Твоё, моё, наше

      Громкий и торопливый стук каблуков раздавался на весь этаж клиники, разрезая утреннюю тишину и вызывая у секретаря жутко-волнующие предчувствие. Молоденькая девушка быстро подскочила с мягкого кресла для посетителей и чуть ли не пустилась навстречу своей начальнице и, по совместительству, подруге, но та уже подбежала к стойке администратора. Тяжело дыша, женщина остановилась и прижала руки к грудной клетке в попытке успокоить сбивающееся дыхание.       — Мерлин! Не пугай меня! — секретарь умоляюще уставилась в покрасневшее лицо Гермионы Грейнджер. — Скажи, что всё прошло хорошо! Скажи!       Девушка смешно сложила руки в молящем жесте, отчего Гермиона слегка улыбнулась, всё ещё не отдышавшись, она только кивнула, уж перед Марисой держать интригу не стоит, того гляди расплачется на месте.       Мариса Стоун - самый чувствительный человек, повстречавшийся в жизни Грейнджер. Она могла сочувствовать до истерики, злиться до слез, любить до пятого этажа в Мунго. Собственно, именно там они и познакомились три года назад во время её стажировки.       Девушка была ненамного младше её самой, но выглядела тогда совсем подростком: худое угловатое тело, светлые волосы всегда в двух тонких косах, обкусанные ногти и вечно затравленный взгляд. Подросток, над которым жестоко поиздевался человек, которого она полюбила, что и привело к помутнению рассудка и, в дальнейшем, к заключению в изолятор. Гермиона часто заходила проведать бедняжку, та уже давно ни с кем не общалась, да и посетителей у неё не было. Было лишь вынужденное соседство с человеком со схожими проблемами. Но общение у них не шло совершенно, пару раз они даже подрались, и Грейнджер приходилось разводить их по разным сторонам, отвлекая разговорами и всевозможными байками.       Со временем из тихого забитого ребёнка показалась очень умная и образованная натура, чему Грейнджер была слегка удивлена. Было ясно, что с девчонкой много занимались маггловской наукой, химией, литературой, этикетом, да и Мерлин знает, чем ещё. Только вот девочка была чистокровной, это было отмечено в карте, что и удивило Гермиону тогда, как и соседку по палате. Мариса мало говорила о родителях, а если говорила, то глаза её заливали слезы, поэтому вопросы о них звучали всё реже и реже. Гермиона стала приходить ещё чаще, проводя часы в беседах о новшествах медицины у магглов, в особенности генетики. Мысли в её голове структурировались вокруг такой волнующей её темы.       Темы репродуктологии.       Мариса много рассказывала, как выросла у магглов данная область медицины за последние годы, чего нельзя было сказать о магах… Тут уже и соседка согласилась, впервые вступив в беседу.       В итоге, после лечения они оказались вместе, в «Клинике репродуктивного здоровья», которой заведовала на данный момент Гермиона Грейнджер. Мариса стала её помощницей и параллельно проходила обучение в медицинском университете Лондона. По вечерам она стажировалась в Мунго, собираясь стать доктором в «КРЗ» Гермионы.       Сейчас же девушка скакала по холлу с радостными криками, заставляя докторов, которые находились поблизости, испуганно выскакивать из своих кабинетов. Они сердито оглядывались и поднимали глаза к небу, хотя уже давно привыкли к эксцентричной особе. Они ещё не знали последние новости, и у Гермионы совершенно не было желания раскрывать сюрприз заранее.       — Мариса! Прекрати! — Гермиона, смеясь, попыталась утихомирить подругу. — Скоро ведь начнётся приём!       Она схватила непослушную и потянула в сторону своего кабинета, находившегося в конце коридора. Только когда дверь закрылась, она отдалась на волю чувствам. Девушки кинулись друг другу в объятья и громко закричали в один голос.       — Даа!       — Мы это сделали!       Мариса вприпрыжку подлетела к столу и выхватила оттуда бутылку вина, с сомнением на неё взглянув, она сунула её обратно и достала огневиски.       — Мы обязаны это отметить! — она весело помахала бутылкой в воздухе.       Гермиона все ещё широко улыбалась сегодняшним новостям, в уголках её глаз уже скопились слезы радости. Она махнула рукой, Стоун все равно достанет мёртвого, если ей что-то взбредет в голову, да и все встречи на сегодня отменили.       — Как же я рада за них, ты не представляешь! — девушка приговаривала, разливая напиток по бокалам. — Уж кто-кто, а они достойны.       Грейнджер одобрительно закивала и приняла алкоголь из рук Марисы.       — Тост! — Стоун перекинула косы на одно плечо и указала пальцем на Грейнджер.       — Ох… Ты же знаешь, я не умею, — она весело засмеялась и проследила за сдвигающимися бровями подруги. — Ну ладно- ладно. Я хочу сказать, что мы с тобой молодцы, ты знаешь ведь? Мы долго шли к этому, мы прошли столько недопонимания, осуждения, критики, да даже проклятий… Но мы сейчас здесь, мы выжили, мы выстояли и мы сейчас пьём за нашего первого малыша! За Джеймса Сириуса Поттера!       — Урааа! — Мариса громко стукнула бокалом о бокал и залпом выпила содержимое.       В эту же минуту, но в другой клинике, новоиспеченные родители с вселенской нежностью и любовью рассматривали своего первенца. Своего особенного ребёнка, особенного «прям в отца», как шутил иногда Рон.       Джинни — первая волшебница пришедшая в клинику Гермионы и доверившая зачатие не своему организму, а большой команде врачей. Джинни — первая из волшебниц увидела Джеймса, смотря в микроскоп. Вообще-то, это было против правил, но эмбриолог Селин Майер разрешила ей, всего на секунду, за что Поттер была ей очень благодарна.       Джеймс был зачат путем экстракорпорального оплодотворения, что было абсолютным новшеством в магическом сообществе. Когда Гермиона и Мариса только начали пробивать себе путь в данной сфере, большинство ведьм и волшебников были категорически против. Сотни разгромных газетных статей обрушились на девушек, десятки осуждающих выпусков на радио. В частности, было недовольно чистокровное аристократическое сообщество, хотя проблема бесплодия затронула их особенно.       За весь послевоенный период у «Священных двадцати восьми» родилось всего пара малышей и все Уизли: сын у Джорджа и Анджелины, дочь у Билла и Флёр. Дети появлялись у «полукровок» и маглорожденных, но всё же акушерское отделение Мунго было практически пустое.       По-началу люди не обращали на это внимания, списывая все на послевоенный стресс, но по истечению уже двух лет проблема постепенно стала всплывать.       В то время Гермиона как раз стажировалась в больнице, и трагедии многих волшебных семей разыгрывались прямо на её глазах, что и заставило девушку подумать об ЭКО, так распространённом у магглов. В её голове быстро был составлен план и пути его реализации, вопрос стоял лишь в средствах для достижения поставленной цели. Но если с критикой можно было справиться, пропустив мимо ушей, то деньги найти было труднее. Никто не хотел их спонсировать, заведомо считая идею провальной. Глава магического здравоохранения и вовсе над ними посмеивался.       Долгое время они бросали клич по газетам и, даже обращались к новому Министру Магии — Кингсли Брустверу, который и поспособствовал решению проблемы. Каким-то неизвестным способом он нашёл человека, готового быть владельцем будущей клиники и вкладывать в неё собственные средства, Грейнджер стала руководителем.       Дело шло медленно, организационные вопросы занимали всё её время, плюсом шла учёба в Оксфордском университете по направлению «Медико-биологические науки». Программу семи лет пришлось пройти всего за два года, отчего порой ей бывало невыносимо грустно, и она поклялась себе пройти эту программу снова и без спешки.       Гермиона взглянула на настенные часы и устало потерла глаза, утренний огневиски не очень-то хорошо сказывался на работоспособности, что, впрочем, не мешало Марисе носиться по всем кабинетам с загадочной улыбкой. О рождении Джеймса ещё никто не знал, так должно было оставаться до вечера.       В коридоре послышался шум: что-то упало, а затем раздались громкие голоса. По приближающемуся гомону Гермиона поняла, что данная процессия направляется прямо в её кабинет. День обещал быть тяжёлым.       Дверь резко открылась и ударилась о стену, словно её вынесли ногой, заставляя девушку подпрыгнуть на месте.       — Что здесь пр… — испуганно воскликнула она, но не успела договорить.       