ЖИТЬ-ПОЖИВАТЬ И ДОБРА НАЖИВАТЬ

Лиза. Мы в операционной. Оперировать женщину будет Платон, я ассистирую мужу. - У нас плановое кесарево для исключения потужного периода, - сказал Платон, затем потребовал, – скальпель… ...На свет появилась здоровая доношенная девочка… Извлекаем плаценту… …- Шить, - сказал Платон. …И вот операция завершена… - Как дочку назовёте? – Платон улыбнулся пациентке, она в сознании. - Валерия, - ответила женщина. – Лера, Валери. - Красивое имя, - сказал муж. …Пациентку увезли в реанимацию, в послеоперационную палату. Мы с мужем «размывались» после операции. - Елизавета Юрьевна, а я знаю одну тётеньку, у которой есть Валери, - с самым серьёзным видом пошутил Платон. - Да что Вы говорите, Платон Ильич! Вы не поверите, но я знаю одного дяденьку, у которого тоже Валери, - ответила я шуткой на шутку. Мы переглянулись и улыбнулись друг другу. «Тётенькина» и «дяденькина» Валери – это один и тот же ребёнок. Наша Валери… …Состояние родильницы после операции стабильное. Она под наблюдением врача-реаниматолога… …Вечер. Мы с мужем дома. Дети ещё гуляли с няней. Телефонный звонок. Рингтон – известная французская мелодия. - Лиз, это Жак Паскаль, - сказал Платон. Я подошла к мужу. Жак уже больше года не звонил и не приезжал. - Бонжур, мадам Лиз, бонжур, мсье Платон, - поздоровался Жак. – Как дела? Как Лиз? - У меня всё в порядке, - сказала я. - Как спина, мсье Платон? - Спасибо, хорошо, - ответил Платон. - Мой друг, доктор Франсуа, до сих пор вспоминает, как ещё лежачий после операции на позвоночнике русский врач-акушер, мсье Платон, спас его беременную жену. - Я ничего особенного тогда не сделал - просто увидел, что его жене плохо, и позвал на помощь, - возразил Платон. - Доктор Франсуа сказал, мсье Платон не просто позвал на помощь, доктор Платон без помощи лабораторных исследований поставил точный диагноз и потребовал экстренной помощи для мадам, - не согласился Жак. – И только благодаря этому с мадам и ребёнком всё хорошо. - Ну что же, спасибо, я очень рада тому, что во Франции воздают должное профессионализму русского врача, - поблагодарила я. – Хороший врач всегда остаётся хорошим врачом, независимо от своего самочувствия. – Я звоню, чтобы сказать, что больше не смогу приезжать в Россию, – сказал Жак. - Почему не сможешь, Жак? – поинтересовалась я. - Понимаешь, Лиз, я женился, - объяснил Жак. – Моя жена беременна, она категорически против того, чтобы я приезжал в Россию и навещал Валери. Я понимаю, это плохо, но я устал быть один. И я буду делать так, как хочет моя жена. - Жак, но ты же предаёшь Валери! – возмутилась я. – Ты предаёшь её уже второй раз! - Прости, Лиз, - сказал Жак Паскаль и отключился… …Платон словно потемнел лицом и задумался. - Лизонька, ты когда-то обещала рассказать мне, почему Жак – отец Валери, хотя он никогда не был ни твоим мужем, ни любовником, - сказал он. – До этого у нас с тобой как-то не заходил разговор на такую тему. Наверное, пришло время поговорить. - Платоша, у меня была подруга Валерия, с которой мы учились вместе… – стала рассказывать я, показав мужу фотографию Леры. – …Лера вышла замуж за Жака. У неё были проблемы с яичниками, сама она забеременеть не могла. Они с Жаком приехали в Россию, и в нашей больнице, в центре репродуктологии, было сделано ЭКО. Девочку выносила и родила суррогатная мать. Во Франции суррогатное материнство запрещено. По договору, подписанному с нашей больницей, вопрос ввоза маленькой Валери во Францию Жак и Валерия должны были решать самостоятельно. Они решили это сделать через какую-то посредническую компанию. Но, к сожалению, нарвались на мошенника. Как выход из ситуации им предложили отказ от малышки с последующим её удочерением. Им нужно было побыстрее подать документы на удочерение – появилась другая женщина, пожелавшая удочерить маленькую Валери. Когда мы с Валерией ехали подавать документы, машина попала в аварию, врезалась в столб. Мне повезло, а Лера погибла. - А что Жак? – спросил ошеломлённый услышанным Платон. – Почему Валери оказалась у тебя? - Жак отказался забирать ребёнка и уехал, - объяснила я. – Я удочерила Валери. Я не хотела говорить Жаку, что это я удочерила девочку. Каким-то образом он это узнал. Стал приезжать, предлагал выйти за него замуж… - Насколько я понял, ты его по этому вопросу бортанула, - улыбнулся Платон. – Не приглянулся, что ли? - И это тоже, - засмеялась я, - но не только это. И дело даже не в том, что не приглянулся, и никакой любви не было. Знаешь, я ему как-то сказала. Мужчина ценится не по тому, что он делает, когда у него всё хорошо, а по тому, что он делает, когда у него земля уходит из-под ног. - Согласен, - сказал Платон. – И он не выдержал испытание? - Жак бросил новорождённую дочь, - ответила я. – Потом, казалось бы, одумался, стал приезжать… И однажды случайно приехал очень вовремя – я рассказала ему о том, что тебе нужна операция, а он смог договориться с клиникой. - Случайно ли? - усмехнулся Платон. – Жак рассказал мне, что некая мадемуазель Лиз звонила ему из России в выходной день, в три часа ночи, плакала и умоляла приехать как можно быстрее, но не сказала по телефону, зачем. Это было вскоре после того, как в России некий доктор Земцов в родзале потерял сознание от боли. Жак сразу же прилетел в Россию, и ты рассказала ему обо мне. Мне кажется, Жаку звонила та же самая мадемуазель Лиз, которая консультировалась у врача в нашей больнице, какая операция необходима доктору Земцову. Попалась, врунишка? - Попалась, - кивнула я. - Пожалуйста, больше никогда не ври мне, - сказал Платон. - Не буду, - пообещала я. - Лизонька, покажи мне документы Валери, - попросил муж. Я показала. - Не хотелось зависеть от Жака… - сказала я. -…И поэтому в графе «отец» в документах Валери стоит прочерк. А отчество - Юрьевна – записали с твоих слов, я правильно понял? – предположил Платон. - Правильно. - Получается, отца у Валери нет? - спросил муж. - Получается, так. …Няня привела детей с прогулки и ушла. Платон оставался задумчивым весь вечер, хотя и играл с детьми, и укладывал их спать. Валери заметила это. - Папа сегодня какой-то тихий, - сказала она, уже лёжа в своей кроватке. – Спрятался сам в себе, как будто черепашка в панцире. Папочка, я тебя люблю! - Я тоже тебя люблю, малышка, - ответил ей Платон и погладил её по голове… …Дети уже спали. Платон всё ещё был задумчив и молчал. Казалось, он о чём-то размышляет. Я дала ему возможность какое-то время побыть одному. Потом я решила пошутить. - Скажите, пожалуйста, а Платон Ильич дома? Я соскучилась. - Давай вместе поищем, - Платон улыбнулся и поцеловал меня… …- Платоша, что ты делаешь? – спросила я немного позже, когда мы были наедине. - Милая, а ты сама как думаешь? – ответил он вопросом на вопрос. …То, что он делал, было ново и необычно для меня, но так тепло и нежно… - Как это