Загадочная история Учихи Обито

      Когда я наконец проснулся, я услышал писк мониторов, за ним ощутил горькое жжение в горле и боль в руках, а после — тошнотворный запах лекарств. И голос. Голос, чей хозяин молниеносно отреагировал на изменившиеся показатели пульса и подскочил ко мне так быстро, что я ощутил просевший под его весом матрас. Его теплые руки сжали мою ладонь, а я боялся открыть глаза, потому что знал, что там увижу.       Ничего хорошего.       — Ты жив, — говорил Ирука, склонившись ко мне, и к запаху лекарств добавился аромат персика и розмарина. В начале наших отношений я сказал, что мне нравится этот парфюм, и с тех пор он больше никаким не пользовался. Теперь же меня тошнило сильнее, чем от нафталина.       А ведь на его месте мог быть кто угодно — Гай, Асума, Тензо, Куренай. Все вместе. По отдельности. Но, кажется, судьба настойчиво пыталась намекнуть мне на что-то, жаль, правда, я разучился читать между строк. И пытался заменить карие, округлившиеся от страха глаза, синяки, появившиеся от недосыпа из-за меня, на что-то другое. На образы людей, которых не существовало. На то, что мне это приснилось. И продолжает сниться, окутывая липким кошмаром, от которого, увы, так легко не проснуться.       Если бы был простой способ вычеркнуть и забыть тот день и всю жизнь до той проклятой ночи, я бы сделал это, не раздумывая.       — Упс, извини, кажется, твоей ладье конец, — произнес Тоби с легким самодовольством, и я вынырнул в реальность, где до меня еще не добрались загребущие руки с ароматом персика. А только Тоби, сидящий напротив в комнате отдыха, насквозь пропитавшийся дымом сигарет и запахом одеколона с лимоном и бергамотом.       Опустив глаза, я поглядел на черную пешку, подобравшуюся к моей ладье. Окинул взглядом доску и закусил губу, сводя указательные пальцы вместе. Если я шагну конем, то могу съесть ферзя и тогда мне останется пара ходов до шаха. Только вот Тоби сможет сделать это раньше. Его слон стоял в опасной близости к моему королю. Если атакую конем — могу не успеть. Если попытаюсь защищать короля — проиграю. Кажется, сегодня не мой день.       Если он поставит мне мат, сегодня днем меня съедят.       — Ходи, — мягко сказал Тоби, внимательно изучая мое лицо. Я нахмурился и прижал пальцы к губам. Он меня обманывает? Нет, это точно ловушка, если я сделаю…       Я легко надавил указательным пальцем на голову коню и задумался, ловя сигналы краем глаза. Тоби не двигался, безмятежно наблюдая за моим ходом. Кажется, я попал.       Но все же рискнуть стоило.       Конь опустился на клетку рядом с ферзем, я снял его с доски, и тут же Тоби подвинул своего слона.       — Шах, — сказал он, и я сжал ферзя до боли в ладони.       Путей к отступлению не было. Пешки съедены, конь пытался атаковать короля противника, ферзь и ладья остались слишком далеко. А вот он следующим ходом мог легко меня разгромить. Кажется, худшие прогнозы оправдались. Я лениво передвинул оставшуюся пешку ближе к его королю и вздохнул. Неожиданно Тоби нахмурился.       — У тебя вечный шах, — вдруг сказал он, и я удивленно уставился на доску. Мои конь и пешка зажали его короля так, что он при любом раскладе не мог выбраться. Надо же. — Кажется, ничья.       Или, может, удача все же на моей стороне. Хотя бы немного.       — Еще партию? — С ухмылкой Тоби принялся расставлять фигуры на место, пока я, выпрямившись, потянул затекшую спину.       — Нет, для первого раза хватит. Я и так не часто играл, а вернуться в строй сложно. Вообще, я хотел у тебя спросить, — осторожно сказал я, и Тоби вскинул бровь, принимаясь с грохотом бросать фигуры на дно перевернутой доски. — Сегодня ко мне придет… тот друг, и я хотел бы попросить тебя…       — Ни слова. — Тоби понимающе закивал и вскинул руку. — Мне нужно будет всего десять минут с ним, поверь, безотказно работает.       — Что? — Я отпрянул, на секунду опешив, и тут же замотал головой. — Нет, мне нужно, чтобы ты… вытащил меня, если ситуация станет совсем патовой. И что ты имел в виду — нужно десять минут?       — Помнишь, я говорил, что могу помочь разобраться с бывшими? — Засунув шахматы на полку, Тоби со стоном потянулся, хрустя суставами. — Я не шутил.       — Нет, подожди. — Нахмурившись, я поднялся с пола и недоверчиво покосился на него. — Мне не нужно, чтобы ты его бил или вроде того. Просто нужно отвлечь.       — Да я понял. — Тоби кивнул, продолжая ухмыляться. — Отвлечь я его смогу так же отлично. Я, конечно, не ты, но и у меня методы найдутся.       — Ты о чем? — Я растерянно оглядел его, потирая предплечье, пока его слова начинали приобретать новый смысл. Смысл, который, как я надеялся, оказался бы игрой моего воображения. — Так ты… еще и по парням?       — Еще? — Тоби не сдержал смеха и резко притянул меня к себе за плечо, едва ли не утыкаясь губами мне в ухо, а я забыл, как дышать. — Я только.       Лучше бы это было его очередным «приколом».       — Все будет. Только подай какой-то сигнал, а то боюсь не разобрать. — Выпустив меня так же резво, Тоби, как ни в чем не бывало, повернулся к полке с играми. — Монополию? — Выудив коробку, он потряс ею, громыхая фишками.       — Вряд ли успеем. — Качнув головой, я выудил телефон из кармана. У меня оставалось около получаса, нужно было еще раз перед зеркалом напомнить себе, как говорить слово из трех букв. Не то, о котором можно было бы подумать. Тоби я его говорить пока не научился, а вот Ируке — стоило бы. Нужно же мне во вторник обрадовать Сенджу, что я делаю успехи.       Тапнув по экрану, я увидел пару непрочитанных сообщений в мессенджере, потянул за шторку, бегло пробежался глазами по строчкам и вздохнул. Нетипично, но Ирука решил опоздать. Оттянул время моей казни, лучше бы сразу пришел и снес мне голову. Почему-то чем меньше времени оставалось, тем яснее я понимал — ничего у меня не выйдет. Все-таки была причина, почему послать его удалось не с первого раза.       Эта выученная беспомощность в отношениях и невозможность принимать решения с парнями уже начинала раздражать. Еще бы они того стоили, но хороший вкус в них мне, увы, не завезли.       — Ладно, если что, свистни. — Хлопнув меня по плечу, Тоби вышел из комнаты отдыха под недовольные взгляды пытавшихся пересобирать друг друга в дженге Конан и Нагато и скрылся в глубине коридора, оставив меня один на один с моей проблемой. Пришлось вернуться в палату, считая секунды, прежде чем судьба подбросит мне очередное испытание.       Тишина и одиночество неожиданно оказались тоскливее, чем его неугомонная компания, и я впервые бы не отказался обсудить дурацкую историю об очередном несчастном, который попался у него на пути с неудачным комментарием или со слишком сложным в тот момент лицом. По-хорошему, и дружба с ним все еще вызывала сомнения, а Дейдара до сих пор отпускал едкие комментарии за моей спиной, пока я делал вид, что не слышу, но почему-то по-настоящему бояться Тоби не получалось. Хотя и стоило, в обычной жизни я бы и на метр к нему не подошел. Но в данный момент я бы скорее согласился на пасть льва, чем на выпрыгивающего из воды дельфина. Документалки и мультфильмы о животных создали им слишком идеальную репутацию, которая совсем не соответствовала реальности.       Стук в дверь и голос медсестры, принесшей дурные вести, заставили вздрогнуть, а по спине прошла волна дрожи. Ну, вот и все. Сейчас или никогда. Я вышел в коридор, слегка подрагивая, и увидел, как Ирука, словно зефир в своей белой рубашке и джинсах, в паре метров от меня, расписывался в журнале медсестер. Заметив меня, его губы растянулись в улыбке, а глаза засияли, а я готов был ввалиться обратно в палату и забаррикадироваться до самого конца госпитализации. И все же кисло улыбнулся в ответ и махнул рукой.       — Привет. — Ирука подплыл ко мне, стянул с плеча рюкзак и схватился за застежку. — Я тут принес… приставку, несколько чистых вещей — обещают похолодание. И твои любимые… — говорил он, роясь в недрах забитого рюкзака, а после выудил пачку кукурузных чипсов. — Вряд ли в местной столовой такое есть.       — Да, спасибо. — Я кивнул, забирая шуршащую пачку, и тупо посмотрел на яркий логотип. И правда мои любимые. А затем снова внимательно поглядел на Ируку, пока тот возился с застежкой.       Он выглядел точно так же, как и три года назад, когда мы впервые встретились на общей лекции по праву. С красивым лицом, в стильно подобранной одежде, с ярким — и я пытался выкинуть из головы писк мониторов аппарата жизнеобеспечения — запахом персика и розмарина. Внимательный, добрый, верный. Готовый помочь, несмотря ни на что. А я… я просто ничего не чувствовал. Совсем ничего. Почему же я больше его не любил?       — Ты как? — Сжав лямки рюкзака, Ирука чуть склонил голову, посмотрев на меня, а я лишь неопределенно повел плечом, отводя взгляд.       — Нормально.       И тут же развернулся, зашагав в свою палату. Ирука, ожидаемо, засеменил за мной, боязливо оглядываясь. Я пропустил его внутрь, закрыл дверь, и только щелкнувшая ручка дала мне понять, в какую ловушку я сам себя загнал.       Пройдя вглубь, Ирука бегло окинул взглядом мою палату, поставил рюкзак на край кровати и сел рядом, сжимая колени. И тут же посмотрел на меня, внимательно и пронзительно. А я до хруста сжал пачку с чипсами, готовый в любую секунду дать деру.       — Ты выглядишь лучше, — сказал Ирука, слабо улыбаясь. — Знаешь, — он замолчал, снова оглядев палату, и принялся выуживать мои вещи из рюкзака, складывая их рядом, — между нами было много неприятных моментов в последнее время, но я…       — Хочешь прогуляться? — вдруг выпалил я и бросил пачку на соседнюю кровать. — Погода отличная, а тут так душно, — и, не дожидаясь, выскочил из палаты, краем глаза ловя зеленое пятно справа. Я оглянулся мельком, ловя его в фокус, а Тоби лишь набрал воды из кулера рядом с постом медсестер и повернулся ко мне. Хмыкнув, он посмотрел за мою спину и ушел к двери, ведущей на лестницу, а я, дождавшись Ируку, неспеша направился следом. — Лучше расскажи, как у тебя дела.       Если бы Ирука не был таким наивным, он бы не повелся на эту тупую уловку. К сожалению, или к счастью, она все-таки сработала.       Во дворе, под грозный и внимательный взгляд санитаров, я подвел его к моей любимой уже скамейке напротив куста роз. Вокруг сновали туда-сюда другие пациенты, а в углу, возле маленького фонтанчика для птиц, стоял Тоби. Прислонившись к нему, он словно наблюдал за маленькими юркими белоглазками, но то и дело я ловил его оценивающий взгляд на нас. Ирука же ничего не замечал, продолжая бесконечно болтать о своих делах, о работе, о моих бывших друзьях. О жизни, которую я временно поставил на паузу. И незаметно пытался приблизиться ко мне.       Даже с расстояния вытянутой руки я чувствовал аромат его парфюма, теперь же он забил мне все ноздри. Мы сидели на улице, а я не чувствовал ни запах травы, ни выхлопных газов проезжавших машин. Только чертовы персик и розмарин. Настолько близко он ко мне подобрался.       — …Так что потом придется вернуться на работу. Я поменялся сменами, а тут еще и в химчистке очередь образовалась, пришлось немного задержаться, — сказал он, проведя рукой по бедру и смахнув несуществующую пылинку. — Поэтому забежал за чипсами в знак извинения. Вдруг ты очень ждал.       И едва заметно придвинулся ближе.       Я так же незаметно отсел, продолжая разглядывать колышущийся на ветру розовый куст. А он — мое лицо в профиль. Я не сомневался — повернусь и увижу даже темные крапинки в радужке глаз, уставившихся на меня. Изучающих. Выжидающих.       