31.05.2032
Ясное утро, обещающее отличный день, поднимает настроение мужчины за рулём. Пологие луга довольно быстро разрастаются сочным зелёным ковром, и Джин давит в себе желание остановить транспорт и немного прогуляться пешком. В последнее время его дни очень загружены, и времени, чтобы остановиться и перевести дух, всё меньше. Джин любит свою работу и наслаждается рабочим процессом, но рано или поздно человек выдыхается, даже если влюблён в своё занятие. Молодой мужчина бросает взгляд на часы и с удовлетворением думает, что до места назначения остаётся всего ничего. У него будет немного времени в запасе, чтобы насладиться сегодня пешей прогулкой. Фургончик с яркой надписью «Нет больше в жизни радости, чем кофе и сладости» медленно останавливается у ворот фермы. — Намджун-а! — кричит вышедший из кабины мужчина и останавливается, шумно вдыхая полной грудью свежий воздух, смотрит под ноги на траву, ещё усыпанную каплями росы. Джин — владелец кофейни в соседнем городе, убеждённый приверженец использования в приготовлении кофе и в выпечке натуральных продуктов. Ему нравится приезжать сюда лично только по той причине, что в эти часы присутствия на ферме он, пусть и не надолго, но будто снова становится маленьким мальчишкой. В детстве каждое лето гостил у своих бабушки и дедушки в провинции, и только рад вновь ощутить себя свободным от всех взрослых забот ребёнком. Мужчина отвлекается от своих мыслей, когда двери небольшого дома открываются, и к нему, приветственно помахав рукой, торопливо спускается владелец фермы Намджун. Он жмёт на кодовый замок изнутри, и большие коричневые ворота распахиваются для фургона. — Хей, Джин-и, рад тебя снова видеть, — Намджун всегда встречает своего постоянного покупателя с улыбкой. Молодые люди успели сдружиться за годы недолгого сотрудничества. Джин доволен дружбой со всегда улыбающимся широко и ярко Намджуном. Высокий, красивый мужчина с невероятно располагающей к себе аурой озаряет окружающих своим позитивом и милыми ямочками на щеках. Он всегда вежлив, обходителен и, по мнению Сокджина, похож на огромного плюшевого медведя. — Ты же знаешь, что мне это только в удовольствие, — зеркалит улыбку Джин, показывая на цветущую природу в округе. — Чем сегодня порадуешь? — Домашний сыр. М? Как тебе такое? Джину такое совершенно точно нравится, он довольно кивает и медленно следует за другом. Ким давно обещал ему свой фирменный, отменного вкуса сыр. Весной, когда молодой сочной травы вдоволь, получаются нереально вкусные молочные продукты. О качестве молока и сметаны и говорить не приходится. Клиенты в кофейне встречают блюда на ура, и заслугой тому является правильный и добросовестный поставщик. Он уже было собирается следовать за Намджуном, как тот внезапно останавливается и направляет полный ужаса взгляд в сторону города. Его глаза широко раскрываются, и мужчина неосознанно дёргает Сокджина за рукав куртки, привлекая внимание. — Что… что это такое? Джин с удивлением смотрит в том же направлении и наблюдает, как далеко на горизонте, над крышами виднеющегося очертания города, расположенного в низине огромной долины, вырастает огромный гриб. — Господи, я видел это только в книгах и фильмах, — с придыханием произносит Намджун, едва отходя от шока. Он проводит рукой по лицу и оглядывается по сторонам, стараясь собрать мысли в кучу, — поверить не могу… Он обхватывает беспокойным взглядом свой огромный двор и с трудом фокусирует растерянный взгляд на Джине. — … Нам следует спуститься в бункер. Он, конечно, полной защиты нам не даст, но мы сможем пересидеть какое-то время здесь, — вновь всматривается в горизонт, по которому расползается ядовитый гриб, и, наконец, будто оживает. — Взрыв далеко, если погода будет благосклонна к нам, то и вовсе можно сказать, что повезло. И у нас есть хороший