Виктор Франкенштейн

      Нисса Дамас… Молодая вампирша одёрнула себя, понимая, что с сегодняшнего дня действительно потеряла право на это имя. Имя рода, который сам накликал на себя беду. После ухода Жнеца из неё слово разом выпустили весь воздух, отчего девушка устало привалилась к стене, медленно по той сползая.       — Нисса? — Блэйд с беспокойством взял её ладонь. Блэйд… подумать только, она с детства, как и любая девушка мечтала, что когда-нибудь найдёт свою любовь. Мечтала, как они будут счастливы, как сможет разделить свою жизнь с любимым человеком. Как там говорят, «любовь зла»? Вот и она полюбила… Влюбилась в охотника на вампиров.       — Всё в порядке… — улыбка для беспокоящегося за неё мужчины вышла немного вялой, но Нисса этого даже не заметила. Её разум разрывался от обилия мыслей. Хотелось плакать от горя и радости. Плакать, потому что сегодня она узнала слишком много шокирующей информации о своей семье. Узнала о том, что тот, из-за кого погибли те немногие, кого она могла называть друзьями и даже семьей, оказался её братом.       За последнее время её жизнь слишком часто висела на волоске, но «Дневной бродяга» умудрился вытащить её — сначала в том злополучном тоннеле, когда, в попытке избежать участи хуже смерти, она подорвала ультрафиолетовую бомбу, отчего встала на грань жизни и смерти. В тот раз чернокожему дампиру пришлось отпаивать девушку своей кровью, а потом, спустя всего день, он вновь её спасает, буквально вырывая из лап смерти, которой в этот раз был её брат. Третий же… Об этом ей сейчас не хотелось даже думать.       Казалось, только сегодня она узнала, что у неё есть брат и, меньше, чем через час он был убит. Убит тем, в кого она влюбилась как молодая глупая девчонка. Нет, она не винила дампира — Джаред* убил отца и хотел убить её, но Блэйд подоспел вовремя. Вот только на этом всё не закончилось. Из недр преисподней явился он…       Многие отщепенцы — безродные — боялись встретиться с Блэйдом. Для них он был воплощением ангела возмездия, карающего за грехи. Дампир наводил ужас на многих простых вампиров. Он методично и скрупулёзно выслеживал, загонял свою добычу и, наконец, убивал её. Его боялись, потому что единственная слабость вампирского рода на него не действовала. Блэйд мог ходить под солнцем. Мог выследить зарвавшегося вампира и прийти за ним днём, отрезая большую часть путей для побега. Блэйда боялись отщепенцы, но не кланы. Они не трогали его, ведь он приносил в какой-то степени благо — укорачивал на голову зарвавшихся идиотов, что могли поставить под угрозу тайну существования целого вида. Вида, что обитал в ночи и считал себя истинным хозяином мира.       Но Жнец… В отличии от Блэйда, его боялись именно чистокровные. Возникший из ниоткуда, он сначала не представлял ни для кого особой угрозы — просто очередная овечка, возомнившая себя хищником. Ну начало пропадать всякое отребья — так это, наверное, охотников давно на голову не укорачивали. Когда, по мнению совета, «охотники» стали через чур наглеть, те их показательно прорежали, как делали это веками до, вот только… Ничего не прекратилось. Год за годом, вампиры умирали всё чаще и чаще. Тогда совет решил обратить внимание на проблему и начал копать.       Три десятка лет и почти две сотни не самых слабых вампиров спустя, они выяснили изрядно удивившую их правду. Всё это было рук одного единственного существа, ведь уже тогда его можно было назвать человеком лишь с натяжкой. Это был первый раз, когда кланы услышали имя Виктора Франкенштейна. Учёный, которому «было интересно посмотреть», как устроены вампиры. Интересно изучить их, распотрошить, расфасовать по баночкам и… превратить себя в того, кто способен на равных сражаться с двухсот-трёхсотлетними вампирами. А это уже уровень чистокровных. К сожалению, совет, как сейчас был сборищем старых маразматиков, так был им и в то время.       