***
Рыков застывает в прихожей, оглядываясь, не находит вещей Ольги, вешалка пустая, обуви тоже нет, пытается осознать, что происходит, через пару секунд перемещается на кухню, предметы на которой лежат ровно также как и лежали утром: чашки, тарелки, столовые приборы не тронуты. Никакого намека на то, что в квартире кто-то был или есть. Холодок в очередной раз пробегает по коже, мысли спутываются, начиная создавать страшные картинки, пугающие всё больше. Волнение нарастает всё больше. А вдруг что-то случилось? Что если она попала в беду? Последний раз подобный страх он испытывал в далёком прошлом, которое теперь запрятонно куда-то очень далеко без желания вспоминать, когда очнувшись в той машине средь груды железа, сковывающего движения, отдаваясь резкой болью в теле и металлическом привкусом на губах, перед собой он увидел её, свою любимую женщину, полуживую, с огромным количеством повреждений, и кажется, нескончаемой, адской болью внутри, организм которой не в силах с этим справится, отключает сознание. Помнит крики, помнит её бледное лицо в машине скорой помощи, в которой в первые за долгое время он был не доктором, а пациентом, помнит как хирург вышел из операционной с словами, что его жена пережила клиническую смерть на операционном столе и теперь всё зависит только от её собственного желания жить, помнит каждое слово врача о невозможности излечения, каждый день, когда надежда на воссоединение умирала и Паша погибал вместе с ней, словно перекрывают кислород и ему. Однажды он уже чуть не потерял Ольгу, подобное второй раз не выдержит. Всякий раз, когда ей угрожает опасность в голове мелькает одна и та же фраза:
— «Почему она, а не я?»
— потому что сделать по-настоящему больно человеку можно только навредив объекту его любви, тому человеку, что запечатан в сердце крепкими замками. Ведь
родной человек это тот, чья боль больнее собственной.
Рука машинально снова тянется набрать родной номер телефона, но на нём уже десятки не отвеченных вызовов. На том конце провода слышится одно и то же. Металлический женский голос, от которого сердце замирает на несколько секунд, переставая биться, нарушая свой ритм.
— «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. The subscriber's device is turned off or is out of network coverage»
Тем временем за окном стремительно темнеет. Поднимается ветер, гонящий облака куда-то на север, заметно холодает. Вечер облачает город в темный купол. Где искать сейчас супругу абсолютно непонятно. Обратиться в полицию? Откажут. Нет состава преступления, да и времени с её пропади прошло слишком мало. Да и пропажа ли это вообще? Может просто глупое, насмешливое стечение обстоятельств и с ней всё хорошо? Позвонить Косте? А чем он сможет помочь? Но и ничего не делать, просто сидеть и ждать тоже невыносимо. Паша склоняет голову к подбородку сильно жмуря глаза, пытаясь сосредоточиться и абстрагируется от накатывающей, совершенно не свойственной мужчине панике. Но ведь, когда речь идёт о самом любимого человеке
людях, может быть по-другому? Как измученное сердце, захлебывающееся от любви может не переживать и не ударять с такой силой, что становится отчётливо слышно?
Взгляд падает на Олины витамины, стоящие недалеко от микроволновой печи, она всегда носит их с собой, строго соблюдая все рекомендации врача, принимая препарат в определенные часы.
Идея заглянуть в спальню посещает неожиданно и мужчина спешно поддается ей, двигаясь в нужную сторону. Пару шагов и он резко открывая дверь, заглядывает внутрь, оперевшись на дверной косяк, радостно выдыхает, замирая напротив, любуясь на открывшуюся его взору картину. Ольга обнаруживается мило спящей на его половине кровати, подогнув ноги под себя, одна рука запрокинута под подушку для большего удобства, друга мирно покоится на животе, огромное одеяло еле прикрывает оголенную спину и вот вот наровит и вовсе свалиться на пол. На лице читается абсолютное спокойствие и наслаждение отдыхом, свет прорывающийся в комнату из коридора даёт возможность рассмотреть её личико как можно лучше. Слава Богу, нашлась, проскальзывает в голове у Рыкова, и почему он сразу не заглянул в спальню? Знает же, что с наступлением беременности сон одолевает брюнетку практически постоянно. Недолго смотрит на неё, прежде чем Арефьева начинает копошиться, почувствовав кого-то рядом и медленно открывает глаза, сквозь сон узнавая силуэт мужа в дверях.