запас времени. — Бункер? На ферме? — моргает Ким, всё никак не приходя в себя от нереальности происходящего. «Всё это не похоже на правду. Наверняка, это какие-то безобидные опыты или глобальный глупый розыгрыш», — с отчаянием думает мужчина, понимая, как наивно надеяться на подобное. — Сложные времена нынче, Джин, — Нам как-то растерянно и разбито улыбается и тянет сначала гостя за собой, а потом спохватывается. — Загони машину в красный ангар. А я перегоню коров в соседний. Наверное, только тогда Сокджин понимает всю серьёзность ситуации. Он бросается обратно к фургону и дрожащими руками включает зажигание. Быстро въезжает в предложенное место, автоматически кладёт ключи в карман и выходит на улицу. Уши закладывает от мычания потревоженных животных, остро чувствующих волнение хозяина и приближающуюся катастрофу. Словно в каком-то вакууме Джин наблюдает, как Намджун торопливо загоняет коров в огромное крытое помещение. Когда мужчина оборачивается, их глаза на секунду встречаются, и оба невольно вздрагивают. Видеть страх и растерянность на лицах друг друга для них крайне пугающе.***
Чтобы выбраться из убежища в подвале офисного здания, Юнги понадобилось три дня. Три дня, наполненных чужими истериками, нехваткой еды, воды и агрессией людей, вынужденных быть заточëнными в этом помещении. За возможность вырваться оттуда пришлось побороться с мистером Ли, новым начальником охраны, который в итоге с Юнги и уехал. Больше всего Мина пугал тот факт, что люди, которых, казалось бы, готовили к возможности того, что однажды где-то упадёт ядерная бомба, оказались совершенно к этому не готовы. Ещё страшнее то, что в таких зданиях не подготовлены и не оборудованы по всем требованиям убежища. Становится ясно, что человечество до последнего верило, что им удастся избежать подобное и никогда не испытать на себе. Первые двадцать минут после вспышки большая часть людей, находившихся в здании, с ужасом ринулась на подземную парковку с целью покинуть город. В итоге, почти все выезды, кроме первых двух уровней, оказались перекрыты столкнувшимися автомобилями, ранеными и погибшими в давке и под колёсами автомобилей людьми. В городе разверзся настоящий ад. Юнги и сам сначала бросился на парковку, рассчитывая успеть доехать до своего обустроенного и подготовленного для такого случая бункера, но был вынужден бросить эту затею, когда увидел происходившее вокруг безумие. Он был готов к чему угодно, но не к тому, что станет свидетелем того, как перепуганные и стремящиеся спасти свою шкуру люди давят и топчут друг друга, как устраивают скандалы и драки там, где им нет места, где стоило бы сплотиться и действовать, как одна команда. Мистер Ли, оказавшийся рядом с ним у лестницы самого нижнего уровня парковки, стоял с аптечками в руках, так же ошарашенно глядя на беснующуюся толпу. — Выбраться отсюда сегодня не получится, — голос его звучит тихо, но уверенно. — Нужно помочь пострадавшим и прекратить этот кошмар, — Юнги указывает подбородком в сторону людей, поражаясь всему этому безумию, охватившему людей. — Я беру на себя вон ту женщину, а тебе мужчина со сломанной ногой. Работать в паре с этим человеком оказалось комфортно и надёжно. Мистер Ли точно знал, что он делает, и не терялся при виде сложных травм и неразрешимых на первый взгляд вопросов. — Я служил в войсках особого назначения, — поясняет он Юнги, — там нас всех обучали основам первой помощи и элементарным хирургическим манипуляциям, — улыбается внезапно по-доброму, — а после выхода на пенсию я закончил медбрат-курсы и отработал два года в скорой помощи. — Богатый и полезный опыт, — хмыкает Юнги, накладывая повязку на руку очередной жертвы давки на парковке. Он наблюдает за начальником охраны и подмечает для себя несколько важных и нужных мелочей: Ли совершенно спокоен, не