31.04.2032
Вживление жизнеспособного Hronos70 осуществлено.10.05.2032
Развитие Hronos70 в организме испытуемых проходит без видимых последствий для организма испытуемых. Смертей подверженных подселению солдат не зафиксировано. Замечены видимые изменения эмоционального спектра. Наблюдается кратное увеличение физических возможностей. На болезненные ощущения и плохое самочувствие жалоб нет. В процессе наблюдения было замечено, что пятеро из испытуемых отказываются от приёма в пищу прошедшего тепловую обработку мяса. Было принято решение провести наблюдение за состоянием носителей и Hronos70 при переводе испытуемых на рацион, состоящий из сырого мяса.31.05.2032
Первая группа испытуемых в составе тридцати человек направлена на исполнение задания в месте ведения боевых действий.***
Восходящее солнце окрашивает небосвод во все оттенки розового. Тут, далеко за городом, на пустом и кажущемся сейчас заброшенным гоночном треке магия наступающего утра ощущается особенно сильно. Мужчина сидит на капоте своего спортивного автомобиля и курит, выдыхая дым во всё еще пасмурное небо. Это его традиционное начало дня вне зависимости от времени года, дня недели и настроения. Гоночный трек — единственное, что позволяет держать связь с самим собой и внешним миром. Это место с подросткового возраста стало неизменной мечтой, целью и двигателем его личного прогресса. В эту секунду он наслаждается возможностью оставаться наедине со своими мыслями. Сейчас он совершенно точно готов к тому, что принесет ему наступающий день. Сегодня он намерен сделать всё зависящее от него, чтобы помочь осуществить мечту одного мальчишки, горящего желанием покорить мир своими достижениями. Буквально через полчаса на гоночный трек упадут первые лучи утреннего солнца, согревая асфальт, подсвечивая на нем все следы, оставленные шинами гоночных автомобилей и мотоциклов. Юнги любит наблюдать за естественным ходом явлений, которые не поддаются влиянию человека. Что бы ни случилось в мире, солнце всегда будет отмерять время жизни, тепла и света. Вот сейчас новый день тихой поступью и согревающим теплом выползает из-за горизонта медленно, но неотвратимо. ***
Юноша просыпается от того, что чувствует на своей щеке касание мокрого холодного носа и щекочущие ощущения от прикосновения к коже тонких вибрисс. — Шуга, кыш-кыш, чудовище, — шепчет, накрывая место, которого касался кот, рукой, — ещё же совсем рано, давай спать, – не открывая глаз, приподнимает одеяло и довольно улыбается, чувствуя, как кот пробирается в предоставленное ему тёплое местечко. Он прячет под одеяло себя и кота, чтобы скрыться от ярких лучей активного весеннего солнца. Подниматься совсем нет никакого желания, но через два часа у него встреча с новым тренером, и лучше бы к этому времени оказаться на месте в полной готовности. Небольшое волнение от предстоящего знакомства вытесняет остатки сна из головы. Как бы не храбрился, успокаивая себя и одёргивая, внутри все приятно сжимается от мысли, что он, наконец, узнает лично этого интересного человека, жизнь которого всегда была ему любопытна. Чимин потягивается до характерного хруста суставов, которые несказанно благодарны ему за активность после нескольких часов почти неподвижного состояния. Парнишка находит в ворохе одеяла своего кота и, усадив того в своих руках как младенца, направляется на кухню. Там включает утренний плейлист, пританцовывая, опускает кота на пол и насыпает ему корм, воркуя ему всякие нежности. Затем включает кофеварку и направляется в душ. Утро в этом доме всегда начинается одинаково: с приходящего утром кота, улыбки, кофе и телефонного разговора с родителями. В последнее время отец и мама радуют парня своим принятием главного увлечения в жизни сына. Конечно же они очень волнуются, зная об очевидных рисках этого совсем не невинного хобби, но больше и не выступают против. Этого Чимину вполне достаточно. ***