Вместо того, чтобы в полной мере осознать угрозу, что им несёт тот, кого в будущем окрестят Жнецом, и убить монстра, пока тот не успел стать чудовищем, они решили того захватить и заставить работать на себя. За Виктором Франкенштейном началась охота. Только, как бы его не загоняли, сколько бы вампиров за ним не отправляли, но Франкенштейн каждый раз уходил. При этом не забывая «огрызаться» в ответ. Подобные кошки-мышки продолжались вплоть до начала войны, унесшей миллионы жизней. Войны, которую сейчас называют Первой мировой.        Погрязшие в постоянных склоках старейшины, решили разобраться в своих дрязгах руками смертных. Последствия были ужасными, как для всего мира, так и для вампиров, в частности. За всей этой вознёй, Виктору удалось на десяток лет ускользнуть из поля зрения кланов, увлечённых грызнёй за власть и внутриклановыми стычками. Не уследили они и за тем, что творилось в мире, отчего, начавшаяся через всего двадцать один год после первой войны, мир захлестнула вторая.       Опомнившиеся вампиры с удивлением обнаружили, что они теперь не безраздельные правители мира. Мир будто сошёл с ума в один миг, порождая всё больше и больше мутантов, обладающих порой поистине сильными и ужасающими способностями. Помимо них, оказалось, что давний враг, когда-то недобитый, смог воспрянуть и расплодиться, заставляя старых пердунов в совете морщить морды и скрипеть зубами от одного лишь упоминания блохастых тварей — оборотней. Но, казалось, само мироздание вознамерилось сбросить безраздельное правление «детей ночи» — маги впервые за долгие годы явили себя миру, принимая участие в войне простых людей.       По рассказам старших, совет тогда чуть не истерично завывал, топая своими когтистыми ножками, желая всеми силами вернуть утерянный над марионеточными правительствами контроль, вот только это оказалось не так просто, ведь теперь простым людям было чем ответить. Вампирам же оставалось, скрипя зубами принять, что привычный уклад жизни изменился и, если они не хотят со временем кануть в небытие, то изменится нужно и им. Некоторые кланы даже приняли участие в войне, желая хоть так отыграться за упущенные возможности, склоняя чашу победы в выбранную сторону.       За всеми этими событиями, известие о том, что Франкенштейн начал целенаправленную охоту на сверхъестественных существ, прошла незамеченной. Когда же спохватились, то было уже поздно. Очень поздно. Никто не знает, что Франкенштейн сотворил с собой, но ясно было одно — теперь его не остановить. Жнец явил себя миру, решив отыграться за годы бегства и попыток захватить себя. Отныне не он был тем, кого загоняют, а сам стал тем, кто загоняет других. Стал хищником.       За последующие после войны шесть десятилетий, случилось многое, отчего вампирский вид не сможет оправиться уже никогда, но самым страшным было полное угасание двенадцати родов. Не выжил никто. Совсем. Двенадцать… Это почти четверть кланов. И это было его рук дело. Рук Чудовища. Рук Жнеца немёртвых.       Тогда многие начали боятся, что они — следующие. Чистокровные вампиры впервые за последние полтысячелетия вздрогнули. И всё это из-за одного единственного существа. Существа, которое её отец решил поймать. Было хорошо известно, что всего, что имел Жнец достиг благодаря своему научному гению, из-за чего в своё время его так жаждали захватить — оно и понятно, учёный, что превратил себя в это, после изучения вампиров, мог бы с большой вероятностью успеха воплотить в реальность влажную мечту каждого без исключения дитя ночи — перестать бояться дневного света.       