склонен к резким перепадам настроения и панике, в нём даже невооруженным глазом можно увидеть силу и необходимое для их ситуации хладнокровие. Последнее и перенимает себе Юнги, чтобы продолжать и дальше оставаться с ясной головой. С него важно брать пример, чтобы выстоять в этом кошмаре. Когда первая волна паники спадает, а помощь всем пострадавшим более-менее оказана, Юнги наблюдает за располагающимися и стонущими от боли людьми. Он и мистер Ли сидят в дальнем углу подвала и вынужденно принимают на себя позицию наблюдателей. — В течении пары суток службы должны эвакуировать всех из убежищ, мистер Ли, — тихо говорит Юнги. — Возможно, эвакуировать будет некого, — он коротко и, словно пряча этот жест, кивает в сторону мужчины, нервно расхаживающего по помещению, и придвигается к Мину максимально близко, чтоб тот услышал его шёпот. — Дëрганый, а за поясом оружие. Если сорвëтся, то, дай бог, застрелится сам, а то может и положить часть присутствующих. Остальные же опять ринутся бежать. Мало кто захочет умереть от шальной пули, когда человечеству грозят проблемы посерьёзней. У парня стынет кровь в жилах от услышанного. Он только и может, что бросить короткий и незаметный взгляд на указываемый объект, а потом ошарашенно уставиться на своего собеседника. — Откуда такие предположения, мистер Ли? — Посмотри: шаги рваные, руки постоянно беспокойно дергаются, то к карманам пиджака, то к кобуре. Ты же видишь, что она на нём? — Это не значит, что он осмелится стрелять. У Вас тоже оружие, — замечает Юнги, стараясь не поддаваться липкому страху, что уже проходится вдоль позвоночника и вновь рождает внутреннюю панику. — Но я не дёргаюсь, как наркоман в поисках дозы, — этот аргумент окончательно заставляет парня забеспокоиться и тщательно начать искать в памяти примерный выход из ситуации. На ум приходят старые материалы уроков по самообороне и обезвреживанию преступников. На практике ему не приходилось ещё сталкиваться с психически нестабильными людьми. Как будто им мало проблем и неопределённости… Черт. — Сколько людей сейчас здесь? — Поздний вечер пятницы, — мужчина вновь незаметно окидывает взглядом помещение, — во всем огромном здании не менее трехсот человек. В этом секторе должно было разместиться около пятидесяти. Но я насчитал двадцать семь с учётом четверых погибших на парковке. — Нужно что-то делать с телами. Мы не можем оставить их там из соображений элементарной безопасности, — Юнги устало потирает виски, пытаясь не думать о жертвах, жизнь которых оборвалась так внезапно. Голова раскалывается и, кажется, готова взорваться от огромного количества мыслей, опасений и тревог. Он позвонил своим подопечным и уверен, что все они сейчас в безопасности и находятся в надёжном месте. Остаётся только надеяться, что ни у кого из ребят не сдали нервы, а им просто необходимо сейчас быть собранными и ответственными за себя и за близких. Нужно позвонить родителям, узнать что происходит у них, и уведомить, что сам Юнги в полном порядке. Важно организовать в этом убежище хоть какой-то режим и усмирить, наконец, того дëрганного мужика. Нужно, нужно, нужно… — Да, блять! — вырывается непроизвольно и достаточно громко, чтоб мистер Ли удивленно глянул на Мина. Парень тут же тушуется и в который раз пытается собраться. — Извините. — Кто у тебя там? — Там? — теряется Юнги. — За пределами этого подвала. Кто у тебя там? — во взгляде мелькает понимание. Какой необходимый и одновременно ненужный вопрос. Юнги зажмуривается, выдыхает, чтобы собранно ответить на поставленный вопрос. Ведь если высказать вслух свои переживания и выплеснуть всё беспокойство, должно полегчать? Должно же хоть немного отпустить? — Родители в тысяче километров отсюда. Даже думать не хочу, что с ними происходит на данный момент. Мама… она очень чувствительный