Чимин приезжает к территории тренировочного трека с достаточным запасом времени, чтоб не бежать на встречу с тренером сломя голову. Он оставляет машину на гостевой парковке и направляется к треку. Со стороны парковки весь тренировочный комплекс увидеть невозможно. Первое, что видит любой приехавший сюда человек, — это два трехэтажных офисных здания, соединённые закрытым переходом на уровне второго этажа и открытым переходом на уровне третьего. Между зданиями организован проезд и пешеходные дорожки вдоль стен на территорию самого трека. Чимин принимает решение не проходить через офисные здания, в которых в такое время горит лишь слабое ночное освещение на первом этаже, — он пройдет путем, которым в мир скоростей, адреналина и натянутых нервов попадают все зрители и участники заездов. Следуя по тёмному переходу, который, по мере продвижения по нему, становится всё ниже уровня начальной точки движения, Чимин осматривает стены, выкрашенные в черный цвет, оборудованные фонарями, которые, вероятно, зажигают только во время проведения соревнований. Пак останавливается на половине пути и осматривает пространство, в котором оказался. Ему определённо нравится это место, у него своя особая атмосфера — тёмная, тяжёлая, но интригующая. Он поворачивается вокруг своей оси и натыкается взглядом на дверь, рядом с которой оказывается и остановился. Пак, ведомый любопытством, на пробу дёргает ручку, и дверь поддаётся. При открытии двери на стене помещения, скрытого за ней, загорается ряд лампочек вдоль единственной находящейся тут лестницы, ведущей вниз. Гонщик решает, что это техническое помещение, закрывает дверь и идёт дальше, следуя указателям на дорожке, сворачивает направо и попадает на первый уровень зрительских трибун. Здесь всё обустроено с размахом и очень продумано. Сама гоночная трасса расположена на уровень ниже, что позволяет полностью обезопасить зрителей и обеспечить минус один раздражитель пилотам. Чимин проходит между трибунами, спускаясь к трассе, и цепляется за мысль, что всё это творение очень напоминает Колизей. Только бьются здесь не воины, желающие получить свободу и жизнь, а безбашенные психи, для которых свобода, адреналин и есть жизнь. Он замирает, ошарашенный своей же мыслью, и обводит взглядом территорию. С этого места прекрасный вид на рассвет, а если перейти на противоположный край трека, то можно наблюдать закат. Взгляд цепляется за одиноко стоящую машину на финишной черте трека, припаркованную поперек трассы. Чимин разглядывает человека, сидящего в позе лотоса на капоте дорогущего спортивного автомобиля. Мужчина опирается руками позади себя и подставляет расслабленное лицо под медленно ползущие солнечные лучи. Пак успевает подметить для себя несколько деталей: тонкая длинная шея с ярко выраженным кадыком, аккуратный носик и выкрашенные в мятный цвет длинные волосы, собранные в низкий хвост. Чимин окидывает взглядом чужие рваные джинсы и футболку с короткими рукавами и широким горлом. Пак уверен, что если подойти ближе, то можно увидеть тонкие ключицы, которые футболка совсем не прикрывает. Он делает пару осторожных шагов ближе к объекту своего наблюдения, не желая его побеспокоить. Теперь более четко видно залитые черными рисунками и обвитые венами руки мужчины. Можно разглядеть, что в свете первых лучей в ушах поблёскивают серьги. Мужчина отстукивает пальцами известный только ему ритм и улыбается. Расслабленно и