называется? – поинтересовалась я. - «Ночной костёр»… Платон. - Лиза, а кто зачал Валери? – спросил я утром, когда мы проснулись. - Как кто? Её биологические родители, - ответила Лиза. - Это я понял, - развеселился я. – Я не об этом. Ты вчера сказала, что её зачали у нас в больнице, в центре репродуктологии. Кто из врачей это сделал? - А, я поняла, о чём ты спрашиваешь, - улыбнулась жена. - Лёва Квитко. - Получит у меня этот Лёва! – пошутил я. Сегодня утром нам на работу идти не надо – Лиза давно планировала взять отгул. А у меня сегодня ночное дежурство, с утра я свободен. …После того, как мы с женой разбудили детей, умыли их и всей семьёй позавтракали, я позвонил нашей няне и попросил её заняться детьми часика на два-три. Затем я положил в свою планшетку наши с Лизой паспорта и документы Валери, и начал одеваться. - Собирайся, Лиз, пойдём со мной, - сказал я. - Платон, что ты задумал? - удивилась жена. - Мы идём в ЗАГС, - ответил я. - У Валери будет отец. Ты мать, я отец. - Но мы же с тобой не спали, - хихикнула Лиза. - Здрасьте! – в шутку возмутился я - А сегодня ночью мы что делали? Лиза засмеялась. - Платоша, я имела в виду, что Валери родилась не от тебя. - Ну и что? – поинтересовался я. – И не от тебя тоже. Лизонька, моя бабушка говорила: «Чей бы бычок ни прыгал, а телятко-то наше!» - Ты прав, - согласилась жена. – И всё-таки я не понимаю. Какая муха укусила Жака? - Ты сама вчера слышала, что сказал наш лионский мсье, - сказал я. - Жак надел пиджак, понюхал цветы и смылся в кусты. - Слышала, - Лиза кивнула. - Чудак на другую букву. - Лиза… - я укоризненно посмотрел на жену, но мне было весело – я понял, что она хотела сказать. - Я готова, - сказала Лиза. - Отлично, - я поцеловал её. – Пойдём. - Нет, я, конечно, очень благодарна Жаку за то, что он помог тебе с операцией, - сказала Лиза, когда мы вышли на улицу, - но его отношение к Валери, это… Да ну его, а то я сейчас вспомню, как ругаются нехорошими словами. - Хулиганка, - я не смог удержаться от смеха. Платон и Лиза (в ЗАГСе, через полчаса). ЗАЯВЛЕНИЕ О ПРИЗНАНИИ ОТЦОВСТВА Заполняется отцом и матерью ребёнка, не состоящими в браке на момент рождения ребёнка. Я, Земцов Платон Ильич, признаю себя отцом ребёнка Филатовой Валери Юрьевны, пол - женский. Фамилия, имя, отчество матери - Филатова Елизавета Юрьевна. Я, Филатова Елизавета Юрьевна, мать ребёнка Филатовой Валери Юрьевны, подтверждаю, что Земцов Платон Ильич является её отцом, и даю согласие на установление отцовства. Просим после установления отцовства присвоить ребёнку фамилию, имя, отчество - Земцова Валери Платоновна. Сведения о родителях. Отец - Земцов Платон Ильич, гражданин РФ, русский, дата рождения ... Паспорт РФ выдан ... Мать - Филатова Елизавета Юрьевна, гражданка РФ, русская, дата рождения ... Паспорт РФ выдан ... Акт о заключении брака ... Дата. Две личных подписи. Лиза. Мы с мужем были в загсе и сидели у стола регистратора. Она держала в руках наше заявление. Мне в глаза бросилась её непонятная нервозность. - Не понимаю, - возмущённо сказала женщина, обращаясь ко мне, - нагуляла дитё, за мужиком несколько лет замужем, а его отцовство устанавливать только сейчас петух в одно место клюнул! - Так получилось… - я решила не углубляться в подробности. - Простите, а в чём проблема? – спросил Платон, - насколько мне известно, это можно сделать в любое время. - А Вы вообще молчали бы в тряпочку! - нагрубила регистратор Платону. - Как ребёнка сделать, так на это у Вас время нашлось, а как отцовство записать, так миллион других дел. Я уже хотела было возмутиться по поводу поведения женщины-регистратора, но заметила, что Платон пристально всматривается в её лицо. - Вы позволите? – Платон взял женщину за руку и стал считать пульс. - Что ещё за… - проворчала она. - Помолчите, – сказал Платон. Посчитав пульс, он посмотрел в глаза женщины. Она выглядела не совсем здоровой. Лицо побледнело, на лбу выступил пот. Внезапно Платон вскочил со стула и бросился к подоконнику, на котором стоял электрочайник, а рядом с ним заварочный чайник, сахарница и две кружки. Быстрым движением он взял одну из кружек, налил в неё чай, добавил туда несколько чайных ложек сахара и размешал. Поначалу я не сообразила, зачем он это делает. Так же быстро он подошёл к женщине и протянул ей кружку с чаем. - Пейте! – приказал он. – Быстро! Я заметила мелкое дрожание пальцев женщины. Платон вплотную подошёл к женщине, одной рукой взял её за голову. Другой рукой он приблизил кружку с чаем к её губам. - Я сказал – пейте! - Что Вы себе позво… - пискнула вторая женщина-регистратор, сидевшая в той же комнате. - Тихо! – оборвал её Платон. – Я врач. Он заставил женщину выпить весь чай и только после этого снова сел рядом со мной. Несколько минут мы все молчали. Платон всё это время смотрел на регистратора и держал её за руку - как для измерения пульса. Через несколько минут, видимо, ей стало получше. - Спасибо, - негромко сказала она. – Я Вам нагрубила, извините, пожалуйста. - Позавтракать забыли? - понимающе спросил Платон. - Проспала, не успела, - смущённо сказала женщина. - Глюкометр у Вас с собой? – спросил Платон. Я вдруг поняла, что происходит. - В сумочке, - ответила регистратор и показала на свою сумку. Я встала, взяла сумку и достала оттуда прибор… Посмотрев на результаты экспресс-теста, Платон улыбнулся. - Ну вот, это уже в рамках приличий, - сказал он. Ещё через несколько минут я повторила экспресс-тест. - На будущее постарайтесь не пропускать приёмы пищи, - попросил женщину Платон. - Вам нельзя. И сходите на приём к своему эндокринологу. - Извините, - улыбнулась женщина, - доставила Вам хлопот. Давайте займёмся Вашим заявлением, я сейчас всё запишу в нашу документацию. - Вы – Платон Ильич Земцов? - уточнила она. Платон кивнул. - А Вы Елизавета Юрьевна Филатова? - Да, - ответила я. - Что-то немножко затянули Вы с установлением отцовства, Платон Ильич, – сказала женщина. – Дочка-то уже подрасти успела. Как это Вас угораздило так затянуть? Почему только сейчас пришли? - Сам не пойму, - ответил Платон. – Наверное, совесть проснулась. Девчонка большая уже, а до сих пор считается вроде как не моя. Куда уж дальше тянуть? …Я изо всех сил старалась оставаться серьёзной – муж очень убедительно изображал папашу, который сначала набедокурил, а потом одумался и решил исправить ситуацию… - Ничего страшного, всякое бывает, сейчас всё сделаем. Ребёнка записываем - Земцова Валерия? - уточнила регистратор. - Нет, - возразил Платон. – Оставьте имя, как есть – Валери. …- Новое свидетельство о рождении девочки будет готово через три дня, – сказала регистратор. – Придёте и получите… -…Извините, а какой Вы врач? – спросила вторая женщина-регистратор. - Акушер-гинеколог, - ответил ей Платон. – Моя жена - тоже. Разрешите? Он взял за руку и её, потом взглянул на неё и улыбнулся: - Готов поспорить, Вы