человек, принимающий близко к сердцу любую мелочь. А в ста километрах мои подопечные. Все они далеко от эпицентра взрыва и пока на связи, но я всё равно не могу быть спокоен и не переживать о них. — Жена и дочь, — устало произносит Ли и прижимается спиной к стене, будто вот-вот потеряет опору, — находились на ипподроме, как раз почти там, где сейчас нет ничего живого, — он смотрит на Юнги, слабо и обречённо улыбаясь. — Связи нет. Юнги ошарашенно замирает и даже слова произнести не может. Боже, вот он — личный ад: понимать, что надежды почти нет, осознавать это и не иметь хоть какой-то подтверждённой информации. Только сейчас парень по-настоящему может разглядеть застывшую боль в обманчиво спокойном взгляде, и пугающее смирение на лице господина Ли выбивает воздух из лёгких. Их беды несоизмеримы, а он только что расклеился, как слабак. — Интернет, радио и телевидение пока работают, — говорит он тихо, чувствуя, что должен что-то сказать. Неважно, отчаялся ли человек, потеряв веру в лучшее. — Может, ещё что-то прояснится. Возможно, взрыв был в достаточном отдалении от ваших близких. — Давай уберём тела, и нужно отдохнуть, — Ли поднимается на ноги, никак не отреагировав на чужие слова. Мужчина направляется к парковке, и Юнги со вздохом следует за ним, ощущая на душе небывалую тяжесть. Единственным подходящим для складирования тел местом был определён промышленный морозильник, принадлежащий местному ресторану. Чтобы его открыть, пришлось очень постараться, но всё же спустя сорок минут плясок с бубнами и поисков среди скрывающихся в подвале хоть какого-то сотрудника ресторана тела были сложны в плотный ряд на полу морозильной камеры. Юнги старается перенять у невозмутимого мужчины спокойствие, но не смотреть на лица погибших сложно. Эта страшная жертва человечества, которая ничем неоправдана, смешала людские судьбы, и что самое ужасное — это только начало. Игра на выживание начинает свой страшный обратный отсчёт. Юнги долго рвёт после, а господин Ли молча стоит в стороне и ждёт, когда тому хоть немного полегчает. Они возвращаются в общее помещение молча, не переговариваясь, не обсуждая только что произошедшее. Тошнотворный запах крови до сих пор слышен в отяжелевшем воздухе, нервирует, раздражает слизистую. Испачканная одежда вся пропитана ею и становится ещё более сырой, а влага будто намертво въедается в кожу. Спустя короткое время они возвращаются обратно. Ли вздыхает и устраивается удобнее в своём облюбованном ранее углу. И только сейчас Юнги понимает, что и сам устал невыносимо. Вымотан не только физически, но и морально. Он смог достаточно сдержанно и хладнокровно справиться с этим кошмаром, творящимся вокруг, запрещая себе даже думать о худшем исходе. Хотя, что может быть хуже их нынешнего положения — неизвестно. Юнги вполне осознаёт, что он всего лишь обычный человек, а его организм дает предсказуемую реакцию на страшную картину, так омерзительно похожую на чистилище. Молодой человек ложится на пол тут же, рядом с товарищем по несчастью, и прикрывает глаза, обещая себе, что через десять минут он встанет и пойдёт обходить подвал с целью осмотра на предмет наличия защитных костюмов. Юнги видел краем глаза, что тут имеется бутилированная вода и какое-то количество провизии, но прекрасно понимает, что надолго этого не хватит. И случись что, им придётся покинуть это место, которое без того не внушает особого доверия. Холодный и твёрдый бетон, несмотря на одолевающую усталость, не дает к себе привыкнуть ещё долгих пару минут. Затылок и виски дробит пульсирующая боль, а желудок все ещё сокращается в спазмах, чтобы вытолкнуть из себя тревогу и всё, что мешает ему нормально функционировать. Отведённое самому себе время заканчивается быстро и шумно. Юнги просыпается от оглушающего звука выстрела в закрытом помещении и