Подчинение

Из куста смотрели глаза. Маленькие, как пуговицы и яркие, как угольки. — Оно… Что оно такое? Гарри пожал плечами и медленно опустился на корточки, подбираясь ближе. Глаза, следящие за ними из-за маленького жухлого кустика моргнули, словно странное существо тоже сомневалось в их существовании. — Это птенец, что ли? — Странный какой-то. — Больной? Комок пуха и перьев, понемногу от них пятившийся, неожиданно подался назад, оступился и неловко вывалился из своего ненадёжного укрытия. Рассмотреть его теперь было чуть проще, но все ещё тяжело. Темно-серый пух с редкими светлыми вкраплениями хорошо сливался с такой же невзрачной почвой, то тут, то там утыканной кучками старого грязного снега. — Нам не надо его трогать! — запротестовала Гермиона. — Почему? — А вдруг больной? Птенец закрутил головой, а потом приоткрыл клюв, зашипел и зацокал, словно протестуя. Комочек перьев под клювом быстро-быстро подрагивал. Так он еще больше напоминал помойного щенка — пушистый, серый и невероятно агрессивный. Гермиона гнула своё: — Мама говорила, что нельзя подбирать птенцов! — А если ему нужна помощь? Бестолковая птица сделала еще два шага назад и опять оступилась, чуть не грохнувшись на пучок грязной высохшей травы. Гарри прищурился, пытаясь разглядеть под пухом тоненькие ножки. — Кажется, он хромает. — Значит, больной. Не трогай его. Самое обидное, что в этом был смысл. Гарри не раз повторяли, что здоровая птица не будет сидеть на земле и терпеть человеческое присутствие. Но как же его бросишь, такое беспомощное и нелепое? — Пойдемте. Тут неподалеку должна быть его мать, она за ним присмотрит. — А ты видишь её? — хмыкнул Рон. Пятачок земли, на котром они гуляли, был не слишком густо засажен. Пяток сосен, старый бук и невзрачные кустарники, превратившие эту полянку за жилыми домами в укромное, почти сказочное место. Впечатление, правда, портили разбросаные тут и там обертки от еды, пивные банки и неубранные собачьи фекалии. Ни взрослых птиц, ни гнезда рядом не наблюдалось. — Давайте поймаем её, — предложил наконец Гарри. — На нем же человеческий запах останется! — неуверенно запротестовал Уизли. Его, очевидно, тоже одолевал нездоровый детский альтруизм вперемешку с любопытством. — Свои не признают. — Так мы только посмотрим, раненый он или нет. И если все в порядке — на ветку посадим. Через пару часов сюда приведут собак на выгул, и вряд ли им понравится подобное соседство. Гермиона только глаза закатила. — Делайте что хотите! Только потом не жалуйтесь, если оно вас за палец тяпнет. Или глаз выклюет. Рон пожертвовал шапкой ради их безопасности. Ну или потому, что наконец появился повод избавится от нее под благовидным предлогом — вязанное изделие с висящими кисточками он искренне ненавидел. Минут через семь возни, топтания и напряженного сопения птенец таки был изловлен, завернут в шапку и отчаянно махал ножками, мечтая подцепить кого-нибудь из них когтем. — Ну вот, я же говорил! — выпалил Гарри, осторожно расправляя лапку, на которой безжизненно болтались короткие когтистые пальчики. — Видите, одна нога не рабочая. Если это самец, можно назвать его Грозный Глаз. Тем более птица уже демонстрировала свой боевой нрав, пытаясь клювом разорвать макушку шапки. — И куда мы ее понесем? — скептично поинтересовалась Гермиона. — К кому-то из нас? — предположил Уизли, наблюдая, как мечется под узорчатой пряжей комок перьев. — Мои родители не разрешат, — покачала головой Грейнджер. — Просто из соображений безопасности. Плюс у нас теперь кот. Гарри хмыкнул. Так далеко, признаться, он не заглядывал. — Ну, я могу попробовать, — пробормотал Рон, наблюдая за птичьими трепыханиями. — Но маму, наверное, долго придется уговаривать. С тех пор как Чарли наконец съехал и увез своих эублефаров она животных не особо жалует. Старший Поттер животных не то чтобы не любил. Просто эту тему они почти никогда не поднимали. Как любой другой ребенок Гарри в шести-семилетнем возрасте заикался о необходимости завести котенка или щенка, но аргументы о нехватке времени на кормёжку и выгул ему было крыть нечем. Тогда. Но сейчас ему почти четырнадцать! Однако как и в случае с миссис Уизли заводить такой разговор сходу, да ещё и держа беспокойного птенца под мышкой не стоило. — Есть, конечно, ещё один вариант…