беременны. На учёт ещё не встали? - Беременна? – удивилась та. – С чего Вы взяли? - Интуиция, - ответил Платон. - Нет, к врачу я ещё не ходила, - сказала женщина. – А где Вы работаете? - Я начмед роддома при областной больнице, а Платон Ильич ординатор родильного отделения, - сказала я. – Он также принимает пациенток в нашей женской консультации. - На этой неделе у меня приём в пятницу, с девяти до двенадцати часов, - добавил муж. – Приходите. - Да-да, приходите, - поддакнула я, - Платон Ильич хороший врач… … - Просто удивительно, что всё оказалось так просто сделать, - задумчиво произнесла я, когда мы вышли из ЗАГСа. - Мне думалось, будет много беготни по разным организациям. Ведь я удочерила Валери. А тут ты всего лишь признал отцовство - и дело в шляпе. Что будет, если они всё переиграют и не выдадут нам новые документы Валери? Скажут тебе - докажи, что не верблюд, собери чемодан всяких справок. - Лиз, ну я же не маргинал какой-нибудь, - усмехнулся Платон. - Если надо будет - соберу. Но думаю, в интересах ребёнка ничего они не переиграют и особо в бумагах рыться не станут. Тайна удочерения разглашению не подлежит. Если они сейчас сделали что-то не так, им самим невыгодно будет поднимать шум. - Я надеюсь на это. - Ну что, милая, - предложил Платон, взяв меня за руку, - дети с няней, может, пойдём часик погуляем? Только вдвоём, я и ты. - Конечно, мой хороший, - улыбнулась я. – Пойдём. С отцом Валери я ещё не гуляла. - Ты с ним ещё много чего интересного не делала, - расхохотался Платон. – Есть у меня кое-какие задумки, но это не сегодня. Сейчас часик погуляем и домой. Мне сегодня в ночь… Лев Борисович. В дверь постучали, потом вошёл Платон Ильич с пакетом в руке. - Лев Борисович, здравствуйте, я к Вам, - сказал он. - Здравствуйте, Платон Ильич, вот как, ко мне? – сказать, что я был удивлён, значило бы ничего не сказать. - Лев Борисович, это Вам, - Земцов достал из пакета и поставил передо мной бутылку хорошего коньяка. – Спасибо Вам за то, что зачали мою дочь. - Платон Ильич, Вы на солнышке перегрелись? - я обеспокоенно посмотрел на него. – Как я мог зачать ВАШУ дочь? - Не перегрелся, - возразил Земцов. – Я говорю о дочери супружеской пары из Франции. О девочке, которую удочерила Елизавета Юрьевна. Я записал девочку на себя, так что теперь она по закону моя дочь. Лев Борисович, спасибо Вам за то, что зачали мою дочь. Казалось, Земцов словно пробовал слово «дочь» на вкус. И, похоже, ему это нравилось. - Платон Ильич, я помню Ваше отношение к суррогатному материнству, - сказал я, - девочку выносила и родила суррогатная мать. - Я знаю. - Вы говорили, мы здесь в центре репродуктологии даём тело, но не душу, а о суррогатных матерях говорили «ничтожество им имя». По Вашей логике выходит, что ребёнок, зачатый экстракорпорально и рождённый суррогатной мамой – монстр, - подытожил я. - А вот теперь я спрошу, - Земцов улыбался, - Лев Борисович, Вы на солнышке перегрелись? С какого перепугу Валери - монстр? Она же просто маленькая нежная девочка. Добрый и наивный человечек, которого я люблю, и который любит меня. Какая разница, как она родилась и от кого? Она просто маленький ребёнок, моя дочка. - Ага, теперь Вы поняли, Платон Ильич? – спросил я. - Понял, - он кивнул. - Но Вы же, помнится, такое говорили… - Дурак был, - просто сказал Земцов. – Многого ещё не понимал. Лев Борисович, Вы меня простите за то, что я Вам тогда тут наговорил. На Востоке говорят, только глупец никогда не меняет своего мнения… - Платон Ильич, Вы же знаете, повинную голову меч не сечёт, - я улыбнулся и протянул ему руку, мы обменялись рукопожатием. - Лев Борисович, а что Вы делаете? – Земцов обвёл глазами лабораторию. - Сейчас – буду делать детей супружеской паре наших пациентов, – я улыбнулся. – Платон Ильич, хотите попробовать? Сразу говорю, к суррогатному материнству этот случай никакого отношения не имеет. У пациентки проблема с проходимостью труб. Мы подготовили женщину к процедуре ЭКО, взяли у неё несколько яйцеклеток, сейчас оплодотворим их спермой её мужа и через несколько суток подсадим жизнеспособный эмбрион ей же в матку. - Ладно, я согласен, - усмехнулся Земцов. – Давайте попробуем. Женщине нужна помощь, наш долг как врачей – помочь. Командуйте, Лев Борисович, что нужно делать и как? - Для начала наденьте перчатки, - потребовал я. Земцов подчинился. - Здесь у нас яйцеклетки, помещённые в питательную среду, - объяснил я. – Спермограмма у мужа пациентки хорошая, поэтому к яйцеклеткам нужно просто добавить суспензию со сперматозоидами, под контролем микроскопа. Платон Ильич, берёте вот отсюда и капаете сюда. Земцов, точно следуя моим указаниям, сделал всё необходимое. - Это всё, - сказал я, - теперь нужно подождать несколько суток, тогда будет понятно, сколько жизнеспособных эмбрионов получится. - Лев Борисович, должен Вам заметить, естественным способом детей делать намного приятнее, - пошутил Земцов, снимая перчатки. – У меня есть некоторый опыт… естественным способом, так что могу позволить себе сравнивать. Я расхохотался – удивительный человек этот Платон Ильич. Молчит-молчит, а потом как скажет! У Земцова зазвонил телефон. - У кого?.. У Осиповой?.. Как часто теперь идут схватки?.. Раскрытие ещё раз смотрели?.. Понял, сейчас приду, будем рожать, - Земцов сунул телефон в карман. – Лев Борисович, извините, работа, пациентка рожает. - Платон Ильич, спасибо за коньяк, - поблагодарил я. - А Вам – за мою дочку. Лев Борисович, скажете потом, получилось ли что-нибудь с яйцеклетками? - Скажу, - пообещал я. Земцов ушёл. Поставив только что оплодотворённые яйцеклетки на культивацию эмбрионов, я снял перчатки и тоже вышел в коридор… - …Витася, ты представляешь, только что у меня в лаборатории был Земцов… - я рассказал жене обо всём только что произошедшем. Вита всплеснула руками и вскочила. - Витася, ты куда? - Ну Монгол! – восхищённо воскликнула Вита. - Чего-чего, а такого я от него не ожидала! Лёвушка, я к Земцову. Извиниться. Ты представляешь, неудобно-то как! Когда он только пришёл сюда работать, я его бесчувственным чурбаном обозвала, а он, оказывается… - Он сейчас принимает роды, ему не до тебя, потом извинишься, раз уж тебе приспичило извиняться - сказал я. – И это… Виточка, не звони по всей больнице о том, что я тебе сейчас рассказал, а то влетит и мне, и Земцову. - Я поняла, Лёвушка, - кивнула Вита. – Хорошо, я молчу. Лиза. Мы с мужем дома, наедине. - Платоша, ты недавно говорил, я ещё много чего интересного не делала с отцом Валери, - прошептала я. - О чём это ты? - О чём это я? – он чуть слышно хихикнул. – Ну, например… - Как это называется? – поинтересовалась я. - На Востоке – «Весенняя луна», в Европе – «Лионский дилижанс». - Платон… - Что такое. Лизонька? – спросил муж. – Мы оба знаем, что отец Валери приехал из Лиона. Я был в Лионе, так что всё в порядке. Ну что, как