Пожалуйста, повернись и утони в нас, как три года назад.       — Я тут подумал, что надо приглядывать за домом, пока ты не вернулся и все такое, так что я иногда ночую у тебя, ты ведь… не против? — Он говорил вкрадчиво, самым приятным своим голосом, год назад я бы уже на коленях перед ним ползал. Теперь мурашки носились по спине, и я едва не дергался от почти коснувшихся моей кисти пальцев.       — Нет, не против. — Я повел плечом и отсел еще немного — пара таких заходов, и я окажусь на земле.       — Я и на кладбище тоже съездил. Поставил цветы, ему же нравились лилии? — спросил Ирука, а я, помедлив, кивнул. Я три месяца у отца не был, хорош сын. Хотя, конечно, у меня были другие дела, например, увидеться с ним лично. Спасибо Ируке, что этого так и не случилось. — Когда тебя выпишут, мы…       — Никаких «мы». — Я дернулся, заставив его отпрянуть, и наконец обернулся. И правда, карие, с темными крапинками глаза, в которых утонуть бы. Да вот что-то не хотелось. — Есть только я и ты. Теперь и всегда.       — Да, конечно. — Он кивнул, заставив золотистые на солнце локоны отросших волос упасть на шею. Год назад я бы уже пропускал их через пальцы.       Да, год назад я много чего мог бы сделать. Сейчас меня бы не заставило и дуло пистолета.       — Мне еще писали Асума и Гай, спрашивали, как ты. — Теперь его голос звучал тихо и сипло, а глаза нашли интересными его собственные колени. Пожалуй, я бываю иногда резковат с ним, правда, чувство вины преследовало меня не долго. — Я им не говорил, что с тобой, решил, что…       — Ага, спасибо. — Я кивнул, скрестив руки на груди, откидываясь на спинку скамейки. Как будто в первый раз. Ох, малыш Ирука, ну что случилось? Вот тебе самые крепкие, самые теплые объятия, дорогой, все для тебя. И ведь именно этого он и добивался, каждый раз. Осознанно или нет, но жалеть его получалось на автомате. А вот не поддаваться удавалось с трудом.       — Может, привезти тебе… — Голос Ируки оборвался на полуслове, когда две огромные руки упали мне на плечи, вдавив меня в скамейку.       — А, вот ты где! — радостно, словно его вывели гулять впервые за неделю, провозгласил Тоби, нависая надо мной, и тут же вперил любопытный взгляд в опешившего Ируку, отлетевшего к противоположному краю скамейки, откуда так долго до меня добирался. — Я Тоби. — Он протянул руку, а Ирука, помедлив, коротко ее пожал. — Просто хотел напомнить, что через пятнадцать минут ужин, а сегодня у нас стейки, так что советую поторопиться, пока все самое вкусное не разобрали. И приятно было познакомиться. — И он, подмигнув Ируке, с силой хлопнул меня по плечу и исчез таким же внезапным вихрем, как и появился.       И все же, несмотря на весь идиотизм, Тоби умудрился спасти положение, спасибо ему за это. Когда-нибудь я и сам справлюсь, но пока что даже зеркало слышало нет лишь в адрес ранних подъемов.       — Да, наверное, и правда пора. — Я посмотрел на все еще высоко стоящее июньское солнце и бросил короткий взгляд на Ируку — в отличие от Тоби его будто окатили ушатом ледяной воды. — Спасибо, что зашел. — Теперь я даже нашел в себе силы натянуто улыбнуться.       Пожалуй, слишком уж натянуто.       — Ага, без проблем. Звони и… — Ирука запнулся на секунду, а потом применил самое подлое оружие — воспользовался замешательством. И теперь запах персика и розмарина ударил прямиком в нос, пока лицо щекотали кончики его все таких же мягких волос. — Пожалуйста, звони, если будет что-то нужно. Я сразу приеду.       Он обхватил руками мои щеки, заставив смотреть прямо в глаза, и я сдержанно кивнул. Нет, Ирука, ты не увидишь там того, что видел раньше. Никогда больше.       Тоби встретил меня у самого входа, пока грузный санитар следовал за мной по пятам. Невиданное облегчение окутало меня, когда мы наконец оказались в провонявшей картошкой столовой. Я на автомате взял тарелку с овощным салатом и жареные баклажаны, а Тоби фыркнул, накладывая больше фри и кетчупа. И оба — по одному с ладонь стейку. Кажется, и в этой больнице бывают праздники живота.       — Я думал, — начал Тоби с набитым ртом, когда половина содержимого его тарелки снова исчезла со скоростью звука, — что он тебя сожрать пытается. Ты там как воробей на жердочке трясся, того и глядишь — свалишься. А он подбирается все ближе и ближе, — проглотив кусок, он хмыкнул. — Но все же я удивлен.       — Чему? — спросил я, лениво ковыряя оказавшиеся очень горькими баклажаны.       — Да он… очень миленький. Я-то думал там будет какой-то атлет-тяжеловес или скользкий абьюзер, но это… Как ты его вообще бросить сумел? — вдруг выпалил он, а я напрягся.       Такие разговоры ничем хорошим не заканчиваются.       — Были причины, — сказал я сухо, отломив кусочек стейка. Тоби усмехнулся.       — Изменил? Ну, он тебе, — уточнил он, и я нахмурился, не донеся вилку до рта. — Ну а что? Он красивый, сладенький, вполне мог себе найти кого-то… Эй! — Он не успел увернуться от пинка под столом, и дернулся, едва не сбросив тарелку на пол. — Да что такого? Или я прав?       — Нет. Все было не так, — холодно отозвался я, выпрямляясь, и покачал головой.       — А как? Вряд ли ты виноват, перед изменщиком так не расстилаются. Даже завидно немного — на меня так никогда не смотрели. Начинает казаться, что ты и правда чокнутый, раз отказался от такого. — Тоби фыркнул и тут же отодвинул ногу, опережая новый пинок, но я даже не собирался повторять. Как и продолжать разговор.       Правда, Тоби был другого мнения.       Затащив меня в туалет, он снова устроился, как коршун на ветке, на подоконнике с очередной сигаретой — я же по привычке спрятался в углу, недалеко от двери. Тоби курил минуту, растягивая удовольствие, и, только когда пепел сожрал треть сигареты, повернулся ко мне.       — И все же? — спросил он и сделал очередную затяжку. — Что такого произошло?       — Это долгая история, — ответил я, скрещивая руки на груди.       — Мы никуда не спешим. По крайней мере у меня серьезных срочных дел на сегодня нет. — Тоби пожал плечами и смахнул пепел в жестяную банку.       Еще бы. Только бы развесить уши и еще сильнее поковыряться у меня внутри. А потом снова будет делать вид, словно ничего не произошло.       — Сначала ты, — произнес я, вскидывая подбородок, и Тоби прищурился. — Думаю, я тоже могу начать устанавливать правила.       — Так я ведь тебе уже все рассказал. Про свое прошлое, про болезнь. — Он пожал плечами и выдохнул струйку дыма.       — Ничего ты мне не сказал, а та лапша, что ты навешивал мне все эти дни, не считается. И поэтому я не думаю, что тебе нужно знать о моих отношениях. Или что? — Я наклонил голову. — Почему тебя они так вдруг интересуют?       — Хотел узнать, с чем придется иметь дело. — Тоби ухмыльнулся, заметив, как расширились мои глаза. — И ознакомиться с прецедентами. Все же некоторые вещи лучше определить заранее.       — Ну, конечно. — Я осторожно отстранился от стены, стараясь не менять позы. — Вот, почему ты прибился ко мне в первый день? Почему сразу не сказал?       — Нельзя так просто взять и… — Тоби коротко затянулся и снова сбросил пепел одним щелчком пальца. — К тому же жизнь учит не бить в лоб. С некоторыми нужно вести игру правильно и тактично. Стратегию выстраивать.       Пока он говорил, я оглядывал кафельные серые стены. Такие же серые потрескавшиеся кабинки. И снова поглядел на восседавшего на подоконнике Тоби. Если можно было найти кого-то менее похожего на Ируку, то это он. И дело было даже не во внешности, пускай его привлекательность раскрывалась со временем, в жестах, взглядах и позе. Главное — Тоби было плевать. Плевать на то, чего я хочу, плевать, как отреагирую. Схватить за горло без всяких нежностей, а потом отбросить и сделать вид, что так и надо. Чтобы потом уже я, а не он, ходил за ним по пятам, превратив жертву в охотника, сам того не подозревая.       