пронзительных криков женщин. Он, испуганый таким поворотом событий, крупно вздрагивает и уже готов был подскочить, но был внезапно остановлен крепкой рукой мистера Ли. — Тише, Юнги, этот псих сейчас всех перестреляет, — Ли так и сидит в своём углу, внимательно и обеспокоенно наблюдая за разворачивающейся где-то в стороне от них картиной. Юнги прослеживает направление его взгляда и цепенеет от дикости ситуации. Сейчас он уже точно может сложить два и два и понять, что произошло. Ковбой нашёл воду, провизию и решил, что именно он достоин получить всё это в личное пользование. Красные от лопнувших капилляров глаза полны безумства и не оставляют никакой надежды на то, что его возможно привести в чувство и образумить. Юнги, судорожно соображая и прикидывая план дальнейших действий, цепляет боковым зрением подозрительно напряжённую женщину, которая в одну секунду с громким криком бросается в сторону вооружённого мужчины и тут же замертво падает, сражëнная очередным выстрелом. — Твою мать… — выдыхает молодой мужчина, видя, как пуля входит в мягкую плоть, мгновенно забирая чужую жизнь. До паники и давки осталось… три, два, один… и толпа снова срывается в направлении парковки. Единственное разумное, что он сам сейчас мог сделать, это кинуться вместе с Ли в толпу и, сливаясь с ней, наброситься на стрелка и обезвредить его. Ранее разработанные в голове наброски плана летят ко всем чертям, когда он стремительно двигается в неровном противоположном потоке окончательно взбеленившихся от страха людей. Его толкают в обратном направлении, отбрасывают назад и больно тычут локтями. С большим трудом и прилагая немыслимое упорство, ему всё же удаётся добраться до кричащего и размахивающего оружием человека. Агрессивный тип отвлекается и уже направляет на кого-то дуло, как Юнги набрасывается на него всем телом. Ему удается сбить ненормального типа с ног, но пистолет успевает выстрелить в воздух и ранить кого-то. Проклятый оглушительный выстрел вызывает ещё большую панику и, кажется, уже бесконечную давку. Чей-то болезненный, полный страдания вскрик совсем рядом на секунду отвлекает и режет слух Юнги, чем незамедлительно пользуются. Правую скулу обжигает удар, и ковбой скидывает его тело с себя. Плечо, на которое он приземляется, отзывается тупой и резкой болью, а половина лица немеет. Юнги в бессильном ужасе смотрит на наведëнное ему в голову дуло пистолета и думает, что это точно конец. От того, чтобы быть застреленным и умереть в этом бедламе, его спасает господин Ли. Мужчина вырастает за спиной агрессора и замахивается откуда-то взявшейся клюшкой для гольфа. Он со всей силой ударяет того по затылку и тут же готовится к новой атаке. Удар вынуждает стрелка выронить оружие из рук, и оно с глухим стуком падает у чужих ног. Преступник, болезненно замычав и схватившись за голову, падает на пол и теряет сознание. — Юнги, ты как? — обеспокоенно спрашивает Ли, опуская своё оружие. — Всегда ненавидел гольф, видимо, зря. Удобная штука, — он перехватывает клюшку удобнее и чуть трясёт ей. — Нормально, — шипит Юнги, касаясь кровоточащей губы пальцем, — связать бы этого придурка до приезда помощи. — Прямое включение! — голос, полный уверенности, явно призванный успокоить и прекратить панику среди людей, раздаётся совершенно внезапно для всех: — Прямое включение с военной базы! Мин быстро находит источник, оборачивается на голос и глазам своим не верит: господин Ан сидит в стороне от всего происходящего и держит в руках планшет. Надо же, а ведь Юнги его всё это время даже не замечал. Лица смешались и превратились в одно, пока он и Ли судорожно пытались решить, что делать. Вдруг в этом продолжающемся шуме и криках раздаётся сильное шипение и шум с помехами. Затем зычный и хорошо поставленный голос диктора начинает прямое экстренное вещание. Мужчины