Никакой морали

      Дорогой диван в гардеробной был в беспорядке. У них было негласное правило: после того, как они использовали все презервативы, они не прикасаются друг к другу, даже если захотят еще, но сегодня все было иначе. Прямо сейчас член, входящий в Юншина и выходящий из него, не была ничем покрыт. Благодаря этому все жидкости младшего, как и жидкости Сехона, излитые внутрь юноши, стекали по его худым бедрам.       Удобные кожаные сидения сменились ковром, на котором сливались их силуэты. Обнаженные тела терлись друг о друга. Юншин едва удерживал себя на коленях и руках, а позади, словно изголодавшийся зверь, в него врезался Сехон.       Старший адвокат и правда сдержал свое слово. Благодаря этому, Юншин не мог вспомнить, сколько раз они это сделали к настоящему моменту. Их позиции менялись минимум четыре раза, и они кончали бесчисленное количество раз. Сехон пообещал Юншину, что не позволит покинуть его дом, и он действительно довел того до такого состояния, когда его бедра и икры ослабели и сильно дрожали.       — Ха-а, ха! О! Ох!       — Раздвинь ноги как следует.       Всякий раз, когда ноги Юншина подгибались, и он почти падал вперед, Сехон подхватывал его за талию, чтобы удержать на ногах. Возможно, этого было недостаточно, поскольку агрессивные и грубые вколачивания продолжались. Каждый раз, когда их тела сталкивались, хлюпанье и стоны Юншина смешивались и заполняли воздух.       — Ух, м-м-м, я... я так устал. Кажется, я теряю сознание... — умолял Юншин, но беспощадный Сехон был непреклонен. Напротив, он шлепнул юношу по ягодицам.       — Подними свою задницу.       — Нгх! Старший адвокат, пожалуйста.       — Колени напрячь не собираешься? Я заставлю тебя кончить столько раз, сколько ты упадешь, так что считай.       Этот половой акт был лишен ласковых прикосновений и обычно нежных и успокаивающих ощущений. Сехон погрузился в этот половой акт без капли доброты. Он схватил стройные бедра Юншина. После чего начал грубо входить и выходить, неоднократно проталкивая возбужденный член. Юншин вскрикнул, когда в него проникли в очередной раз и склонил голову, глядя на свой вялый член. Его нижняя половина была выжата досуха, поэтому он думал, что больше нечем кончать, но каждый раз, когда Сехон задевал его простату, он чувствовал, что у него снова встанет. Однако, вместо того, чтобы уверенно надавить на эту точку, Сехон лишь слегка потерся рядом с ней, заставляя Юншина чувствовать себя несчастным от неоднозначных ощущений.       Обычно Юншин всегда был исключением, если дело касалось жестокого обращения со стороны Сехона. Но в постели все было наоборот, и он был единственным, кого грубо использовали. Юншин не знал, радоваться ему от этого или нет.       — М-м-м, сонбэ, сонбэ, больно. Не там, чуть ниже, сзади...       — Заткнись. Это отвлекает.       — М-м-м, нх! Н-н-нх!       Сехон держал Юншина так крепко, что стройное и хрупкое тело молодого человека покрылось красными отпечатками ладоней. Сехон хватал и давил так сильно, что яркие цветные пятна говорили сами за себя. Бедра, запястья и ягодицы младшего были особенно красными. На его правом бедре даже появился синяк.       Это было не все. Словно хищник, разрывающий свою добычу, Сехон оставлял следы зубов и ногтей, которые испещрили кожу Юншина. Возможно, кожа около его промежности немного порвалась, когда в него проникали, ведь там была тонкая полоска засохшей крови.       Сехон говорил, что никогда не был груб с Юншином в постели, и был прав. По сравнению с этим агрессивным совокуплением, секс, который был у них до сих пор, был спокойный. Мужчина быстрее вбивался в Юншина. Тот, в свою очередь, с трудом держался: его ноги беспрестанно дрожали. В конце концов, он рухнул на пол, и Сехон остановился.       — Я говорил тебе считать.       Сехон сильно надавил на выступающее изнутри место, после чего полностью вышел. Он потянулся вперед, оставляя опустевшую дырочку Юншина сжиматься, и прикоснулся к молодому человеку спереди, подводя его к оргазму. Он планировал заставить Юншина кончить, а после возбудить его снова и издеваться над ним в этом состоянии.       Юншин задрожал, а затем со слезами на глазах сказал:       — Я больше не могу кончать.       — Правда? Тогда что это за белая штука?       — Хн, хм! Ах!       