер таблеток от диареи, мужчина нашёл активированный уголь. Как и обещал, он вернулся быстро и с лекарством и раздосадовано вздохнул от представшей перед ним картины. Эд стоял, наклонившись к раковине, и глотал холодную воду прямо из крана, присосавшись к нему губами. Утолив жажду, он выпрямился и посмотрел на себя в зеркало. Одной попыткой умыться тут вряд ли получилось бы отделаться, даже его тяжело работающая голова это понимала. И Тич молча зашёл в открытую душевую кабинку, споткнувшись о её порог. — Стой, стой, давай помогу, — мужчина поспешил к Эдварду и включил душ. — Нагнись чуть-чуть на меня. Можешь опереться. Тич не пытался подглядеть под чужой халат, не шутил и не стрелял глазами. Всё было плохо. Поймав ладонями струйки воды, он провёл влажными руками по лицу, вокруг глаз расплылись дымчатые облака от косметики. Стид сделал воду чуть теплее и стал умывать Эда. Тот сопел, рычал и мотал головой, но Боннет терпеливо тёр его лицо своей ладонью. А вот бороду просто так было не спасти — здесь нужно мыло. Эдвард не стал упрямиться и склонился ближе к Боннету. Тот знает, как надо, он нежный и всегда поможет. Но в этот раз получилось не так нежно, как Эд себе представлял. Он растерялся и даже глотнул немного воды, затем на губах появился горький привкус мыла. Но Тич терпеливо ждал, когда закончатся все процедуры. И может тогда хозяин дома пустит его в свою кровать. Эдвард тряхнул головой, как пёс, попавший под дождь, и окатил Боннета прохладными каплями. Затем вышагнул из кабинки и поправил мокрые трусы, что прилипли к заднице. Теперь Тич просто благоухал лавандой и розами, запахи бара испарились. Правда стоило всё это полностью намоченного белья. «Теперь только снимать… Ну, нечего было выкручиваться», — пожал плечом Стид и подал Эду пушистое полотенце. Взяв его, тот уткнулся в него лицом. Он делал всё на автомате, действуя по приказу капитана своего сердца. — Больше не тошнит? Тогда вытирай лицо и пей таблетки. Утром будет лучше. Я пока расстелю постель… — Боннет почти вышел из комнаты, но тут же осёкся. Вдруг Эду не захочется спать вместе? — Ты только не уходи, — Тич на секунду замер, отняв полотенце от лица. — Не хочу один. — Я… — Стид замялся на секунду. Его сердце сделало счастливое сальто. — Я не уйду. Обещаю. Я… буду ждать в спальне. Сведя брови к носу то ли сердито, то ли от смущения, Эдвард проводил Боннета взглядом. А затем кивнул и закинул в рот таблетки, запивая их водой. Он задержался ещё на немного, оставив за собой пустой стакан на краю раковины и мокрое белье на сушилке. Боннет расстелил постель, взял из шкафа покрывало и положил его рядом с пледом, которым обычно накрывал кровать. Подушек было предостаточно, пижам особо Стид не носил, так что всё было готово к совместному сну. Остался только… Эд. Он зашёл в комнату абсолютно голый, отчего Боннет смутился и даже, кажется, покраснел. Главное было не паниковать. — Я сейчас, — пробормотал мужчина и вылетел из комнаты. «Какой же он...» — присев на край кровати, Эдвард влюблённо вздохнул. Тичу было необходимо тёплое тело рядом. Чувствовать прикосновения, слышать дыхание, в тишине и одиночестве он сходил с ума. Навязчивые мысли не покидали головы. Дома от этого его спасала Королева Анна, она укладывалась рядом на подушку. Здесь оставалось надеяться только на то, что Стид не откажет. По спине пробежался холодок. Тошнота и головокружение отступили, но им на смену пришли озноб и полное бессилие. Эд потянул на себя плед и спрятался под него, оставив торчащей только макушку. Под большим и пушистым пледом сразу стало теплее, но минуты тянулись мучительно медленно. Боннет забежал в ванную. Там он сменил одну партию белья второй, оставив на ночную стирку, а уже чистое повесил сушиться. Он быстро вернулся к Эду, увидев, что тот уже успел оценить мягкий флисовый плед. Рядом с ногой Боннета гордо вышагивала Месть. Тич уже спал. Он уткнулся лицом в подушку и храпел, обнимая другую, лежащую рядом с ним. Не дождался, пусть и прошло всего несколько минут. Стид мягко улыбнулся. Эдвард вымотался и уснул, такое чудо. Боннет снял баньян, повесил его на вешалку и пошёл к Эду. Он поднял на руки пушистую Месть и положил её в ногах, где она замурчала, а вскоре устроилась и уснула. Мужчина лёг в постель к Тичу и поморщился от звуков храпа. Да, надо будет потерпеть немного, чтобы уснуть. Эдвардом сейчас можно было только любоваться. Стиду нравилось в нём всё, этого уже было не отнять. Он приблизился и поцеловал Тича в тёплый смуглый лоб. Эд засопел и забормотал что-то, Боннет разобрать не смог. Тича лихорадило, всё его тело трясло. Он то крепче сжимал подушку, то вовсе откинул её к стене. Храп затих, когда Эд с недовольным скрипением перевернулся к Стиду лицом. Подушка под его головой была мокрой, и в центре осталась вмятина от носа. Мужчина фыркнул, убирая влажные волосы в стороны, а они лезли в глаза и щекотали нос. Его потряхивало, словно от холода, но причина была не в этом. Боннет чувствовал кожей его тепло. Тич придвинулся к мужчине и прижался всем обнажённым телом. — Спокойной ночи, Эд, — тихо проговорил Стид и укрылся одеялом. Только на грани сна и бодрствования мужчина почувствовал, как его обвивают горячие руки.***