Нежданные посетители уже ввалились в кабинет и один из них направлялся прямо к креслу у стола. Это был темнокожий мужчина в жутко-пижонском синем костюме, похожем на те, что носил Джордж Уизли после того, как разбогател.       — Забини! — хозяйка кабинета рассерженно уставилась на бывшего однокурсника, карандаш в её руках чуть было не треснул. — Если твоя мать владелец клиники, то это совершенно не значит, что ты можешь сюда вваливаться таким вот образом!       Блейз молча осматривал кабинет, казалось он вообще не слышал слов Грейнджер, остановив взгляд на ноутбуке, он презрительно фыркнул.       — Грейнджер. — мужчина протянул её фамилию так по-слизерински, прям как в школьные времена, вызывая у той ностальгические мурашки. — Можешь присесть.       Гермиона возмущённо подняла брови и сжала руки в кулаки, отчего карандаш все-таки развалился на две части, садиться назад она вовсе не собиралась.       — Я и слова тебе не скажу, пока ты не войдёшь в мой кабинет уважительно, не говоря уже о записи заранее.       Блейз уже открыл рот, чтобы что-то сказать и скорее всего съязвить, но вдруг тихий голос у двери его отвлек.       — Грейнджер, здравствуй и извини нас за такой визит, — девушка перевела раздраженный взгляд на мужа. — Блейз. Пожалуйста.       Гермиона посмотрела туда, где стояли две девушки: испуганная, но заинтересованная Мариса и высокая блондинка в чёрном облегающем платье — Дафна Гринграсс.       Дафна являлась женой Блейза, они обручились почти сразу после войны и пропали ровно до сегодняшнего дня. Девушка почти не изменилась за прошедшие годы: она всё так же была безупречна и как-то по-магически привлекательна. Длинные светло-русые волосы мягкими волнами струились по спине и плечам, и Гермиона вспомнила, как завидовала им ещё в школе. Фигура её стала ещё более женственнее, что так сильно подчеркивало облегающее платье.       Забини медленно встал со своего места и так же медленно прошёл к двери, закрыв её за собой с другой стороны, оставляя жену в кабинете. Спустя мгновение раздался стук в дверь.       — Войдите. — Гермиона сердито крикнула.       Дверь открылась и показался сам Блейз, на губах его играла вежливая улыбка. — Здравствуй, Грейнджер. Извини, что без предупреждения и записи, только узнали последние новости и сразу сюда.       Девушка небрежно кивнула и опустилась в свое кресло, она махнула посетителям с сторону своего стола, и они расселись по местам. Мариса села на диван, чуть поодаль от всех.       — Добрый день, Дафна, Блейз. Я, если честно, удивлена тому, что вы здесь. О каких новостях ты говоришь? — девушка закрыла ноутбук, который почему-то так сильно смущал Забини. Пара нежно переглянулась, и заговорила Дафна.       — Нам стало известно о том, что сегодня родился ребёнок у Поттеров…       Брови Гермионы поползли вверх, прошло каких-то пара часов, а новость уже знали те, кто вообще никак не относился к их деятельности. — К… Как? — Мариса, заикаясь простонала с дивана. — Почти у всех чистокровных есть родовые гобелены, и почти все чистокровные в родстве с Уизли, — Забини еле заметно скривился. — Вся аристократия Англии теперь любуется на трех рыжих карапузов от Уизли. Он ведь рыжий?       Дафна натянуто рассмеялась и шлепнула мужа по плечу, она попыталась скрыть эмоции за веселостью, но попытка провалилась, и уже через пару секунд смех начал перетекать в сдавленные рыдания.       Гермиона опешила и уставилась на Блейза, который измученно прикрыл лицо руками, стало ясно, что такое поведение для него совершенно не ново. Всех вывела из транса девушка с косичками, она быстро оказалась возле Дафны и что-то шепнула ей на ухо, отчего та посреди истерики замолчала, изредка икая.       — А сходим-ка мы в уборную. — с этими словами Стоун подхватила блондинку под локоть и вывела из кабинета.       В помещении образовалась давящая тишина, Гермиона смотрела на Забини и боялась сказать что-то не то — психология не была её любимой дисциплиной. Парень, которого она знала по Хогвартсу, тот весёлый шутник Блейзи, как его часто звали — он пропал. Исчез. Сейчас перед ней сидел какой-то незнакомец, в глазах у него стояла сдавливающая боль, и девушка совершенно не понимала, почему ей позволили эту боль увидеть. Уж кто-кто, но слизеринцы не отличались «душой нараспашку», а тут сразу двое, в её кабинете. И если уж они решили вести себя взросло и забыть старые школьные разногласия, разделение на чистокровок и грязнокровок, войну, то, собственно, почему она не сможет.       