тепло. Наверное, каждый человек хотел бы стать причиной такой улыбки у другого человека. — Спускайся уже, Пак. Ты же Пак Чимин? — голос мятноволосого разрывает тишину трека так внезапно, что Чимин вздрагивает всем телом и не находит, что ответить, а просто медленно идëт в направлении мужчины. Юнги давно знает, что он не один: слышал звук двигателя подъезжающей машины, хлопок двери и неторопливые шаги. — Значит, Вы — Мин Юнги, — наконец приходит в себя Чимин. — С сегодняшнего дня Вы будете заниматься моей подготовкой к выходу на трек в следующем сезоне. — Так и есть, рыжик, — отвечает всё же открывший глаза и уже улыбающийся Мин. — Сегодня тренировки не будет. Познакомишься с ребятами, прокатишься по треку, а вот завтра я буду ждать тебя на тренировку в это же время, — уже более серьезно продолжает. — Показать, что где находится? — Да, буду рад ознакомиться со всей территорией, — оглядывается по сторонам и возвращает свое внимание собеседнику. — Я очень рад, что Вы согласились подготовить меня к этому сезону. Юнги на это смущенно поджимает губы и слегка отворачивается, пряча свою реакцию. Надо же, этот человек умеет краснеть. Слухи и отзывы о нем всякие разные, но ни в одном нет упоминания о том, что Мин Юнги способен проявлять эмоции, подобные робости. — Извините, я слишком прямолинеен, — торопливо щебечет Чимин и забавно жестикулирует. — И красивый, — прерывает его старший, вызывая у Пака ступор. — Ну, вот. Я тоже прямолинеен, — смешливо продолжает, видя на лице младшего ещё большее замешательство, — сработаемся. Юнги соскальзывает с капота авто и указывает направление движения. — Я пересмотрел все Ваши заезды и честно, восхищён тем, что Вы творите на треке, — говорит Чимин, подстраивая свой шаг под скорость движения своего тренера. — Твои, ты, — перебивает старший. — Никаких «Вы», договорились? Я не так стар и популярен, чтоб мужчины с таким же опытом и теми же знаниями преклонялись передо мной. Я лишь укажу тебе на ошибки и подскажу, как над ними поработать. — Надо же, а я слышал, что ты заносчивый мудак, — говорит младший быстрее, чем успевает сообразить, и с неподдельным ужасом смотрит на своего собеседника. Мин на это начинает откровенно хохотать, а потом резко смолкает и подходит вплотную к Паку. — А ещё говорят, что я домогаюсь своих учеников, — шепчет, опаляя горячим дыханием ухо младшего, и резко отстраняется. — Мы оба имеем особую репутацию, верно, малыш Моти? Обращение по прилипшему к нему прозвищу отрезвляет младшего, и он кивает сам себе, примирительно улыбается старшему и тихо произносит: «Ты прав», порывисто подается вперёд и целует чужие губы. На чем основывалось это решение — Чимин ответить не сможет. Он просто восхищён этим мужчиной. Господи, да у Пака в комнате висит плакат с Мин Юнги, стоящим у своего болида с золотым кубком чемпионата мира в руках. Он ещё совсем зелёным, начинающим буквально фанател от этого профессионала своего дела. И вот сейчас было сложно проигнорировать столь яркую провокацию. Мысль о том, что после этой выходки Мин откажется его тренировать, проносится в голове моментально, и Пак с каким-то внутренним ужасом дергается всем телом, и в этот момент сильные руки прижимают его к себе плотнее, а на поцелуй отвечают. Рваный вдох младшего сопровождается самодовольным смешком Юнги, а после Пак млеет от того, как мягко и в то же время страстно его целуют. Влажно и глубоко проникая языком, сводя с ума своей настойчивой нежностью. — Я должен показать тебе одно место прямо сейчас, — жарко шепчет Юнги, утыкаясь в лоб Чимина своим, — сейчас, иначе я возьму тебя здесь, на капоте. Слова Юнги только сильнее подогревают желание, и в ответ на это Пак