Нисса не знала, чем думал её отец, когда решился на захват этого существа, но он решился. Учёные, что работали на её семью, смогли создать препарат, который мог бы, в теории, подавить Жнеца, после чего его можно было бы захватить. Как девушка позже узнала, его тестировали на одном из «неудавшихся» и «списанных» экспериментах по выведения искусственного мутанта — где его только смог достать отец, было непонятно. Подопытный, который больше был похож на один сплошной кусок мутирующей и агонизирующей плоти обладал очень сильной исцеляющей способностью — идеальный боец, если бы не тот факт, что мутация была неуправляемой, отчего «регенерация» не останавливалась… совсем. К счастью и гордости учёных, препарат смог полностью подавить регенерацию мутанта, отчего тот в последствии и скончался.       Тогда ещё глупая, горделивая и считающая себя «взрослой», а все рассказы о Жнеце — уловкой изоляционистов, Нисса напросилась в отряд захвата. Какой же дурой она была… Считала себя сильной, потому что была рождена чистокровной. Считала себя готовой, потому что с детства тренировалась у лучших наставников. Думала, что, лично захватив Жнеца, сможет доказать холодному как лёд отцу, что достойна быть его преемницей. Смотря на себя прошлую, вампирша могла лишь грустно усмехаться своей наивности и удивляться тому, как вообще смогла тогда выжить.       Сеть осведомителей клана уже давно следила за передвижениями цели, так что, разработав план, отряд из лучших бойцов рода выдвинулся за Жнецом. Их было сорок два, включая её… Домой вернулось лишь шесть. Тот день Нисса запомнила на всю оставшуюся жизнь. Сначала всё шло согласно плану: заманить врага в ловушку оказалось не сложно, как и распылить препарат в специально оборудованном для засады здании, у которого была отрезана вентиляция — тоже, а вот потом… Потом началась бойня. Девушка тогда могла лишь предполагать, допустили ли ошибку учёные, или чудовище просто оказалось сильнее, чем предполагалось, а возможно и всё вместе.       Вместо того, чтобы потерять сознание или, на худой конец, львиную часть своих способностей, Жнец начал натурально рвать отряд вампиров. Первым бойцам он оторвал головы голыми руками быстрее, чем те успели даже пикнуть. Другим повезло куда меньше. Пули, казалось, не оказывали на взбешённое засадой существо, никакого эффекта. Они выпустили в него всё, что у них было. Всё, до последнего патрона! Весь пол был усеян гильзами и залит кровью, но монстр не остановился. Под градом пуль он продолжал вгрызаться в их дрогнувшие ряды, отрывая конечности и используя орущих от боли соклановцев вампирши, как живые щиты. Его застывшее в маске животного оскала лицо, всё заляпанное кровью, с пробитой щекой, отчего становились видны обагрённые кровью зубы, навечно запечатлелось в памяти молодой вампирши. Как и тьма, кружившая вокруг него и ластящаяся. Податливая и окутывающая его тело. Та самая тьма, которая словно живая, обладающая собственным сознанием, атаковала их, принимая всевозможные формы. В тот день она словно стала героиней фильма ужасов. Героиней, которой суждено умереть…       Тела соклановцев не сгорали, как это обычно происходило во время стычек с охотниками, использующими серебряное оружие, вместо этого они оставались на поле бойни, лежа и доживая свои последние минуты в агонии. Как всё закончилось, Нисса не помнила — в какой-то момент ей повезло — чудовище метнуло разрезанный тьмой пополам труп, в котором девушка в последний миг смогла опознать одного из немногих близких себе людей — правую руку отца, которого сама девушка с полной уверенностью могла назвать своим дядей. Нет, не по крови, но именно он, после отца, был самым близким для Ниссы, рано потерявшей мать, существом.       Чудовище с такой силой метнуло верхнюю часть тела мужчины, что девушку просто смело, впечатав в стену, позволяя провалиться в спасительное забытие. Ей повезло не увидеть ужаса, с каждой секундой всё плотнее обхватывающего горла сражающихся мужчин и женщин в одном единственном желании — выжить. Нисса не слышала их крики, предсмертные хрипы, издаваемые теми, кому Чудовище разрывало глотки своими когтями. Ей… повезло.       