Нефритовая чешуя на рыбьем хвосте

Сон никак не хотел идти к Лань Ванцзы, несмотря на то, что час Свиньи уже давно наступил. Годами выработанная привычка решила вдруг отказать именно в тот самый момент, когда ему хотелось побыстрее забыться крепким сном. Он винил во всём Вэй Ина. Нет, он хотел винить во всём Вэй Ина, но не мог. Десять лет ожидания, трепетной надежды на новую встречу так легко, оказывается, можно разбить собственной глупостью. Все эти годы он совершал огромную ошибку — он ожидал, что стоит Вэй Ину увидеть его, как он непременно вспомнит и будет счастлив видеть его. Он не допускал мысли о том, что всё может быть иначе. Он никогда не думал о том, что Вэй Ин не узнает его. Он не мог себе представить того, как больно ему может быть, если это произойдет. Лань Ванцзы никогда в жизни так сильно не ошибался. Было просто невыносимо. Годами сдерживаемые эмоции накатили штормовой волной, грозясь вылиться через край, снести всё на своём пути. В груди ныло, скручивало, вырывало с корнем, а он никак не мог понять, что с этим со всем делать. Сюнчжан, который вернулся лишь немногим позже, чем сам Ванцзы, заходил к нему, пытался поговорить, советовал рассказать обо всём Вэй Ину, но… Но Ванцзы совсем не хотел говорить. Не сейчас, когда он не в состоянии контролировать себя. Не сейчас, когда боль и непонимание разрывают душу в клочья, не оставляя сознанию возможности мыслить, кровавой пеленой застилая глаза. Ванцзы не хотел говорить с братом, не хотел говорить с Вэй Ином (или ему так казалось), он хотел только поскорее вернуться под надёжную толщу знакомых вод и никогда больше не выплывать на сушу. Ему стоит вернуться как можно скорее и попросить дядю найти ему замену. Вопросами суши с братом может заниматься кто угодно из старейшин, а сам Ванцзы вполне неплохо справляется с делами дома. Он мог бы заниматься охраной территории. Он хорош в сражениях. Он прекрасно владеет всеми навыками благородного русала. К чему ему учиться тому, что нужно людям?.. Все эти мысли не помогали ему справиться со внезапно накатившей бессонницей и делали только хуже. Обычно спокойное сердцебиение сбилось с ритма, лишая его привычного умиротворения. Запоздало пришла мысль, что его состояние подозрительно похоже на то, что старшие называли «истерикой». Кажется, они также говорили о том, что это явление опасно и может привести к искажению Ци, если вовремя не суметь остановиться. Он не мог допустить чего-то подобного, однако сознание не слушалось, мысли сбивались, а попытка помедитировать привела его только к желанию немедленно бежать подальше от Пристани Лотоса. Когда он был уже готов претворить свой постыдный план в реальность, пространство вдруг пронзила тихая трель флейты, заставляя его застыть на месте, так и не покинув кровати. Она звучала мягко и едва слышно, разливаясь теплым бризом по чувствительному слуху Ванцзы. Будь он обычным человеком, скорее всего, не услышал бы. Мелодия была приятной. Мелодия была успокаивающей и умиротворяющей. И хотя Ванцзы и представить себе не мог, кому могло прийти в голову играть посреди ночи (в их клане был запрещён шум, особенно ночью), он довольно быстро успокоился. Нет, он не чувствовал энергию Ци в звуках флейты, это была самая обычная игра, но отчего-то от каждого звука сердце наполнялось теплом, а буря в душе утихала. Встать его заставило осознание того, что звуки эти идут прямиком с крыши его покоев, а значит, кто-то сознательно пришёл к нему. Сердце кольнула глупая надежда, но Ванцзы не позволил себе и дальше думать о том, что это мог быть Вэй Ин. Даже если и так, он нарушил кучу правил приличия, придя сюда. Кем бы он ни был. Преисполнившись благородным негодованием (и не важно, что мелодия помогла ему прийти в себя, — правила есть правила), Ванцзы поднялся на ноги и, накинув верхнее одеяние ханьфу, уверенно распахнул оконные створки. И едва не захлопнул их обратно, как только в поле его зрения мелькнула красная лента. С трудом сдержав свой порыв, Лань Чжань позволил себе полюбоваться открывшейся картиной. Это и правда был Вэй Ин. Он всё же пришёл. Такой красивый в лунном свете, с закрытыми глазами и умиротворённым выражением лица. Пальцы