несдержанно стонет, крепче цепляясь за его плечи. Снова целует, но уже более трепетно, смакуя каждое касание губ и столкновение языков. Не разрывая поцелуя, аккуратно подталкивает старшего, и тот пятится до тех пор, пока не натыкается ногами на бампер автомобиля и не присаживается автоматически на капот. — Что ты творишь? — со смешинкой в голосе сквозь рваный выдох спрашивает Юнги. — Ты всегда такой разговорчивый, тренер? — хитро выгибает бровь и снова подается вперёд, приникая к желанным губам. Оставляет сладкий короткий поцелуй, мажет по скуле и поднимается к виску, слушая тяжёлое дыхание и чужие стоны. Юнги сидит, откинувшись назад, опираясь на руки и широко расставив ноги, пока Чимин касается мочки, местечка за ухом и спускается поцелуями к шее. Мина от такой нежности пробирает дрожь, и он протяжно стонет, подаваясь бёдрами вверх в поисках более тесного контакта. От прикосновений Чимина кожа плавится, покрывается мурашками, которые, разбегаясь, разносят по телу импульсы удовольствия и дикого желания. Члену в узких джинсах уже тесно, и он призывно дергается в ответ на каждое новое прикосновение. — Айщ, — шипит Юнги на выдохе, наклоняя голову назад, когда Чимин проходится по шее языком и прикусывает кожу на кадыке. — Я так хотел это сделать, — возбуждённо шепчет в губы старшего, — так хотел к тебе прикоснуться. Проводит пальчиками, едва касаясь, от шеи ниже, задевая сквозь ткань футболки ставшие чувствительными соски, чуть сильнее нажимая в области живота. — Доволен? — спрашивает Юнги, не меняя положения и не размыкая прикрытых век. — Ты даже не представляешь, насколько, — шепчет у самого уха и касается губами ушной раковины. Руки Чимина, аккуратные и нежные, исследуют тело Юнги долго и с безграничным трепетом. С удовольствием пробует, открывая для себя все чувствительные места и доводя старшего до состояния, когда всё окружающее перестаёт существовать. Когда воспринимается только своё заполошно бьющееся сердце, и уже не понять, чьё отбивает ритм громче. Сбитое дыхание сливается воедино, а возбуждающий шёпот и прикосновения будто обжигают кожу. — Какой же ты, Господи, с ума сводишь, — шепчет Юнги, запуская пальцы в густые волосы на затылке Чимина и легко сжимая их. — Идём со мной. Старший, крепко сжимая ладонь Пака в своей, направляется к организованному въезду на трек. Сам не знает, как нашёл в себе силы прервать эту сладостную, почти болезненную пытку. Да что с ним такое? Он, будто неопытный юнец, млеет и боится потерять контроль, пусть и от чертовски желанного, но почти зеленого мальчишки. Парень останавливается у той самой неприметной двери, внимание на которую обратил младший, когда приехал. — Во всяких местах я был, — посмеиваясь, говорит Чимин, — а вот в подвалах ещё нет. — Это не просто подвал, рыжик, гарантирую, что тебе понравится. О, Чимину нравится. Он в восторге от того, что видит. Когда стальная дверь в конце лестницы начинает раздвигаться, ощущение, что он попал в какую-то шпионскую историю, бьёт по сознанию, и с губ слетает непроизвольный смешок, на что старший предсказуемо интересуется о причинах такой реакции. — Если сейчас окажется, что ты какой-нибудь маньяк, я этого не переживу, — он всё же начинает смеяться. — А ты и не переживешь, если твои подозрения верны, — ехидно улыбаясь, отвечает Мин и тянет его за собой внутрь помещения. Над головой и на противоположной стене открывшегося помещения сначала загораются красные огни, которые сменяются синими. Когда дверь за их спинами закрывается с характерным шуршанием и следующим за ним щелчком замочного механизма, помещение на секунду погружается в темноту, а после освещается холодным светом