Сехон прижал свой член к промежности младшего и быстро погладил юношу от основания до головки. Уретра Юншина сократилась, затем наружу брызнула сильно разбавленная непрозрачная жидкость. Юншин помутневшим взглядом, увидел жидкость, намочившую ковровое покрытие, и перекатился на бок. Сехон воспользовался шансом, чтобы разместиться между его ног. Он встал и уверенно закинул стройную ногу младшего себе на плечо. Затем он погрузил свой член в юношу.       — Ха-а-а, нгх! Медленнее!       — Я только на полпути. Так что прими до основания.       — Ме-медленнее! Пожалуйста, я устал.       — Это ты жадно пожираешь меня своей распущенной дырочкой.       «Это потому что ты трахаешь меня без остановки уже несколько часов», — подумал Юншин, стиснув зубы и зажмурив глаза. Он напрасно спровоцировал Сехона и теперь столкнулся с последствиями. Свой урок он усвоил.       Все еще неудовлетворенный старший адвокат вошел внутрь, проникая в Юншина по самое основание члена. После этого он ткнулся в сверхчувствительное место юноши. Каждый раз, когда он ритмично входил, он глубоко погружался в молодого человека. Единожды скорректировав свое положение, Сехон толкнулся так сильно, что Юншин подумал: мошонка старшего вполне может проникнуть внутрь.       Сехон, который метил во все места, кроме простаты, теперь завоевывал то самое место, которое заставляло юношу кричать от удовольствия. Он повторял это действие раз за разом. Сехон возбуждал Юншина, когда тот становился вялым, и когда эрекция юноши достигала предела, он начинал пренебрегать им. Это было мучительно. Этот раз ничем не отличался.       — Еще, прямо там! Ах! Пожалуйста, дай мне еще, пожалуйста, м-м-м!       Округлая головка члена Сехона ударила по внутренним стенкам Юншина, и юноша начал реагировать – именно тогда Сехон сменил свою цель. Словно пытаясь расширить уже растянутую область, он врезался в юношу и опустошал его. Волны наступления и отступления Сехона толкали покрытое пятнами тело Юншина, заставляя его медленно скользить по ковру вверх дюйм за дюймом до тех пор, пока его голова не коснулась основания дивана.       Наконец его голова практически ударилась о ножку дивана, и в этот момент Сехон дернул Юншина за мокрые от пота волосы. Мужчина жадно поцеловал его и ускорил свои рывки.       — Уф, н-н-нх!       Юншин сглотнул болезненные вздохи. Его ноги были напряжены и раздвинуты до предела. Нависший над ним властный диктатор запрещал Юншину делать что-либо, так что у него не было времени на боль. Во время стонов их языки переплетались, и они обменивались слюной. Жаркие вздохи, что вырывались из зазора, оставшегося между их губами, и непристойные стоны, которые были отголосками их страсти, глубоко проникали в их тела.       После страстного поцелуя, Сехон убрал свои влажные губы и схватил Юншина за подбородок. Его безапелляционные приказы продолжились:       — Открой рот шире.       Ресницы Юншина затрепетали, когда тот моргнул и покорно открыл рот. Сехон плюнул, целясь прямо в рот Юншину и узкий туннель его горла:       — Проглоти.       — Хм-нх, — Юншин сглотнул. Сехон наблюдал, как кадык юноши перекатился под кожей, запечатлев это в своей памяти, затем крепко схватил его за шею. Он грубо отбросил младшего в сторону, отчего Юншин застонал:       — М-м-м!..       Юноша моментально потерял равновесие, но каким-то образом схватился за подушку, используя ее в качестве опоры. Именно тогда Сехон полностью отстранился. Как только внушительный предмет, заполнявший его, пропал, внутренности Юншина сократились, пытаясь не дать отвердевшему органу выйти. Естественно, Сехон нахмурил брови:       — Ну, не развратник ли ты? Ты всегда такой несдержанный?       — Хн-н-н, н-нет, я не такой, — покачав головой, Юншин с трудом дышал, но Сехон больше не смотрел на него. Мужчина поднял стройные ноги парня и закинул их себе на плечи. Он увидел засохшую кровь между ног Юншина. Глянув вниз странным удовлетворенным взглядом, он решительно поместил кончик своего покрытого венками члена около входа Юншина. Его член дернулся, будто бы мог эякулировать в любой момент.       В этот раз, пенис Сехона проник внутрь Юншина с такой силой, что раздался громкий шлепок. В то же самое время, стенки Юншина сомкнулись на длинном и неприлично большом члене старшего мужчины.       — Ах! Ох!       — Ха, блять, тебе все еще мало? Взгляни на себя, как крепко сжимаешься, — Сехон приподнялся, чтобы навалиться всем своим весом на Юншина, а после начал ускоряться. Когда его твердый член вошел в мягкие внутренности младшего, влажный хлюпающий звук от проникновения наполнил комнату. Пот Сехона капал на Юншина.       Чем больше младший извивался под ним, тем более дикими становились движения Сехона. Пока возбужденный старший адвокат страстно трахался, хрупкое тело, прижатое к нему, дрожало как осиновый лист.       Шлёп! Шлёп!       Грязные, пошлые звуки разносились по комнате, обволакивая все вокруг.       — Больно. Больно. М-м-м, сонбэ...       Сехон приближался к кульминации и, наконец, толкнулся внутрь Юншина в то самое место, которое ему нравилось. Он долбил и колотил в ту самую точку головкой своего члена, вызывая у Юншина чувство эйфории.       — Ах! О-о-о-х! Еще немного! Ох! — голос Юншина дрожал, когда тот вскрикивал от удовольствия. Его выносливость и смазка были почти на исходе, так что он не мог никак больше реагировать. Все это время ему хотелось держаться за руки, так что он потянулся к Сехону, но старший мужчина шлепнул по его ладоням, заставляя Юншина впасть в уныние. Юноша достиг наивысшей точки удовольствия, и крепкие бедра Сехона также содрогнулись. С одной единственной мыслью в голове, Сехон энергично рвался вперед. С громким шлепком его бедра столкнулись с задницей Юншина, их влажные тела издали неприличный хлюпающий звук. Сехон издал стон. Мгновением позже Юншин так же излился перламутровой жидкостью.       После чего Сехон тоже испытал оргазм и рухнул на младшего:       — Ха-а! Бля...       — Ах, ха, ха-а-а... такое чувство, что сейчас умру, — Юншин поднял ослабевшую руку и слегка погладил взмокшую спину Сехона. Однако его руки растеряли все силы и упали вниз, проиграв силе тяжести. Он взглянул на свои безвольные конечности и увидел, что они покрыты кровью. Он вспомнил, что в какой-то момент, расцарапал гладкую спину Сехона ногтями. Сделано это было для того, чтобы справиться с болью, но, похоже, что старший также был ранен в процессе. Он хотел самостоятельно убедиться, насколько сильно, расцарапал спину Сехона, пока был в забвении, но не смог себя заставить. Сехон, похоже, не собирался двигаться в ближайшее время, все еще лежа на Юншине.       — Твоя спина, кажется, вся расцарапана. Я подумал, что сделал это раньше, но кровь все еще идет. Хочу проверить.       — Я порвал тебя между ног. Давай просто будем думать, что мы в расчете, — ответил Сехон безразлично.       Едва услышав это, юноша осознал, что боль возвращается. Расстроенный Юншин отбросил заботу о Сехоне и язвительно произнес:       — Да, я знаю. Под конец ты порвал меня до крови. Ты действительно потрясающий.       — Это ты просил показать тебе, на что похож грубый секс со мной. Почему ты всегда противоречишь сам себе?       — Это было!.. — Юншин признал, что произнес такое, но не ожидал, что Сехон впадет в такое исступление. Пусть даже мужчина и сказал, что будет груб, Юншин ожидал, что будет чувствовать себя во время акта хорошо, но, очевидно, он недостаточно знал Сехона. Пришедший в ярость Юншин не ответил и замолчал. По какой-то причине Сехон отодвинулся и оттолкнул младшего. Как только давление от большого члена ослабло, Юншин ощутил пустоту. Он лежал на спине и чувствовал, как сперма стекает между его ног. От смущения он вздрогнул и попытался сесть, но не смог пошевелиться. Это было невозможно. Он еле двигался, лежа на ковре.       Сехон посмотрел на тот беспорядок, который он оставил на теле юноши. Затем потерся кончиком члена о влажные бедра того, стирая с себя остатки спермы. Он не остановился на этом и медленно потерся о гладкую кожу молодого человека. Он использовал свой член как затупившийся карандаш, чтобы рисовать по холсту, которым было тело Юншина.       — Ах... — простонал младший, а его веки спокойно опустились. Когда он открыл их вновь, удивился от того, что над ним нависла тень Сехона:       — Что ты делаешь? Я больше не могу.       — Это ты так думаешь.       — Я потеряю сознание от такой гонки.       — Ты все еще в сознании. Отсоси мне.       Сехон сдвинулся к голове Юншина и потерся головкой члена о мягкие, влажные губы. Он заставил юношу приоткрыть рот и протолкнул свой член внутрь. Юншин взял достаточно глубоко и задрожал. Сехон продолжал тереться своим членом внутри рта Юншина, позволяя тому снова увеличиться в размерах:       — Ха-а, пройдись вдоль него языком.       