Твоё, моё, наше

      В небольшую квартирку на окраине Лондона минута за минутой просачивались первые лучи солнца. Пройдя сквозь стекло панорамного окна, они доползли до спящей в постели девушки, вызвав у неё недовольный стон. Казалось бы, задернуть вечером шторы легко, но тогда она точно не поднимется до самого полудня, а подняться нужно раньше, а лучше прямо сейчас.       С протяжным зевком девушка привстала на локте и свесила ноги с кровати. Первый блядско-официальный рабочий день должен был начаться через два часа, а это значит, что она уже немного опаздывала. В тихом темпе девушка поднялась и побрела в ванную, на ходу скидывая сорочку. Из зеркала на неё посмотрела заспанная зеленоглазая брюнетка со следами от подушки на щеке. Пэнси взлохматила короткие волосы и встала под душ, чтобы смыть с себя ночной кошмар и подготовиться к другому — дневному.       Вообще-то, ещё несколько лет назад она бы рассмеялась в лицо тому, кто сказал бы, что она будет работать. Смеялась бы долго и, возможно, до икоты. Но пути Господни, сука, неисповедимы.       События после битвы за Хогвартс развивались с такой скоростью, что Пэнси и не заметила, как оказалась в этой дыре, подобной «Визжащей хижине». Мысленно возвращаясь к тем памятным эпизодам, девушка всегда начинала нервно теребить пустующее место на пальце, где всегда находился фамильный перстень.       После битвы все хотели вдохнуть свежего воздуха без примеси страха за свою жизнь и жизнь родных, но некоторым вместо кислорода в лёгкие попал яд реальной жизни. В их число попала семья Паркинсон. Мать тогда резко заболела и даже не успев попрощаться, буквально, за неделю сгорела, оставив дочь во всепоглощающей панике и страхе. Над отцом был спешный суд, и она даже не помнила, чем он вообще закончился. Она практически не выходила из своей комнаты, перестала общаться с друзьями, с отцом, которого, как она заметила, не упекли в Азкабан.       Девушка не позволяла к себе приближаться даже домовикам, а в колдомедиков швыряла обездвиживающее, за что потом расплачивался отец. Лишь время стало ей помощником.       Постепенно приходя в себя, она стала замечать странные вещи в доме: то тут, то там она находила чужие вещи. Вещи противно пахли цветами и ягодами. Вскоре к вещам добавился и человек. Человек был очень миловидным и воспитанным, он пытался общаться с Пэнси, он хотел к себе доверия и любви. Человек — Эмма Пирс, мамина сиделка из Мунго, тридцатилетняя девушка, которая нацелилась стать Эммой Паркинсон. Уродская шлюха! Женщина была до тошноты милой, что очень нравилось отцу, и что вводило его дочь в тихий ужас.       Те месяцы стали для девушки переломными. Только оправившаяся после смерти матери, Пэнси вошла на второй круг своего ада: каждодневные истерики, ругань с Эммой, за которую всегда был отец, его недопонимание. И, в конце концов, случился тот дикий кошмар, после которого она и загремела в Мунго. Что стало третьим кругом её личного адского пекла.       Именно тот день напрочь стёрся из памяти, словно на неё наложили Обливиэйт, но это было не так. Колдомедики объяснили, что подсознание само блокирует эти воспоминания, считая их опасными для психического состояния. После того срыва большую часть времени она проводила в изоляторе, потом была палата на двоих с какой-то белобрысой оленихой. Пэнси сама не смогла бы ответить, если её спросили, почему именно олениха, просто было в их чертах что-то схожее. Может детская наивность.       С Марисой они совсем не ладили: много ругались, иногда даже дрались без особо важных причин. Лишь потом Пэнси поняла, что именно это ей и было нужно, да и соседке тоже. Выплескивая свои эмоции друг на друга, они очищались… Они друг другом лечились.       День за днем их серую жизнь начали навещать какие-то краски: то вкусное пирожное, принесенное Грейнджер в бездонной страшной сумке, то невероятно захватывающие любовные романы, принесенные ею же. Вообще-то, Грейнджер стала для них чем-то вроде заземления у магглов. Как только близился скандал, она тут же появлялась на месте и начинала морозить что-то о медицине, о науке, да о том же электричестве с его заземлением.       