— Пашенька… — умиротворенно протягивает она, потягиваясь, пытаясь натянуть на себя одеяло, почувствовав холод тянущийся из коридора, откуда горит тусклый свет, не особо приятно касающийся привыкших к темноте светлых глаз. — Привет…— переключив полное внимание на мужа, слегка улыбаясь, оглядывая его с ног до головы. — Ты чего такой? — ещё не ушедшую напряжённость мужа замечает почти сразу.
— Привет, Оля Кирилловна…— влюбленно, несмотря на то, что он искренне испугался, негативные эмоции молниеносно улетучиваются, освобождая место для тепла и любви, стоит лишь только увидеть любимую. Главное, что она здесь, рядом с ним, жива и невредима, а всё остальное уже не имеет никакого значения. Паша улыбается в ответ, осторожно проходя в комнату, помогает с одеялом, ухватывая его рукой, полноценно укрыв им супругу, она же благодарно жмуриться, немного приподнимается на локтях, меняет положение своего тела на более удобное, сдвигаясь к краю кровати, протягивая мужчине прохладную ладонь, которая тут же растворяется в его большой ладони. Рыков присаживается напротив неё на корточки, всматриваясь в сонное лицо, переплетая пальцы рук. Тепло обдает всё тело. Такая домашняя и родная Ольга: самая близкая к сердцу. — Ну и напугала ты меня сегодня — честно признается, отводя свободной рукой с её лица кудрявую прядь, мягко поглаживая по щеке, натянув одеяло на спину.
— Чем? … — в полголоса, всё также сонно, с интересом поглядывая на мужа, сквозь полузакрытые ресницами глаза.
—Уехала, ничего не сказав, на звонки не отвечаешь — целует тыльную сторону её ладошки, поднося к горячим губам, сжимая в своих руках. Его слова произнесены с такой нежностью, что найти в них какой-то упрек в её сторону просто невозможно, скорее наоборот, четко прослеживается волнение и забота. — Я себе столько уже понавыдумывал — усмехается, не отрывая от неё взгляда, сильнее сжимая хрупкую ладонь.
— Я же писала тебе смс, — непонятливо, хмуря брови, — А звонки не слышала …— удивлённо, пытаясь приподняться, в попытках дотянуться до телефона на тумбочке, но Паша успевает сделать это раньше, не желая тревожить её покоя, передает мобильное устройство брюнетке. Арефьева нажимает на кнопку включения, но ничего не происходит, гаджет не подаёт признаков жизни. В чём причина более, чем очевидно.
— Телефон сел, прости… Я даже не заметила этого…— виновато и нежно, откладывая устройство в сторону, и притягивая к себе за шею мужчину, целует его в щёчку, мягко приобнимая, ощущая его теплую ладонь на своей спине и горячее дыхание на шее.
— Ничего. Главное, что всё с вами хорошо — спокойно, с любовью принимая нежность жены. — Родная моя, ты себя как вообще чувствуешь? Бледная такая, …— немного отстраняется, целуя любимую в лоб, в целях измерения температуры, та лишь прикрывает глаза. Вроде бы всё в порядке и температуры нет. Последние дни Ольга действительно много нервничает и сильно устает, что не может не сказываться на её состоянии.
—Устала просто, голова болела — делает небольшую паузу, проглатывая ком, образовавшийся в горле — Днём живот тянуло сильно, сейчас, кажется, отпустило. — честно сознается, ведь скрывать это от мужа не имеет совсем никакого значения, он итак видит её насквозь. — Малышка была очень активной, сейчас тоже притихла, я поэтому и уехала, — улыбается, когда мужчина возвращается в первоначальное положение, немного приспуская плотное одеяло, прислоняясь щекой к округлившемуся животу, брюнетка запускает в его короткие волосы ладонь, поглаживая по голове. Пусть эти мгновения, полные любви и уюта, бесконечного счастья длятся вечно. Пусть так будет всегда.
— Может к врачу съездием? — предлагает Рыков, с искреннем волнением, смотря в голубые глаза напротив, в которых читается неподдельное обожание.
