Подчинение

Беды ничего не предвещало. Гарри, отпущенный из-под ареста почти три недели назад, понемногу привыкал не дёргаться от скрипа шин, не обходить по широкой дуге незнакомые автомобили и не оглядываться пугливо по сторонам, ожидая автобуса на школьной остановке. Рон и Гермиона старались быть с ним как можно чаще и по возможности просили родителей подвезти Гарри до дома. Но долго так продолжаться не могло. В конце концов, если отец решил освободить его от тотального контроля, значит, уверен, что дорога из школы безопасна. В тот день он вышел за главные ворота с ощущением приятной усталости — вернуться к тренировкам по хоккею было радостно. Сумка слегка оттягивала плечо, мышцы ног болели от непривычной после долгого перерыва нагрузки, да ещё быстро пробрал мерзкий ноябрьский холод. Тонкая водолазка, впопыхах надетая утром под форменный школьный жилет, стала влажной от пота и совершенно не согревала. И все равно он чувствовал себя почти счастливым. Почти снова собой. К радости, автобус подъехал быстро, и даже его обычная медлительность сегодня не раздражала, а скорее успокаивала. Гарри рассеяно смотрел на подмерзшую бледную траву на полях, лениво подумывая достать ли заброшенную в сумку книгу. Тамагочи, который раньше помогал ему убивать время в дороге, он так и не нашёл. Рискнул спросить Джеймса, но тот только отмахнулся — не его дело за виртуальными питомцами сына следить. Наверное, игрушка выпала из кармана в день похищения. Новый Гарри так и не купил, поэтому пришлось найти другой способ скоротать время в автобусе. Но сегодня возвращаться к терзаемому голодом золотоискателю, будучи в таком лёгком, почти эйфоричном настроении не хотелось. Джек Лондон — суровый, реалистичный, местами жестокий — давался ему тяжелее Стивенсона и местами вгонял в неприятную тянущую меланхолию. Люпин, выслушав его впечатления, предложил начать с чего-то полегче, вроде «Смок и Малыш». Однако бросать историю посредине не хотелось. Но сегодня день определенно был не для чтения. Выпрыгнув из автобуса на своей остановке, Гарри поудобнее пристроил ремень сумки не плече и почти вприпрыжку понёсся домой, мечтая поскорее нырнуть в тепло. Скудное зимнее солнце ещё светило, впрочем, уже собираясь уходить, кипа домашнего задания казалась не такой огромной, а на кухне утром он определенно видел пакет с любимым куриным супом… — Притормози, парень. Гарри успел насладиться ещё мгновением полного спокойствия, пока не узнал голос. Может, не складывайся до этого день так хорошо он бы сразу бросился бежать. Но паранойя, державшаяся столько дней кряду, сегодня заглохла под одобрительным криками команды, дружескими похлопываниями по спине и простой радости от занятия любимым делом. Потеряв на осознание драгоценные секунды, Гарри сделал рывок вперёд, пытаясь сорваться на бег, но его проворно ухватили за капюшон куртки. В ушах жалобно затрещала ткань. — Куда же ты? Его приподняли за шиворот, как нашкодившего котенка — пятки с неприятным шорохом проехались по асфальту — и почти швырнули в узкий арочный проход, где в детстве он любил прятаться, играя с крёстным. Разглядеть, что под ней делается было не так-то легко, а вот основная улица с этой точки просматривалась здорово. Сейчас эта незначительная деталь могла принести ему только беды. — Невежливо убегать, когда к тебе обращаются, — нравоучительно заметил Барти, вжимая его в стену. Одна рука крепко вцепилась в плечо, а другая зажимала рот. — Ты будешь кричать? Гарри уставился на бывшего тюремщика широко раскрытыми глазами, силясь сделать хоть что-то кроме частых панических вздохов. В голове было совершенно пусто, пальцы интуитивно сжимали ремешок сумки, стараясь хоть за что-то зацепиться. Поттер подозревал, что если бы его не прижимали к стене, он бы просто свалился на асфальт или бандиту на руки — ноги внезапно налились чудовищной слабостью, словно он играл в хоккей несколько суток без остановки. — Только сознание не вздумай потерять. Легче было сказать, чем сделать. Начинала кружиться голова. Запах одеколона и чужой кожи забивался в голову, только помогая бесполезной панике. — Сейчас я тебя отпущу, — намеренно спокойно проговорил Барти, стараясь не допустить начинающейся истерики. — Веди себя тихо и тогда все будет в порядке. Кивни, если понял. Гарри судорожно дёрнул головой, больно приложившись затылком об стену. Крауч тихо цокнул языком. — За тобой глаз да глаз нужен. Рука, накрывавшая рот, осторожно опустилась. Убедившись, что подросток не станет звать на помощь, Барти обхватил мальчишку за другое плечо, не давая ни бежать, ни падать. — Дыши. Медленнее. Разумно ли было слушать своего похитителя? Однако его собственный разум предательски молчал, гулкий и пустой, как экран сломанного телевизора. Язык по-прежнему не слушался, ноги дрожали, и хоть как-то контролировать удавалось только дыхание. Постепенно в глазах перестало темнеть, и в звенящей пустоте разума начали одна за другой формироваться мысли. Он довольно далеко от дома. Даже если вырвется и бросит вещи здесь, добежать едва ли удастся… — Сейчас мы с тобой медленно идём к машине. Без слез, без криков и