День за днем эта тройка сближалась, вопреки даже ярому сопротивлению Паркинсон, ногами и руками она упиралась в свои предрассудки и свою боль. Со временем, клятва о том, что никто больше не будет ей близок, была отправлена в подвалы разума. Она также ненавидела бывшую гриффиндорку, только немного меньше, чем в школе. Грейнджер быстро соблазнила её ненадолго сбежать из этого враждебного мира, предложив показать свой. Что было терять Паркинсон, у которой отец отнял наследство, фамилию, дом и чистокровных друзей, которые наверняка её уже презирают? Ничего.       Так у неё появился диплом маггловского учебного заведения, где она училась с Гермионой Грейнджер. Наколдовать себе все необходимое, чтобы их вообще туда приняли, не составило особого труда. За неимением особых богатств жить приходилось в стремном общежитии с ещё более стремными магглами. Пришлось Пэнси познать и что такое работа, усталые и измученные после марш-броска по учёбе они шли на работу. Подработка заключалась в помощи старухе-медсестре в госпитале, находившемся возле их скромного жилища.       Так у неё появилось несколько не очень дорогих маггловских гаджетов, в том числе телефон и компьютер. Спустя два года появилась эта квартира и работа в «Клинике репродуктивного здоровья» , сокращённо — «КРЗ», куда она сейчас и направлялась.       Проходя через разделяющий барьер, она окинула беглым взглядом холл первого этажа, где находилась стойка администрации и несколько кабинетов.       Темноволосая девушка в жутко-строгой одежде улыбнулась ей, приветствуя. Паркинсон лишь приподняла уголок губы, который тут же опустила в обычное положение. Она шагала прямо к служебному лифту, так как лифт для пациентов рисковал оборваться, от того, сколько народу туда жалось.       Девушка закатила глаза, причина такого нашествия людей была ей хорошо известна — вчера объявили новость о появлении на свет сына «избранного» Гарри Поттера.       Двери лифта разъехались, открывая взгляду широкий светлый холл второго этажа, где уже ожидали её первые пациенты. Пэнси, конечно, знала, что встреча будет до безобразия странной, но подготовиться она была не в состоянии.       Дафна следила за ней от самого лифта и до двери кабинета, неотрывно и не мигаючи. Если бы Пэнси подняла глаза, то обязательно увидела бы множество эмоций: от злости до жалости, но она упрямо маршировала к своему рабочему месту. Блейз молчал и, вообще, отвернулся к какой-то тупой картине на стене, там была изображена счастливая семья в окружении детей.       Пара молча последовала за ней, не дожидаясь приглашения. Дафна смотрела ей в лицо, пока Пэнси мыла руки со специальным магическим раствором и накидывала светло-голубой медицинский халат. Оттягивать неизбежное было уже нельзя, и брюнетка все же опустилась в свое кресло, поднимая изумрудные глаза навстречу прищуренным голубым. — Привет. — Привет!? — Дафна тут же взорвалась, всё копившееся годами негодование вырвалось в одном слове. — Слышишь, Блейз? Она говорит нам: «привет».       Последнее слово блондинка сказала кривляясь, отчего у Блейза слегка приподнялись уголки рта, но взгляд был также холоден. Он взял руку жены в попытке успокоить, но она сразу её вырвала и воскликнула:       — Даже не пытайся меня успокаивать! Эта сучка… — она не закончила так как её перебили.       — Сама сучка, — Пэнси быстро спряталась за бумагами, судорожно соображая, что же сказать в свою защиту.       Дафна неспешно встала и обошла стол, одной рукой она вырвала листы из рук Паркинсон и указала ей в лицо пальцем.       — Нет, это ты сучка, — тихо прошептала она, слезы уже подбирались к её глазам, но она упрямо сверлила взором бывшую лучшую подругу. — Ты бросила нас сбежала! И с кем?! С гребаной Гермионой Грейнджер!       — Я думала, что я вам больше не нужна! Кем я стала? Если это не так, прости меня, Даф. — это всё, на что хватило брюнетку, она резко подпрыгнула с места и обняла Дафну за плечи. Пэнси совершенно точно знала, как затыкать истерики Гринграсс — всего-то нужно заплакать и всё простится.       Спустя секунду обе заплакали навзрыд, наполняя комнату всхлипыванием и скулежом.       — Ну да, ну да, пошёл я нахер. — Забини сделал вид, что рассматривает ногти на одной руке, заставляя чуть опухшие лица повернуться к себе.       Пэнси отлепилась от подруги и подошла к Блейзу, она виновато опустила голову, он терпеливо ждал.       — Прости и ты меня, Забини. Я была такой дурой…       — Была? Только не говори, что Грейнджер подменила нашу Паркинсон, и ты перестала быть дурой. — мулат встал со своего места и с широкой улыбкой обнял подругу. Ключ к его прощению получить было легко — грустно посмотри в пол и скажи, что очень - очень виновата. Всё.       Все в кабинете понимали, что сегодня полноценного приёма точно не выйдет, девушки были морально истощены и могли только попивать бодрящий чай и изредка переговариваться, пока Блейз расхаживал по кабинету и заглядывал в каждый шкаф.       — Пэнс, где тут огневиски? Только не говори, что его нет. Брюнетка прищурилась и тихо хохотнула, Забини оказался прав, алкоголя тут не было. Пока что.       — Я так рада за вас, — она задорно перевела глаза с Блейза на Дафну. — Поженились.       — Да, — Дафна улыбнулась, но улыбка её быстро померкла. — Только…       Паркинсон прекрасно знала, что так тревожит подругу — в этой клинике всем нужно было одно и то же. — Ээй, я помогу, — уверенно сказала Пэнси и взяла её руку в свою. — Обещаю.       Надежда вспыхнула в глубине голубых глаз и озарила милое личико улыбкой, Дафна крепко сжала руку брюнетки в ответ. Пэнси никогда её не обманывала, если, конечно, не считать обманом её исчезновение на несколько лет.       В следующую встречу они подготовили документы: информированное согласие и договор в четырёх экземплярах. Каждому из супругов и два Паркинсон. Пэнси уже подготовила «Программу по нормализации режима питания» для них и письменный «Отказ от употребления алкоголя, псиоактивных веществ и курения» . На что Блейз отреагировал терпимо, Пэнси специально буравила его ехидным взглядом, пока он читал. Его реакция выразилась лишь скорбным вздохом, но он, не раздумывая, подписал. Также они подписали «Отказ от приёма любых несогласованных зелий и настоек». На словах Пэнси рассказала об отказе от физической активности и сексуальной жизни на некоторых этапах Протокола.       На подготовку им было выделено три месяца со дня готовности результатов всех проведённых обследований. По отметкам Грейнджер, Дафна должна была посещать психолога «КРЗ», и Пэнси одобрила данное решение.       После решения всех правовых вопросов пришло время осмотра Дафны, поэтому она прибыла без мужа. Все эти аппараты очень пугали девушку. Напряжение было не очень-то хорошим помощником, поэтому Паркинсон всячески пыталась её отвлечь разговорами, пока орудовала аппаратом УЗИ внизу живота пациентки. — Оох, Даф, у тебя замечательный эндометрий, ты знаешь?       Дафна возмущённо подняла голову с кушетки и сердито воскликнула:       — Какой нахрен эндометрий? Это какая-то болезнь?       — По моему мнению, если тебе это, конечно, интересно. Мы — женщины, обязаны знать всё о своём здоровье. — сказала Паркинсон, вглядываясь в экран монитора, где Дафна видела что-то странное и никак не похожее на её представления о внутренностях.       — Простыми словами, эндометрий — это такой слой в матке, он кровоснабжается, чтобы эмбрион, так сказать, к нему прицепился и рос. Если же беременность не наступает, то этот слой выходит с месячными. И так каждый месяц.       Дафна задумалась, и Пэнси не стала ей мешать. Она уже описывала яичники и жёлтое тело, а после выписала направление на проверку проходимости маточных труб. Это делали в другом крыле с применением волшебства.       В целом, картина была замечательная, организм Дафны был в состоянии зачать. Как и у Джинни. Все анализы говорили о том же — отклонения если и были, то совершенно незначительные. Ситуация с Блейзом была хуже. Тут сравнение с Поттерами он проигрывал. Андролог указал в отчёте, что мутации были у обоих мужчин, но у Поттера это проявлялось слабее, что наталкивало на определённые мысли. «Этот вопрос стоило бы поднять на собрании». — подумала Пэнси, отпуская Дафну домой.       Упомянутые собрания обычно проходили раз в неделю в переговорной, куда чуть позже она и направлялась. Внутри уже собрались специалисты и тихо переговаривались. Грейнджер сидела во главе длинного прямоугольного стола, с противоположной стороны сидела владелец «КРЗ» — Джорджия Забини. Упитанная женщина представительного вида, сверкающая бриллиантами на оправе очков, за которыми поблескивали чёрные глаза. Пэнси совсем не удивилась её присутствию, ведь единственный сын стал её клиентом. Она молча слушала все отчёты, время от времени помечая что-то в чёрном блокноте.       