Тот день стал испытанием для молодой вампирши. Испытанием для всех, кому посчастливилось выжить и, в конце концов, доставить Жнеца на базу. Правда, было бы это в их силах, то ни о каком «доставить» и речи бы не шло. После того, что они пережили, единственным желанием уцелевших было уничтожить эту тварь… Только и тут всё оказалось тщетно — убить Жнеца у них не получилось. Холодное оружие не способно было отделить голову от тела, словно натыкаясь на непроходимую преграду, как не смогло отделить и другие конечности. Пули тоже оказались бессильные, в чём они успели убедиться ещё в самом начале. Вот и получилось, что не смотря на все их желания, единственным выходом было выполнение изначальной задачи, молчаливо молясь, чтобы умники (те самые, что уже умудрились провалится с препаратом) нашли способ покончить со Жнецом раз и на всегда.       С того дня Нисса долго не могла прийти в себя — слишком сильно произошедшее сказалось на молодой вампирше, слишком тяжело оказалось пережить утрату многих друзей и даже членов семьи. Но тот, в чьей поддержке так нуждалась девушка, отвернулся от неё, предпочитая с безумным взглядом предвкушать, как получит в своё безраздельное владение Ужас вампирского рода. Предвкушать, как сломает его волю, сделает своим рабом и, как с его помощью осуществит мечту каждого вампира — поборет проклятие солнца.       Дочь старейшины в тот раз впервые взглянула на отца по-другому. Не как на того, чьё признание желала всю жизнь получить, не как на одного из мудрых правителей их вида, а как… Долгое время ей не хотелось верить, что любимый отец на деле оказался дураком, живущим в своих собственных мечтах о величии вампирского рода. Пожалуй, именно разочарование в собственном отце ранило больше всего.       Со временем Нисса смогла прийти в себя, забыв о Жнеце, как о страшном сне. Убедить саму себя, что больше нечего опасаться. Чудовище из кошмаров повержено. Она вновь начала тренироваться, уже наученная горьким опытом. Нисса перестала считать себя лучше других, раз она чистокровная. Вместо этого девушка предпочла вкладывать в тренировки всю себя до последней капли.       Месяцы сменяли друг друга и так, даже не заметив, для девушки минул почти год. Охладевший отец уже не задевал струны сердца, вызывая неприятные уколы боли — она смирилась с тем, что силуэт отца из детства остался там же. Уверенность Ниссы в самой себе вновь начала потихоньку расти. Уверенность как бойца, как вампира.       Потом начали появляться сообщения о странных вампирах, жрущих других вампиров. Сообщения о том, что их кто-то создаёт. Отец вновь вызвал её, отправляя на миссию, но уже по вербовке Блэйда. И вот, за меньше, чем неделю, ставшая привычной жизнь, вновь перевернулась с ног на голову: она влюбилась в охотника; тот самый вампир оказался её родным братом; смерть отца, от рук «брата»; а потом и смерть Джареда* от рук Блэйда. Нисса чувствовала, что её жизнь за последнюю неделю совершила больше кульбитов, чем, пожалуй, за все прожитые до этого годы вместе взятые.       Пока она смотрела на сражения затронувшего её сердце мужчины и монстра, называвшего себя её братом, она невольно начала думать, что всё это уже слишком. Всё это — клан, семья, отец, брат. Она устала. Просто устала… В любом случае, победит Блэйд или проиграет, но род Дамаскинес уже угас — она последний представитель, ведь брат, когда убивал отца, похвастался, что остались лишь они втроём и он убьёт их, «замыкая круг». Если же победит Джаред*, то Нисса в любом случае умрёт, а если победит Блэйд, то род из её одной… не смешно — другие кланы, стоит им только пронюхать про случившееся, поднимут такую бучу, что ей проще будет самой выйти на солнце, чем надеяться на то, что её оставят в покое. В лучшем случае просто убьют, прибрав ресурсы рода, а в худшем… Вампиры порой очень изобретательны, когда дело касается пыток, будь то физические или ментальные. Род Дамаскинес мёртв так или иначе, так может… Может плюнуть на всё, оставить всё это в прошлом и сбежать? Сбежать с Блэйдом, в попытке найти своё женское счастье? Ведь имеет же она право на личное счастье… Вот только «прошлое», стоило вампирше принять решение, вдруг напомнило о себе с той стороны, с которой и не ждали.       