ламп. — Добро пожаловать! Душевые за дверью в конце правого коридора, в конце левого — кухня, за дверью перед нами в конце коридора — спальни. Пак, честно, не знает, что отвечать. Он вообще не сильно уверен, что может что-то сказать. Так и стоит, удивлённо распахнув рот, и разглядывает место, куда его притащил Мин. Сейчас они стоят в небольшом, отгороженном от основного помещения пространстве. Парень поднимает голову и замечает, что над ними расположены душевые лейки. — Нет, ну ты можешь принять душ здесь, но тут только холодная вода. — Юнги улыбается и проходит дальше. Пак, погруженный в свои размышления и вообще забывший, зачем они сюда пришли, вздрагивает и следует за ним. Старший направляется ровно в то крыло, где, по его словам, расположены душевые комнаты. И уже там снова сгребает младшего в объятия, прижимает его к шкафчикам спиной и несдержанно целует. — Я не маньяк, честно, — шепчет, спускаясь нежными поцелуями к шее. — Это бункер, убежище, как тебе удобно, — расстёгивает молнию на гоночном костюме младшего и нетерпеливо стягивает его с плеч. Пак рвано дышит, когда Юнги кусачими поцелуями покрывает его шею и ключицы и помогает выпутать себя из верхней части костюма. Чимин тянется к футболке Мина, нетерпеливо стягивает мешающую ткань, откидывая её в сторону. Тело старшего — крепкое, сильное и подтянутое, его хочется касаться, и гонщик не отказывает себе в этом. Проводит раскрытой ладонью от шеи ниже к груди, любуясь бледной кожей и задевая большим пальцем возбужденный сосок. Его аккуратные пальцы почти невесомо рисуют дорожку от солнечного сплетения к паху. Юнги наблюдает за этим, прикусывая нижнюю губу и дышит поверхностно, чуть сдавленно стонет. Тихие томные вздохи сами рвутся из груди, и Мин вздрагивает всем телом, когда младший проводит по его напряжённому животу вдоль ремня, чуть царапая кожу короткими ногтями. — Какой ты чувствительный, тренер, — шепчет, вскидывая бровь, и в ту же секунду меняет их местами и целует страстно до звёздочек перед глазами, до грубо садняших губ и до горящих от нехватки воздуха легких. Юнги раздосадованно шипит, когда Пак разрывает поцелуй, но потом снова задыхается, ощущая сквозь ткань джинсов тёплую ладонь, сжимающую крепко стоящий член. Мин зажмуривается и опускает руки вдоль тела, крепче прижимаясь спиной к холодной поверхности. От контраста горячей кожи и холода позади тело словно прошибает током. Чимин везде: целует, обжигая горячим сорванным дыханием кожу, прикусывает и зализывает, одной рукой сжимает член, а второй крепко поглаживает бок, прижимается всем телом, не давая возможности потерять контакт. — Блять, — сломлено тянет старший и наконец открывает глаза, когда его джинсы чуть стягивают вместе с бельём, высвобождая возбуждение. Прохладный воздух помещения разгоряченной и влажной головкой ощущается, как новая пытка, и не дарит облегчения, заводит ещё сильнее. Чимин ловит своими черными от возбуждения и похоти глазами взгляд Мина: — Не закрывай глаза, — шепчет и нежно касается подушечкой большого пальца влажной головки, размазывая по ней естественную смазку, надавливая на уретру. Чимин не скрывает своих эмоций и то, как его откровенно кроет от картины такого Юнги перед ним. Ему безумно нравится возбужденный до дрожи в коленях и неспособный сфокусировать взгляд старший. Последний так открыт перед ним, так восхитительно отзывается на ласки. — Коснись меня, Юнги, — голос севший, тягучий, — давай же. И Юнги действует, целует снова медленно, не разрывая поцелуя, стягивает ниже комбез вместе с бельём. Не теряя времени, сразу берет член младшего в кольцо крепких пальцев, прижимая большим головку. Такая аккуратная, увитая