Загадочная история Учихи Обито

      Если бы мне предложили никогда не влюбляться и получить за это безграничный запас денег, я бы согласился. Сразу и не раздумывая. Человеческие эмоции и отношения — самая большая головная боль, а любовь — мой личный всадник Апокалипсиса. Потому что, как бы бредово это ни звучало, я мечтал о способности отключать свои чувства. Жизнь шла своим чередом, а потом один неловкий взгляд или фраза — и бац! Я влип. Как кирпичом по голове. Можно было попытаться отрефлексировать, отрицать или сдаться, но совсем избавиться от способности влюбляться возможности не было. Особенно в кого попало.       Мне повезло, что однажды на моем пути встретился Ирука, с которым, хоть и было иногда сложно, но большая часть наших отношений прошла спокойно. Размеренно. И во многом благодаря его стараниям, а не моим. О том, что произошло после, вспоминать хотелось меньше, поэтому теперь я решил натянуть маску бессердечного робота и окунаться в новый опыт не торопился. И уж будь моя воля и возможность, я бы выбрал кого-нибудь другого, но… получалось пока скверно.       Спасибо доктору Сенджу и ее терапии за то, что мое тело и гормоны вернули меня в строй озабоченных маньяков.       На руку играло лишь то, что по мне совсем нельзя было понять истинность моих намерений. «Очень непроницательное лицо», — так Ирука про меня говорил. И если раньше при других обстоятельствах мне это только мешало и заставляло прикладывать больше усилий, выдавливая все остатки теплоты, на которые я был способен, то с Тоби оградиться стеной холодности оказалось просто. Да и убеждение в правильности моего решения только подкреплялось, ведь он продолжал, пускай и очень ненавязчиво, игнорировать мое повисшее в воздухе неуверенное «нет», несмотря на все заверения в обратном, словно пытаясь сломать или пробить в моей стене брешь, но годы практики научили меня держаться. По крайней мере я так думал.       — Стой, прыгай, нет, погоди, вот сейчас!.. Ай. — Разочарованно, Тоби откинулся на стену и наконец отпустил мои плечи, за которые крепко держался, пока я пытался пройти уровень. Места, где только что были его ладони, все еще сохранили ощущение тяжести, а я изо всех возможных сил придавал лицу невозмутимость.       — Если бы не орал под руку, я бы выиграл, — сказал я ровно, запуская уровень заново. Тоби фыркнул и вернулся на прежнюю позицию, на этот раз уперевшись подбородком в мое плечо. — Ты же помнишь, что я говорил? — уточнил я негромко, косясь на него, и Тоби, не сразу уловивший сигнал, снова отстранился, вскинув обе руки.       — Ладно-ладно, неженка, не трогаю. Хотя я толком ничего и не сделал, — буркнул он, снова приваливаясь к стене, и скрестил руки на груди. Я хмыкнул и вновь отвлекся на заигравшую бодрую музыку, приглашавшую к виртуальной драке.       И все же проводить время с этим засранцем иногда было приятно. Ируке почти никогда не было дела до моих игр, ему просто нравилось валяться рядом, а еще больше — отвлекать все внимание на себя. Тоби же активно следил за сюжетом, подсказывал, если я не замечал скрытых наград, пасхалок или неожиданно вылезшего противника. Конечно, это только давало ему зеленый свет, чтобы касаться и хватать меня, тыкать пальцем в экран и орать мне на ухо в порыве эмоций. Крайне раздражающе. И все же приятно.       Но от этого не менее неуместно. И крайне тяжело.       — Через десять минут отбой, расходитесь по палатам! — раздался голос Шизуне, помощницы Сенджу, в коридоре, и я потянулся, а Тоби выпрямился, усаживаясь ближе, так, что наши бедра почти соприкоснулись.       — Хорошая была игра, но придется прощаться, — усмехнулся он и зачесал волосы пятерней назад. — Или составишь мне компанию? — Он постучал по краю пачки в кармане, на что тут же получил отрицательный кивок.       — Очень важный уровень, давай сам, — отозвался я, забравшись с ногами на освободившуюся кровать, и Тоби фыркнул.       — Игры тебя совсем испортили, — в шутку бросил он и, на прощание коснувшись пальцами открытого участка кожи на плече рядом с футболкой, быстро выскользнул за дверь.       