И то, что я все еще был рядом, доказывало, что его план работал.       — И что ты… — Я запнулся, когда дверь резко распахнулась. Ввалившийся внутрь Хидан, расстегивая на ходу штаны, мигом подлетел к писуару.       — Вали отсюда, — негромко сказал Тоби, опешивший от такой наглости, а Хидан недоуменно уставился на него.       — С хрена ли? Это общий туалет, могу ходить, когда хочу, — возмутился он, и Тоби спрыгнул с подоконника.       — Я сказал: вали. — Он вжал остатки сигареты в кафель, надвигаясь на Хидана, и тот, успевший только застегнуть ширинку назад, выкатился за дверь, а коридор разразили его возмущенные возгласы и проклятия на наши головы. — Никак они не научатся, — качнув головой, Тоби снова повернулся ко мне, пока я пытался просочиться в угол между стеной и перегородкой кабинки. — Я же говорил, к тебе это не относится. Эти кретины мне всю кровь попортили, так что надо иногда напоминать им, кто тут главный. А с тобой… история другая.       — С чего ты это взял? — спросил я тихо, не в силах выпустить его из виду, и Тоби пожал плечами.       — Ты уже не похож на них. Ни на кого, кого я встречал. — Он хмыкнул, а я не смог удержаться, чтобы не закатить глаза. Такие стратегии на мне не сработают, придется стараться лучше. — Нет, я понимаю, как это звучит, — включив воду, Тоби покачал головой, — но это правда. Таких забитых интровертов только поискать.       — Я не забитый, — возмутился я, скрестив руки на груди. — Просто… не вижу смысла особо откровенничать. Все равно я тут всего на месяц.       — Ну, за месяц может многое произойти. — Тоби вытер руки бумажными полотенцами и, скомкав, бросил их в урну. — Одно, другое.       — А если я скажу нет? — Я напрягся, как только наши глаза встретились. Такие же карие, как у Ируки, но холодные и непроницаемые. Которые затягивали похлеще самой черной дыры.       Надо было попросить Хидана замолвить за меня словечко перед поселившимся в его голове Джашином, чтобы тот сделал свой волшебный отворот и на отношениях можно было наконец поставить точку. И другой головной боли хватало.       — Значит будет нет. Поверь, такое я точно смогу пережить. Но все же… зачем отказывать себе в удовольствии, верно? — С усмешкой сказал Тоби, толкая дверь спиной. Я вышел следом, и продолжавший бубнить проклятия в наш адрес Хидан пролетел мимо меня, едва не задевая плечом.       — Это твоя плата? — спросил вдруг я, и Тоби вскинул брови, на мгновение тормозя. — За помощь с Ирукой.       — Плата? — Он фыркнул и качнул головой. — Я же ничего не сделал. Нет, Какаши, я ничего не требую взамен. Или от тебя. Живи, как нравится, делай, что хочешь. Просто помни, что время уходит, а некоторые шансы даются всего раз.       Что верно, то верно. Но я все же предпочитал рациональные решения.       Пережив вечерний киносеанс, во время которого Тоби отпустил всего пару шуток, а его руки и другие части тела находились от меня в приемлемой дальности, я наконец добрался до душа. Хотелось просто смыть весь этот день, забыть его, лечь спать, а наутро проснуться с ясной головой, насколько мое состояние и таблетки мне его позволяли. Однако у этой проклятой субботы осталась для меня еще пара сюрпризов.       Душ был общим и располагался в конце этажа нашего отделения. Конечно, это была не чета моей ванне, в которой я, даже в убитом состоянии, любил лежать часами, но лучше, чем совсем ничего. И я шел без задней мысли, уверенный, что снова наткнусь на пустые кабинки, ведь парней на целое отделение оказалось всего семеро, а Нагато словно забыл о существовании этой простой и приятной функции, поэтому, открыв дверь, я подскочил, едва не уронив бутыльки с шампунем и гелем.       