венами плоть, и в целом, вид разгоряченного парня перед глазами напрочь сносит ему крышу. Откуда-то со стороны, будто из-под толщи воды, до Мина доносится хриплый и развязный стон его партнёра. Юнги до этой секунды и не подозревал, что можно оказаться на грани оргазма от одного только голоса в минуты наслаждения. Чимин ощутимо вздрагивает, когда юнгиева рука совершает первое движение вдоль его ствола, и прижимается ближе, теснее. — Возьми их оба, — шепчет заполошно и снова разбито стонет, когда Юнги берет в руку оба члена. Он чувственно скользит рукой по ним обоим, и нескольких движений хватает, чтоб довести до оргазма младшего и самому сорваться за ним. Тело Юнги содрогается от резких сокращений мышц, и он чувствует, как рядом дрожит в похожей приятной агонии Чимин. С гортанным стоном запрокидывает голову назад и чувствует тепло чужого семени, разливающегося по ладони и члену. *** Рёв моторов гоночных мотоциклов разрывает тишину автострады. Ранее утро, пустая трасса — что может быть лучше для человека, переполненного неиссякаемой энергией, увлеченного скоростью и поглощенного желанием быть первым во всём? Пара спортбайков проносится по трассе, разрезая воздух, оставляя за собой облака пыли и свистящий шум работающих в полную мощность двигателей. Это ежедневное развлечение, которое можно себе позволить за пределами трека. — Ты мухлюешь, мелкий засранец, — слышится в наушники смешливый голос товарища. Мотоцикл впереди постоянно смещается, не давая его обогнать. Эти двое в одной команде, и за время бесконечных совместных тренировок научились чувствовать друг друга на интуитивном уровне, по малейшему движению определять, что в следующую секунду сделает другой. — Я знал, что ты близок с Юнги, — парирует младший, — но не настолько же, чтоб говорить его фразами. — Остановись на перекрёстке, Гук. — Опять этот чертов перекрёсток, — Гук бы закатил глаза, да отвлекаться от дороги на таких скоростях нельзя, — что ж тебя там так привлекает, Тэхён? Когда они останавливаются на обочине, Тэхён хватает за руку не успевшего снять шлем друга и тащит его в самый центр этого перекрёстка, и встаёт у него за спиной, направляя его лицом к встающему солнцу. — Смотри, Чонгук-а, солнце прямо на краю дороги. Она уходит прямо к солнцу. А там, — он разворачивает Чона лицом в другую сторону, — а там луна. А эти две дороги, — разводит руки в разные стороны, — идут строго на запад и восток. Это идеальный перекрёсток. — Ты странный тип, Тэхёни-хен, знаешь? — Чонгук улыбается одним уголком губ. — Поэтому ты со мной дружишь, — ухмыляется парень. — Поехали. Знает его как облупленного, мысленно соглашается младший. Ким всегда поддержит любую авантюру и безумную идею, идёт за ощущениями и не признает никаких рисков. Однако, не только любовь к скорости, свойственная всем гонщикам, так сплочает и объединяет парней. Дружба, начавшаяся с легкого соперничества со дня вступления в команду Юнги, с каждым годом подкрепляется безусловной взаимной поддержкой во всем, где им требуется помощь. Дальнейшая дорога до трека проходит в том же режиме дружеской лёгкой гонки, и к треку парни приезжают в отличном настроении и уже разогретые для предстоящей тренировки. — Что за тачка? — Гук останавливается на парковке, с лёгким любопытством разглядывая машину. — Сегодня ж должен приехать новенький, подающий большие надежды призер соревнований. — А тачка почему здесь? Он по треку бегает? — Если успел подорвать Мину нервы, то вполне возможно, — щерится в белоснежной улыбке Ким. Тренера, как и его нового подопечного, парни на треке не нашли, в офисе тоже. — Голову даю на отсечение, он в бункере снова дорабатывает что-нибудь