Осада портовых

С того момента, как тучи начали сгущаться, прошло уже несколько часов. Ветер тихо шуршал листьями деревьев за забором. Серые облака неспешно ползли по небу, заставляя каждую минуту наблюдения за ними казаться бесконечными часами. Где-то в горах сверкнула молния, и на землю упали первые капли прохладного дождя. Одна, за ней другая, потом следующая, но уже быстрее, а после – сразу же еще пять. Дождь весьма быстро набирал силу, превращаясь в настоящий ливень. Ящеры, задрав свои мордочки вверх, приоткрыли зубастые пасти и начали жадно ловить каждую каплю воды. Изнуряющая жажда мучила их уже слишком долго, и даже несмотря на отсутствие перспектив напиться таким образом, они все же надеялись оттянуть неизбежное еще немного. Но еще хуже дела обстояли с едой. У более взрослых особей уже была некоторая выдержка, но едва ли было возможно объяснить недавно вылупившимся птенцам, почему они не могли получить немного еды от родителей. Большая часть из них старались забиться поглубже в ветки и песок, из которых были сделаны гнезда, чтобы скрыться от влаги и холода. Но никто из стаи не был уверен, проснутся ли они позже, поэтому самки упорно расталкивали сонный молодняк, делая все, чтобы они не закрывали свои глаза. Разочарованные подобными обстоятельствами, малыши тихо пищали, настаивая на своем, но родители знали – еще один день, и голоса этих крох навсегда утихнут, если ситуация не улучшится. Едва-ли кто-то мог им помочь, и чувство безысходности постепенно поглощало всю стаю. Где-то сверху, с небольшой платформы на верхней стене клетки, наблюдал Зирго - патриарх группы. Ящер непрерывно осматривал южную часть владений, надеясь обнаружить уходящих прочь хищников. К сожалению, не смотря на обзор, захватывающий большую часть локации, он все равно не видел вход в гнездо. Но спуститься также не представлялось возможности - его ночное зрение было недостаточно обширным, чтобы разглядеть нижнюю часть лестницы. Периодически у него возникало ощущение, что снизу на него что-то внимательно смотрело, иногда он даже слышал сквозь шум ливня подозрительную возню. Но подтвердить свою теорию он физически не мог, поэтому теперь оказался заперт на собственном посту. Дождь должен был продолжаться по меньшей мере до рассвета. Территория, на которой они находились, была известна многим обитателям острова как "порт". Было тяжело сказать, как именно ящеры открыли для себя самое очевидное для любого человека название. Очень редко, особо старые особи рассказывали о гибридах, которых выводили эти самые "люди". Они были сильнее, крупнее, и даже умнее - их способности выходили далеко за пределы обычного животного, даже жившего на Земле миллионы лет назад. Возможно, некоторые из них могли понимать язык этих наглых млекопитающих. Но мало кому приходилось задумываться о такой незначительной детали, когда каждый день приходилось бороться за свою жизнь. Порт, как оно и подразумевается, находился на берегу океана, в самой восточной части острова. Высокие решетки отделяли его от густого леса, где ящеры обычно и искали себе пропитание, в виде некрупных одиноких травоядных. Три входа - по одному с каждой стороны. Южный, северный и западный. С восточной стороны заборов практически не наблюдалось, как и опасности, ибо наземные хищники жутко не любили лишний раз лезть в воду. Это их сильно замедляло, а портовые бы не стали просто так ждать своей смерти. Их небольшие размеры и сильные лапы давали заметное преимущество в водной среде, и к моменту, когда наглец доберется до спасительной суши, он уже потеряет все свои силы и боеспособность. Дальше всего от забора расположились тяжелые металлические контейнеры, которые, в некотором плане, считались безопасной зоной. Что находилось внутри этих контейнеров, оставалось настоящей загадкой, но даже такие крупные хищники как тираннозавры не могли их сдвинуть с места - только слабо пошатнуть. А этого явно было мало, чтобы сбросить цепкую ящерицу. Впрочем, если неправильно рассчитать расстояние, шансы дотянуться до наглых ютарапторов были весьма большими, поэтому ночевать там решались лишь самые