говорит наш начмед, поехали ка… - Платоша, перестань, - засмеялась я. – А то я скоро не смогу говорить это без смеха на пятиминутке. - Поехали? – шепнул Платон. - Чудо ты моё темноглазое, как же я тебя люблю! – сказала я. - Поехали… Лев Борисович. Через несколько дней вечером Земцов в ординаторской пил свой любимый монгольский чай и читал какую-то книгу. - Платон Ильич, извините, отвлеку Вас от чтения. Что читаете? - «Казус Кукоцкого», книга Улицкой, - ответил Земцов. – В родильном пока тишина, решил немного отдохнуть. Лев Борисович, Вы что-то хотели? - У Вас лёгкая рука, - сказал я ему. – Я такого ещё ни разу не видел! Вы никогда раньше не делали ЭКО, но получилось сразу восемь жизнеспособных эмбрионов! Два эмбриона сегодня уже переехали. - Куда это? – удивился Земцов. - Как куда? – ответил я - В матку матери. Остальные эмбрионы я заморозил, и у пациентки будет запас эмбрионов, на случай, если она потом ещё захочет детей. Если через две-три недели у пациентки всё будет благополучно – хотите вести её беременность вместе со мной? - Хочу, - кивнул Платон Ильич. Лиза. Мы с мужем гуляли с детьми. В зоопарке служитель предлагал желающим покатать детей на лошади. - Папа, можно? – Валери посмотрела на Платона. - Можно, доченька, - ответил он. – Но обещай мне, что будешь осторожна. - Не волнуйтесь, - успокоил служитель зоопарка. – Звёздочка – самая смирная из наших лошадей. Поэтому мы и катаем детей именно на ней. Можно с четырёх лет. - Я тоже хочу! – сказал Артёмка. - Десять минут катания у нас стоят… - служитель сказал, сколько. – Ребята, чтобы вашим маме с папой не платить вдвое больше, давайте каждый покатается по пять минут. Согласны? - Да, - Артёмка кивнул. - Пусть Валери первая, а потом я. Служитель подсадил Валери на лошадь, объяснил ей, как сидеть и держаться. Покатав Валери несколько минут, мужчина помог Валери спуститься. - Ну как, понравилось? – спросил он. - Очень, - серьёзно ответила Валери. Ещё через несколько минут то же самое сказал и Артёмка. - Папа, - сказал Ваня. - Сынок, пока нельзя - покатаешься, когда тебе будет четыре года, - мягко сказал Платон и повернулся ко мне. – Лиза, где там у тебя в сумке Ванин любимый игрушечный котик? Он легко отвлёк внимание Вани игрушкой. - Я бы тоже не отказалась покататься… - сказала я, глядя на лошадь. - Ночью, - одними губами, беззвучно и незаметно для детей пообещал Платон… …- Что там насчёт лошади? – спросила я ночью. – Платоша, у тебя на примете есть что-то интересное? - Лизонька, исторически монголы – кочевники, поэтому у них весьма трепетное отношение к лошадям, - посмеиваясь, сказал муж. – Так что сегодня у тебя очень богатый выбор любовных поз. «Наездница», «Маленькая всадница», «Всадница смотрит на звёзды», «Смирный конь». И даже «Дикий жеребец». - Пффф, - я не смогла удержаться от смеха и фыркнула. – Доктор Земцов, и что означает вся эта конюшня? Платон описал каждую из этих поз. - Выбирай, милая. - Святая Затраха! - ругнулась я. - Святая кто? Как ты сказала? – удивился Платон. - Я тебе потом объясню, - хихикнула я. – А насчёт лошадей, думаю, мне понравится… Я шепнула мужу. - Понял, - прошептал он. – Как говорит наш начмед, поеха… - Платоша, не хулигань, - я засмеялась. Лев Борисович. …- Ну что, всё замечательно, Вы беременны, - сказал я пациентке на УЗИ через месяц. – Хотите одновременно наблюдаться у меня, и у Платона Ильича Земцова? Он отличный врач. - Я не против, - сказала пациентка. - Кстати, это Земцов зачал Ваших детей, - сказал я. - Я ему щас рёбра пересчитаю! – вскочил с места муж пациентки. – Зараза! - Кирюха, стой, придурок! – беззлобно остановил я мужа пациентки, который по счастью был моим давним приятелем. – Оставь рёбра Платона Ильича в покое. Дети от тебя. Платон Ильич всего лишь выполнил врачебные манипуляции – то же самое, что делаю я, когда провожу экстракорпоральное оплодотворение. - Уфф, - с облегчением выдохнул Кирилл. – Лёвка, блин, вот всегда ты так! Не мог сразу сказать? Я же драку с тем врачом мог бы затеять, побил бы человека ни за что. А ты говоришь, врач отличный. Неудобно вышло бы! - Кирюха, ты вообще нормальный? – возмутился я. – Это ты заводишься с полоборота, из-за любой ерунды, а виноват, почему-то Лев Квитко. Лиза. В выходной день мы с Платоном были дома. Мне хотелось побыть с мужем только вдвоём – с нашей работой и при наличии в семье трёх детей такая возможность выпадает нечасто. Я позвонила няне. - Елизавета Юрьевна, если хотите, я могу погулять с детьми подольше, часика три-четыре, - сказала няня. - Не знаю, стоит ли, - немного неуверенно ответила я. - Да ладно Вам, Елизавета Юрьевна, что я, молодой не была? – засмеялась няня. - И прибраться дома нужно было. И книжку какую спокойно почитать хотелось или там в кино сходить. И чуток погулять без деток. А то, может, и другим чем с мужем заняться захотите, дело-то молодое. Я всё равно одинокая, малыши ваши мне в радость. Я погуляю с ними подольше, а Вы с Платоном Ильичом отдохните сами. Вы же доктора, работа у вас сложная, а с тремя детишками дома не больно-то и отдохнёшь. - Хорошо, Вы меня уговорили, - согласилась я. Через некоторое время няня пришла и увела детей на прогулку… - …Платон, помнишь, ты спрашивал, кто такая святая Затраха? – спросила я. – Хочешь, посмотрим фильм? - Помню, - муж улыбнулся. – Против фильма ничего не имею. Мы вместе посмотрели фильм «Личная жизнь королевы». Платон хохотал до слёз. - Лизонька, я не сказал бы, что это киношедевр, но я давно так не смеялся, - сказал он, когда фильм закончился. – Это же надо было придумать – имя Туго-Ухо, и имя этой святой! А «ой-ка на койка» - это вообще… Муж продолжал веселиться. - Платон, а может, и мы «ой-ка на койка»? - пошутила я. – Да так, чтобы что-нибудь совсем уж необычное. - Раговорчики в строю! – командным голосом рявкнул Платон, но я видела, что он с трудом сдерживается, чтобы не расхохотаться. – Пять минут на интимную гигиену – и немедленно «ой-ка на койка»!.. …- Платоша, что сейчас будет? – спросила я чуть позже. - «Качающаяся колыбель», которая может плавно перейти в «Улыбающуюся луну», - улыбнулся Платон. - Не поняла. Объясни, пожалуйста, что и как. Платон объяснил. ...