вздрагивают и наполняют слух, внимательно прислушиваясь. Часть людей, не успевших выбраться из помещения, замирает. На лицах появляется надежда, и все ожидают услышать хорошие новости. — Уважаемые граждане, начинаем прямое включение. На данный момент известно, что причиной взрыва стало падение самолета, перевозящего ядерный и химический заряды. Пригород «Западная долина» и западная часть города полностью разрушены, — видно, что репортаж ведётся с военной базы или из лагеря: мимо проходят люди в военной форме, но сам корреспондент одет в общий защитный костюм. Странный выбор для нынешней ситуации. Юнги в этот момент бросает беглый взгляд на Ли и замечает его смятение и очевидное падение в лапы потери и горя. В Западной долине расположен единственный ипподром в их городе. Значит, надежды точно нет. Выходит, что сейчас он смотрит на человека, потерявшего всё. Мин, не сдерживая порыва и переполняясь изнутри состраданием, кладёт ладонь на плечо Ли и несильно сжимает. Ненавязчиво, но обозначая своё присутствие и безмолвную поддержку. — Напоминаем, — продолжает корреспондент, — существует опасность химического и радиационного заражения! Не покидайте убежищ, дождитесь появления групп эвакуации. Группы уже сформированы и направлены во все районы города. — Мужчина в ОЗК озвучивает информацию чётко и громко, сохраняя спокойный тон голоса, и это работает, оказывая свой положительный эффект. Люди, собравшиеся около господина Ана, успокаиваются, их лица начинают светиться от вернувшейся веры в лучшее. — Напоминаю! Не пользуйтесь центральным водопроводом, не открывайте окна, не выходите на улицу до приезда эвакуационных групп. Сообщаю, что служба спасения открыла приём сообщений с адресами нахождения больших групп лю…дей, — корреспондент словно отвлекается на что-то, а потом рвано вздыхает, — Напоминаю! Не покидайте своих убежищ! — звучит он уже более взволнованно и даже нервно, а потом в кадре появляется окровавленный человек в военной форме, который внезапно вгрызается в его руку. — Это что за срань?! — исступленно вопит господин Ан, выкатив глаза. — Что это?! Помещение наполняется поднявшимся гулом голосов, и отовсюду слышатся обрывки взволнованных фраз: «Нас не спасут!», «Это нападение на военную базу! Нам не помогут!», «Боже, вы видели это? Что происходит? Что это за чудовище?». Паника вновь накрывает и набирает ещё большие обороты. Юнги осматривает толпу и уже было собирается сказать что-то, как перед ним вырастает фигура молодого высокого парня. — Я предлагаю уходить и двигаться на восток, в соседний город, — стараясь перекричать толпу, говорит парнишка. — Там нам точно помогут! — Сначала обратимся в службу спасения, — возражает Юнги, но его грубо толкают в грудь. — Нам никто не поможет здесь. Вы видели, что в репортаже один человек сожрал другого?! — Возможно, эти люди везде снаружи, — замечает Ли, — пешком вы далеко не уйдёте. — Не учи меня, дядя, — рычит молодой парнишка и громко обращается к тем, кто стоит рядом, — всем, кто не хочет сдохнуть здесь, идите за мной. Подготовиться! И люди спешно собираются, все до единого, исключая связанного буйного ковбоя, мужчину со сломанной ногой и травмированную в давке женщину. Не обращая внимания на уговоры и убеждения мистера Ли, на доводы Юнги об опасности всё же получить дозу радиации или химическое отравление, перепуганная толпа отправилась вслед за своим внезапно избранным руководителем. — Бесполезно, — говорит Ли взволнованному Юнги, — они пойдут за тем, кто подарит им хоть какую-то надежду. Людям невыносимо сидеть сложа руки и ожидать неизвестного чего. — Но это не имеет смысла, — сорвано отвечает он, — они ведь идут на верную смерть. Он стирает с лица пот и замечает знакомого, неподвижно продолжающего сидеть на прежнем месте. Его не мигающий взгляд до сих пор