или пополняет запасы. Чонгук давно посмеивается над странной одержимостью Юнги этим бункером и, если быть честным, не понимает, зачем старший его отстроил. Убежище в двадцать первом веке парень считает абсолютно бесполезной штукой. Тэ и Гук спускаются вниз и, набрав код, слышат характерный щелчок сложного механизма. Первое, что видят, когда открывается дверь — идущий в направлении кухни Мин, одетый только в полотенце на бёдрах. — Тренер Мин? — взволнованно выпаливает Чон и внимательно осматривает фигуру тренера. Юнги резко останавливается и опускает голову с протяжным «блять». Но будто этого мало, как вдруг из глубины коридора слышится Чиминово: «Хён, ты не оставил мне полотенце!» Все трое дружно замирают и смотрят друг на друга: Юнги испуганно переводит взгляд с ошарашенного Чонгука на такого же Тэхена, который отмирает первым. — Хён? — Ким хитро скалится и поигрывает бровями. — Отвали! — шипит Юнги и закатывает глаза. Серьёзно? Ни раньше, ни позже? Хотя раньше совершенно точно не нужно было. Сейчас хоть не так неловко, как было бы, услышь эти двое, как стонет Пак, или того хуже — как стонет сам Мин. — Охренеть! — восклицает Чон, который первым заметил вышедшего из-за угла в чем мать родила Чимина. Гук, ошарашенный увиденным, на автомате вцепился в руку стоящего рядом Кима с такой силой, что тот не сдержал болезненного вскрика. Тэхен тоже уставился туда, где только что стоял Пак. — Пиздец, — обречённо резюмирует Мин и всё же уходит с места разыгравшейся сцены. Отыскав свежее полотенце, идет отнести его Чимину. «Вот так начали курс тренировок», — думает Юнги и как-то растерянно сам себе улыбается, направляясь в душевые. На входе в бункер снова натыкается на так и застывших на месте братцев-мотогонщиков. — Быстро на кухню. Всем чёрный кофе с сахаром, — указывает пальцем на Чона и направляется дальше, и, сделав несколько шагов, останавливается и возвращается, указывая на Тэхена, — а ты даже не смей шутить свои гениальные шуточки. Чимина он находит, как и ожидалось, в душевых сидящим на скамейке и понуро опустившим голову. — Чимин, посмотри на меня, — тихо просит, присаживаясь напротив, — ничего ужасного не случилось. Слышишь? — Да, ничего ужасного не случилось, кроме того, что я только что поставил тебя в ужасное положение. — Ничего подобного, но ты должен быть готов к тому, что нас ждут долгие дни дебильных шуточек Тэхена и взволнованных взглядов Гуки, — Юнги улыбается нежно, глядя на совсем поникшего парня и гладит его по голове. Чимин последнюю фразу понимает по-своему и, издав тихое удивленное «оу», растерянно кивает. Старший моментально понимает, что вызвало такую реакцию, и не знает, что ему делать: смеяться или плакать. — Нет, не было такого, — отрезает Юнги, чтобы пресечь неверные домыслы, и идёт одеваться, — одевайся, нас ждут. Чимин жмет плечами и почему-то уже верит Мину. На кухню они приходят спустя десять долгих минут. В течение всего этого времени младший тяжело вздыхал, мысленно ругая себя за неосторожность. Затем забавно насупился на умиленного таким поведением Мина. В конце концов, парень решает отпустить ситуацию. Они ведь взрослые люди, с кем не бывает. — Да кого я обманываю, — ворчит Чимин, нехотя направляясь следом за Юнги и снова прокручивая в голове постыдную картину. Мин приводит его в небольшую комнату, где Чонгук уже разливает всем по большим кружкам кофе. Тэхен молча достаёт из навесного шкафчика сахарницу и с глухим стуком ставит на стол. Он не сводит прямого, все понимающего взгляда с Чимина, продолжая ухмыляться собственным мыслям. Компания садится друг напротив друга вокруг маленького обеденного стола. Пак хмурит брови, сразу отмечая