Грейнджер вспомнила сколько слез приносила людям бездетность, они пришли к ней сейчас, открылись, показали свою боль, так неужели она не в состоянии помочь? Джинни так же истерила у неё в кабинете, Гарри так же был подавлен. Они ведь все обычные люди. Люди с единым желанием — быть родителями. Её умозаключения прервал тихий мужской голос.       — Ну вот, как-то так…       — Эмм, я, конечно, не Трелони, но думаю, я поняла зачем вы пришли. Ты ведь знаешь, что это решаемо? Иначе ты бы не пришёл сюда. — Гермиона решила перейти к обсуждению без хождения вокруг да около.       — Я не знаю, Грейнджер. — Блейз прошёлся ладонями по волосам, лицо его приняло отсутствующее выражение. — Я ни черта уже не знаю.       Гермиона начала выдвигать ящики стола, собирая папку из бумаг, которую год назад собирала для Джинни и Гарри. Из уборной вернулась Дафна, и выглядела она лучше, нежели пятнадцать минут назад, но все ещё со скорбью на лице.       Перед парой легла готовая папка с планом действий, списком осмотров, анализов, исследований.       — Давайте я вам в общих чертах расскажу, что мы будем делать, а потом вы зададите вопросы и подпишем контракт, если всё устроит. — Гермиона мягко улыбнулась Дафне и дождавшись её нерешительного кивка, начала.       Беседа была долгой и многословной, Блейз хотел всё знать в мельчайших подробностях, Дафна, напротив, смущалась и краснела от описания некоторых манипуляций. Спустя, примерно, два часа Мариса принесла в кабинет четыре чашки чая, чайник и печенье.       — Давайте немного выдохнем, да? Всё - таки это большой объем информации. — девушка опустила чашки на стол перед посетителями и Гермионой.       Блейз только кивнул, но к чашке не притронулся, Дафна, напротив, расслабилась в кресле и осторожно взяла свой чай.       — Мне не очень ясен пункт пятый во второй главе, — не выдержал Блейз, хотя и долго держался, по наблюдениям Гермионы. — Если эмбрионы не доживают до пяти дней в этой вашей пробирке, то Протокол закрывается, и мы остаёмся ни с чем?       Дафна заметно напряглась, чашка её слегка затряслась, что не укрылось от внимания Грейнджер. В целом, душевное состояние миссис Забини не внушало особого доверия, и Гермиона мысленно внесла в её план посещение психолога. Вернув внимание Блейзу, она ответила с усталым вздохом:       — Ты ведь знаешь, что мы уже несколько лет разбираемся с причинами бесплодия. Я не могу дать вам 100% гарантию того, что в вашей, — она указала на будущих клиентов пальцами, — генетике нет каких-то серьёзных поломок. Мы волшебники, но… Я не могу махнуть палочкой и перестроить ваши ДНК, которые строились сотни лет до нашего рождения. Если ещё учесть что все «Двадцать восемь» друг другу родственники… Я предлагаю хотя бы попытаться, но выбор за вами. Могу сказать лишь то, что вкупе с волшебством ЭКО даёт просто фантастические результаты.       — Все эмбрионы Поттеров выжили и сейчас ожидают своей очереди в криоконсервации. — Мариса беспардонно вклинилась в разговор и сразу получила Силенцио от вскипевшей не на шутку Гермионы. Это малейшее волшебство каралось нерабочим ноутбуком на несколько дней.       Супруги посмотрели друг на друга, Блейз взял руки жены в свои, поглаживая их большими пальцами.       — Мы согласны, — мужской и женский голоса слились в одном ответе.       — Я очень рада! — Гермиона взволнованно хлопнула в ладоши. — Мариса — моя помощница, обращайтесь к ней или ко мне, если возникнут организационные вопросы. Завтра вы должны будете начать проходить осмотры у врачей, к некоторым анализам нужна подготовка в несколько недель, подробнее расскажет ваш репродуктолог. Кстати…       Девушка прервалась и увлечённо ухмыльнулась, кандидатура на роль репродуктолога нашлась мгновенно. — Так что? — нетерпеливо окликнул её Блейз, её ухмылка ему совсем не нравилась. — Ваш доктор — Паркинсон. Пэнси Паркинсон.