Пиксельный герой убежал вперед, и ему благополучно снесли голову, а на экране высветилась красная жирная надпись «Вы погибли», но, кажется, это случилось еще в тот момент, когда я позволил Тоби зайти в мою палату. Касание оказалось едва заметным, но кожа в этом месте горела, и я быстро глянул на закрытую дверь. Теоретически, я мог бы передумать и прийти к нему, сказать, что прошел уровень и в целом не против — вдохнуть еще немного дыма перед сном? — но вовремя спохватился.       Сложно держать оборону, когда все нутро против, а здравый смысл уже готов пойти на попятный. Однако прогнать Тоби просто так было практически невозможно, он все равно находил способ вернуться под самым удачным предлогом. Все события последних дней вели меня к краху, в этом я уже перестал сомневаться, а вчерашний сон окончательно подвел к черте.       Я спрятал приставку в тумбочке и выключил свет, забрался под одеяло и, сжав самый край, превратился в слух. Редкие медленные шаги за дверью постепенно стихали, бодрый стук каблуков прокатился из стороны в сторону, рассекая коридор, и спустя пять минут полной тишины мне показалось, что я снова услышал шорох. Едва различимый, словно мышиный, а сердце уже колотилось о грудную клетку. Кажется, я окончательно сошел с ума, и дело было не в таблетках и депрессии, просто я родился бракованным. Откинувшись на подушку, я натянул футболку, которая уже впитала нотки табака и лимона, к самому носу и закрыл глаза. Картинки неуместного сна стали ярче, пока все нутро боролось с демонами, подталкивающими меня ближе к желанию выбраться из палаты и пробраться в другую. Где меня, скорее всего, не ждали, но видеть там были бы как минимум рады.       Я стащил футболку и швырнул ее на соседнюю кровать, свернулся калачиком, упираясь коленями в стену. Накрыл голову одеялом и зажмурился, активно выталкивая все мысли о…       Том, что с ним ты кончишь, даже себя не касаясь.       Резво перевернувшись на спину, я скинул одеяло, глядя на белеющий потолок. Это уже становилось ненормальным. Я сел, тяжело дыша, спустил ноги с кровати, на цыпочках прокрался к двери. Пальцы замерли над ручкой, не касаясь ее, пока я прислушивался к голосам и шагам медсестер за дверью и своему рассудку.       Мозг Какаши просят вернуться на базу.       Ручка так и осталась нетронутой, а я забрался под одеяло и сжался, принимаясь считать до помутнения рассудка, пока числа не застрянут в дурацком повторяющемся колесе. Это нужно было прекращать, а не давать развиваться, зарубить на корню, пока темные мысли не дали метастазы. Перестать думать и задвинуть куда подальше. Как я делал раньше — отрефлексировать и забыть.       Если бы только это было так просто.       Следующим утром, пережив ранний подъем, скудный завтрак с противной слипшейся кашей и новую порцию искрометных шуток никогда не покидающего меня Тоби, утренний обход и демонстрацию Сенджу моего приходящего в норму, но даже в лучшие времена далекого от бодрости лица, я вместе с остальными пациентами отделения направился на групповую терапию. Два прошлых раза я удачно умудрялся молчать, разве что отделавшись стандартным «у меня все в порядке», давая и без того не затыкающимся ртам Дейдары и Хидана едва не разорвать друг друга на части из-за взаимных претензий. И Шизуне словно смирилась с попытками меня разговорить, однако везти и дальше мне не могло по определению. Не моя эта была судьба.       Молоденькая практикантка с розовыми, цвета слайма, волосами, схватившись за планшет, внимательно и воодушевленно разглядывала нас, пока мы, недружным строем, входили в комнату и рассаживались рядом с ней полукругом. Я с сомнением оглядел ее, а она лишь улыбнулась мне, коротко и слишком бодро. Заряженные на продуктивность молодые новички хуже детей-почемучек — их звенящими шариками и сладостями не отвлечешь.       Поприветствовав нас, Сакура Харуно, судя по имени на бейдже, быстро прошлась глазами по списку в планшете и задала главный, как по методичке, вопрос, открывающий ящик Пандоры, а я расслабленно выдохнул, стоило жалобам на невозможность выбора кино по вечерам, холодную еду, шум в соседней палате политься от привычных плакальщиков. На десять минут у меня есть передышка. Поймав взгляд Тоби, я хмыкнул, тут же скрещивая руки на груди, пока Харуно резво записывала претензии, пытаясь уловить связную речь в потоке сумбурного бреда.       — Хорошо, я обязательно сообщу о проблемах доктору Сенджу, — сказала она, выдохнув, когда Сасори, потянув за рукав Дейдару, зашедшегося тирадой из-за тихих подначиваний Тоби, наконец заставил его замолчать. Подмигнув мне, Тоби осклабился и тайком показал Дейдаре средний палец, а я напрягся и отвел глаза. И вот это — тот парень, кого мои гормоны сочли хорошим вариантом? А может, у Сенджу найдутся таблетки для развития асексуальности? Мне бы пригодилось. Жизненно необходимо.       — Может, кто-нибудь еще хочет высказаться? — Харуно снова вернулась к списку имен в планшете и задумчиво постучала ручкой по губам. — Обито Учиха? В последнее время ты довольно тихий. Не хочешь ничем с нами поделиться?       Мгновенно воцарилась гробовая тишина. Нахмурившись, я растерянно оглянулся. Что еще за Обито? Я выучил по именам всех в нашем отделении еще в первый день, но это имя слышал впервые, да и новеньких к нам не поступало. Однако в лицах постояльцев ответа не находил — им было или все равно, или, равно как и я, они оглядывались, пытаясь разгадать загадку таинственного пациента. Последней надеждой оставался вездесущий Тоби, явно знавший больше меня, однако при взгляде на его лицо я наткнулся на удивительное для ситуации раздражение.       Мрачно, играя челюстью, он смотрел в пол, пока Харуно повторяла имя «Обито Учиха», ожидая обратной связи от недоумевающей группы.       — Мне правда нужно, чтобы все высказывались, это важно, — говорила она, будто лекция по психологии вбилась ей в голову намертво. — Поэтому, Обито, пожалуйста…       — Обито здесь нет. Или на инструктаже вам об этом не сказали, доктор Харуно? — ядовито выплюнул Тоби, исподлобья уставившись на нее. — Меня зовут Тоби и никак иначе. И мне, увы, нечего сегодня сказать, кроме того, что персонал отделения следует проверить на профпригодность.       — О, верно, мне говорили, что… Извини. — Харуно быстро чирканула в планшете дрожащей рукой и вернулась к списку. — Тогда я бы хотела услышать… Эм… Какаши Хатаке?       — Все отлично, только подъемы слишком ранние. В остальном не жалуюсь, — быстро отозвался я, продолжая изучать Тоби, все еще сверлящего взглядом ковер в центре нашего круга.       Так эти шутки все-таки оказались не шутками?       Больше он на меня не смотрел. Как только сеанс закончился на жалких попытках Нагато выдавить из себя слова извинения перед Сасори за по неосторожности разбитую чашку, которую тот сделал сам на сеансах арт-терапии, Тоби выскочил из комнаты, а я зашагал следом, стараясь не отставать. Пройдя до середины коридора, он остановился, сжав руки в кулаки, а я замер в паре метров от него. Секунды тянулись, как резинка, пока он, разъяренно дыша, принимал решение для следующего шага. А я, как оцепенелый, не мог прекратить наблюдать. И правда, никакого чувства самосохранения.       — Тупая, бесполезная, необразованная сука! — вдруг выкрикнул Тоби, сбрасывая с грохотом папки со стойки медсестер на пол. — С соломой вместо мозгов, и это называется будущий врач?!       Все разбежались по палатам, а я по-прежнему не мог шевельнуться. Так вот что за хваленая ярость, которую он мне так красочно рекламировал последнюю неделю.       — Тоби. — Вышедшая на крик и шум Сенджу встала в дверях своего кабинета и скрестила руки на груди, оценив масштабы катастрофы: раскиданные по полу бумаги и органайзеры с ручками и яростно дышащего, словно бык на корриде, Тоби. — Ко мне, быстро.       Без возражений он прошел мимо нее, и оба скрылись за деревянной дверью. С полминуты я ждал, прислушиваясь, однако гул голосов и шорох шагов заглушали и без того отлично изолированный кабинет Сенджу, но и без их разговоров мне многое стало ясно. Мой наивный план, для решения которого не хватало всего одной переменной, наконец-то ее обрел.       Подскочив к стойке, я на секунду застыл, неуверенно глядя на недовольное лицо медсестры, пытавшейся рассортировать разгромленные папки, но она опередила мои попытки заговорить.       — Чего тебе? — Она сунула одну из папок в отсек так, что справки и бланки повалили на нее обратно.       — Я хотел спросить, можно принести книгу? Мне не к спеху, но очень хочется прочитать, — сказал я, постучав пальцами по стойке, а она сунула мне листок, выдернутый из блокнота со столика.       — Пиши название, к ужину принесем, — бросила она, и я начиркал на листке несколько слов. Невозможно было найти более притянутых совпадений, но проверить догадки все же стоило.       На обед Тоби не явился, а зарядивший во время него дождь, только усилившийся через пару часов, закрыл доступ к прогулке, на которую я не очень-то и рвался. Проиграв без ставшей уже привычной поддержки, я сунул приставку под подушку и выскользнул из палаты. Кажется, пришло время изменить правила игры и проявить немного инициативы, главное не попасть в собственноручно расставленную ловушку. И, кажется, Тоби в очередной раз умудрился обставить меня, вынудив преследовать, а не ждать его появления. В этот раз, пожалуй, ненамеренно, но…       Я коротко постучал в дверь палаты номер семь и, не дождавшись, открыл ее. В отличие от моей, почти пустой и унылой, она была завалена вещами, на стенах висели плакаты фильмов, а на полке сверху даже разместилось несколько экшн-фигурок супергероев. Запах сигарет и одеколона здесь пропитал все сверху донизу, и я ощутил, как он обволакивает и меня, пробирается сквозь кожу. Главное вечером не сойти с ума, вдыхая эту гремучую смесь, иначе я точно довершу начатое до конца. Большего унижения и представить нельзя.       Услышав щелчок ручки, Тоби поднял на меня мрачный взгляд со своей кровати и хмыкнул, тут же слегка расслабляясь.       — Вот это неожиданность. А как же твое «нет»? Или ты все же передумал? — спросил он, вытягиваясь на кровати, а я опустился на соседнюю, застеленную бордовым покрывалом.       — Не вижу противоречий. К тому же мы вроде как приятели, вот мне и стало интересно, куда ты пропал. — Я пожал плечами, деланно равнодушно. — Но если хочешь, я могу уйти, мне не принц…       — Ты пришел узнать, кто такой Обито, — прервал меня Тоби, резко меняясь в лице, и по спине пробежал холодок. — И не смей врать, я ни за что не поверю, что тебе все равно. Или я тебе врежу.       — А я думал, ты мне ничего делать не собираешься, потому что я не похож на остальных, — парировал я, готовый в любой момент сорваться с места, и мысленно просчитывал, сколько времени понадобится добежать до двери, дернуть за ручку и выскочить в коридор, не будучи сцапанным. Ведь иначе я сдамся без сопротивления.       Тоби лишь пожал плечами.       — В этом случае я сомневаюсь. Это кого угодно бы заинтересовало.       Резонно. И сейчас мне стоило собрать все остатки тактичности и умения подбирать слова.       — Так и… — Я прокашлялся и поглядел на сцепленные в замок руки на моих коленях. — Кто такой Обито?       — Придурок и нытик, которого ты, как я надеюсь, никогда не встретишь, — выплюнул Тоби, раздраженно выпрямляясь и сгибая ноги в коленях. — Но Цунаде считает иначе, поэтому всеми силами пытается его вытащить. А от меня избавиться.       — Зачем? — Я нахмурился, пока Тоби играл с завязками на своей худи. — Разве такие болезни лечатся уничтожением?       — Ассимиляцией. Мы должны стать одним человеком, но Обито… вряд ли на такое согласится, — поведя плечом отозвался Тоби. — Да и я тоже желанием не горю.       — Так кто он все-таки? И почему у него есть фамилия, а у тебя… — Я запнулся, найдя ответ прежде, чем слова сорвались с языка. — Так ты вторая личность, да? — тихо уточнил я, тут же сжимаясь от возможного удара. Тоби, помедлив, кивнул. Подняв глаза и прищурившись, он глядел на меня пару секунд, а затем фыркнул, поворачивая голову в сторону.       — Да, ты такой же, как и все. Сначала ты мне не веришь. Потом думаешь, что я чокнутый. А потом начинаешь презирать.       — Почему я должен тебе не верить? — спросил я осторожно, хотя во многом с этой мыслью был согласен: слишком уж фантастично его слова звучали. — Насчет чокнутого тоже спорно, мы все здесь не в порядке. А презрение… — Я хмыкнул и расслабленно откинулся на стену. — Разве что ты поубавишь ярость и приколы. С остальным я готов мириться.       — Тебя только это беспокоит? — Тоби недоверчиво хмыкнул и выпрямился. — А то, что я мешаю существовать другому человеку?       — Я его не знаю, — пожав плечами, ответил я. — Так что мне все равно. К тому же если ты плод его сознания, то…       — Я не плод, я настоящий, — огрызнулся Тоби, и я вжался лопатками в стену. — Просто мы живем в одном теле, но я не он. Я совершенно другой.       — Да, конечно, я понимаю, — говорил я, изображая радушие. — Но я говорю о том, что это не мое дело — кто и кому не дает нормально существовать. Я знаю только тебя и дела иметь мне приходится с тобой, а не с ним. Вот когда появится он, то… то есть, если появится он, то буду разбираться по ситуации. — Постепенно недоверие на лице Тоби сменялось мрачным весельем. — А презирают тебя, потому что ты ведешь себя с людьми по-свински, срываешься на них и бьешь, а не потому, что ты не один в своем теле.       — Не мои проблемы, что они не понимают шуток и лезут туда, куда их не просят! — возмущенно воскликнул он, наконец расслабляясь. — Я говорю, люди — придурки, но ты… Ладно, беру слова назад, ты первый, кто отнесся ко мне достойно.       — И то только потому, что мне все равно, — тихо бросил я, отводя взгляд.       — Поэтому ты пришел ко мне, а не дождался, когда приду я? — вдруг спросил Тоби, усмехаясь, и я нахмурился. Он свесил ноги с кровати и наклонился ко мне, не отрывая внимательный взгляд исподлобья. — Ладно, не бери в голову. Есть часть меня, от которой сложно отказаться, а провокации — это мое все, — весело сказал он, хлопнув меня по колену, а я рефлекторно качнул ногой.       — Мне казалось, ты принял отказ. — Я вскинул левую бровь и подвинул колени в сторону. — Или снова тестируешь мою доверчивость?       Помедлив долю секунды, Тоби поводил челюстью и отвернулся, глядя в окно, на хлеставший по стеклам дождь. И неторопливо кивнул.       — Приму. Когда ты скажешь мне это прямо.       Кажется, моя стена оказалась не такой крепкой, как я рассчитывал. Вслед за Тоби я принялся наблюдать, как крупные капли стекают вниз по залитым стеклам. Если однажды я умудрюсь запасть на парня, который не пытается выкрутить меня наизнанку, можно смело отправляться обратно в палату номер двенадцать психиатрического отделения, потому что этот парень — плод моего больного воображения.       — Из-за этого придурка даже пришлось пропустить обед, — пожаловался Тоби, поднимаясь с кровати и потирая живот. Я мгновенно отодвинулся, но он сделал шаг в сторону и ушел к шкафу.       — А я думал ты тут сидишь и ноешь после случившегося, — сказал я, пока он рылся в стоявшей в самом низу спортивной сумке. Потянувшись, я попытался заглянуть в нее, но он резво выудил пачку сигарет и застегнул молнию.       — Нет, Цунаде провела мне воспитательную беседу, а после — внеплановый сеанс терапии. — Он поправил худи и, взяв с крючка ложку, нацепил кроссовки. — Поэтому не пошел. А ты мог бы мне что-то вкусное захватить, я-то тебе в тот раз яблоко принес.       — Я не просил, — отозвался я, лениво наблюдая за ним с места. — Да и в этот раз яблок не было.       — А жаль. — Тоби навис надо мной, отчего я съехал вниз, упираясь коленями в его ноги, и потряс пачкой перед глазами. — Так что мой перекус сегодня одна из этих малышек. Идем?       — Пас, — выдавил я и слез с кровати, как только Тоби отстранился. — Лучше заходи после.       — Так ты все же не против? — хитро улыбнулся он, провожая меня до двери. — Странные у тебя нет.       — А ты совсем не разделяешь дружбу и отношения, да? — Я качнул головой, выходя в коридор. — Ладно, тогда не приходи.       — Посмотрим по настроению, — пройдя спиной вперед несколько шагов, Тоби повернул ручку двери туалета. — Но будь настороже.       — Обязательно. — Я зашагал в палату, но возле поста медсестер остановился. Подойдя к нему, я наклонился над стойкой, заглядывая в закуток, где спряталась одна из них, более добрая и приятная. — Я насчет книги, ее еще…       — А, «Билли Миллиган»? — спросила она, выуживая двумя пальцами листок с моим почерком, и быстро пробежалась по словам глазами. — Ее нет.       — Что? — Я недоуменно свел брови. — Как это нет?       А что я тогда читал?       — Так нет. В каталоге есть, а на полке не нашли, наверное, опять украли. Это частая история. Так что придется подождать, пока не найдется. — Она пожала плечами и сунула листок в стаканчик для карандашей.       