— Всё уже хорошо, правда —мягко проводя по его голове отчего-то дрожащими пальцами. — Ты же знаешь, у меня такое бывает, когда переневничаю, и сегодня именно тот случай. — грустно улыбается, немного прикусывая нижнюю губу, вспоминая произошедшее — А у врача мы вчера были и тем более впереди у нас с тобой два выходных, отдохну как следует и всё будет замечательно — всё также улыбаясь, уверяя мужчину в своих словах, когда он ласково и медленно поглаживает её по животу. — Кстати, как там на подстанции? Есть новости? — спустя пару минут тишины и наслаждения обществом друг друга.
Рыкова пробивает мелкой дрожью. Говорить ей сейчас об её временном отстранении от должности верх абсурда, волнений за сегодня итак выше крыши, и подвергать риску здоровье Ольги и малышки вовсе не хочется, тем более после только что сказанного ей о сегодняшних болях. Знает, она не будет находить себе место и окончательно расстроиться этой несправедливости, ведь несмотря на то, что сейчас все её силы направлены на то, чтобы выносить и родить здоровую дочку, работа также играет большую роль в её жизни, хоть и намного меньше, чем прежде.
— Ничего нового — он не привык врать, тем более любимой женщине, отчего отводит глаза куда-то вниз. Сердце отчаянно возмущается этой лжи, но мозг не прекращая твердит, что ложь во благо тоже может быть. Пусть всё идёт как идёт. Он обязательно ей обо всем скажет, но точно не сейчас. Ей нужен отдых, полноценный сон и здоровое питание, а не очередные нервы и стресс. — Все только и говорят о том, какая у нас замечательная заведующая, и как она готова вставать на защиту своего коллектива. — загадочно улыбается. — Ну и, в связи с этим, конечно, как мне повезло с женой, страшно завидуют — смеётся, решая разрядить обстановку, когда Арефьева широко улыбаясь, подхватив смех мужа, невесомо щелкает пальцами ему по лбу. Пусть хотя бы этот вечер будет тихим и спокойным.
— Ты ужинала? — решает перевести тему. Брюнетка мотает головой из стороны в сторону, отрицая, тяжело выдыхая, немного сдвигая голову с подушки вниз.
— Кусок в горло не лезет. — организм требует сейчас одного: сна.
— Хочешь чего-нибудь? — тихо, подбивая одеяло под её ноги, чтобы холод не проник внутрь. Ольга снова сбивчиво мотает головой, прикрывая глаза, начиная проваливаться обратно в сон.
— Спи тогда, я скоро вернусь к вам — совсем шепотом, поцелуем на животе, приподнимается, целуя уже жену в губы, наблюдая как та улыбается, почувствовав его прикосновения, потянувшись навстречу. Буквально на цыпочках собирается выйти из комнаты, подходя к дверному проёму, вспомнив, что один вопрос так и остался без ответа.
— Оль, а где твоё пальто и обувь? — с интересом, пока та пытается найти более удобное положение, переворачиваясь на другой бок.
— На каблуках становится тяжело ходить, я убрала их в полку — зевая, подбивая подушку под голову. — а пальто испачкала чем-то, лежит в стиралке среди грязных вещей — еле проговоривая последние слова, окончательно уходя в царство Морфея. Рыков усмехается, как порой совпадения могут настолько нарушить душевное равновесие и искренне испугать. Паша выходит из комнаты, тихо прикрывая за собой дверь. Проходит на кухню. Все вопросы нашли свои ответы, а вот проблемы так и остались не решенными. Как сказать Ольге об её отстранении? А самое главное, кто эти люди из министерства и почему они себя так вели? Как помочь самому родному в этом мире человеку. В голове появляется лишь одна мысль. Руки сами собой ищут телефон в карманах, оставленный на кухонном столе. Искать нужный контакт в списке абонентов не приходится, как не странно, словно намеком он остался в избранном, рядом с Олей. Паша мнется пару секунд, но затем уверенно нажимает на кнопку вызова, поднося телефон к уху. Через несколько секунд, на том конце слышится тихое 'Ало'.
— Мам, привет. Нам очень нужна твоя помощь…