Это было действительно очень необычно, мне понравилось, Но я заметила, что Платон всё время контролирует себя - немного сдерживается и всё время чуть-чуть отодвигается. - Почему ты так делаешь? – спросила я. – Я не хочу поранить тебя и потом вызывать «Скорую». Всё, чего я хочу – подарить тебе не боль, а радость… …Когда страсть утихла, мы с мужем лежали в обнимку и целовались. - Платоша, ты очень любишь заниматься любовью? – спросила я. - Да, милая, люблю, и не стану этого от тебя скрывать, - муж ласково потёрся своим носом о мой, эта необычная ласка мне тоже понравилась. – Но ты не думай, я не какой-нибудь сексуальный маньяк. Я люблю это – так же, как долго голодавший человек любит еду. Как долго страдавший от жажды любит воду. И даже не потому, что я несколько лет жил один. Ты знаешь, милая, через что я прошёл. Когда-то я думал, что в моей жизни больше никогда этого не будет. Знаешь, ведь и операции в Новосибирске я мог бы не дождаться… - Почему? – не поняла я. - Потому что операции в Новосибирске нужно было ждать два месяца, - объяснил муж. – Операция в Лионе всего через две недели была очень вовремя и оказалась спасительной для меня. Но даже во время неё кое-что произошло. Если бы не успели с операцией, в любой другой ситуации это угрожало мне параличом. Ты ведь знаешь, у меня в грудном отделе… - Знаю, седьмой, восьмой и девятый, - сказала я. - Так вот, девятый во время операции треснул и раскололся, - ответил Платон. – А ниже него ещё позвонки в грудном отделе, поясница и копчик. Если бы парализовало, все функции организма ниже девятого грудного были бы утрачены. Лежал бы сейчас неподвижно в подгузнике для взрослых… Ты врач, Лизонька, и знаешь, что центры, ответственные за некоторые чисто мужские функции организма, находятся в поясничной части спинного мозга. Всего этого, что сейчас есть между нами, могло просто не быть. Но ты успела меня спасти. И ты сохранила мне эту радость жизни. Я твой должник, Лизонька. На всю жизнь должник. Теперь, когда мы с тобой бываем вместе, мне каждый раз хочется кричать от радости: я жив, мне не больно, я могу! Могу, понимаешь?! - Понимаю, родной, - я гладила Платона по лицу. - И когда мы с тобой вместе, я возвращаю тебе этот долг. Ты сохранила мне возможность оставаться мужчиной, и когда мы наедине, я могу быть мужчиной и радовать женщину, которую люблю. И то я могу не всё, у меня на позвоночнике стоит фиксатор. Ты знаешь, как и что я делаю. Когда мы с тобой близки, я вынужден выбирать только такие позы, где не требуется резких движений. Я не могу делать это, как все другие мужики, иначе я снова буду орать от боли, - Платон вздохнул и зажмурился. - Ну что ты, мой хороший, успокойся, - я обняла его. – Как можешь, так и делаешь. Главное, чтобы тебе не было больно. И не прибедняйся – я думаю, многим другим мужчинам и в голову не приходит то многообразие красок в любви, которое ты постоянно открываешь мне. - Каждый раз, когда мы наедине, ты словно даёшь мне силы, - признался муж. - И поэтому ты так часто приходишь ко мне в гости сам знаешь куда, - пошутила я. - А мне там нравится, - пошутил Платон в ответ. – Ты не представляешь, как там хорошо! Там тепло и нежность, там Зузу… - Сам ты Зузу! – я больше не могла сдерживаться и расхохоталась. Платон дал мне возможность просмеяться. - Лизонька, я тебя люблю, - сказал он, целуя меня. - Я тоже очень тебя люблю… …Полежав ещё немного, мы встали, приняли душ, оделись, ликвидировали все «следы преступления» и, то и дело переглядываясь друг с другом, занялись уборкой. Валери. Недавно мы с братиком Артёмкой спросили у мамы с папой, откуда берутся детки. Мама сказала, что из маминого живота. А я сказала, я это знаю. Я спросила, как детки попадают к маме в животик. Папа посмеялся и по секрету сказал, что это целая длинная история. Он пообещал принести специальную книжку. - Папочка, а ты правда принесёшь книжку? - спросила я. - Обязательно принесу, доченька, - сказал папа. Он не обманул и правда принёс такую книжку. Папа объяснил: книжка для деток, которые постарше нас с Артёмкой. Но если нам что-то непонятно, мы можем спросить у него или у мамы. Мы с братиком уже немножко умеем читать. Чуть-чуть мы прочитали сами, остальное нам читал папа. Он показал нам картинки в книжке и хорошо объяснил, что там нарисовано. Мы прочитали не всю книжку. Папа сказал, что там ещё про собачек, птичек и цветочки. Но нам с братиком такое не интересно. Мы хотели знать, откуда берутся детки, а не всякие собачки и цветочки. - Всё поняли? - спросил папа. - А у меня могут быть детки? – спросил Артёмка. - Сейчас ещё нет, сынок, - объяснил папа. – Деток делают взрослые. Вот вырастешь, станешь взрослым дядей, женишься на взрослой тёте – тогда у тебя могут быть дети. - Я понял, - братик прижался к папе. - Папа с мамой любят друг друга, папа даёт маме свою клеточку, а у мамы есть своя клеточка, клеточки соединяются и получается ребёночек? – спросила я. – И этот ребёночек растёт у мамы в животе? Так же, как Ваня там вырос? - Умница, - сказал папа. Раз папа так говорит, значит, я всё правильно поняла. Папа любит маму. Мама любит папу. Ночью, если папа не дежурный в больнице, они дома с мамой спят в одной кроватке. - Папа, а когда вы с мамой сделали Ваню? - спросила я. – Днём или ночью? - Не скажу, - ответил папа. - Ну пап… - Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, - папа засмеялся. – Это тайна только мамы и папы, поняла? - Поняла, - сказала я. - Если это такая только папомамина тайна, тогда не надо, чтобы кто-то её знал, правда ведь?.. - Правда, доченька, - серьёзно сказал папа. …Ой, спать уже хочу. - Мам, мам, пойдём купаться! – сказала я. – Потом папа будет купать братиков. И мы с братиками пойдём спать в свои кроватки… - …Ты что это выскочила из кроватки? – строго спросил папа. - Папочка. я забыла тебе сказать, я тебя люблю. Маме и братикам сказала, а тебе забыла, - я обняла и поцеловала папу. - Я тоже тебя люблю, - папа поцеловал меня в щёку. – А теперь быстренько спать! Лиза. Я вела пятиминутку, зачем-то встав из своего кресла. Все смотрели на меня. - Доктор Земцов, что Вы себе позволяете?! – сказала я. Это неслыханно! Я почувствовала, как Земцов прямо на пятиминутке подошёл ко мне сзади и стал целовать меня в шею, потом – ласкать мою грудь. Что он делает?! При всех?.. - Платон Ильич, люди смотрят! – возмутилась я. - Пусть смотрят, товарищ начмед, - невозмутимо ответил доктор Земцов, почему-то шёпотом. – Елизавета Юрьевна, я Вас люблю. Он продолжал на виду у всех ласкать меня. - Доктор Земцов, что Вы делаете??? - Люблю, - шепнул Земцов. - Платон Ильич, на пятиминутке?! - Именно так! – я услышала тихий смешок доктора Земцова. Да что это такое, в конце концов?! - Доктор Земцов!!! Уволю! - Сомневаюсь… - ординатор Земцов нежно продолжал своё дело. – Тише, товарищ начмед… …Я открыла глаза. Темнота. Не мой рабочий кабинет и не пятиминутка. Какое счастье – показалось… …Нет, не показалось... Темнота… Постель… Поцелуи в шею и лицо… Ладонь мужа на моей груди… - Платоша… – Ну ты и дрыхнешь, Лизонька! – прошептал муж. – Еле-еле тебя разбудил… - Что ты делаешь? – Люблю тебя… -Платон еле слышно хихикнул и снова поцеловал меня... …- И что это было? – спросила я позже, когда мы с мужем уже приняли душ и, сидя за кухонным столом, пили чай. - Не знаю, - улыбнулся муж. – Но, кажется, наша начмед собирается меня уволить. - Не дождёшься! Мне снилось, что ты меня… на пятиминутке, - сказала я. - Я это понял, - невозмутимо сказал Платон. – Ну и фантазия у Вас, товарищ начмед! Это возмутительно! - Доктор Земцов! – пошутила я. – Ещё один подобный случай – и я буду вводить санкции! Безобразие! Чем на пятиминутке ординатор занимается с начмедом?! - А я, Елизавета Юрьевна, напишу на Вас жалобу в облздрав, - не остался в долгу Платон. - Безобразие! Чем на пятиминутке начмед занимается с ординатором?! - Хулиган, - в шутку возмутилась я. Но надо признать, необычный и немного смешной способ, которым он меня разбудил, мне понравился… …Мы разбудили детей, покормили и одели их, отвели к няне, а затем, взявшись за руки, отправились на работу… …Я вела пятиминутку, изо всех сил стараясь оставаться спокойной и не смотреть на Платона. Большую часть пятиминутки он просидел, опустив голову, чтобы никто из присутствующих не заметил его улыбку. Вита Игоревна. На пятиминутке я сидела напротив доктора Земцова. Почти всю пятиминутку Монгол улыбался, стараясь делать это незаметно для всех присутствующих. Я посмотрела на Филатову. Она почему-то пыталась не смотреть на Земцова. …Они неразлучники. За ними так интересно наблюдать… Они любят друг друга и словно светятся изнутри этой своей любовью. Пожалуй, я даже знаю, когда они бывают вместе как муж и жена. Они словно дарят друг другу силы. Лиза в такие дни как будто расцветает, а Монгол, и без того спокойный, как удав Каа, становится ещё спокойнее и улыбается чаще. Наверняка, и этой ночью между ними что-то было – сегодня они оба светятся сильнее, чем обычно. Но это их тайна, и я о ней никому ничего не скажу. Никита и Денис, интерны. Ближе к вечеру мы с Дэном, не глядя по сторонам, ввалились в полутёмную ординаторскую. Горела только настольная лампа у дивана. Дэн сел в кресло, а я удобно устроился на диване. У нас было немного времени для отдыха, мы решили немного поржать. Самое подходящее для этого на работе – анекдоты. - Никитос, ты в курсях, что у жены Ленина была другая фамилия - Крупская? – спросил Денис. - Конечно, в курсях, - ответил я - Слушай анекдот. Правда, старый, но смешной. - Валяй. - В дым бухой журналист берёт интервью у Надежды Константиновны Крупской. «Надежда Константинна как Вас там?» - «Крупская». – «А, Крупская? Знаю, и мужа Вашего, Крупского, тоже знал». Я засмеялся. Теперь моя очередь. - Привозят мужика в травматологию. Вся харя в синяках. Врач спрашивает, что случилось. Мужик отвечает: «Упал у любовницы, ударился». - «Обо что можно так удариться у любовницы?» - «Об её мужа. Восемнадцать раз». Дэн расхохотался. Потом он посмотрел в сторону кабинета начмеда. - Симпатичная баба эта Филатова, - мечтательно произнёс Денис. – Я бы с ней переспал… – И я бы не прочь, - засмеялся я. – Только Филатова нам не даст - Не даст, - неожиданно раздался с пола между столом и стеллажом с папками голос Земцова. – А я дам. В морду. Любому из вас, кто приблизится к моей жене ближе, чем на метр. Это было сказано очень спокойно, но так, что я сразу поверил: морда в опасности. - Платон Ильич! – мы вскочили со своих мест. Земцов лежал на спине на полу. Мы уже знали, что он иногда так отдыхает во время дежурства. - Елизавета Юрьевна Ваша жена? - изумлённо спросил Денис. – Но у неё же другая фамилия! Этого не может быть! - Денис Александрович, тебе паспорт показать? – осведомился Земцов. – Повторяю для непонятливых: Елизавета Юрьевна Филатова – моя жена. У нас растут трое детей. - Извините, Платон Ильич, я не знал, - сказал Денис. - Прошу прощения, я тоже не знал, - смутился я. - Теперь знаете, - спокойно сказал Земцов, не вставая с пола. - Золотая заповедь гласит: никогда не вмешивайся в семью. Мужики, нам тут вместе работать. Поэтому давайте так: вы не лезете к моей жене, и вообще не лезете к замужним женщинам. А я не слышал того бреда, который вы тут несли. Идёт? - Идёт, Платон Ильич. - То-то же, - сказал он и саркастически добавил, - щеглы! И раз уж вы травите анекдоты… - То что… - Едут в купе три мужика. Разговорились. Один говорит, читал книгу «Два капитана» и его жена родила двойню. Второй говорит, читал «Трёх толстяков» и жена родила тройню. Третий мужик молча начинает биться головой об стенку и роняет книжку «Али-Баба и сорок разбойников»… Лиза. Мы дома. - Мама, папа, Буся заболела, - вдруг расплакалась Валери. Буся – это большая мягкая игрушка, которую Жак Паскаль привёз из Франции для Валери. Дочка придумала игрушке это забавное имя, а я однажды смастерила игрушке юбочку и бантик на голову. Сейчас дочка ревела в три ручья. Я стала успокаивать её, но это не помогало. - Буся больная, Бусю лечить надо, - всхлипывая сказала Валери и показала Бусю. – Мама, папа, лечите Бусю! Игрушка порвалась по шву между задних лап. Платон посмотрел на «больную» и подмигнул мне. - Операционную, срочно! – потребовал он. – Я пошёл мыться. Мне было смешно, но я решила подыграть мужу. Раз он будет «оперировать», значит, мне предстоит ассистировать ему во время «операции». Через несколько минут Платон вошёл в комнату, держа руки перед собой, как будто перед настоящей операцией. Тем временем я организовала импровизированную «операционную» - разложила на полотенце ножницы и нитки с иголкой. Другим полотенцем я частично накрыла игрушку, оставив открытой только ту её часть которую предстояло «оперировать». - Оперируем не в больнице, поэтому без маски и перчаток, - сказал муж. – Анестезия? - Готово, - улыбнулась я. - Больная спит. - Приступим, - сказал Платон и потребовал. - Шить. Я подала ему иголку с ниткой… Ваня рядом сидел на полу с кубиками и увлечённо что-то из них строил. Артёмка и Валери с вытаращенными глазами наблюдали за «операцией». - Медсестра Валери, - улыбнулся Платон. – Мне нужна помощь. - Какая помощь? – спросила дочка. - Почесать мне нос, - объяснил муж. Валери аккуратно выполнила его просьбу. - А я? – спросил Артёмка. - Медбрат Артём, проверьте, спит ли больная, - попросил Платон. - Спит, - ответил Артёмка. - Ножницы, - потребовал Платон. – Ещё шить. Я вдела в иголку ещё одну нитку и подала мужу. Он продолжил зашивать «больную». Это было очень смешно – дети едва не пищали от восторга, а мы с мужем, два взрослых человека с высшим медицинским образованием, с самыми серьёзными лицами «оперировали» мягкую игрушку, изо всех сил стараясь не засмеяться. Наконец Платон сделал последний стежок, и закрепил нить. - Ножницы, - потребовал он. Я подала. Платон отрезал конец нити. - Больную в реанимацию, в послеоперационную палату, - приказал он. – До завтра посещения больной запрещены, переносить в другое место нельзя. В операционной – проверить, на месте ли все инструменты и убрать операционную. Я убрала ножницы и иглу с нитками. - Где у нас сегодня реанимация? – пошутила я. - По-моему, на подоконнике, - улыбнулся Платон. Туда игрушка и отправилась «приходить в себя» после срочной «операции». - Операция закончилась? – спросил Артёмка. - Закончилась, - кивнул Платон и поинтересовался. – Я не понял, кормить