его ловко бегали по тёмной (возможно, ему так казалось в ночи) поперечной флейте, поза была совершенно непотребной и расслабленной, а высокий хвост сбился. И несмотря на это, Ванцзы не мог оторвать от него взгляд. Вэй Ин был прекрасен. И Ванцзы не был уверен, что это не иллюзия, однако не находил в себе сил проверить реальность происходящего. Может, он всё же смог уснуть? Или он был так взбудоражен, что начал грезить наяву? Даже так, это было не важно. Не тогда, когда Вэй Ин, столь прекрасный в лунном свете, сидел на крыше его покоев и играл ему (Ванцзы очень хотелось верить, что Вэй Ин и правда играл для него). Вскоре мелодия закончилась, но Вэй Ин не торопился продолжать играть. Рука его медленно опустилась, глаза открылись, и взгляд, который Ванцзы не мог распознать с такого расстояния, устремился куда-то вперёд. Ванцзы шумно вздохнул, разочарованный тем, что Вэй Ин больше не играл, и, кажется, этим привлёк внимание Вэй Ина. Расслабленность тут же слетела с него, а на лице отразилась паника. Он принялся быстро оглядываться по сторонам, а затем догадался посмотреть вниз и застыл, испуганно глядя на Лань Ванцзы. — Что ты здесь делаешь? — От переживаний голос его звучал надтреснуто, однако не это сейчас заботило Ванцзы. Вэй Ин, поняв, что его обнаружили, запаниковал. Подскочив со своего места, он запутался в собственных ногах, а в следующее мгновение уже летел вниз с крыши. Сердце Лань Ванцзы перевернулось от страха за этого неугомонного человека, и раньше, чем успел подумать, он подпрыгнул и перехватил верещащего Вэй Ина в полёте, крепко прижимая к себе за талию. На землю он опустился плавно, словно упавший осенний лист, не подняв ни пыли, ни шума. Некоторое время они стояли так, обнявшись, и пытались прийти в себя, а когда поняли, в каком положении оказались, поспешили отскочить друг от друга на положенное расстояние и оба покрылись густым румянцем. Хорошо, что было темно и Вэй Ин со своим человеческим зрением не мог заметить его смущения. — Прости, прости, я думал, ты уже спишь, — нервно рассмеялся Вэй Ин, переминаясь с ноги на ногу. — Не хотел тебя будить, но не смог удержаться. Ванцзы недоумённо уставился на него, пытаясь понять, как можно не хотеть кого-то разбудить, но забраться при этом на крышу его покоев и начать играть на флейте. Образ мышления этого человека поражал, о чём он вдруг и решил сказать: — Забравшись на мою крышу? Вэй Ин снова неловко рассмеялся и едва не запнулся на месте. — Это не то, о чём ты подумал! — поспешил оправдаться. — Я, конечно, бесстыдник, но не стал бы делать ничего неподобающего, вроде того, чтобы подсматривать или спать на твоей крыше. Оправдания Вэй Ина звучали глупо, ведь, даже зная его не так хорошо, можно было догадаться, что стыда этот человек не знает совсем. Ванцзы не то чтобы понял, что имел в виду Вэй Ин второй фразой, сказав которую он покраснел ещё пуще, но не стал обращать внимания. Люди такие странные. — Я просто не мог уснуть и хотел… — понимая, что ему не собираются отвечать, предпринял ещё одну попытку Вэй Ин, но снова замолчал, будто сам не знал, чего хотел. Лань Ванцзы отвернулся, намереваясь вернуться в выделенные ему покои. Обида на человека всё ещё горела у него в груди. Видеть его было невыносимо. Однако не успел он сделать и пары шагов, как в его руку вцепились мёртвой хваткой, вынуждая остановиться и развернуться обратно. Боль и потерянность во взгляде Вэй Ина резала без ножа. И пусть Лань Ванцзы никак не мог понять его, видеть его страдания было неприятно до дрожи. Наверное, поэтому он не скинул его руку и остался. — Лань Чжань, прости, я вёл себя сегодня крайне невежественно и боялся, что ты больше не захочешь оставаться тут, решишь покинуть Пристань Лотоса, и я… мы… — Вэй Ин запнулся, явно понимая, что наговорил лишнего, и теперь отчаянно пытался придумать оправдание, однако Ванцзы его уже не слышал. В ушах звенело, взгляд его остекленел. Никто на суше не называл его детским именем. Никто в морских глубинах не называл его этим именем с тех пор, как он получил вежливое. И если прежде Ванцзы не был уверен, что смог передать Вэй Ину свои слова в тот день под водой, то теперь убедился в этом. — Ты