Доклад начала Грейнджер, в её словах было мало конкретики, поэтому Паркинсон рассредоточенно оглядывала собравшихся. Коллектив собрался на редкость разномастный: совсем молодые люди, с ещё не ушедшими школьным прыщами, и седобородые старики, люди всяческих национальностей и расс, одетые в невероятно дорогие, в чем Пэнси хорошо разбирались, костюмы и люди в совсем уж дешёвых мантиях.       Были и знакомые лица: Рон Уизли слушал подругу со скучающим видом, прям как в школе давным-давно. Вот только выглядел юноша теперь иначе: короткие волосы стояли «ежиком», а не висели патлами; вместо обносков братьев — чёрный строгий костюм и кожаные туфли. Он работал здесь кем-то, типа главного охранника, хотя должность называлась посолиднее — начальник службы безопасности. Справлялся он хорошо, во всяком случае, пока что прецедентов не было.       Падма, либо её сестричка Парвати, Пэнси их никогда не могла различить, в общем, кто-то из Патил, которые являлись её бывшими однокусрницами. Патил занималась в «КРЗ» генетикой на магическом уровне, с маггловской частью ей помогала девушка-сквиб.       Ботаник — Невилл Долгопупс занимался поставками сырья для зелий, которые варил Эрни, мать его, Макмиллан, который взял «Превосходно» у Снейпа на СОВ, что вызывало уважение даже у слизеринцев.       Наконец, Пэнси остановила взор на последнем из знакомых — её бывший лучший друг, Теодор Нотт.       Высокий зеленоглазый брюнет появился в Клинике недавно, а на собрании, вообще, впервые. Он сидел прямо напротив Пэнси и увлечённо слушал монолог Грейнджер.       Тео намеренно на неё не смотрел, она была в этом больше, чем уверена. Девушка всерьез подумывала запустить в него летучемышиным, но что-то её удерживало. Заполучить прощение Теодора было задачкой посложнее Дафны или Блейза. Тео был на редкость обидчивым и злопамятным. Но ключик должен быть ко всем — главное его найти.       Она тихо высвободила ногу из туфли, пока все были заняты мозговой атакой. По её расчётам её не особо длинная нога должна была хоть кончиками пальцев достать до цели. И она не ошиблась — пальцы наткнулись на носок его туфли. Пэнси медленно продолжила намеченный путь, пристально наблюдая за реакцией. Когда она коснулась щиколотки, он дернулся и глянул под стол. Пока до него доходило, что происходит, Паркинсон уже прошлась по голени и направлялась к бедру.       Резкая тупая боль охватила её щиколотку одновременно с тем, как его взгляд поднялся. Нотт смотрел на неё, но не в глаза, как бы она не искала его взгляда. Он сильнее сжал ногу, но она не смела и пискнуть — он был очень зол. В стоящей тишине, словно все замолчали ради них, вдруг раздалось покашливание Грейнджер. Она смотрела прямо на Пэнси, будто учитель поймал студента за списыванием. Тео отпустил её ногу и сделал вид, что что-то увлечённо читает в папке перед ним. Она поступила так же, не поднимая головы до конца собрания.

***

      Стоял поздний вечер, но было совсем ещё светло, солнце лишь подходило к кромке горизонта, окрашивая небо в оттенки красно-фиолетового.       Белокурая девушка резво бежала по дорожке парка, за ней, не так резво, бежали ещё две девушки.       — Салазар, почему я ещё не прибила эту дуру с её пробежками?       — Паркинсон, это полезно для здоровья: укрепляет иммунитет, улучшает кровообращение, убирает жирок с твоей задницы, в конце концов!       — Грейнджепедия. Вот ты кто. Бесишь меня.       Грейнджер сдавленно засмеялась, пытаясь не сбить дыхание. Честно сказать, бег и её не приводил в восторг, но его влияние на фигуру и сон ей очень нравилось.       Три раза в неделю Мариса заставляла их выходить на пробежку в ближайший к ним парк.       — Расскажешь, что произошло сегодня на собрании?       — Ничего не произошло.       — А я знаю, — Мариса поравнялась с ними и теперь издевательски ухмылялась. — Я как раз хотела кое-что спросить у Тео, но он был так сильно увлечён чем-то под…       — Я придушу тебя, коза! — Пэнси попыталась достать до Стоун, но та уже отбежала на безопасное расстояние.       — Нотт? Я думала вы не контактируете.       — Он не контактирует.       — И его можно понять. Вы так дружили в школе, а потом…       Пэнси остановилась и уперла руки в колени, восстанавливая дыхание. Гермиона тоже затормозила и уселась прямо на тропу.       — Я устала. Хватит на сегодня бега.       — Согласна.       — Выдохлись? — к ним снова приблизилась Мариса, — Паркинсон, если пробежишь ещё кружок, то я, может быть, смогу рассказать, что Нотт о тебе спрашивал.       Пэнси не стала предупреждать и просто бросилась к Марисе, хватая за ноги, она повалила её на землю.       — Хорошо! Хорошо! Не надо кружок, я скажу и так! — она громко хохотала, пытаясь выбраться из под брюнетки, которая остервенело её щекотала. — Пожалуйста! Пожалуйста, Пэнси! Я больше не буду!       Грейнджер со смехом наблюдала за этой картиной — эти двое были созданы друг для друга, как только Пэнси обходилась без Марисы столько лет, строя из себя аристократичного мопса.       Мариса уже икала от смеха, когда Пэнси прекратила свою экзекуцию.       — Говори.       — Фуух… Ничего особенного не было, он просто спросил, как давно ты работаешь, как вообще живёшь, спрашивал о замужестве, — Пэнси фыркнула и подозрительно сузила глаза. — Почему он спрашивал это у ТЕБЯ?       — Ну… Мы немного общались. Раньше. Мы были знакомы.       Гермиона и Пэнси в изумлении переглянулись — Мариса никогда не говорила о своей прошлой жизни и о людях из неё. Единственное, что они знали, что она не училась в Хогвартсе, но была из Англии. Что чистокровная, но как и Паркинсон, отвергнута родителями, либо потеряла их.       — Вы встречались?       — Ч-что? Паркинсон! Нет, можешь не волноваться. Просто наши семьи были знакомы, и он иногда бывал у нас в доме. Редко.       — Я и не волнуюсь. Мне все равно. Так что ты ему сказала обо мне? — Пэнси услышала, как Грейнджер хихикнула в кулак и глянула на часы — было поздно.       — Я пойду домой, девочки. До завтра.       — Ты уверена, что хочешь жить здесь? Одна. — брюнетка никогда бы не призналась в том, что беспокоится за Грейнджер, но изредка это было видно.       — Уверена. Я не могу вечно бегать по вашим гостевым. Я справлюсь.       Паркинсон пожала плечами, и попрощавшись, они ушли.       Гермиона застыла перед дверью своей небольшой квартирки в самом людном районе Лондона. За спиной слышался шум шоссе, музыка из ближайшего кафе, крики людей, и лишь впереди была оглушающая тишина. И темнота.       Она с силой вжала ногти в ладони и решительно сделала шаг за порог. Каждый день ей приходилось входить в это проклятое жилище, так что она вполне привыкла к этой тревоге. Вообще-то, квартира была не проклята, просто проклята была хозяйка.       Грейнджер медленно вошла в небольшой холл и включила верхний свет. Она только пару дней как перестала включать свет во всех уголках дома, но работать ещё было над чем.       Чтобы пройти в ванную, нужно было миновать спальню, она выходила окнами на оживленное шоссе, поэтому света было достаточно, чтобы не включать дополнительный. Грейнджер быстро прошмыгнула через спальню и посмотрела на себя в зеркало. Частое дыхание, тревожный взгляд, трясущийся рука: и это чтобы просто пройти по своей собственной квартире. Она всерьёз подумывала вернуться жить к Пэнси или Марисе, но всегда отметала эти навязчивые идеи — она обязана жить как все.       Жить сама с собой.       Не быть травмированной.       Она была уверена, что все, кого она знала, оправились от этих битв, от пыток, от преследования.       Все, но не она.       Пока все гонялись за идеей о продолжении рода, она боялась темноты.       Шрам начал саднить, поэтому она быстро скинула одежду и прыгнула под горячий душ. Вода немного успокаивала, особенно горячая. Гермиона стояла там пока кожа не покраснела, начиная пощипывать.       Войдя с спальню она все же включила свет, предстояло из кучи тряпья в шкафу выбрать одежду для завтрашнего дня. Уже давно она выбирала лишь один слой, как платье, редко это была юбка и блуза, так было легче найти одежду в вечном бардаке, который стоял в этой квартире.       Прибраться просто не было сил, как и готовить, поэтому кухня была завалена всевозможными коробками из доставки еды.       Вытащив жутко-изумрудное строгое платье, подаренное Пэнси, она наложила на него чары разглаживания и повесила на дверцу шкафа.       На улице раздались радостные крики — похоже у кого-то был праздник. Грейнджер быстро завернулась в одеяло и прикрыла глаза. Уснуть было возможно только под шум и громкого шоссе становилось мало.