Я оглянулся на дверь туалета, почти не слыша за участившимся стуком сердца. Значит, стратегию нужно выстраивать? Он ведь не мог знать, что практикантка саботирует его прикрытие, получается, подсуетился гораздо раньше. Говорить одно, делать другое и врать, врать, бесконечно врать, лишь бы не дать мне выйти из затеянной им игры. Работало пока что отлично, но и я ведь дураком не был.       По крайней мере я очень на это надеялся.       Кивнув медсестре вместо благодарности, я ушел к себе и тут же выудил из ящика тумбочки телефон. Впервые за долгое время он оказался спасением, а не проклятием, пускай я и продолжал игнорировать приходившие с некоторой периодичностью сообщения. Как-нибудь потом, главное отбиваться вовремя от спонтанных звонков. Вбив название диагноза, я принялся жать на все подряд ссылки, которые предлагал поисковик.       Глаза бегали по строчкам статей, я выуживал фразы и тезисы, но даже медицинские форумы и сайты словно пережевали со сборником фэнтезийных романов. Да, в фильме я бы легко поверил в возможность существования нескольких личностей в голове, но здесь? За дверью соседней палаты? Бред. Не удивительно, что Тоби не хотел рассказывать о диагнозе, даже я до сих пор делил его слова на два.       Однако верить приходилось. Вряд ли Сенджу, лечившая его так долго, стала бы обманывать целое отделение, да и неподготовленная Харуно не могла так крепко проколоться на недостоверных фактах. Если только это не отлично спланированный против меня заговор, и Тоби на самом деле решил довести свой прикол до максимума. Тогда отлично сработано, я почти повелся.       Спустя десять, а может, пятнадцать минут раздался привычный короткий стук, и я поспешно спрятал телефон в тумбочку, грохнув ящиком. Тоби не услышал, а может, только сделал вид, как и не заметил мои дрожащие руки и испуганные глаза.       — Может, все-таки, монополию? — предложил он, усаживаясь напротив, и я почесал затылок. Хотелось предложить другое, глядя в его темно-карие, в полумраке из-за ливня казавшиеся еще более глубокими глаза, жутко привлекательное лицо с грубыми чертами, широкие плечи, которые напрашивались в мои объятия. Кролик почти попал в капкан, ты доволен, питон? Но я только неопределенно пожал плечом, а затем кивнул.       — Ладно. Но мне еще несколько уровней пройти нужно. Так что вторая пара глаз не помешает. — Я указал на тумбочку, и Тоби приложил два пальца к виску.       — Будет сделано, капитан! Мы спасем ваши войска, но сначала я пущу ваш бизнес на дно, если вы не против, — тон его голоса стал мягче, как шоколадная паста, и я сглотнул возникший в горле ком. А затем ушел следом, в залитую ярким светом общую комнату, где собралась половина отделения, пытающаяся не развалить дженгу, выиграть карточные войны, и я. В самой большой и страшной опасности своего собственного желания. И только я мог это безобразие прекратить.       Пока он выставлял фишки и складывал карточки, я разглядывал его неровную черную челку, зеленую, затертую от частых стирок худи. Длинные пальцы и широкие кисти, тепло которых так приятно отдавалось по телу. И думал. Что же случилось в жизни этого Обито Учихи, что ему пришлось создать Тоби, беспринципного и резкого, единственное спасение от страха и опасностей?       Если девять из десяти психиатров все же говорили правду, шанс был. Маленький, почти эфемерный, растворявшийся между пальцами. Но все же был.       Взяв кубики в ладонь, Тоби потряс их и выбросил на поле, а я, задержав дыхание, ждал результат. Четное — сработает. Нечетное — нет.       — Четыре, — протянул он и сдвинул машинку на четыре клетки. — И сразу же придется отстегнуть денег, отличное начало, — кисло сказал он, отсчитывая игровые купюры. — Ходи.       Я потянулся за кубиками и, сжав в ладонях, бросил вниз. Они выпали сразу, ровно, и я перевел взгляд на поле, ища нужную клетку.       — Ух ты, шанс. — Тоби присвистнул, стоило мне поставил сверху клетки своего коня. — Повезло. Или нет, — не глядя, он протянул карточку, и я вздохнул.       Как бы ни сложилась игра, на ее результат мне было плевать. Шанс, который давала жизнь интересовал меня куда сильнее. Если статьи не врали, мне нужно было найти одну болевую точку, единственный триггер, и я буду спасен. Если я смогу вытащить Обито из недр его головы, на оставшиеся три недели я наконец избавлюсь от Тоби. А вместе с ним и от этого кошмара.