помнишь, — не доверяя своему голосу, а оттого тихо выдохнул Ванцзы, наконец-то поднимая взор на Вэй Ина. — Я… что… Тот явно не сразу понял, о чём идёт речь, пару мгновений просто бестолково и растерянно смотря на него в ответ, а потом вдруг сделался таким серьёзным, каким Лань Ванцзы его ещё никогда не видел. Ванцзы не стал торопить. Некоторое время они просто внимательно осматривали друг друга, будто впервые видели, в потом Вэй Ин на мгновение прикрыл глаза, собираясь с силами. — Конечно, помню, Лань Чжань, — кивнул он, а в голосе читалась неприкрытая горечь. — Как бы я смог забыть? Сердце Ванцзы пропустило удар, а затем забилось с бешеной скоростью. Так получается, все переживания последнего дня были напрасны? Вэй Ин помнил его. Помнил. — Так почему же ты… — начал было Ванцзы и запнулся. Будет ли верным вываливать то, что его беспокоит, на Вэй Ина? Как бы ему ни хотелось думать об обратном, сейчас они посторонние друг для друга. — Почему сделал вид, что мы не знакомы? — В голосе Вэй Ина мелькнула легко распознаваемая горечь. — Ты поверишь мне, если я скажу, что просто испугался? Да, Ванцзы поверит. И это не потому что Вэй Ин очень мил, когда смущённо прячет взгляд, а потому что Ванцзы и сам был очень напуган. Объяснений не требовалось. Вся та тяжесть, что весь день придавливала его к земле, разом покинула тело, позволяя свободно расправить плечи. Ванцзы всё прекрасно понимал. Видимо, что-то такое отразилось на его лице, потому что в следующее мгновение Вэй Ин шумно выдохнул и рассмеялся. — Я думал, что умру от стыда сегодня! — сквозь смех воскликнул он. — Я так боялся показаться дураком перед тобой, что совершил столько глупостей, сколько не совершал за последний год! Против воли самого Ванцзы на его губах расцвела робкая улыбка. Стоило Вэй Ину отбросить серьёзность и рассмеяться, как он вдруг засветился так, будто решил заменить собой солнце. Увидев изменения в выражении его лица, Вэй Ин застыл, словно испуганный крольчонок. — Л… Лань Чжань? — заикнувшись, позвал он. — М? — отозвался Ванцзы, не в силах прекратить улыбаться. — Ты улыбаешься, — тихо выдохнул Вэй Ин. — Мгм. — Ты и правда улыбаешься, — чуть громче выдавил из себя Вэй Ин, а потом взорвался возмущением: — Когда это ты научился улыбаться? Неужели кто-то научил тебя за всё то время, что мы не виделись? Ты ни разу не улыбнулся мне при прошлой встрече, а теперь сияешь улыбкой, такой же ясной, как солнечный день! Это нечестно, Лань Чжань! Кто может быть достойнее твоей улыбки? Ванцзы не сразу понял, в чём именно его обвиняет Вэй Ин, а когда понял — разулыбался пуще прежнего. Неужели Вэй Ин испил уксуса? — Вэй Ин. — Что? — воскликнул всё ещё возмущённый до глубины души Вэй Ин. — Вэй Ин научил меня улыбаться, — уточнил Ванцзы, а затем полпалочки благовония терпеливо и счастливо слушал довольные разглагольствования Вэй Ина, толком не вникая в то, что тот говорил. Просто слышать его голос и слова, обращённые к нему, было настоящим наслаждением. Этой ночью Ванцзы не заметил, как они перебрались ко входу в его покои и уселись у порога. Не заметил он и то, как пролетело время до самого рассвета. Он никогда не думал, что может провести рядом с кем-то столько времени. Не думал, что ему могут быть приятны лёгкие прикосновения, будто невзначай, долгие беседы и нарушение режима сна. Он не думал, что ему может быть так хорошо рядом с кем-то. Не думал, что будет подмечать каждую деталь во внешности и поведении кого-то. Но стоило Вэй Ину только зябко поёжиться, как он молча встал и прошёл в покои, чтобы найти самое тёплое одеяло и укутать в него вяло сопротивляющегося и уже явно засыпающего Вэй Ина. — Лань Чжань… — выдохнул тогда Вэй Ин, закрывая глаза. — Обещай, что больше не уйдёшь. По крайней мере так надолго. Обещаешь? — Мгм, — кивнул Ванцзы, не уверенный, что ответ был услышан. Он не уйдёт. Не теперь, когда его страхи оказались ложными, а надежды и мечты сбылись. Теперь он точно не оставит Вэй Ина. Рассвет Ванцзы встретил, боясь лишний раз шевельнуться, потому что Вэй Ин, который, как выяснилось, не спал несколько суток, заснул теперь, положив голову ему на плечо. Это был лучший рассвет в жизни Лань Ванцзы.