Она не сразу узнала его. В ходячем, бледном как сама смерть, обтянутом кожей скелете и одной лишь набедренной повязке, было сложно распознать то самое Чудовище из её кошмаров. Лишь глаза… О, эти глаза, смотрящие словно в саму душу, она не спутает ни с чем! Стоило осознать, кто стоит перед ней, как единственной мыслью в голове Ниссы осталось паническое «бежать!» Не важно куда, не важно, как долго — лишь бы подальше от этого существа. Только столкновение со стеной вывело девушку из этого панического состояния. Вывело, чтобы ввести в новое. Нет, не то самое, когда загнанный в угол зверёк становится в разы опаснее… Перед этим чудовищем она не имела и шанса. Пусть он выглядел измученным, усталым, измождённым, но исходящее от него подавляющее любое желание к сопротивлению ощущение, возникшее особо остро, когда он размозжил одним ударом обратившееся в цельный камень тело отца, как никогда говорило, что это всё тот же Жнец. Всё то же Чудовище для таких монстров, как она сама.       Её охватил животный ужас, будто кролик перед тигром. Кролик может быть быстрым, но тигр быстрее. Кролик может быть сильным, но тигр сильнее. Единственное, что оставалось «кролику» это самостоятельно влезть в пасть к «тигру», тепля надежду в сердце, что таким образом сможет спасти мужчину, в которого одна глупая вампирша умудрилась влюбиться.       С одной стороны девушке было приятно, что Блэйд встал на её защиту, с другой она прекрасно понимала, что в столкновении Жнеца и Блэйда, как бы ей не хотелось обратного, но победит первый, а второй лишь глупо отдаст свою жизнь за неё. Тем больше было удивление Ниссы, породившее в сердце искру надежды, когда Чудовище предложило сделку.       Ей дали выбор: смерть или жизнь в отречение от рода, становление самой настоящей отщепенкой, коих так презирали чистокровные. После чего она должна будет выкупить свою жизнь. Выбор между смертью и «позором»? Ответ очевиден, особенно на фоне того, что она всего пару минут назад хотела и так начать новую жизнь. Да, для гордой и чистокровной вампирши, дочери одного из старейшин, такое предложение не просто было оскорблением, а самым настоящим ударом по гордости, вот только ужас, все ещё трясущий её изнутри, не позволял мусолить эту мысль слишком долго.       Правда если она думала, что её унижения на этом закончатся, то она глубоко заблуждалась. Жнец «оценил» её жизнь. Её, последней из рода Дамаскинес, дочери старейшины клана, деньги которого могли обеспечить любому другому вампиру безбедное существовании в течении сотен лет, если не тысяч… Её жизнь оценили в десять тысяч долларов. Десять тысяч! Она бы поняла, назови это Чудовище унизительную цену в один доллар — неприкрытое унижение. Явное, намеренное, терпимое и понятное, но десять тысяч… Он словно продавал её, как какое-то животное на ферме. Породистую кобылку, а не чистокровную вампиршу из угасшего рода. Назови он цену в несколько десятков миллиардов и Нисса лишь с облегчением выдохнула бы, отдавая номера счетов с нужной суммой, но десять тысяч?! Он действительно не видел в ней ничего более, кроме как простое животного. Бесполезное, ненужное. Будто мясник на скотобойне…       Когда, получив пачку денег, Жнеца скрылся в свете восходящего солнца, Нисса могла лишь устало и опустошённо выдохнуть, чувствуя, как по щекам начинают течь горькие слёзы. Только сама вампирша не могла понять, слёзы горечи это были или облегчения…       ______________________       * — Джаерд Номак.