прикован к гаджету в руках. — Господин Ан? — обращается к нему Мин. — Я предпочитаю остаться с разумными людьми, — комментирует Ан, прекрасно слыша короткий диалог мужчин, за действиями которых наблюдал всё время со стороны. — Дождёмся помощи, — Ли взволнован и заметно нервозен, — кто-то должен прийти за нами. — Кто? — не выдерживая, Ан поднимается с места, — кто за нами придет, Ли? — он показывает ему экран планшета, на который до сих пор транслируется прямое включение и прибавляет звук, который до этого момента был выключен. Крики, истошные вопли людей, которых рвут, как дичь, совершенно дикие и озверевшие… люди? Ли замирает, напряжённо глядя на происходящее на экране. Камера сейчас не стоит горизонтально, а лежит, присыпанная землёй, и на переднем плане видны лишь пальцы окровавленной руки то ли оператора, то ли какого-то ещё человека. Повисшее молчание присутствующих в помещении разрывает слабый хриплый и булькающий голос человека за кадром: «Не покидайте свои убежища. Не выходите к военным». Женщина, до сих пор лежащая тихо, не произносившая ни единого слова, всхлипывает и начинает читать молитву. — Нам нужен счётчик Гейгера, защитные костюмы, — Юнги загибает пальцы, — нужно забаррикадировать все двери в наш отсек, а ещё расчистить парковку. — Костюмы есть, — отвечает Ан, — они хранятся в отдельном помещении. Там же есть счетчик Гейгера и некоторый запас провизии. — Что делать с буйным? Нам нужны ещё руки, — Ли смотрит на приходящего в себя мужчину. — Сейчас от него точно проку нет, пусть сначала очухается, — Ан активно включается в обсуждение и снимает свой дорогущий пиджак, закатывает рукава рубашки. — Зачем расчищать парковку? Нам же на руку, что не так-то просто будет к нам пробраться. — Нам нужна возможность уехать отсюда. Безопаснее всего садиться в машины на нижних уровнях парковки из соображений защиты своих здоровья и жизней. Хоть мы и будем в костюмах, нужно знать, что и автомобили безопасны, — поясняет Юнги, — я знаю место, в котором мы все точно будем защищены достаточно долгое время и сможем оказать полноценную помощь раненым. И снова долгие часы непрерывной работы на грани сил, моральных и физических. На этот раз они выходили все в костюмах и со счётчиком, который ещё не показал слишком опасного уровня радиации. Всё же взрыв был достаточно далеко и погода благосклонна к людям, находящимся в этой части города — ветер унёс облако химической пыли и радиации в другую сторону. В костюмах дышать тяжело, двигаться затруднительно и непривычно, каждое движение даётся тяжелее предыдущего. — Какой долгий, ужасно долгий день, — Ли кряхтит и отфыркивается, толкая вперёд застрявшую машину с раскуроченным капотом вместе с Юнги и Аном, — Сколько нам ещё? Пару уровней? — Прошло почти тридцать шесть часов с момента взрыва, — Ан отвечает сквозь натужный полувскрик, когда машина таки поддаётся и двигается в сторону. — Вот оно что, — Мин пытается отдышаться и упирается руками в свои колени. — Нам всем нужен отдых, а лучше всего сон. Душевые тут есть? Нужно почистить костюмы, прежде чем вернуться к людям.***
31.05.2032
Страх преобладает над разумом не только в той части города, где поневоле застревает Юнги. В безопасных стенах бункера волнение и полное непринятие не дают покоя и как следует сосредоточиться. — Нам следует экономить питьевую воду. Юнги, конечно, продумал всё, и у нас есть три огромных резервуара с водой. Один с питьевой, один для общих душевых и один для душевых на входе, — Чонгук проводит по бункеру людей, эвакуированных из здания. Подавленная, но не лишённая желания выжить группа людей едва понимает, что им объясняет их «гид». — … Спальни находятся там, — он указывает на правое ответвление бункера, — душевые общие по левую сторону. Если присмотреться, на стенах есть все необходимые знаки, указывающие