Юншин свирепо взглянул на Сехона, но начал неловко лизать. Затем старший протолкнул член вглубь горла юноши. Его глаза покраснели, когда его неожиданно трахнули в горло. От напряжения зрение юноши поплыло. Его глаза наполнились слезами вопреки воле молодого человека. Мужчина смотрел на него сверху вниз, как всемогущий бог, и продолжал грубо толкаться внутрь.       — Нг-х! Ах! Мх! Ар-гх!       Поняв, что это слишком тяжело для него, Юншин призвал всю свою силу и схватил Сехона за бедра. То ли, чтобы проявить немного милосердия, то ли для достижения какой-то иной цели, Сехон резко отстранился. Его член увеличился до максимального размера, выходя изо рта парня.       Наконец освободившись, Юншин громко выругался. Даже тогда Сехон не остановился. Он вновь передвинулся, и в тот же момент широко развел стройные длинные ноги младшего и потянулся к его дырочке. Он засунул пальцы внутрь и покрутил ими, соскребая всю липкую жидкость. Каждый раз, когда длинные пальцы входили и выходили из Юншина, тот инстинктивно сжимал ягодицы. Каждый раз, когда он так делал, Сехон шлепал Юншина по заднице. По какой-то причине это казалось более унизительным, чем когда старший вел себя как тиран. Юноша держал это при себе, ведь они в данный момент занимались сексом, но эмоции все же вырвались наружу. Молодой человек пробормотал себе под нос тихо и почти неразборчиво:       — Ты чертов придурок.       — Скажи это громче. Это вся храбрость, что у тебя есть?       — Я больше не могу! Это больно.       — Это ты слишком громкий. Каждый раз, когда ты говоришь что-то бесполезное, количество раз, когда мы занимаемся сексом, будет увеличиваться на единицу. Это простое правило. Понял? Если хочешь поспать хотя бы час, тебе лучше следить за этим.       — Откуда у тебя столько выносливости? Ты не человек, ты животное. Я серьезно тебя пристрелю.       — Очень жаль, мы сделаем это еще раз.       Сехон схватил Юншина за голову и силой заставил его сесть. Затем он перекинул того через диван как тряпичную куклу, заставив младшего встать на колени, расположился сзади и пристроил головку члена ко входу. К этому моменту Юншин уже знал, что лучше молчать, чем во вред себе говорить. Поэтому, пока он колебался и воздерживался от разговоров, Сехон укусил его за красные уши.       — Ух!..       После чего Сехон заговорил. Раздался его приглушенный голос:       — До Юншин, тебе не следует раздражать меня женщинами.       — Я понятия не имел, что мой друг заговорит об этом. Я не нарочно.       — Нет, ты сделал это намеренно.       Конечно, его двусмысленные ответы, быстро пришедшие в голову, были призваны вызвать ревность Сехона. И Юншин знал, что старший адвокат это понимает. Однако у юноши были возражения:       — Я не спал с ней! Ты должен был уже заметить. Даже, если мой друг ни хрена не понимает, ему не пришло бы в голову жениться на ней и сообщать всем об этой новости. Я лишь хотел вызвать твою ревность, так что произнес несколько двусмысленных фраз, но разве это причина заходить так далеко? Я просил о сексе, а не поединке.       — Ты все еще в силах разговаривать. Думаю, ты не хочешь закрывать глаза. Ладно, давай попробуем. Ночь длинная.       Сехон толкнул Юншина головой на диван и ввел в него свой член. Вход уже был разработан за последнюю пару часов, так что он был широко открыт, как если бы это отверстие было создано специально для того, чтобы Сехон мог войти внутрь. Он вошел до упора. Их губы приоткрылись и с них сорвались горячие вздохи.       — А-а-х!..       — Ха-а-а, дерьмо.       Все еще слабые и чувствительные из-за ссадин внутренности Юншина вновь заполнились. Это было похоже на то, как если бы Сехон специально унижал младшего таким образом. Движения Сехона были грязными и грубыми, словно он был зверем в период гона. Он безжалостно протолкнул свой член до основания и вытащил его практически полностью, прежде чем вновь ввести внутрь. Этот половой акт был чувственным до такой степени, что казался чистой похотью. Юншин издал слабый стон и рухнул. Прижатый телом старшего к дивану, он весь был покрыт ссадинами и синяками.       — Нгх... м-мх! — Юншину казалось, что его внутренности были разорваны. Его кожа раскалилась добела и покрылся мурашками. Он ощущал себя так, словно все внутри воспалилось и опухло. Каждый раз, когда он отчетливо ощущал, как член Сехона входит внутрь, он также чувствовал и боль от трения его кожи о свои ссадины. Но, учитывая их обычный секс, когда Юншин доходил до предела, Сехон немедленно начал прикасаться к эрогенным зонам партнера, возбуждая его. Юншин правда ощущал себя так, словно его толкали к грани безумия. Он никогда не предполагал, что это очень интригующее и коварное действие было тем самым, что Сехон подразумевал под грубым сексом. Как выжатая тряпка, Юншин позволял себе раскачиваться в любом направлении, в каком бы ни двигался Сехон.       Обычно тело младшего адвоката было весьма стройным и подтянутым, но когда длинный и толстый член Сехона погружался глубоко внутрь, его живот начинал выпирать. Старший надавил на это выступающее место своей большой ладонью. Атакованный с обеих сторон, Юншин извивался.       — Хн-н-н, нгх, стой! Подожди! Больно!       — Ты забыл правило?       — Я люблю тебя... Ох! Ох!       К счастью, в этот раз его высказывание не было бесполезным. Сехон дернулся внутри Юншина и начал врезаться в него еще более агрессивно.       Он призвал юношу повторить:       — Это так заводит. Скажи это, скажи это еще.       — Я люблю тебя.       — Еще раз.       — Я люблю... Я серьезно хочу выстрелить тебе в голову. Ай!       Вынужденной ощущать боль и удовольствие единовременно, Юншин в конце концов расплакался. Он ахнул, когда его влажное до безобразия лицо потерлось о кожаные сидения. Почувствовав, что юноша на пределе, Сехон нежно взял его шею, заставляя молодого человека повернуть голову в его сторону. Он глубоко и с любовью поцеловал Юншина, в то же время, сосредоточившись на его простате.       Их окружали хлюпающие и шлепающие звуки. Поняв, что они наконец вернулись к знакомой ему интенсивности, Юншин начал громко кричать. Сехон сильно врезался в одно и то же место, заставляя юношу плакать и громко стонать.       — Ух, ох! Т-там. Думаю, я сейчас кончу.       В преддверии эякуляции, Юншин протянул руки себе за спину. Сехон, который всю ночь отвергал их, отказывая в тепле, наконец переплел свои пальцы с его. От облегчения бедра юноши задрожали, и он кончил на диван.       — Ох! Ах, м-м-м...       Сразу после этого Сехон ускорился. Он крепко схватил бедра Юншина и ловко толкнулся в него. Наконец, из его члена излилась сперма, заполняя задницу юноши.       — Ха-а... Блять, - нахмурившись, Сехон кончил внутрь, после чего рухнул на стройного юношу.       Некоторое время Сехон отдыхал, лежа поверх Юншина, пока не почувствовал, что мужчина под ним тяжело дышит. Он высвободил и крепко обнял его измученное тело. Младший обессилено рухнул на рельефную грудь Сехона. Он практически потерял сознание и ни на что не реагировал. В уголках его глаз застыли следы слез. Сехон поцеловал веки и ресницы младшего, а потом помассировал обнаженное тело молодого человека.       — До Юншин, — сказал Сехон.       Вероятно, Юншин был не полностью без сознания, поскольку его рука дернулась, когда мужчина позвал его. Он прижался ближе, словно говоря старшему адвокату обнять его крепче. Сехон вздохнул и погладил его волосы, прежде чем крепко обнять. Затем Юншин обмяк, словно тряпичная кукла, но ему хватило энергии выдать один комментарий.       — Иди к черту.       Сехон холодно ответил:       — Я и не ожидал попасть в хорошее место после смерти.       — Садист... Я знал это.       Сехон криво усмехнулся. Он нежно погладил мокрые от пота волосы Юншина. Возбуждение в воздухе постепенно улеглось. Только их тяжелое изнуренное дыхание продолжало раздаваться в комнате.       

***

      Юншин сел на кровати и с его плеч соскользнули простыни. Его тело, испещренное синяками и красными отметинами, оголилось. С некоторым трудом он прислонился к изголовью кровати, его лицо исказилось. Ужасная боль нахлынула на него, юноше подумалось, что если бы его ночью кто-то безжалостно избивал стальной трубой, он чувствовал бы себя точно так же. У него все ныло и пульсировало, он не мог найти места, которое бы не болело. Не говоря уже о том, что в нижней половине тела боль была просто неописуема. Он посмотрел на преступника, напавшего на него.       