Он стоял в одном полотенце перед зеркалом у самой двери, маленькой расческой проходился по влажным аспидно-черным волосам, а я, наверное, слишком долго стоял и тупо пялился на него, отчего не сразу заметил усмешку на лице.       — Там не занято. — Тоби чуть посторонился, давая мне пройти, и я, кивнув, шмыгнул за дверь, где расположилось шесть в ряд кабинок. Мне понадобилась минута или две, чтобы раздеться и включить воду, от которой так сложно было добиться нужной температуры сразу. И пока горячие и холодные струи с переменным успехом били меня по коже вытянутой руки, я пытался с ними, стекающими в слив, выкинуть из головы застывший на глазном яблоке образ.       И вместе с тем мои сомнения, что я правда хотел сказать ему нет.       Но это было лишь наваждение, пытался убедить себя я. Только стресс, сегодня мне пришлось нелегко. К тому же у меня все еще были глаза, да и оценивать людей я умел. То, как Тоби выглядел, не меняло того, кем он являлся. Всего три недели, и я уйду отсюда, никогда его не вспомню, да и вряд ли мы еще пересечемся.       Немного успокоившись и освежившись перед сном, я вернулся в палату, пока маленький червячок опасений, что мой хищник выскочит из-за угла, преследовал до щелчка ручки двери. И еще немного после, когда я опустился на кровать. Стоило немного отвлечься и не думать, а лучший способ для этого наконец-то был у меня в руках. Я достал из тумбочки приставку и с трепетом включил ее, а она бодро приветствовала веселой мелодией. Устроившись на подушке, я поджал ноги и открыл меню. Все игры на месте, ждут меня, а батарейка заряжена на сто процентов. Да, кажется, жизнь была несправедлива ко всем нам, а не только ко мне. И не повезло Ируке влюбиться так крепко в человека, который не ценил его старания. Но пойти против себя я уже не мог. Один раз попытался, и ничего хорошего из этого так и не вышло.       Значок очередной проваленной миссии сиял на экране, пока я, замученный днем, спал спустя сорок минут игры, держа приставку рядом в руке. Тихая мелодия игры вылилась в привычный кошмар — писк мониторов и испуганно-облегченный голос с примесью запаха лекарств и персика. Постепенно он обретал лицо и глаза, карие, с шоколадными крапинками, которые становились все ближе. Я дернулся во сне, роняя приставку на пол, но от грохота не проснулся. А лишь следил, как фантомный Ирука тянется ко мне. Как внезапно исчезла его одежда, обнажая загорелую кожу, а я, не в силах пошевелиться, словно связанный, наблюдал и даже отвернуться не мог. И стойкое отвращение и нежелание наполняли сквозь пелену сна, пока Ирука пытался поцеловать меня, прижаться сильнее, дать мне почувствовать…       Вкус сигарет на губах и языке. Запах лимона и бергамота. И мягкие прикосновения мгновенно стали грубее. Он даже не пытался быть нежным и обходительным, ему снова было плевать, он просто брал то, что хотел, а я… не мог сопротивляться. Не потому, что меня парализовал сон, как часто это бывает. А потому, что, как бы отвратительна ни была мне эта мысль, я сам не был против. Даже не так. Я хотел всего этого. Его грубых ласк, колючих поцелуев. Попасть в ловушку и погибнуть. Стать кроликом. Хотя бы один раз узнать, каково это — довести себя до пропасти и достигнуть дна.       Утро встретило меня липкими флэшбеками ночных фантазий, которые точно обеспечат мне в ближайшие сутки разъедающую изнутри неловкость и облегчение, что Тоби не умеет читать мои мысли. Ни во время завтрака, ни во время очередной попытки затащить в туалет или в игру, на которую я все-таки был согласен. Стоило снова начать с шахмат. Научить его выстраивать стратегию, чтобы попытаться съесть меня живьем. А я бы мог разглядывать его и думать, воскрешая все те же, навеянные моим воспаленным мозгом и возрожденным с помощью таблеток либидо, картинки такого реалистичного сна.       Возможно, все-таки, на какие-то жалкие пять процентов я… все же хотел сказать ему да.