направления. Заблудиться здесь почти невозможно. Если нужно попасть на кухню, держите путь на выход. Она находится напротив выхода отсюда. И есть общий зал, а для того, чтобы оказаться там, достаточно просто идти прямо до упора. Чимин сосредоточенно слушает, что говорит парнишка, и вместе с тем наблюдает за людьми, находящимися в коридоре бункера. Он насчитывает десять человек: Тэхен и Чонгук, двое парней из охраны, девушка из бухгалтерии, две возрастные женщины из клининговой службы, ещё девушка из кафетерия и её совсем маленькая дочь. Десять совершенно разных людей, оказавшихся запертыми в одном пространстве. Сейчас тут не хватает только одного человека, и Чимина охватывает волнение. Настолько сильное, что его можно приравнять к зарождающейся панике. Он знает, где Юнги, потому что тот звонил сначала Чону, а потом ему. Обоим выдал инструкции о том, что делать и как себя вести. Но упрямо зудящее под кожей предчувствие чего-то плохого просто лишает его последнего мнимого покоя. Чувствуя, что больше не состоянии слушать кого-либо, Чимин отделяется от группы и начинает нервно расхаживать из угла в угол. — Он скоро появится здесь, — внезапно появившийся из-за спины Тэхён, на удивление, больше не сыплет шуточками. Парень даже выглядит обеспокоенным, он сокращает небольшое расстояние между ними и сочувственно хлопает Чимина по напряжённому плечу. — Что? — с недоумением на лице, растерянно переспрашивает Пак. — Юнги скоро появится, не беспокойся о нём, — мягко уточняет Ким, — он в любом случае вернётся к нам. Откуда в этом парнишке столько уверенности в том, что он говорит? Словно каждый день тут ядерные грибы растут, и он точно знает, что и когда произойдёт. А вот Чимин вообще ни в чëм не уверен. Он не знает толком никого, с кем оказывается в замкнутом и давящем пространстве. На улице будто ад раскрывает свои ворота, и Юнги где-то там… в самой гуще событий, и нет никакой определённости и тем более гарантий. Вдруг ему в эту самую минуту нужна помощь? Ведь с уверенностью в стабильность можно тоже уже попрощаться. Кроме того, у него в квартире остался его мурчащий малыш Шуга, которого вряд ли возможно спасти. — Юнги слишком ответственный, — продолжает Тэ, уже полностью приобнимая парня за плечи, — он нас, можно сказать, вырастил, воспитал и обучил всему, что знает сам, — Тэ внимательно смотрит на слегка расслабившееся лицо Чимина и продолжает с твёрдой убеждённостью в голосе, — он точно вернётся сюда, когда будет хоть сколько-то безопасно выбираться наружу. И Юнги сдерживает слово и появляется. Спустя три бесконечно долгих дня двери убежища открываются и впускают в светлое и уже, можно сказать, обжитое помещение ещё шестерых измождëнных людей. Пока подопечные радостно сжимают Юнги в объятиях и едва не плачут от облегчения, Чимин скромно стоит в стороне и не сводит с него нечитаемого взгляда. Мин легко выхватывает из толпы давно известных ему людей красивое знакомое лицо. Молодой человек смотрит в ответ и сквозь смесь эмоций на фоне выпавших на его голову испытаний понимает, что скучал по нему. Страх и желание выжить не оставляли времени как следует анализировать свои чувства. Пока Чонгук и Тэхен знакомятся с новоприбывшими, Юнги подходит к парню, собираясь поздороваться и сказать, что рад снова видеть его. Чимина и весь спектр накрывших его эмоций с потрохами выдаёт небольшая дрожь аккуратной ладони, когда он тянется к Юнги в сдержанном приветствии. «Переживал», — удивленно думает Мин, пока в груди неконтролируемо разливается тепло. Он игнорирует чужую руку и заключает в объятия, крепко прижимая к себе. Слышит у уха прерывистый всхлип, и все слова тут же становятся лишними. Его ждали не только младшие, и эта мысль на фоне пережитого кошмара отзывается изнутри сладким томлением и незнакомым ему светлым чувством.