отважные безумцы. Где-то ближе к центру порта была организована самая настоящая поилка. Черт знает, зачем люди поставили её здесь, но учитывая частоту идущих дождей, она практически всегда оставалась полная. Тем более, если сместиться чуть далее, можно было найти неглубокий бассейн, в котором также накапливалась вода. Она была более противная из-за скопившейся грязи, но пить в крайнем случае было возможно. Как последние две точки интереса, можно было отметить нерабочий разгрузочный кран и два амбара. Особо ловкие особи иногда забирались на эти строения, но риски оттуда свалиться насмерть быстро отсеивали более трусливых ящеров, а из рискнувших - более неосторожных. Но все эти места, доступные только прыгучим ютарапторам, объединяло одно - если заберешься туда, и кто-то голодный решит подкараулить тебя у спуска - оттуда будет практически невозможно сбежать. И эта ситуация быстро превращалась в настоящую бойню на стойкость желудков и терпение. К общему сожалению ют, любимое место для их гнездования, имеющее символичное название "клетка", имело ту же проблему. Попытка выбраться из клетки, чтобы принести немного еды хотя бы самым маленьким членам стаи, была бы провальной в большинстве случаев, если эти огромные и голодные рептилии все еще поджидали их там. Молодой самец внимательно вглядывался в непроглядную черноту за узким проходом между колоннами. Оттуда не доносилось ни звука уже больше трех часов. Обычно тираннозавры не любят оставаться без добычи так долго - особо крупным хищникам было нужно много еды, и редкие смельчаки просто не могли стать для них полноценным обедом. Но ящер не слышал ни шагов, ни вибрации, означавшие их уход, а ведь такие тяжеловесы просто физически не могли пропасть бесшумно. — Мама...мне холодно... -Наконец гробовая тишина была прервана птенцом, прижавшимся к ноге своей матери. Он был совсем крохотным, и вылупился из яйца едва-ли сутки назад. Но он чувствовал голод, его не кормили с самого появления на свет. Истощенная самка беспомощно посмотрела на него, после чего положила свою голову рядом с малышом. У нее больше не было сил расталкивать тех, что уже спали. Но отсутствие сил на поддержание собственной жизни пугало еще больше - тело становилось холоднее, чем обычно, веки тяжелели, картинка в глазах мутнела. Наблюдая за этой ужасной картиной, сердце Хорда больно сжимали невидимые челюсти. Его мать и маленькая сестричка не протянут до утра, если он ничего не сделает. Мышцы всего его тела напряглись, подготавливаясь к выпаду. — «Только вперёд...!» - Пронеслось у него в голове. Он припал к земле и бесшумно подполз к выходу - так близко, как это было возможно. Глубокий вдох. Ящер очистил свою голову от прочих мыслей и страхов, полностью сосредоточившись на задаче. Старая самка снова дернулась и подняла свои тяжелые веки, продолжая бороться с усталостью. Мимолетом, ее боковое зрение уловило движение, она чуть подвинула голову в сторону Хорда. Руз была вынуждена наблюдать за отчаянным действием ее единственного живого сына - ее сил не хватало даже для того, чтобы произнести его имя. Сколько бы раз она не становилась матерью, жизнь продолжала заставлять ту смотреть за смертью своих драгоценных детей бесчисленное множество раз, не имея ни шанса их спасти. И сейчас это происходило снова, сценарий совершенно не изменился. Сделав несколько шагов для разгона, Хорд выскочил вперед, чуть подпрыгнув вверх в надежде, что этот обманный маневр даст ему хоть какое-то преимущество… ...Хруст. Звук смыкания мощных челюстей и глухой вскрик ящера эхом отразились от бетонных стен. Руз болезненно зажмурила глаза и уткнулась мордочкой в своего птенца, который удивленно смотрел в сторону выхода. Малышка хотела было спросить, куда убежал Хорд, но увидев состояние матери, снова повернулась к выходу, не издав ни звука. Она больше никогда не увидит своего старшего брата. Сегодня утро было особенно холодным. Зирго, который не смыкал глаз всю ночь, нервно вздрогнул, чувствуя легкую вибрацию даже находясь в нескольких метрах над землей. Инстинктивно повернувшись в предположительную сторону их источника, старый