потери сознания. Ты садишься на заднее сиденье, пристегиваешься, как хороший мальчик, и в пути не устраиваешь истерик. Улица пуста — взрослые ещё не вернулись с работы. В дворике, куда вел проход, жила старая кошатница миссис Фигг, у которой Гарри в детстве иногда сидел по вечерам, если отец задерживался. В лучшем случае она его услышит, но едва ли успеет сообщить в полицию. Может, если кто-то будет проходить мимо… Они вышли из тени на слабо освещённую улицу. Всего за несколько минут солнечный день превратился в мрачные неуютные сумерки, какие бывают только зимой. Гарри уловил краем глаза движение и почти ощутил волну облегчения, но так и не смог крикнуть. К ним навстречу двигалась женщина с семилетним ребенком, бодро тараторящим что-то о новой компьютерной игре. Нет. Нет-нет-нет, это не те люди, к которым следует бросаться за помощью. Гарри слишком хорошо помнил, как легко и непринужденно обсуждалась возможность его убийства. И что отмели этот, очевидно, самый простой вариант просто потому, что ситуация была непредвиденной. Кто знает, какие инструкции у Барти на этот раз. На негнущийся ногах, все так же ведомый, он медленно шагал к черному «Мерседесу», припаркованному на ближайшей стоянке. Может, здесь есть камеры? Гарри поспешно завертел головой, надеясь хотя бы мимоходом «засветить» лицо на пленке. Интересно, Барти долго выжидал, прежде чем его подкараулить? — Пристегнись, — коротко напомнил Крауч, щёлкая замком. — Или я не поленюсь и прикую тебя наручниками. Из салона повеяло теплом. Но от знакомого вкрадчивого голоса мальчика тут же прошиб могильный холод. — Здравствуй, Гарри. * * * Его трясло. Слабо, почти незаметно, но Гарри казалось, что стук его зубов и дребезжание костей оглушающие. Он не чувствовал себя таким беспомощным, пожалуй, с той самой пятницы, когда его, в общем-то, довольно обычная жизнь превратилась в криминальный триллер. От перепада температур запотели очки. И теперь он сидел окружённый плотной липкой пеленой, парализованный и онемевший от растерянности и страха. — Как твоя рука? Невидимые в тумане пальцы обхватили его запястье. Совершенно дезориентированный, Гарри позволил притянуть себя ближе и неловко стукнулся ногой о чужое бедро. Риддл, казалось, не придав этому значения, медленно провел большим пальцем по заживающему рубцу. — Шрам останется, — как-то отстраненно заметил он, и белая дымка наконец начала расползаться. Как всегда безупречен! Черный костюм с иголочки, зелёный галстук, идеально уложенные волосы. Не зная, куда девать глаза, Гарри уставился на его ладони и заметил знакомое кольцо с темным камнем. Тонкие белые линии изображали то ли глаз, то ли загадочный масонский символ, о каких рассказывали в любимых передачах тети Петуньи. Гарри сидел, боясь даже дышать. Он едва заметил, как автомобиль двинулся с места, окончательно лишая его пути к побегу. Что им от него надо?! — У тебя не было из-за этого проблем в школе? — Нет, — выдохнул он непослушными губами. Он даже не был уверен, что может ещё говорить. — Точно? Я слышал, что ты забросил тренировки. Боли ещё сохраняются? Гарри сглотнул. Зажмурился, провел мгновение или два в спасительной темноте и снова открыл глаза. Том Риддл никуда не исчез, но стальные тиски на горле наконец разжались. — Нет. Я был под домашним арестом. Сегодня первое занятие. — Вот как. Что ж, я рад, что ты возвращаешься в команду. Не хотелось бы, чтоб из-за одного неприятного инцидента Хогвартс потерял юное дарование. Первый ужас схлынул, и Гарри вдруг почувствовал, как все мышцы налились неприятной тянущей болью. Он сидел неподвижно, с идеально прямой спиной, напряжённый, как тетива. И куда полетит наложенная стрела понять было решительно невозможно. Его отпустили. Едва осознавая, что делает, Гарри мгновенно отодвинулся, забившись куда-то в угол салона. Под руку подвернулся какой-то небольшой предмет, и тогда мальчик наконец вспомнил про ремень безопасности. — Да ты весь дрожишь, — задумчиво хмыкнул Риддл, наблюдая за его бестолковыми попытками пристегнуться. Когда он вообще это делал последний раз? — На улице так холодно? — Вы перехватили меня, чтобы погоду обсудить? — наконец выпалил Гарри. Он не знал, плакать или смеяться. Его опять похищают? После нескольких недель повышенной внимательности, когда жизнь только-только начала входить в привычное русло? Неужели нельзя оставить его в покое?! Этот невыносимый человек, однако, не разозлился. Со знакомой покровительственной улыбкой он достал что-то из внутреннего кармана пиджака. — Ты забыл у меня кое-что. Это оказалась небольшая белая баночка. Витамины! Нарцисса дала ему их после операции, наказав принимать каждое утро за завтраком. — И вы решили отдать лично? — буркнул Гарри, все ещё не понимая, какую игру с ним ведут. — Мне было по пути. Это даже могло бы показаться шуткой, не будь вся ситуация столь пугающей. Непослушными руками Гарри принял баночку из чужих рук и поспешно сунул в сумку. — Я могу идти домой? Ему показалось, что Риддл сейчас рассмеется. Но тот только покачал головой. — В таком состоянии точно нет. Думаю, для тебя найдется в «Комнате» что-нибудь горячее.