Старший, должно быть, сохранил крупицы совести, поскольку, когда Юншин повернул голову, чтобы бросить на него взгляд, Сехон работал за чайным столиком, вместо своего кабинета. Мужчина, видимо, услышал шорохи пробуждения, поскольку молча наблюдал за юношей. Какое-то время они просто смотрели друг на друга.       Сехон заговорил первым:       — Ты нормально себя чувствуешь?       Лицо Юншина было настолько опухшим от слез и усталости, что ему пришлось приложить усилие, чтобы скривить губы в ироничной ухмылке.       — Смешной вопрос. А ты забавный.       Наблюдая за реакцией младшего, Сехон прищурился, и затем спросил:       — Почему ты первым делом с утра затеваешь драку?       — Я ругал тебя, даже когда мои глаза были закрыты. Разве я не разговаривал во сне?       — Разговаривал.       — С тем же успехом ты мог просто меня на кусочки порезать. Это было бы гораздо более гуманно.       — Как вариант. Буду иметь в виду.       Юншин надулся и возразил:       — Конечно, вперед. Взамен, я отрублю тебе член!       — Зато мы потрахались. Как это было? Ты удовлетворен?       Сехон кинул непристойный взгляд и кивнул в сторону пениса Юншина. Всегда гордые действия мужчины, даже в сложившейся ситуации, заставили юношу закипеть.       — По-твоему, я выгляжу довольным? Это адски больно! Я даже в больницу пойти не могу. Что я скажу, если приду туда? Я понятия не имею, занимался ли я вчера ночью любовью с Кан Сехоном или у меня просто был быстрый и жесткий перепихон с его нижней половиной.       Чем больше он говорил, тем более надломленным и осипшим становился его голос. Юншин, который яростно осуждал Сехона, удивился собственному голосу и схватился за горло. Его кожа была горячей, а тело вымыто целиком. Наконец, он стал более детально подмечать свое состояние. Кровать была очень чистой, как и его тело. Кожа была покрыта пятнами, но в целом он был аккуратным и опрятным, словно его помыли. Кроме того, казалось, что его раны были обработаны мазью.       Юншин поколебался, но затем неуверенно спросил:       — Между ног ты меня тоже лечил? Ну, эм, вход?       — Да, я нанес мазь на презерватив. Ты спал как убитый. Теперь пальцы тебе удовлетворения не приносят, да?       Когда его подозрения подтвердились, лицо Юншина покраснело от смущения. Это был не первый раз, когда Сехон видел обнаженное тело юноши, но обстановка и степень были другими. Представив, как старший в ярко освещенном месте засовывает пальцы ему в задницу, чтобы нанести лекарство, Юншин почувствовал слабость. Он не мог заставить себя посмотреть Сехону в лицо, поэтому заставил себя сесть, свесив ноги с кровати. Под простынями он был голым, но сейчас было не время придираться к этому. Он хотел пойти в ванную, чтобы как следует осмотреть себя.       Юншин взглянул на Сехона и поставил ноги на пол. Он думал, что сможет устоять, если соберет все силы, но это был серьезный просчет. Его дрожащие ноги не функционировали вовсе, в результате чего он упал. Юноша плюхнулся на пол, раздвинув ноги, прямо перед Сехоном так, что тому было все отлично видно.       Юншин ахнул.       Он снова попытался встать, но не смог. Ему нужна была чья-то помощь, и единственным человеком, кто мог это сделать, был Кан Сехон. Однако старший адвокат, закинув ногу на ногу, лишь поглаживал подбородок, глядя Юншину между ног.       — В последнее время ты частенько мне это показываешь, — заметил старший адвокат.       — Раз уж до этого я несколько раз показывал тебе себя, ты должен показать мне и себя тоже.       — Продолжай то, что делал. Ползи, если устал.       По правде говоря, Юншин думал, что если он продолжит так сидеть, Сехон придет к нему на помощь. Этот ход мыслей был закономерен, раз уж старший адвокат тщательно очистил каждый уголок его тела и обработал раны, когда тот потерял сознание. Но, как всегда, без исключений, Кан Сехон превзошел все ожидания Юншина. Он высокомерно сидел, лениво и расслабленно глядя на юношу, отчего тот пришел в ярость.       — Ты — чертов придурок. Подойди сюда немедленно.       — Как насчет того, чтобы сказать «пожалуйста»?       — Пожалуйста, подойди сюда, чертов придурок.       Сехон поднял обе руки, сдаваясь, а затем подошел к Юншину. Он помог тому подняться, посадил его обратно на кровать, и сел напротив него. Он нежно погладил острые плечи Юншина. Его низкий голос, зовущий юношу по имени, также был полон эмоций.       — До Юншин.       