самец увидел медленно уходящих прочь тираннозавров. Он мельком глянул вниз, вспоминая это странное ощущение слежки, что испытывал ночью, и с ужасом обнаружил многочисленные следы когтей ночного гостя. Он хорошо узнавал эти отметины, другие поведенческие особенности тоже совпадали. Только один хищник на острове обладал таким хорошим обзором ночью, чтобы его обнаружить на этой высоте, и такой целеустремленностью, вперемешку с осторожностью – раптор практически не слышал, как он пытался вскарабкаться по лестнице. Зирго еще немного собрался силами и спустился вниз, проверяя вход в клетку. — Вход чист. Все на выход! – Строго окликнул он сонных рептилий. На его приказ почти никто не отреагировал. С горем пополам, подняться на ноги смогла только юная самка, все еще находящаяся в шоковом состоянии – кто-то оттяпал ей кончик хвоста через решетку - их единственное небольшое окно в бетонных стенах, пока она спала. — Быстро все встали. Те, кто продолжит лежать, пойдет стае на завтрак. -Зирго зашел в клетку и стал расталкивать всех, кто попадал под лапы. Можно было подумать, что у него было больше сил, чем у остальных, и он просто не понимал, насколько плохо себя ощущали самки, запертые в одном месте практически неделю. Но на деле Зирго досталось больше всех. Старый ящер чувствовал невыносимую боль в области живота и слабость, ему потребуется длительная реабилитация. Однако его выдержка была поистине железной, ибо, лишь внимательно присмотревшись в его широко раскрытые глаза можно было предположить, какую боль он испытывал. Он знал, что никто кроме него не сможет поднять стаю на ноги, поэтому отдавал приоритет этому делу, чем поиск еды для себя. Тяжело поднимаясь на лапы, рептилии побрели к выходу, осторожно выглядывая из-за стен, будто бы до сих пор не верили, что наконец-то можно было выйти и поесть. Пока остальные искали в себе силы накормить хотя бы себя, Руз стала вытаскивать из гнезд малышей, легонько кидая их на мокрую траву, чтобы они проснулись. Самого маленького она взяла в зубы, и погнала эту ораву к выходу, следуя запаху добычи. Видимо кто-то уже поймал несколько мелких травоядных рядом с воротами. Они часто выползали после дождя из под листьев, чтобы перекусить, так что сейчас их поиски стали только проще. Маленькая Кирин - так звали единственную в этом сезоне малышку матриарха стаи, постоянно вертелась в зубах Руз, осматриваясь вокруг. Когда мать выносила ее из клетки, взгляд птенца моментально упал на контрастирующий с серым бетоном цвет, и эта картина навсегда отпечаталась у нее в памяти. Вход в место гнездования был залит свежей кровью. Видимо тираннозавры решили оставить свою единственную добычу на утро, перед уходом, хорошенько разодрав небольшую тушку в попытке получить кусок побольше. Другие останки ее брата лежали чуть поодаль - кости были тщательно обглоданы, в то время как голова осталась практически целой... в его стеклянных глазах так и застыл тот ужас, который он испытал перед смертью. Но больше всего Кирин была поражена тому, как к этому отнеслись остальные. Птенцы-подростки равнодушно прошли мимо трупа, ступая лапами прямо в лужу крови. Кто-то особо догадливый жадно вцепился в оставшуюся нетронутой голову и стал пытаться откусить небольшой кусочек, прижимая ее лапой к земле и глупо дергаясь из стороны в сторону, пока не сумел осуществить задуманное. Поняв, куда именно смотрел птенец, самка немного ускорилась, унося все еще ошеломленную Кирин как можно дальше от места происшествия. Появившаяся на свет во время этого ужасного события Кирин осознала, насколько жесток и равнодушен этот мир. Едва ли кто вспомнит о тебе, когда ты будешь лежать в луже собственной крови под каменными стенами, тебе здесь не на кого надеяться. Каждый день все борются за свою жизнь, но даже будучи в стае, ты всегда остаешься один. Ее брат отдал свою жизнь за тех, кто в благодарность лишь жадно растрепали его останки на лоскутки. Какая ужасная несправедливость. В ее маленькой черепушке глубоко засела мысль, которую она всегда держала в голове с этого дня. Сможет ли она когда-нибудь все это изменить?