— Погоди, погоди! — очередной влюблённый вздох Стида прервал Сприггс. А Стид, пока рассказывал всё, перевернулся миллион раз, разворошил кровать и заобнимал Месть, та едва вырвалась из крепких объятий и смогла сбежать. — Хочешь сказать, что ты и Чёрная Борода просто завалились спать. Вместе? Голыми? И больше ничего? — Ну... да? А что мне было делать? Он уснул, я тоже. Чай не предложить, тем более после рома, а ждать, пока он протрезвеет, не было смысла, — нахмурился Боннет. Люши выдохнул, но Боннет живо представил, как скривилось лицо парня от разочарования. По правде говоря, Люшиус удивился бы куда больше, расскажи ему Стид о бурном сексе после вечера в баре. — И-и-и… Как он тебе вообще? — и раз Боннет закончил свой рассказ, Люши начал сыпать вопросами. А у него их было много. Сприггс всегда был таким сплетником, но Стид был не лучше. По правде говоря, мужчины сплетничали только друг с другом, Боннету было больше не с кем. Разве что Роуч, его знакомый по работе и по совместительству начальник, иногда рассказывал какие-то бешеные истории. — Он хороший, правда. Он обещал мне любовь той ночью, но я что-то... как-то... эх, ты понял меня, в общем, — вздохнул Стид. — Он был пьяный, но в целом очень милый. И капризный немножко. — А ты же успел его разглядеть? — Люши хлопнул по чему-то, задел телефон, а на фоне, кажется, посыпались карандаши. — У него большой? Боннет закатил глаза. Ну какое могло быть разглядывание членов, когда у него были только чистые и невинные намерения?! Но вопросы друга даже забавляли. — У него шрамы на животе и руках, ожоги и много-много тату. На его коже это так красиво... Люшиус! Я не смотрел! Это неприлично! — возмутился Боннет. — Ты разглядывал его татуировки и шрамы, и ни одним глазком не посмотрел туда! Не верю, — по очередному вздоху было понятно, парень сейчас закатил глаза. — А прилично, будучи пьяным в стельку, подходить и на глазах у всех засасывать тебя без спроса? — Иу-у, Люшиус! Это другое! Совсем другое! — вздохнул Боннет и поморщился. На том конце послышалось тихое и протяжное «мда-а» и лёгкое постукивание пальцами. Сприггс задумался, он пытался подобрать такие слова, чтоб не обижать Стида, который несмотря на всю глупость своего положения, кажется, сейчас был искренне счастлив. — А утром? Вы могли это сделать утром. Или, погоди. Он подумал, что всё было, и у него внезапно появились неотложные дела? Только не говори, что ты ещё накормил его завтраком, одел в чистенькое и чмокнул в лоб перед тем, как он сбежал от тебя и пообещал, что позвонит... — снова затараторил голос в трубке. — Вообще... ну... — Люши и сам обо всём догадался. — Так всё и было? Полный провал. Парень замолчал. Всё выглядело однозначно, но он не озвучил очевидного, ранить чувства друга ему не хотелось. Боннет, ослеплённый своей влюблённостью, когда-нибудь сам всё поймёт. Стоило оставить его наедине со своими ошибками. — Только не вздумай звонить или нарочно искать с ним встречи. Навязчивость пугает и отталкивает, а если он захочет, сам тебе позвонит, — заметив, как друг совсем сник, Люши сменил тон на более мягкий. Сприггс, что касалось вопроса отношений, был кем-то вроде наставника для Боннета, с которого явно не стоило брать пример. С его багажом отношений и партнёров можно было водить лекции в огромных аудиториях. Только у самого Люши в личных делах всё равно не клеилось. Он искал своего единственного принца, но отчего-то ему на пути встречались одни копытные. Вот он и набивал себе шишки, чтобы его друг смотрел на него, и так не делал. Стид вдруг смутился. Он не жалел о рассказаном, ему стало стыдно за себя и за то, что он такой влюблённый великовозрастный дурак. — Ладно, всё равно. Как у тебя с Питом? — Боннет попытался хоть как-то нарушить неловкую, давящую на мозг тишину. — Давай не будем о нём! — возмутился парень, но продолжил говорить. — Мы решили, что нам необходим перерыв. Уже и не знаю, нужны ли мне эти отношения... Он выдержал драматичную паузу и продолжил болтать, зная, что Стид выслушает его. Отвлечься на чужие проблемы иногда было полезно. Это помогало не увязнуть в своих. Болтовня друга стала белым шумом, когда Боннет погрузился в свои мысли.Кажется, будто он ушёл месяц назад, а может и год. Почти не верю, что он был у меня дома этой ночью. Не думал, что так получится, не думал, что когда-либо вообще уеду с кем-то горячим из бара к себе домой. Даже думать об этом как будто стыдно. Звучит неприлично, а на деле… На деле я рад, что ничего не вышло. Я не могу так просто переспать, мне не хватает простого щелчка пальцев или как это происходит. И получилось, что я соврал. Пока не знаю, во благо ли, но буду надеяться на лучшее. И даже если это был конец, хотя бы он был приятный.
Stede Bonnet