* * *

— Это совёнок. Хагрид громко хлопнул дверцей старенького холодильника и принялся копаться в морозилке. — Это? — с сомнением протянул Рон, комкая в руках безнадежно порванную шапку. В итоге он швырнул ее в коробку, где трепыхался подобранный птенец. — Ну да, он самый. Видели, глазищи какие! А башкой как во все стороны крутит? Так только сова умеет. А скрипит как, слышите? Как калитка немазанная. Да вы садитесь, чего стали-то, как неродные? Друзья расселись вокруг стола. Хагрид наконец отыскал в морозилке мясо, видимо, подготовленное для собаки, отсек от него кусочек небольшим кухонным топориком и швырнул в раковину размораживаться. Потом принялся ставить чайник и выставил на стол словно созданное из воздуха блюдо с печеньем. — Вы его где отыскали? — На поляне за коттеджами, — пояснил Гарри, незаметно постукивая печенькой по столешнице. У него давно было подозрение, что если ударить в правильной точке, то стол просто развалится. — А мамка его поблизости не ошивалась? Они часто за молодняком смотрят. — Вроде нет, — Гермиона бросила в свою чашку сахарный кубик. Потом подумала и добавила ещё. Посуда у Хагрида была под стать хозяину — огромная, простоватая, глубокая, с налетом какой-то первобытности. — Но я говорила, что его не стоит забирать. — Ну этого-то стоило, у него с лапой непорядок. Но в следующий раз если увидите совёнка на земле, лучше мимо проходите. Обычно они так летать учатся. — Летать — на земле? — А ты думал это у них с первого раза получается? — добродушно хмыкнул садовник. — Сам, небось, на первой тренировке по хоккею всех раскидал? Вот и у птиц так же. Но эта мелочь… Ой не знаю, как теперь с ней быть. Прикинув так и этак, Хагрид снова достал уже подтаявшее мясо и принялся рубить на маленькие кусочки. Совёнок в коробке продолжал скрестить и издавать странные скрипящие звуки. — Может, его обратно отнести? — растерянно предложил Рон. — Да не, оставляйте, раз притащили. Голодный, небось, вон как таращиться и клювом щелкает. И хромает, бедолашное. Только вот чего дальше с ним делать — не представляю. Закончив измельчать мясо Хагрид подцепил кусочек своими огромными пальцами и осторожно поднес к коробке. Совёнок покрутил головой, словно оценивая риски и возможные выгоды, а потом вытянул шею и быстро схватил угощение клювом. Несколько раз дёрнул головой, проглатывая, а потом снова потянулся наверх, ожидая добавки. — Я-то его могу подержать… Тьфу ты, быстрый какой! Того и гляди, палец откусит! Тихо-тихо, сейчас ещё дам! Только боюсь все равно загнётся. — Почему? — мгновенно скис Уизли. — Из-за лапы? Может, ему лекарства какие? Я Чарли написать могу. — Да не, лапа кривая, но вроде не воспаленная. Хотя доктору птичьему показать бы неплохо. Но вот кормить его чем? У меня говядина есть, рубец там, хвосты для Клыка с Пушком, но ему это на раз или два. Ему что-то живое жрать надо. Гермиона поморщилась: — Живое? — А как же! Оно хоть и мелочь пока, но хищное. Мышей там, крыску, птиц поменьше. Друзья переглянулись. Идея гоняться по улицам за воробьями или вылавливать крыс на помойках не прельщала никого. — Я в детстве ворону так подобрал. Тоже думал вылечу, выпущу, она меня навещать будет. Так сначала она вроде на поправку шла, а потом захромала, крылья стали волочиться, перья выпадать. Так и загнулась, бедняга. Такая красавица была, Вальпургой звали. Гарри невольно прыснул и поспешно закашлялся, маскируя хохот. Интересно, Сириус знает? Может, он ему подскажет, где раздобыть мышей? Но сначала всё-таки разговор с отцом.