медперсонал кто-нибудь будет? - Конечно, - засмеялась я. - Но только тех, кто вымоет руки. Грязнули ужин не получат. - Серьёзная угроза, - хмыкнул Платон. – Дети, ну-ка бегом в ванную комнату. Вита Игоревна. - Вита Игоревна. - сказала мне утром в холле Филатова. – Сегодня должны привезти новые кювезы для детского отделения и кровати-трансформеры для родильного отделения. Будьте любезны, поставьте в известность сестру-хозяйку. - Чует моё сердце, ничего нам сегодня не привезут. – ответила я. - Вечером проверим Вашу интуицию, - улыбнулась Елизавета Юрьевна. - Хотите пари, Елизавета Юрьевна? Спорим на желание? – предложила я. Филатова кивнула. Мы взялись за руки. - Платон Ильич, у нас пари, разбейте, пожалуйста, - обратилась я к Земцову. Платон Ильич разбил. - О чём спор и на что спорите? – поинтересовался он. - Привезут ли сегодня оборудование, - объяснила я. – А спорим на желание. Земцов удивлённо приподнял брови. - Вита Игоревна, только, пожалуйста, желание - без глупостей в больнице, - попросила Филатова. - Разумеется, - согласилась я. Земцов расписался в журнале прихода врачей на работу, и мы разошлись по своим рабочим местам... …Вечером я зашла в кабинет к Елизавете Юрьевне. - Вита, ну что там с оборудованием, привезли? – спросила Филатова. - Нет, ничего не привезли, - я хихикнула. – Елизавета Юрьевна, я выиграла пари. Вы должны выполнить желание. - Вита, чего ты хочешь? – спросила Лиза. Уговор был – желание без глупостей в больнице. Но ведь пошутить о чём-то таком, что не касается больницы и произойдёт не в ней, мне никто не может запретить. Я посмотрела по сторонам. В ординаторской горел свет. Там за столом сидел Земцов и что-то делал на ноутбуке. - Елизавета Юрьевна, извините, у Вас сейчас не эти дни? – спросила я. - Какие – эти дни? – переспросила Филатова. - Ну наши, женские, - ответила я. – Красные дни календаря. - Нет, а что? - Тогда… Тогда сегодня ночью Вы дадите нашему Монголу, - я показала ей глазами на Платона Ильича. - Чего дам? - Ну чего жена в постели может дать мужу? - Вита Игоревна… - укоризненно сказала Елизавета Юрьевна. - Уговор дороже денег, мы спорили на желание, проиграли пари – платите, - засмеялась я и вышла. В конце концов, безнаказанно подшутить над начмедом – для старшей медсестры возможность редкая. А Монгол на меня в обиде точно не будет… Лиза. Мы дома. Была уже почти ночь. Дети давно спали. Я уже лежала в постели. Платон только что принял душ и стоял у кровати в нижнем белье, собираясь ложиться в постель. - Ну и денёк сегодня выдался, - сказал он и от души потянулся, - в родильном сегодня был аншлаг, несколько естественных родов, а потом ещё и экстренное кесарево. Устал… - Платоша, тут такое дело… - смущённо начала я. – Помнишь, мы утром спорили с Полупановой насчёт оборудования, на желание? Я думала, оборудование привезут, но с этим пари я пролетела. - Пролетела? – улыбнулся Платон. – Птичка ты моя! И чего же захотела Вита Игоревна? Я сказала ему, он расхохотался. - Платоша, может быть… - Не может быть! – весело сказал муж и через несколько секунд забрался на кровать. – Ничего не знаю, птичка моя, в споре пролетела – плати. - Что ты предлагаешь? – спросила я. - У тебя есть выбор, - улыбнулся Платон. – «Пойманная птица», «Птица на ветке», «Кот и птица» и «Большая птица над пустыней Гоби». Выбирай. - Сначала объясни, - сказала я. Платон описал каждую позу. Я вспомнила не так давно сказанные им слова «у меня стоит фиксатор…» и только что услышанное «устал». - Что из этого для тебя труднее всего? – поинтересовалась я. - «Птица на ветке», - ответил он. - Значит, это отменяется, - сказала я, а затем пошутила. – Кис-кис-кис… - Рррр… - шутливо зарычал муж, а потом, приблизив губы к моему уху, добавил негромко и ласково, - мяу… …- А если бы мне сегодня было нельзя? – спросила я. - Существуют и другие способы, - ответил Платон. – Платоша, ну что ты такое говоришь? Фантазёр… - Я это не придумал, Лизонька, честное акушерское, - Платон обнял меня. – Не волнуйся, милая, я никогда не буду принуждать тебя к тому, что тебе не нравится.. И тем более никогда не буду насиловать. Когда тебе нельзя, я вполне могу потерпеть. А в другое время ты никогда не отказываешь мне. - Хороший мой, - я поцеловала мужа, - но ведь за всё время, что мы вместе, ты ни разу не просил ничего такого, что было бы для меня категорически неприемлемо. Так за что же мне обижать тебя отказом? Платон. - Вита Игоревна, это Вам, - я зашёл в кабинет старшей медсестры и протянул Полупановой коробку шоколадных конфет. - Платон Ильич, а по какому поводу? – смутилась Вита Игоревна. - Ваше пари с Елизаветой Юрьевной, - я с трудом удержался от смеха. – Спасибо. - Спасибо за конфеты, - улыбнулась Полупанова. Я вышел из её служебной комнатки и отправился в центр репродуктологии, к Льву Борисовичу. Да, я поблагодарил Виту Игоревну, но хотелось ещё и немного проучить её, чтобы её больше заботило происходящее не в нашей с Лизой супружеской постели, а в её собственной. В лаборатории я попросил Вадима Родионовича ненадолго выйти. Затем я коротко рассказал Льву Борисовичу о ситуации, и кое о чём его попросил. Лев Борисович вволю нахохотался. - Я Вас понял, Платон Ильич, - вытирая выступившие от смеха слёзы, сказал Квитко. – Так и сказать, что всё это… мероприятие между Витой и мной… по Вашему заказу? - Так и скажите, - смеясь, ответил я. Мы с Львом Борисовичем пожали друг другу руки, а затем я пошёл в родильное отделение… …Проще говоря, я попросил Льва Квитко устроить Вите… само собой, далеко не первую… но тем не менее, супружескую ночь. По возможности, такую яркую, которую она очень долго не сможет забыть. Я отдаю себе отчёт в том, что с моей стороны это было мальчишеством. Но, как ни крути, Полупанова отменно повеселилась, загадывая желание после выигранного пари. Теперь моя очередь веселиться. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. …- Платон Ильич, - окликнула меня через несколько дней Полупанова. – Ну Вы даёте стране угля! Лёва мне по Вашей просьбе такое устроил!.. Извините меня насчёт этого пари. Я же просто пошутила. - Я тоже, - я улыбнулся. – Вита Игоревна... Как аукнется, так и откликнется. - Платон Ильич, - Полупанова расхохоталась. – Кажется, я поняла, за что Елизавета Юрьевна так сильно Вас любит. - Вот и чудненько, - ответил я. – А теперь давайте пойдём поработаем по специальности. Каждый по своей. Илья Никитич Земцов, из письма к младшему сыну. ... Платон, сынок, ну что ж, раз у тебя появилась дочь, стало быть, у нас с мамой теперь есть внучка. И пусть не кровная она тебе, но если сердцем ты прикипел к дитю, то уже и не важно, чья она и от кого. Твоё это теперь дитё, твоё дыхание и твоя забота, тебе и растить этот цветок. Хвалю, сынок, одобряю и хвалю. Знаешь, сын, когда ты появился на свет, и я впервые взял тебя на руки, я мечтал, что ты вырастешь именно таким, какой ты есть. Сильным и добрым, умеющим превозмогать боль и любить, спокойным и озорным. Ты настоящий мужик, сынок. Я не покривлю душой, если скажу, я горжусь тобой, Платон. Не знаю, сколько мне отмерено жить, но знаю одно - жизнь я прожил не зря. Потому что мы с матерью вырастили хорошего человека. Потому что в моём доме вырос настоящий мужчина. Ты, сынок... Платон. Телефонный звонок. - Лиза, это Жак Паскаль, - сказал я. - Я не хочу с ним разговаривать, - ответила жена, но села рядом со мной. - Хорошо, милая, я сам поговорю с ним, - я ответил на звонок. – Алло! - Бонжур, Платон. Я думал, думал и хочу поговорить о Валери, - начал разговор Жак. - Минуточку, Жак, - возразил я. - Прежде всего, я хочу, чтобы ты знал. По нашим законам Валери теперь официально моя дочь. - Почему? – поинтересовался Жак. - Прошу прощения, Жак, сейчас я буду говорить жестокие слова, - извинился я перед ним. – Надеюсь, ты правильно меня поймёшь. Жак, ты живёшь во Франции и приезжал в Россию раз в год на одну-две недели. Может быть, ты любишь Валери. Наверное, любишь по-своему. Но для тебя Валери – всего лишь живая игрушка. Ты приехал, поиграл с ней неделю и уехал. А в остальное время? Ребёнку нужен отец. Постоянно, день за днём. Валери нужна возможность каждый день чувствовать любовь отца, заботу, возможность в любой момент спросить о чём угодно, поделиться своими детскими переживаниями. До сих пор ты в жизни Валери был одну-две недели в год. Теперь ты совсем не будешь приезжать. Валери вообще не сможет тебя видеть. В её возрасте это означает, что ты исчез её жизни насовсем. Каково ей будет расти без отца? Валери живёт с Лизой и со мной. Ей нужен отец. Растить её мне. Наши законы позволили мне признать себя её отцом. Теперь она официально моя дочь. - Хорошо, если так для Валери будет лучше, пусть так, - согласился Жак. – Я могу доверить Валери только тебе. Никто другой не сможет быть для моей Валери хороший отец. И ты не говорить жестокие слова, ты сейчас говорить правду. Платон, я не хочу задевать твоя мужской гордость. Но я прошу тебя – позволь мне загладить мой грех. - Каким образом? – поинтересовался я. - Платон, я не смогу приезжать в Россию, - объяснил Жак Паскаль. – Но Валери мне не всё равно. Она будет расти, нужно хорошее образование. Ты и Лиз доктора. У вас в России доктора в государственной больнице богатыми не бывают. Образование Валери может быть дорого. И я знаю, у тебя с Лиз есть и другой дети. Позволь мне помогать, Платон. У меня теперь нет возможность приезжать, но у меня есть деньги. Сделай в любом банке счёт или карту на своё имя или на имя Лиз и сообщи мне реквизиты. Я буду помогать, Платон. Я не трогать твой мужской гордость. Я не хотеть обидеть тебя и не содержать тебя. Это деньги для Валери и твои с Лиз другой дети. Прими мою такую помощь. - Жак, уже сейчас в воспитании Валери ты не участвуешь, - сказал я. – Ты не сможешь приезжать… Пока Валери вырастет, она, к сожалению, может успеть тебя забыть. Жак, могу ли я быть уверенным, что однажды в старости ты не потребуешь от неё содержать тебя? - Да, можешь, - сказал Жак. – Я хочу только помогать, ничего больше. К Валери никаких претензий. Я оставил Валери, когда она родилась. Я больше не смогу приезжать теперь. Это мой грех, Платон. Позволь мне загладить мой грех. Ну как, как мне сказать, Платон, чтобы ты поверил мне? Моя бабушка была из русских эмигрантов. Её отец был офицер. Когда он давал слово и хотел его сдержать, он говорил: «Слово чести». Я сейчас тоже говорить: «Слово чести». - Хорошо, я согласен, - ответил я. - Сделай счёт или карту, я скоро перезвоню. – До свидания, Платон. - До свидания, Жак… …Мы с Лизой поговорили. Лиза сочла предложение Жака разумным. Ну что ж, господина Паскаля никто за язык не тянул. Если в нём заговорила совесть, и он всерьёз намерен заботиться о будущем Валери, мы с Лизой можем только порадоваться этому. - Как ты думаешь, можно ли поверить его словам? - спросила Лиза. - Да, - серьёзно ответил я. - Почему ты так решил? – поинтересовалась Лиза. - Лизонька, ты же знаешь ответ на этот вопрос, - я улыбнулся. – Интуиция… …Я выполнил просьбу Жака Паскаля и, когда через неделю он перезвонил, сообщил ему название банка и номер карты. Через пять минут после того, как я это сделал, мой телефон «подал голос». Пришло сообщение о первом перечислении средств на карту… - Платоша, кажется, я ошибалась, - с улыбкой сказала Лиза. – Жак не чудак на другую букву. - Лизонька, в русском языке есть другое, более подходящее слово для человека, который наделал глупостей, но нашёл в себе мужество признать свои ошибки и исправить хотя бы то, что ещё может исправить, - ответил я. - Какое же это слово? – удивилась Лиза. - Хорошее русское слово, - сказал я. – Мужик. Прошло чуть более полутора лет. Ирина Александровна, учитель начальных классов. - Земцова, к доске, - сказала я. – Валери, прочитай, пожалуйста, всему классу своё сочинение. - Моя семья, - прочитала моя ученица. – Мою маму зовут Лиза. Папу зовут Платон. Они врачи. Мама и папа работают в больнице. Там рождаются дети. У меня есть братики Артём и Ваня. Я очень люблю папу и маму и братиков. Когда я вырасту, я тоже обязательно буду врачом. Как папа с мамой… …Что-то в этом наивном детском сочинении показалось мне знакомым, но мне не удалось сразу вспомнить, что именно… …Через неделю я проводила родительское собрание. По времени оно уже началось, но я ещё не начинала говорить - ждала, может быть, придёт ещё кто-то из родителей. Ещё со времён студенчества я усвоила правило – ждать опоздавших десять минут, а потом, как говорится, семеро одного не ждут. В дверь постучали. - Войдите, - сказала я. Вошёл темноволосый кареглазый мужчина. - Прошу прощения за опоздание, - извинился он. – Вынужден был задержаться на работе. - Между прочим, опаздывать нехорошо, - сказала ему одна из присутствовавших на собрании мам. - Я это знаю и приношу свои извинения, - ответил ей мужчина, - но у нас ненормированный рабочий день. Я врач. Затем он посмотрел на меня и представился: - Платон Ильич Земцов, папа Валери Земцовой. На родительском собрании он был единственным папой. Я услышала его имя и отчество и охнула, вспомнив, кто это. Это врач в роддоме при областной больнице. Три года назад он принимал у меня роды. - Да это же Платон Ильич! - разом заговорили несколько мам. – Я у него рожала… И я.. А мне Платон Ильич делал кесарево сечение… - Здравствуйте, товарищи женщины, - спокойно поприветствовал всех Платон Ильич. – Рад видеть здесь своих бывших пациенток. Всем остальным, с кем я не знаком, доброго вечера. Давайте послушаем Ирину Александровну – мы находимся в школе, на собрании. Он сел за одну из парт. - Ну что ж, уважаемые родители, - начиная родительское собрание, я повторила где-то слышанную шутку - поехали кататься… Платон Ильич почему-то улыбнулся…