себе, что этот Тэ ему не особо и нравится. Напряженное молчание неловко прерывает Чонгук, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. — Как тебе первый день на треке? — он задает вопрос раньше, прежде чем осознает свою беспросветную глупость и сокрушённо опускает голову. Чимину почти жаль этого парня, что сразу располагает к себе и явно не преследует цели как-то обидеть его. Однако ответить Чону он не успевает. — Я думаю, что неплохо, Гук, — Ким вновь бросает нечитаемый взгляд на Чимина, — основы обращения с рычагом переключения передач тренер Мин ему явно объяснил. —Тэхен, — предупреждающе встревает Юнги, взглядом требуя угомониться. Чимин прищуривается, и его неловкость и стыд мгновенно забываются. Чонгук закатывает глаза. — Да я же ничего такого не сказал, — невинно хлопает ресницами Тэхен и вновь смотрит на Чимина, и с интересом спрашивает, — продуктивно прошли занятия? — Так сильно интересуют чужие дела? — не сдерживается Пак. — Так значит, ты самый настоящий плохой мальчик? — довольно скалится Ким. — Нашему тренеру явно повезло. — Нет. Я еще хуже, чем ты обо мне думаешь, — спокойно парирует Чимин, не ведясь на глупые провокации. Чимин как ни в чем не бывало делает глоток горького напитка и краем глаза замечает, как Юнги смотрит на него как-то иначе. Ему вряд ли показалось, он точно верно уловил блеск гордости в чужих глазах: —Молодец, — негромко хвалит Пака Юнги и игнорирует фырканье Тэхена.***
Диалог с потенциальным спонсором выдался тяжёлым. Юнги готовился к этому разговору несколько недель: подбирал данные индивидуальных и командных заездов команды мотогонщиков, личные и командные успехи ребят из группы автогонщиков, днями и ночами корпел над созданием презентации. — У меня есть к вам пара дополнительных вопросов, господин Мин, — неторопливо проговаривает директор компании по производству энергетических напитков, — я хотел бы уточнить некоторые детали по вопросу взаимовыгодного сотрудничества. — Конечно, господин Ан, я готов ответить на все ваши вопросы. — Скажите, какие услуги я могу получить от членов Ваших команд? — Что Вы имеете в виду? Съемки в рекламе? Участие в каких-то акциях? — Юнги прекрасно понимает, что имеет в виду этот омерзительный тип, но до последнего надеется, что ошибается. Его неприятно поражает такая наглость и тем более само предположение. — Нет, более личные услуги, — на лице Ана появляется сальная улыбочка, которую Юнги так и хочется стереть, но он терпеливо дослушивает, — Вы же понимаете, что просите у меня внушительную сумму для развития Вашей школы? — Это не значит, что я предлагаю Вам взамен личные услуги моих парней, — тренер медленно переводит взгляд от окна, в которое всё это время смотрел, на своего собеседника. Он уже было собирается встать с кресла и покинуть помещение, как его внимание привлекает странный звук, а потом резкая вспышка. Юнги с кружкой в руках завороженно смотрит сквозь огромное панорамное окно верхнего этажа офисного здания. До сих пор это здание казалось Юнги уродливой башенкой, которая непонятно зачем возвышается над всем городом и изрядно поганит вид побережья. Но сегодня она позволила рассмотреть закат и возникшую в нём убийственную красоту. Там, далеко за городом, на горизонте сначала полыхнуло, а потом вместе с донесшимся звуком начал расти гриб из дыма, пыли и разрушительной смеси химии и радиации. В мире обстановка такая, что почти все уже где-то подсознательно были готовы к подобному исходу. Хватает четверти минуты, чтоб дозвониться до парней и дать точные указания, как действовать сейчас и последующие несколько суток. Самому Мину сейчас стоит быстро принять решение, как быть ему самому.