Юншин завернулся в чистые простыни, как в плащ, после чего холодно ответил:       — Что?       — Я начинаю бояться.       На мгновение Юншин усомнился в том, что Сехон только что сказал это. Ошеломленный юноша замолчал. Сехон равнодушно добавил для понимания:       — Разве симпатия к кому-то должна быть такой? Когда представляю, как ты целуешь кого-то другого, я так злюсь, что хочу причинить тебе боль. Я не могу контролировать себя.       — Ты забыл, как спрашивал у меня, спал ли я с адвокатом Сон? Это легко пришло тебе в голову.       — Нет, с кем-то, кто тебе раньше нравился. Я никогда не думал об этом раньше.       — ...       — Я так сильно это ненавидел, что меня тошнило. Честно говоря, я все еще злюсь. Что мне делать? Что я могу сделать?       Юншин никогда не представлял себе ситуацию, в которой Сехон задается вопросом, что ему делать, и спрашивает об этом Юншина. Юноша не был уверен, как ему стоит реагировать. Он лишь сомкнул губы и погрузился в глубокие размышления.       Раньше у него был простой и оптимистичный взгляд на свидания, но, возможно, состоять в отношениях было сложнее, чем он думал. Сехон был новичком и слишком неуклюж в этом, но быстро учился. В этот раз он научился ревности и сразу выразил ее. В следующий раз он изучит другую эмоцию, которую выразит в своем собственном стиле. Юншин мог выдержать физическую боль, но думал, что в следующий раз они оба могут пострадать эмоционально. Если честно, он все еще был обижен на Сехона. Но с другой стороны, он на подсознательном уровне знал, что прямо сейчас должен его обнять. Прислушавшись к этому, он без дальнейших колебаний протянул руку.       Он поднял простыни, приглашая Сехона присоединиться к нему. Как только мужчина оказался достаточно близко, Юншин обнял его. Старший адвокат пылко схватил его за руку. Каждый раз, когда Сехон поглаживал тело юноши, простыни громко шуршали.       — Скажи что-нибудь, — попросил Сехон.       — Ты же знаешь, что переборщил, да? Я просил грубого секса, а не обращаться со мной жестоко.       — Знаю.       — Что б ты знал, я все еще злюсь на тебя.       — Ага.       — Я люблю тебя.       Юншин думал, что ему следует наставлять Сехона в еще неизведанных тому чувствах. Обычной простуды не хватит, чтобы описать любовь. Любовь была автомобильной аварией. Только после получения травмы он понял, что пути назад нет. Теплое и искреннее признание заставило время для них обоих на миг замерло. Тишина повисла в воздухе, и, словно в фильме, все остановилось. Сехон воспользовался этим моментом, чтобы сделать медленный выдох. И сказал более приглушенным голосом:       — Это я тоже знаю.       — Тогда этого хватит. Если чувствуешь ревность, ревнуй. Просто говори об этом и мне тоже, ведь иногда я хочу это услышать. Тогда я скажу тебе столько раз, сколько тебе будет нужно, что мне нравится только Кан Сехон.       Юншин провел пальцами по шелковистым волосам Сехона, взлохматил их, после чего аккуратно разгладил. Старший адвокат был весьма послушен и просто держал юношу в своих объятиях. Постоянный контакт кожа к коже также успокоил нервы Юншина, и его голова остыла. Злость начала постепенно утихать. Сехон привык, что в самоконтроле ему нет равных, однако, должно быть, он был совершенно сбит с толку, когда внезапно не смог себя сдержать.       Проведя в объятиях друг друга еще некоторое время, Юншин поднял голову с плеча старшего. Не желая отстраняться, Сехон несколько раз поцеловал голову юноши, прежде чем наконец отпустить его.       — Мне предстоит еще многое сделать. Нужно написать отчет о комплексной проверке и два заключения, - сказал младший.       Уловив, к чему он клонит, Сехон сощурил глаза.       — Ты же поможешь, да? Если ты просмотришь их, пока я пишу, тебе не придется пересматривать их несколько раз позже, - продолжил Юншин.       — Верно. И?..       — Который сейчас час?       Сехон посмотрел на свои наручные часы и ответил:       — Девять утра.       — Тогда приготовь мне завтрак. Да, и не думай звать домработницу.       — Хорошо.       — И делай это, надев фартук.       Сехон собирался согласиться, но услышав последнюю фразу, прикусил нижнюю губу. Юншин пожал плечами. Старший адвокат был непреклонен, поэтому юноша слегка опустил простыни, демонстрируя свои раны по всему телу, при этом пряча член. В конце концов Сехон сдался.       — Ладно.       — У тебя есть розовый? Скорее всего, домработница купила несколько штук.       — Не-а.       — Уверен, что у тебя его нет? Ты же вообще не готовишь дома.       — ...       — Тогда забудь о розовом фартуке. Как насчет того, чтобы надеть его на голое тело?       Сехон категорически отверг эту идею, твердо заявив, что никогда не сможет этого сделать.       — Нет.       — Так и знал. Тогда, выбирай сам.       Юншин явно дразнил Сехона, но старший не возражал. Послушным Кан Сехон был чрезвычайно немыслимо и невообразимо редко. Это была чуть ли не игра в куклы – Юншин находил это забавным и решил, что может задать вопрос, пока он в таком состоянии.       — Кстати, о проекте по приобретению «Youngjin Construction». Я должен присутствовать на встрече с лицом, занимающимся вопросами продвижения по службе, но слышал, что с ним трудно иметь дело. Не мог бы ты дать мне несколько советов, как к нему лучше подойти? Тебе от этого тоже будет лучше, если я смогу быть полезен.       — Я собирался рассказать тебе, даже если бы ты не спросил.       — И еще...       — Да, я сделаю это для тебя.       Сехон согласился, даже не выслушав, что Юншин собирался сказать, заставив молодого человека остановиться. Следующая просьба юноши была предсказуема, он почувствовал себя непривычно, но при этом был доволен тем, что старший адвокат продолжает выдавать ему пустые чеки, несмотря на то, что он любит определенность. Сехон соглашался на такое количество просьб, что Юншин надеялся, может быть, он также прислушается и к следующему его желанию.       Он заколебался и осторожно сказал:       — Ты не можешь первым попросить меня о расставании. Я все равно никогда с тобой не расстанусь, но если нам будет нужно разойтись, позволь мне сказать это. Если ты меня бросишь, я никогда не смогу оправиться от этого.       Юншин был уверен, что вошел в эти отношения с менее серьезными чувствами. Поначалу, конечно, так и было. Однако за последние несколько месяцев, узнав больше о внутреннем мире Сехона, юноша полюбил его только сильнее.       Разница заключалась не в размере или количестве их чувств, а в сути их эмоций. Юншин всегда был готов отдать свою любовь кому-либо, но он не встречал того, кому мог открыть свое сердце, тогда как Сехон держал двери своего сердца плотно закрытыми, пока в один день не встретил кого-то, похожего на непредсказуемую снежную бурю. Из-за различий в их характерах Юншин задал вопрос, не ожидая получить четкого ответа от Сехона, но, к удивлению, старший с готовностью кивнул. Юншин понятия не имел, о чем думает возлюбленный. Однако у мужчины не было причин обманывать, поэтому, если бы он на самом деле не был уверен в себе, то отрицательно покачал бы головой. Юншин поднял отяжелевшие, словно свинец, руки и притянул Сехона за шею.       Судя по всему, старший адвокат сначала решил определить, где может коснуться израненного тела юноши, прежде чем погладить и приласкать его наименее пострадавшие участки спины. Какое-то время они обнимали друг друга, а затем Юншин вспомнил слова, сказанные старшим адвокатом ранее. В тот момент он не был особо внимателен, поскольку у него не было сил, но сейчас, когда он вспомнил об этом, его сердце сжалось, и он почувствовал себя разбитым.       «Я и не ожидал попасть в хорошее место после смерти».       Это ранило Юншина еще больше, ведь Сехон сказал это после того, как юноша послал его к черту.       — Старший адвокат.       — Да, Юншин?       — Я беру назад слова, которые сказал вчера.       — Какие из тех сотен ругательств, высказанных мне вчера?       — Я не так много ругался.       — Я включил твои разговоры во сне, которые ты держал при себе.       Юншин нахмурился, вспомнив, свои слова, и крепче сжал шею старшего адвоката.       — Ты — телепат.       — Конечно.       — Не оставляй меня. Не умирай раньше меня.       Сехон вспомнил другой случай, когда младший сказал, что-то подобное и поджал губы. Юншин подумал, что это нехорошая реакция, поэтому заставил Сехона ответить.       — Поторопись и пообещай.       Наконец старший адвокат спокойно кивнул. У него не было причин этого не делать.       — Хорошо.       После этого, словно скрепляя обещание, Сехон бесчисленное количество раз прижимался губами к гладким волосам Юншина. Они крепко обнялись, с силой прижимаясь друг к другу.